Бытие - та безусловная характеристика, от которой мы отталкиваемся в любом рассуждении, независимо от объекта и уровня последнего. "Быть" - наиболее общая, во всяком случае подразумеваемая характеристика любого явления.

Всеобщность бытия означает его неопределимость (определить – значит «дать пределы», а всеобщее – беспредельно).

Бытие неопределимо как целое, так как оно не имеет внешних границ. Но оно неопределимо и в своих частях в силу внутренней непрерывности. Внутренняя непрерывность и отсутствие внешних границ есть конкретизации понятия всеобщности. По сути, эти конкретизации синонимичны друг другу, так как всякая внутренняя непрерывность есть относительно внешняя.

С другой стороны, бытие состоит из конкретных вещей, обладающих конкретными качествами. Быть – значит обладать качеством, обладать качеством – значит быть.

Всеобщее неопределимое бытие адекватно небытию. Бесконечность стремится к нулю. Но существование, бытие небытия - абсурд. Поэтому бытие необходимо существует только как постоянно, бесконечно длящаяся череда конкретных вещей.

Существует противоречие между этой конкретностью и неопределимостью бытия, которое означает, что каждая конкретная вещь является фрагментом бытия и неразрывно связана с “остальным” бытием, то есть содержит в себе свое отрицание, “не-себя”, иначе говоря содержит в себе то, что выражает в ней “остальное” бытие. Таким образом, рассматривая конкретную вещь, мы тем самым рассматриваем ее связь с “остальным” бытием. Это сводит противоречие между конкретикой и непрерывностью на внутренний уровень.

Мы помещаем различные вещи, то есть фрагменты бытия, относительно друг друга, иначе говоря – в пространстве. Пространство и бытие – синонимы; вне пространства ничего не существует: ведь помещая что-либо не в пространстве, мы тем самым помещаем его относительно пространства, то есть – все равно в пространстве.

Всеобщность бытия, то есть его безграничность и непрерывность, означает его бесконечность как вовне (макро), так и вовнутрь (микро).

Всякий фрагмент пространства есть тело. Иначе говоря, всякое качество есть пространственная, телесная форма. Телесность, пространственность и бытийность - понятия тождественные.

В бесконечном бытии существование самых разных качеств-форм-тел (фрагментов) необходимо постольку, поскольку логически, то есть понятийно, возможно. Возможно – и необходимо - существование любого единого тела-формы. Статуя не создается, а лишь освобождается от излишков мрамора – значит, она всегда существовала в мраморной глыбе. Бытие подобно этой микеланджелово-роденовской глыбе – с поправкой на бесконечность.

Внутреннее каждого качества, как формы, есть конкретизация этой формы, иначе говоря, внутреннее пространство тела не имеет отношения к его качественной сущности. Если внутреннее пространство каждого тела не имеет отношения к его качественности, то бытие, при его всеобщей взаимосвязанности, существует в разных, но пересекающихся в пространстве телах, не взаимосвязанных друг с другом, иначе говоря, в разных измерениях.

В неопределимом бытии невозможно никакое изменение: само понятие изменения означает конкретность. Однако каждое конкретное тело является качеством как целое, в то же время представляя собой некую протяженность - это означает непрерывное количественное нарастание в рамках того или иного конкретного качества.

Каждое тело есть все, что не остальное бытие, иначе говоря, оно определяется своим внутренним отрицанием (конечно, верно и обратное). Тогда существование тела означает его конкретизацию, выделение в “отдельную единицу” относительно его внутреннего отрицания. Но это также означает выделение внутреннего отрицания тела. Между тем тело не может существовать без своего внутреннего отрицания. Таким образом, процесс становления тела означает его распад, разделение. Но с другой стороны: если внутреннее отрицание является неотъемлемой частью тела, то процесс разделения возможен лишь как тенденция и в принципе не может привести к таковому, и его суть и конечная точка - выявление исходной неразделимости тела. При этом в силу непрерывности бытия происходит не буквально изменение, а “перетекание” формы тела. Поэтому весь процесс существования/ разделения/развития того или иного тела можно сравнить со световой рекламой – последовательное включение лампочек создает иллюзию движения, выключенные лампочки как бы не существуют, рекламная картинка «добегает» до конца табло – и снова появляется на противоположном конце. Первоначальная форма не перестает существовать - она оказывается пройденным звеном в рамках данной качественной цепи.

