Эпос "Шарвили"

[Unugvi]

[b]Сказания о герое Шарвили[/b]
[i]Байрам Салимов, народный поэт Дагестана[/i]

Летом 1956 года мы с незабвенным фольклористом, писателем и поэтом Забитом Ризвановым побывали в селении Судур Кусарского района, расположенном у подножия горы Базар-Дюзи. Здесь от 83-летнего старца Алисмана мы услышали сказание о том, как в давние времена храбрый богатырь по имени Шарвили ударом меча прорубил перевал между вершинами Базар-Дюзи и горы Лезе-Даг и тем самым открыл путь на другую строну горы. Услышали мы от него и другие сказания о Шарвили, который всегда боролся против врагов-притеснителей, защищая от них свой народ.

Удивительно было то, что старец рассказывал обо всем этом с таким увлечением, как будто сам участвовал во всех упоминаемых событиях. У него же мы записали несколько лезгинских народных песен. Он утверждал, что лезгинские песни "Мулейли" и "Перизада" распевались всякий раз после победного возвращения Шарвили на родину.
В 1957 году песни, легенды и героические сказания о народных героях мы записали в селениях Аных, Дустагир, Кичан, Яргун Кусарского района. Это сказание о Каменном Мальчике, девушке-богатыре Бахтавар, ашуге Лукмане и другие. Все они обработаны Забитом Ризвановым и мною и изданы в 1963 году отдельным сборником "Сила ашуга" в Махачкале.
Эти произведения являются частями лезгинского народного героического эпоса. В них сюжет строится на противопоставлении эпического героя чудовищу. Позднее в сюжетную канву включаются эпизоды битвы с реальными врагами, причем важным элементом становятся социальные мотивы. Персонажи этих сказаний побеждают противника благодаря своей физической силе. Но, наряду с этим, сказания наделяют героев ловкостью и смекалкой.
Затем мы записывали эпические сюжеты в селениях Курах, Ахты, Рутул, Тагар-уба и других как в Дагестане, так и в Азербайджане. Все это натолкнуло на мысль о том, что "Шарвили" - это многоплановый эпос, несобранный, неизученный и несистематизированный. Поэтому мы задались целью продолжить работу, объединить разрозненные части в неразрывное целое. И вот, после семи лет поездок по многим лезгинским селениям, после множества встреч и бесед со сказателями и ашугами, перед нами предстал величественный образ Шарвили, созданный народом много веков тому назад.
Главный герой лезгинского эпоса - это сын простого горца-чабана. Народ воплотил в образе Шарвили свои представления и мечты о справедливом устройстве мира. Для осуществления этой мечты Шарвили наделяется исполинской силой. Это храбрый, бесстрашный воин, ловко владеющий мечом, смелый наездник, находчивый и сметливый в бою. Он любит и уважает простых тружеников, покровительствует им, борется во имя их свободы и счастливой жизни на родной земле. Благодаря своей силе и отваге он всегда угадывает уловки врага и побеждает его. Он защищает не личные, а общественные интересы.
Другой интересный образ эпоса - аксакал и ашуг Кас-Буба, умный и добрый человек, наставник Шарвили. Кроме них в произведении действуют и другие герои, сильные и отважные, помогающие Шарвили. Глубокую симпатию вызывают женские образы. Это любящие свой народ настоящие горянки. Образы их рельефны и ярки. Они горячо сочувствуют народным заступникам и не сомневаются в их победе. Среди них выделяется образ Цюквер, матери Шарвили, чуткой, ласковой, верной своему материнскому долгу женщины. Всю свою жизнь она вместе с мужем Дагларом посвятила воспитанию единственного сына, страстно верит в правоту его дела, изо всех сил помогает ему бороться против врагов. Умной, самоотверженной и славной женщиной-горянкой показана в эпосе Эквер - возлюбленная Шарвили.
Эпос привлекает внимание своими художественными достоинствами. Сюжет развивается ясно и логично. Второстепенных ответвлений в нем нет. В центре повествования постоянно находится герой сказания. Все его действия изображаются в строгой временной последовательности. Особое внимание уделяется самым ответственным моментам жизни героя. Отсюда острота конфликта, предельная напряженность повествования. Этот настрой явственно передается и в поэтике произведения.
Как цельный фольклорный памятник эпос сложился из отдельных песен и легенд о борьбе народа против своих врагов. Трудно определить временные рамки описываемых в них событий. Но некоторые детали позволяют предположить, что речь идет о раннем средневековье - периоде арабо-хазарских войн, происходивших на территории Кавказской Албании. Наблюдаются и наслоения более древних времен, о чем свидетельствуют многочисленные языческие обряды, архаичные обычаи, которые и поныне сохранились в быту лезгин.
Каждая глава эпоса (всего их 20) является завершенным художественным произведением, а все они вместе объединены одной сюжетной линией. Идейно-художественная завершенность произведения, несомненно, объясняется тем, что оно веками обрабатывалось лучшими народными мастерами и было доведено до высокого совершенства.
Как утверждает автор предисловия к эпосу Ризван Ризванов, "Шарвили" - это подлинное произведение устного творчества лезгинского народа...". А профессор Ахмед Агаев в своей статье об эпосе отмечает, что "...героический эпос стал словесным памятником Шарвили, но народу хочется большего - запечатлеть его образ в памятнике скульптурном, т.е. протянуть логическую цепочку от эпической героики к реальному героизму, которому в жизни всегда есть место".
Эпос "Шарвили" найден, собран, обработан и издан отдельной книгой, некоторые его главы переведены на аварский, кумыкский, даргинский, лакский языки и опубликованы в республиканских газетах. Первая часть эпоса издана на русском языке в 2000 году в переводе Ризвана Ризванова. Но это не означает, что работа завершена полностью. Кроме известных нам 20 сказов о Шарвили, имеются, видимо, и другие. Следовательно, надо продолжить сбор всех материалов, относящихся к эпосу, и в полном объеме вернуть народу то, что он создавал веками.

