Мой дед, ныне покойный, со стороны отца имел хорошую родословную. Он был сыном Эфенди,который закончил медресе в Сирии, объездил многие мусульманские страны продолжая формировать истинное представление о религии. Он был человеком, чьё сердце было открыто для Аллаха, он был человеком который хотел, чтоб люди тоже знали и верили. За это собственно его и расстреляли во времена Сталинских репрессий. Прабабка умерла чуть позже, но не заставила себя долго ждать. Дед мой попал в приют и стал скромным сыном врага народа.

Позже он выучился в Питере, вернулся в Баку. Времена поменялись. Он смог подняться и занять пост,который он покинул лишь по состоянию здоровья. У нас была большая квартира и большая семья. Жили мы все вместе. И мысли о том, что папа с мамой хотели отделиться были для деда невыносимы.

-Я родил 4 детей не для того чтоб жить в одиночестве-дед был непреклонен. А мама закрывая дверь своей комнаты полушепотом говорила

- Цыгане.

Нет, не то чтобы деду было жаль деньги на квартиру, просто он считал что все должны жить вместе и в согласии. Вместе жить мы все могли, но вот в согласии - весьма трудно получалось. С кем не бывает две хозяйки на одной кухне. Мы были детьми и для нас совместное проживание было манной небесной. Если все ходили на одну ёлку под новый год и после него, то мы посещали их по несколько раз, так же обстояли дела с Новруз байрамом, цирком, Тюзом и так далее. Всё это были заслуги любимого дедушки и конечно же его положения в обществе. Но это были лишь приятные моменты для нас и тяжелые будни для матери.

До определённого возраста я думала, что мы цыгане. Ни сколько по национальному признаку (потому что я не знала до 8 лет, что есть такое деление по нации) сколько по нашему столпотворению дома огромного количества людей. Причем это были не только домочадцы, но и необъятная родня из деревень, из России, из Стамбула, да и черт знает откуда ещё.

Но со временем, после азербайджано-армянского конфликта, я поняла что наш национальный окрас весьма отличался от обычного. Мой дед не был ни шовинистом,ни националистом, но в выборе жен своим сыновьям он советовал придерживаться своей нации. Он говорил, что людей может разъединять разные взгляды на жизнь, выбор веры, место жительства, убеждения, но человеку свойственно помогать тому человеку , который с ним одной нации. Разве ты можешь отказать человеку, который говорит на одном с тобой языке?

Не знаю, что до других, но, увы, я склонна к такого родам вещам. Если я слышу речь на родном языке-мне бывает приятно, а если я слышу её где то за границей, то радости полные штаны..... Даже аз-кий язык в чужой стране вызывает во мне бурю эмоций. Знают, помнят и чтут свой язык, свои традиции, свою культуру.Это очень приятно.

Забавно то, что все мы носим аз-кую фамилию, которую дед взял после выхода из детдома и в паспорте значилась нация- аз-нец. Он не поменял её и после получение бумаги об амнистии приговора его отца по смертно, ни когда были неспокойные времена.Он остался верен тому что было.

После смерти деда, как сказала мама -табор распался и больше не стало цыган, больше я не слышала этого слова, пока мне не стукнуло 25, но это уже совсем другая история...

Пару лет назад вышла книга о нашей культуре, о наших традициях, о людях, которые внесли вклад в развитие нашей нации. И мне было безгранично лестно,что имя моего прадеда и дедушки были среди тех, кто был достоин называться горцем.