Каждый отдельно взятый момент этого процесса есть его микровариант, но в различных количественных пропорциях, означающих различия в качественности. Каждый момент по определению в какой-то степени повторяет предыдущий, а в какой-то степени, по той причине, что не является им, отрицает его (тем самым все равно выявляя преемственность параметров). Поэтому процесс развития отличается преемственностью, внутренним взаимным дополнением, и относительным – до некоторой степени, в преображенном виде - возвращением прошлого.

Сочетание постепенности и прерывистости, нерасчлененности процесса и его внутренней дискретности – противоречие, являющееся неотъемлемым свойством бытия. Поэтому отдельные этапы процесса в своей дискретности “не стыкуются” друг с другом. Наше представление об этой дискретности, являясь необходимым, закономерным, единственно возможным в познании, тем не менее является качественной условностью, и выделяя отдельные этапы процесса, мы неизбежно «обрубаем» его внутренние связи.

Процесс изменения конкретного тела существует в определенных количественных рамках, соответствующих качественному уровню этого тела. Таким образом, различные скорости процессов есть различные единицы (блоки) качественных изменений. Такие физические характеристики бытия, как цвет, запах и т.д тождественны этой различности. Мы должны отвергнуть классические идеи энергии, массы и т.д. как факторы скорости, так как скорость тождественна самоизменению формы.

В “мраморе” бытия абсолютно возможно существование бесконечного количества идентичных тел-форм. При этом внутренние количественные процессы будут также идентичны. Однако в силу бесконечности конкретизации процессов никогда нельзя гарантировать абсолютной идентичности в конкретном случае, поэтому правильно было бы сказать, что идентичность может выявляться бесконечно долго по мере “погружения” во внутреннюю бесконечность. В применении же бесконечному повторению процесса в рамках одного и того же тела вопрос об идентичности по определению лишен смысла.

В то же время такая идентичность невозможна в рамках процесса; каждый из них есть строго конкретное, уникальное развитие качества от одного его состояния к другому, а разные состояния по определению не могут быть идентичными.

Поскольку каждый процесс имеет свою логико-понятийную последовательность, то обращение его вспять, иначе говоря, возврат из прошлого в будущее, невозможен.

Ускорение и замедление процесса возможны в определенных количественных пределах, вне которых процесс теряет свою качественную определенность.

Вообще говоря, само понятие будущего или прошлого в рамках того или иного процесса означает определенное состояние, воспроизведение особенностей которого фактически явилось бы путешествием в будущее или прошлое. Когда мы несколько раз смотрим один и тот же фильм, перематываем ленту видеокассеты, мы воспроизводим прошлое и будущее героев, но при этом мимо нашего внимания проходят те изменения в нашем восприятии фильма и в физическом состоянии ленты, которые происходят каждый раз, как мы делаем это.

Объяснение любого процесса, любого движения как изменения формы устраняет противоречие между непрерывностью бытия и дискретностью движения, что позволяет, например, разрешить знаменитый зеноновский парадокс об Ахилле и черепахе. Обычное понимание движения не позволяет объяснить, как тело, якобы перемещаясь в пространстве, покрывает определенное расстояние, если оно предварительно должно преодолеть сколь угодно малую часть этого расстояния. Всеобщность телесного бытия означает отсутствие кинематического движения в пространстве. Кинематическое движение невозможно в непрерывном, едином, бесконечном, телесном бытии.

