Джаван и Самит курили, свесив ноги в большую яму. Рядом валялись покрытые грязью лопаты.

- Ничего не понимаю, - сказал Самит, стряхивая пепел в яму, - ведь я всё точно рассчитал: вон дерево, вон утёс, выстрел...

- Не расстраивайся, ты мой родной, - прогудел Джаван, - три тысячи золотых всего. Наживёшь, ты ещё молод.

- Деньги немалые, Джаван-аби, - ответил Самит, - а у меня две дочери. Вот приду домой, научу рожать...

Джаван подтянул к себе лопату и встал, похлопал Самита по плечу:

- Пойдём домой, уже темно, второй матч скоро... за Аргентину болеть буду.

- Почему за Аргентину, Джаван-аби? - Самит с трудом встал, отряхнул руки.

- Всегда любил, как северяне играют, строго, чётко, - ответил Джаван.

Самит вытаращил глаза, повернулся к Джавану с громким проклятием и крепко схватил его за ворот.

Пораженный Джаван разинул рот, выпучил глаза и, уронив лопату, упал на колени.

- Каналья, - с трудом промолвил Самит сквозь сжатые зубы, - проклятый старый негодяй, отвечай мне немедленно, отвечай без уверток, где, по твоему, запад?!

- Помилуй бог, Самит, вон там запад, вот он! - ревел перепуганный Джаван, показывая рукой на восток, - вон там!

- Так я и думал! Я знал! Ура! - закричал Самит, отпуская Джавана, и исполнил несколько сложных танцевальных фигур.

Джаван мелко трясся, вцепившись в лопату.

- За дело, Джаван-аби! - сказал ему Самит ободряюще. - Мы еще выиграем эту игру!

С этими словами Самит подошёл к вбитому им ранее колышку, встал на него и отмерил семь шагов в направлении заката.