[Unugvi]

[b]ОТ ШАРВИЛИ ДО АЛБЕСА[/b]

Как и у многих других народов, у лезгинского народа есть свой национальный эпос, в котором описываются подвиги героя Шарвили. Многие эпосы базируются на изначально реальных событиях и персонажах, которые позже обрастают множеством легенд и мифов. Поэтому поиски изначальных реалий задача благородная в общеисторическом плане. История требует очень аккуратного и бережного отношения, должна опираться на многочисленные и точно установленные факты и ею должны заниматься профессиональные ученые-историки. Любитель же верит в то, во что он хочет верить. Может быть это даже хорошо, потому что он подбрасывает пищу науке для размышлений. В связи с этим, хочу поделиться некоторыми гипотетическими соображениями, не претендуя на их научность.

В газете «Самур» от 28.01.06 публиковалась статья Дарвина Вилибекова «Кто такой Шарвили?». Автор утверждает, что Шарвили это младший брат Вили скандинавского Одина, которого он при переселении с юга на север оставил вместе с другим братом Ве править землей на северо-востоке Кавказа в нижнем течении рек Сулак и Терек. И будто-бы потом Шарвили поехал в Швецию погостить у старшего брата. Правда, остается непонятным, куда делся братец Ве – тоже ведь не малый царь? Вилибеков при этом упоминает известного исландского поэта и историка 13 века Снорри Стурлусона, и говорит о том, что многие исландские слова и наименования понятны на лезгинском языке (я не удивлюсь, если из Стурлусона сделают СтIурвисона). Удивительный все же этот исландский язык! Например, поэт Наби Хазри, побывавший в Исландии, в своей книге «Капли с океана» отмечает сходство многих исландских слов с тюркскими.

В книге «Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах» (М.: «Художественная литература 1975) на стр. 680 есть такое любопытное замечание: «Вили и Ве братья Одина, сыновья Бора и Бестлы. Снорри Стурлусон рассказывает, что однажды, во время долгого отсутствия Одина Фригг была женой Вили и Ве» - т.е., изменила своему мужу Одину-Видриру (одно из имен Одина) с его братьями. В эддической «Пребранке Локи» ее обвиняют так (там же стр.228):

«Ты Фригг, молчи!

Ты Фьергуна дочь

И нравом распутна

Хоть муж тебе Видрир

Ты Вили и Ве

Обнимала обоих».

Не правда ли – какое множество «родных» для нас имен! И где все это происходит – на берегах Сулака и Терека или в Швеции? Такая вот «шведская семейка» с братьями-варяжскими гостями! Даже более свободная нравами Скандинавия сочла необходимым осудить это в своем эпосе. Неужели Шарвили был таким и отражено ли это в дастане?

Может не надо искать корни Шарвили в далекой Скандинавии, а поискать здесь же, на Кавказе? В книге «Дыхание Армагеддона» (М.: «Хранитель». 2006, с. 255) известного исследователя Мурада Аджи, кумыка, я нашел такой вариант легенды о всемирном потопе - после высадки Ноя (Намо) на Кавказе он сменил имя, его стали звать Яячи-хан или Хан-Творец и сыновья его сменили языческие имена. Соозун-уулу стал Таулье, Сар-уулу - Шаулье, а Балыке – Тирле. Аджи также сообщает, что по той же легенде от Сар-уулу произошли цари.