Интерпретация "движения", предлагаемая нами, означает, что тело не движется, а перманентно существует в каждой точке своего якобы движения, так как возможность и действительность его существования в каждой точке пространства абсолютны и взаимно тождественны. «Движение» тела – это процесс самоизменения, самоконретизации его формы (качества) в непрерывном бытии. Поэтому причина и следствие, в конечном счете, объективны лишь в рамках конкретной качественной цепи – с точки зрения этой цепи (гипотетический «наблюдатель» по определению явился бы частью этой же цепи). Мы не говорим о причине и следствии, как по определению универсальных категориях формальной логики, а о так называемых научных законах.

Мы уже пришли к тому, что все существующее телесно. Поскольку движения, изменения нет, их существование с точки зрения человека можно объяснить только тем, что мир и человек - единое тело, статичное и замкнутое. По общему онтологическому принципу развития существование человека - непрерывная, но статичная последовательность состояний. Как мы уже говорили, согласно обще-онтологическому принципу все стадии пресловутых последовательностей существуют одновременно; однако человек "не видит" этой одновременности, так как он сам вместе с миром своих объектов есть каждый раз то или иное конкретное состояние.

Существование человека - это пример процесса/тела, рассмотренного нами на общеонтологическом уровне. Это означает, что объект является частью субъекта. Объект - это отрицание внутри человека, то есть среда, без которой существование человека немыслимо по определению. С другой стороны, процесс становления человека означает его удаление от среды. Иначе говоря, жизнь приводит к смерти. Однако в силу невозможности существования тела без среды, то есть без своего внутреннего отрицания, смерть - это не момент отделения (собственно человеческого) тела от среды, а восстановления их изначального единства. При этом по принципу “световой рекламы” идентичный процесс должен начаться заново в момент смерти. Говоря иначе, человек - каждый в своем измерении - бесконечно проживает одну и ту же жизнь, одну и ту же до мельчайших подробностей.

Как мы уже говорили в общеонтологическом плане, внутреннее не имеет отношения к конкретному качественному состоянию тела. В таком случае, среда есть комплекс форм. Являясь внутренним человека, эти формы представляют собой комплекс ощущений (не их ли генерированием заняты около 90% человеческого мозга, функция которых до сих пор не установлена учеными?). Таким образом, процесс существования/становления человека, иначе говоря, процесс разделения человека и среды - это процесс становления ощущений. В силу постепенности и дискретности процесса в комплексе ощущений содержится чувственная память - след прошлого и прообраз будущего. Механизм чувственной памяти заключается в том, что каждое состояние тела - то есть определенный набор ощущений - в силу преемственности развития содержит в себе черты его предшествующих и последующих состояний. Если же рассматривать человеческую жизнь не дискретно, а как целое, то смерть - момент прекращения ощущений в силу их полного, исчерпывающего, окончательного становления в человеке. Человек как бы исчерпывает свою индивидуальную среду, свой космос - и тем самым умирает, вернее, возвращается к исходной точке в другом-своем измерении.

Каким образом достигается эффект пространства, если весь мир есть только комплекс форм (ощущений) в рамках "Я"? Величина - понятие относительное, поэтому человеческие представления о величине конкретных предметов "окружающего мира" обусловлены относительной величиной пресловутых форм. Эффект изменения расстояния до предмета вызывается соответствующей трансформацией соответствующей конкретной формы, связанной с ментальностью в рамках субъекта.

Таким образом создается эффект пространственного мира вокруг человека. Каким же образом человек испытывает ощущения боли, удовольствия и т.д.?

Изменение всякого предмета в результате воздействия среды само по себе является для этого предмета в той или иной мере позитивным либо негативным. Для любого предмета позитивным является стабильность. Однако предмет стремится к стабильности и того состояния, в которое его привело воздействие, даже если это воздействие негативно. Следовательно, ощущение боли либо удовольствия может возникнуть только как состояние контраста с прошедшим состоянием.

Здесь возникает вопрос: как объяснить наличие внутреннего самоощущения человеческого тела, если согласно общеонтологическому определению качества внутреннее существует в другом измерении?

Если говорить о визуальном, то вид внутренностей человеческого тела никогда не синхронен визуальному восприятию человеческого тела как целого (на том же участке его тела), что соответствует представлению о трансформации человека, как формы, в непрерывной последовательности состояний. Осязательные же ощущения - это конкретизация единой поверхности человеческого тела.

Самоощущение "Я" есть осязательный комплекс; поскольку "Я", как и любой предмет в пространственной непрерывности бытия, все время и в любой своей части испытывает изменения, этот осязательный комплекс тождественен существованию "Я": я осязаю, тем самым я существую.

При этом любой другой тип ощущений: зрительный, слуховой, обонятельный - есть качественное целое комплекса осязательных элементов, так как именно осязание понятийно выражает пространственную взаимосвязь. Не только осязательные, но и зрительные, слуховые ощущения, опять-таки, всегда вызывают у человека реакцию по критерию удовольствия по крайней мере потому, что они в конечном счете тоже осязательны.

Если зрительные ощущения показывают пространственность бытия, то слуховые показывают, что предметы бытия приходят в соприкосновение между собой, осязают друг друга; тем самым слуховые ощущения субъективируют пространство, побуждая человека воспринимать пространство как близкое ему.

Помимо ощущений, "Я" человека с эмпирической очевидностью характеризуют понятия.

Понятие указывает на повторяющиеся свойства предметов. Следовательно, понятийность подразумевает наличие того, что можно назвать конкретно-образной, чувственной памятью, иначе подсознанием. Эти черты могут быть сколь угодно слабы, но, в силу микро-бесконечности, никогда не равны нулю. Повторяющиеся свойства различных предметов существуют, опять-таки, не сами по себе, а в конкретных ощущениях и образах этих предметов. Понятие основано на пересечении различных конкретных образов. Однако реальность всегда внутренне разнородна, и даже единичное пересечение конкретных образов ассоциативно уводит человека в самые разные стороны. Понятийность же, маркируя образ как постоянная устойчивая ассоциация, отсекает прочие ситуативные ассоциативные отводы, давая возможность человеку выбрать одну образную цепь среди бесконечного множества, иначе говоря, возможность думать, рассуждать. Понятие, таким образом, выполняет свою функцию ассоциативно, как код. Мышление, таким образом, существует в рамках прошлых ощущений, которые, в свою очередь, существуют в рамках ощущений настоящего.

Итак, логика есть система кодов. Однако, если мир есть комплекс субъективных ощущений, не оказывается ли и логика, таким образом, чем-то субъективным?

Понятийность является, конечно, свойством субъекта. Однако логика исходит из одного-единственного понятия - понятия существования; понятие существования является производным субъекта, который существует. Таким образом, существование и логика выходят за рамки субъекта и субъективности.

Логика не зависит от особенностей конкретной системы понятий, так как рассматривает непротиворечивость внутри этой системы, как бы на ее примере. Само слово "существование" (или "бытие") означает его всеобщность: сказать, что существования нет, или что несуществование есть, было бы абсурдом.

Еще раз заметим, что образы чувственной памяти и понятия не существуют сами по себе, а, соответственно, как ощущения и как пересечение ощущений. Поэтому в дальнейшем, когда мы будем говорить о взаимоотношении памяти, ощущений и сознания в человеке, это следует понимать с поправкой на определенную степень условности качественной дискретности.

Ощущение локализуется сознанием, и наличие дискретных ощущений по определению подразумевает наличие сознания в той или иной степени. Сознание конкретизирует бесконечные нюансы подсознания и бессознательного, тем самым их искажая.

Так как всякое качество есть форма, и внутреннее предмета (объекта) не имеет отношения к его настоящему качественному состоянию, то объектный мир человека - это мир поверхностей. Другие люди, которых "видит" и с которыми "общается" человек, есть также качества-поверхности, то есть субъектами, одушевленными не являются. Поэтому человек по определению не может видеть “вечного возвращения” других людей, потому что видит их только с точки зрения своего индивидуального измерения. Своего же возвращения он видеть не может потому, что по определению каждый раз начинает сначала.