Как видим, Ной особо выделил Сар-уулу и только ему позволил стать родоначальником царей. Разберемся сначала со словом «сар». Оно действительно означает «кейсар», «кайзер», «цезарь», «цесарь», «царь» и входит составной частью в имена древних царей (Саргон, Асархаддон, Тиглатпаласар, Набопаласар, Навуходоносор и др.). Известно, что в различных языках буквы «с» и «ш» могут замещаться (салам – шолом, Самуил – Шамиль, Гомес – Гомеш, бостан – баштан, Сатана - Шейтан и др.). Поэтому «шар» – это тоже «царь». Кстати, при переходе на лезгинский язык буква «с» может замещаться и на «ц» (напр. Кусар – КцIар). Впервые титул «шарру» – «царь» появляется при Ашшур-Уббалите I во 2-ой половине 2-го тысячелетия до н.э. в Ассирии. Крепость Саргона называлась Дур-Шаррукин («История древнего Востока» под ред. В.И.Кузищина. М.: «Высшая школа». 1988, с.247). А второй по значению город Хеттского государства назывался Куссар. Попутно интересно заметить, что не очень далеко от него находилось государство Куммух.

Теперь разберемся с «уулу». Это – вариант тюркского «оглу»-«сын». Получается, что Сар-уулу – это «сын царя». Буква «у» в разных языках замещается с «в». У арабов написание этих букв совпадает, в английском языке фонема где-то между этими буквами (Уильямс-Вильямс). А как у лезгин? Есть диалектные особенности. В селении Хкем, например, куда из села Чепер так пытливо вглядывался Вилибеков в поисках домика Шарвили, вместо «вил» говорят «ул» (глаз), вместо «вирт» – «уьрт» (мед), вместо «вилик» – «уьлуьк» (вперед). В последнем слове близкая к «у» фонема «уь» (ц) встречается дважды и замещается в первом случае на «ви», а во втором на «и». Произведем отмеченные замещения в Сар-уулу и получим… Шар-Вили! Странное совпадение! Получается, что герой дастана не просто потомок древних царей, но и в соответствии с некой общей легендой происходит из легитимного рода царей, освященного на это близким к богу пророком Ноем и является носителем родового имени! В переносном смысле – настоящая «голубая кровь» (по лезгински «вили» - «синий»). Такая вот гипотетическая версия.

В упомянутой книге Мурада Аджи я натолкнулся на интересное размышление о каменных знаках называемых «башапа» («вишап»), что означает «начало», «отец начала», «отец истока» или «исток всего» и знак раздела земель. Аджи пишет, что кавказские «вишапы» отличаются от алтайских тем, что их появление на Среднем Востоке и Закавказье связано с Ажи-Дахаком, велевшим создать эти скульптуры, когда делил землю открытую Ноем.

Почему меня это заинтересовало? Вернемся в селение Хкем. Нет, не в нижнее селение, о котором упоминает Велибеков, оно существует всего около 50 лет, и основал его в связи с процессом переселения горных сел в низины мой родной дядя, поэт Хкем Джамалдин. Речь идет о древнем верхнем селении Хкем, откуда родом были мои родители и расположенном как раз напротив селения Чепер на соседнем склоне горы. Привожу уникальную фотографию 1956 года с уже не сохранившейся панорамой старого Хкема, где я еще ребенком сфотографирован с двумя сельчанами.

Именно в то время мне повезло принять там участие в языческом обряде. Была длительная засуха и, однажды, хкемцы изготовив чучело, пронесли его по всему селу, распевая песнопения с просьбами о дожде. Так вот это чучело называлось «пешапай». Не правда ли удивительное сходство с «башапа»? Что это – обращение к истокам? Имя Ноя ведь тоже связано с дождем, затопившем землю.

Просматривая свои записи, я еще раз убедился в одной непреложной истине – нет истории народа вне истории народов. В связи с «шарру» обратимся теперь к … «Слову о полку Игореве» (М.: «Детская литература», 1983) – наберитесь терпения – это важно! Там есть такое загадочное сообщение:

«Се бо готьскыя красныя девы

вспеша на брезе синему морю

звоня рускым златом,

поют время Бусово

лелеють месть Шароканю»

Академик Д.С.Лихачев пишет в комментариях: «… поют время Бусово… - это, по-видимому, антский князь Бос, Боус или Бооз. Как рассказывает римский историк Иордан, гот по происхождению, в 375 году н.э. готский король Винитар, внук Вультвульфа, победил антов (предков восточных славян – русских) и приказал распять на кресте короля антов Боза, его сыновей и семьдесят знатных антов. Готские девы воспевают это время.

…лелеютъ месть Шароканю…- Месть за Шарукана, которую лелеют на берегу синего моря готские красные девы, упомянута в «Слове» отнюдь не случайно. Шарукан был дедом хана Кончака. Шарукан потерпел жестокое поражение от Владимира Мономаха в 1106 году. Его сына Отрока Владимир Мономах загнал на Кавказ, за Железные Ворота». То есть за Дербент.

Удивительно академический историко-географический кругозор, однако, у этих готских дев – от Готии до Дербента, от гота Винитара до половца Шарукана, от 375 до 1106 года! И причем тут Боус-Бооз, ант, даже еще не русский? И зачем это надо петь на берегу моря, и какого моря? А как правильно воспринимать половецкое имя Шарокан (Шаррукан?). Если опустить “о” - соединительную гласную, то можно произвести Шар-Хан, Царь-Хан, Сар-Хан, Сарухан или, еще более тюркское Сары-Хан. Кстати, Отрок, которого загнали за Дербент – это наверняка русифицированное древнетюркское имя Етрцк (для правильной передачи фонем буду пользоваться латинской графикой). Оно встречается во Втором Тувинском памятнике Енисейских рунических письмен (Я.Ряъябов, Й. Мяммядов. Орхон-Йенисей абидяляри. Бакы : «Йазычы», 1993): «…Буьа-яр… Етрцкям». Т. е. Буга-эр… Этрукэм. Это имя очень близко к названию древнейшего народа – этруссков (пеласгов). А.М. Кондратов в своей книге «Этрусски – загадка номер один» ( М.: «Знание», 1977) пишет : «В Малой Азии почитался грозный бог Тарху или Тарку. У этруссков это одно из самых распространенных имен – например, Тарквиний». Кондратов считает, что разгадка истории человечества возможна только после разгадки истории этруссков (пеласгов). Пеласги жили в Древней Греции до греков. Римские цезари считали для себя честью, если в их имени присутствовало имя Тарквиний. Практически все крупнейшие достижения античного мира и даже скульптура волчицы на Капитолийском холме в Риме принадлежат этрусскам. Существуют тюркская, лезгинская и русская версии о корнях этого народа. О лезгинской упомянуто в книге Кондратова. В «Избранных работах» в т.3 на стр.17 академик Марр также упоминает о «странах сильного проявления этрусского племени на Кавказе, особенно в районе сплошного расселения лезгин, собственно лезг’ов или лазг’ов».

Обратимся теперь к образу Буса. В своей статье Вилибеков упомянул книгу Я.А.Яралиева. «Алупанская (кавказско-Албанская) письменность и лезгинский язык» (Махачкала, 1995) к которой отношусь с чувством здравого скептицизма. Ввиду отсутствия подлинника так называемой «Албанской книги», а также подлинника «Слова» (параллель тут достаточно прозрачная) их копии всегда будут оставлять и оставляют место для сомнений. Кроме того, в книге Яралиева, наряду с изобилием цитируемого лингвистического материала, есть ряд, мягко говоря, несоответствий. Например, слово «авалун» - «начало» выдается за древнелезгинское в то время как оно исконно арабское с характерным для арабских существительных окончанием «ун». А «башламишун» – это слово заимствованное из тюркского. Если принять «АК» на веру, то интересно, что в ней, наряду с именем Христа, используется слово Албес в смысле Бог (интересно, сохранилось ли оно в коллективной народной памяти?). Среди библейских имен Бога такого нет. Следовательно, надо обратиться к христианской демонологии. Поэтому сначала сделаем необходимое пояснительное отступление и обратимся к… бесам! Для меня абсолютно ясно, что автор «Слова» – ярый сторонник древнерусских языческих богов. Лихачев в комментариях пишет: «Автор «Слова», конечно, христианин, старых же русских богов он упоминает только как поэтические символы, как художественные обобщения». Но христианство к моменту написания «Слова» официально существовало на Руси уже двести, а неофициально триста лет. И языческие проявления были смертельно небезопасны, как бунт против церкви! Языческие кумиры, ведь не просто были отвергнуты, – их принародно избили, изрубили, а Перуна протащили, привязав к хвосту лошади, сбросили в Днепр! Так что автор «Слова» вполне еретик – оно насквозь пропитано языческим духом и образами древних богов – есть Велес, Стрибог, Дажьбожь и, главное, Хорс и Троян. В тяжелую минуту Ярославна обращается не к Христу, не к Деве-Марии, а к языческим силам природы. Слово «христ» встречается только один раз в предпоследнем предложении произведения:

«Здрави князи и дружина,

побарая за христьяны на поганыя плъки!