В бесконечном бытии существует все, существование чего возможно; человек, с которым вы разговариваете в данный момент, для вас является неодушевленной поверхностью, комплексом звуковых, зрительных, осязательных форм; но мыслящий, одушевленный субъект, абсолютно соответствующий этой поверхности, существует, и для него уже такой поверхностью - комплексом звуковых, зрительных, осязательных форм - являетесь вы.

Ваш индивидуальный человеческий опыт является одним из бесконечного количества человеческих опытов, при том, что в этом бесконечном количестве есть бесконечное разнообразие ваших двойников.

Как же быть тогда с представлением человека о сути предметов и явлений?

Такое представление может возникнуть как смена состояний субъекта.

Таким образом, человеческая субъективность тождественна существованию его и его мира. Единственно, чего человек не может - выйти за рамки своей субъективности, то есть процесса конкретизации; если же он, казалось бы, сделал это, значит, на самом деле рамки его существования просто изменились.

Как мы уже говорили, чувственная память (то есть подсознание)содержит в себе не только следы предшествующих ощущений, но и прообраз ощущений будущих. Иначе говоря, поскольку ментальное онтологически есть телесное, то, даже если человек не предпринимает активных физических действий, его ментальная деятельность, условно говоря, влияет на окружающий физический мир и влечет за собой определенную реакцию физической среды (вернее было бы сказать, что в силу взаимного дополнения человек и мир взаимно и синхронно определяют друг друга и меняются в ходе этого процесса). С другой стороны, человеку часто это не удается, так как он представляет противоречащие друг другу вещи - между тем в силу универсальной внутренней взаимосвязанности бытия человеку трудно определить, какие именно вещи друг другу противоречат. Так или иначе, сокровенные желания – то есть те желания, которые составляют суть его натуры – всегда исполняются, так как они – единственное, необходимое, неизбежное проявление его существования. Другое дело, что представления человека о реальном воплощении этих желаний по определению не могут быть на 100% адекватны (так как не могут учесть всех – в силу их бесконечности – взаимосвязей этих желаний с другими структурами среды и менталитета), точно так же как человек зачастую не сознает своих сокровенных желаний.

В целом, в силу принципа конкретизации, само наличие желания человека говорит о существовании каких-то особенностей среды, означающих определенную возможность осуществления этого желания. Чем более это желание отражает закономерность развития личности, тем вероятнее его осуществление.

Поскольку жизнь человека – это замкнутый «механизм», в которой нет случайностей, то события человеческой жизни (включая даже кажущиеся случайности) можно предсказывать, исходя из логики развития жизни личности как индивидуального «механизма».

Саморазвитие и самоданность существования любого тела (фрагмента) означает условность разделения бытия на живое и неживое, так как критерием такового является способность к размножению. В таком случае, размножение, оппозиция живого и неживого - понятия субъективные. Живое с точки зрения наблюдателя - это нечто более или менее похожее на него по проявлениям своего существования.

Описанные особенности механизма менталитета также не включают в себя что-либо, не характерное для любой части пространства. Любое тело можно рассматривать как результат изменения, которое содержит в себе пусть даже самый малый след предшествующих состояний, иначе говоря, в любом теле есть относительно устойчивые структуры, которые могут быть, таким образом, чувственно-образным. В любом теле ощущения взаимно ассоциированы. Таким образом, разумность (и логика, как ее аспект), одушевленность - есть всеобщие и неотъемлемые свойство пространства. Целое становится живым только внутри себя, относительно собственного отрицания, выражающего внешнюю среду внутри.  Передо мной на столе лежат часы (кофейная кружка, пульт от кондиционера, да все что угодно). Эти часы как отдельное живое существо, как целое о определению включают в себя то, что вокруг них, в том числе и меня, и мою среду, - как части своего, замкнутого, универсума. Другое дело, что способ проявления одушевленности, разумности может отличаться от человеческих настолько, что человеку данный предмет кажется неодушевленным, неживым.

Конечно, степень разумности различна и определяется характером формы предмета.