Князем слава и дружине!

Аминь.»

Похоже на более позднее добавление для камуфляжа. Народу не просто было расставаться со своими родными старыми богами, «старыми словесами». Это были как-бы члены их семей. Приведем отрывок из книги Н.М.Никольского «История русской церкви» (М.: Изд. Политической литературы, 1985, стр-25-27), как ведущий к возможному пониманию образа Буса: «…Видя тщетность убеждений, что языческие боги не существуют в действительности, а существует лишь один христианский бог, греческие священники пошли на такие же уступки прежней вере, какие в свое время вынуждена была сделать и греческая церковь: они признали реальность существования всех бесчисленных славянских богов, приравняв их к бесам, и признав святость традиционных мест и сроков старого культа, выстраивая храмы на месте прежних кумиров и капищ (как автор статьи отмечу, что по-лезгински «кап» – молитвенное действие) и назначая христианские праздники приблизительно на те же дни, к которому приурочивались ранее языческие.

….Киевские монахи и священники из славян уверовали в теорию беса; существование беса, утверждаемое христианством, только утвердило их в вере в существование их прежних кумиров и дало возможность заменить христианскую теорию беса доморощенной: враг рода человеческого потому его враг, что теперь его не кормят. Полтора века спустя эта упрощенная теория заменилась другой, уже считавшейся христианской теорией беса: когда приверженцы сатаны были низвергнуты на землю, то попавшие в воду стали водяными, в лес – лешими, в дома – домовыми и т.д. Языческие области – это страны, где царствует диавол…

…В народной среде церковная теория беса, напротив, прививалась плохо; бесчисленные духи и мелкие божества народного пантеона не исчезли и даже не переменили своих свойств, только некоторые стали казаться враждебными человеку… Бес занял место рядом с ними; если мы всмотримся в фигуру беса, как он изображается в сказках, мы не найдем в нем никаких признаков демонического духа зла и ада, каким он рисуется в христианской демонологии».

То же видим в Европе. Франко Карпини в книге «Истоки средневекового рыцарства» (М.: «Прогресс», 1987) пишет: «Проповедовать германским язычникам христианство было легко. Гораздо труднее было убеждать их отказаться от тех обычаев, благодаря которым поддерживалось равновесие в жизни их общества. Это равновесие обеспечивали старые боги». Кстати, относительно Европы есть любопытная информация – Мурад Аджи вынес на обложку своей книги «Дыхание Армагеддона» такую фразу: «Здесь, в Дербенте, крестили языческую Европу».

Обратимся к древнеславянскому язычеству. А.Асов в своей книге «Славянские боги и рождение Руси» приводит такое предание о трех ипостасях (Троян?) языческого бога: « В первый раз Всевышний воплотился на земле Крышнем, во второй раз – Колядою, в третий раз – Бусом Белояром… Власть Буса Белояра распространялась от Алтая, Загроса до Кавказа. Имя «Бус» было тронным именем сакских и славянских князей».

О Крышне отмечу позже. В имени Коляда можно видеть древнетюркское слово «кол», сохранившееся в рунических письменах и означающее «умолять» («молиться»?). В русском же языке есть понятия «колядовать» (что-то выпрашивать?) и зловещее «колдовать», т.е. общаться с нечистой силой, бесами. Можеть быть и само понятие «бес» как-то связано с Бусом, который, возможно, по христианской версии не сам спускался на землю, а был низвергнут, как и Архидьявол Люцифер, Сатана и Главный бес.

А что такое Белояр? Яр – это аналог древнеегипетского бога Ра. Кстати, в лезгинском языке Солнце – Рагъ. Языческий древнерусский бог Хорс – это Солнце, аналог древнеегипетского бога Гора (Хора) – солнечного диска, покровителя царской власти. В древнеегипетских изображениях этот диск помещают между рогами священного быка Аписа или Сораписа (Сар Аписа?).

“Ну что за абракадабра!” – воскликнет читатель. Именно абракадабра! Ибо, по древнему толкованию, “абр” – это “бык”, а “акад” – одно из имен Солнца, Сияющего, Единственного (“Энциклопедия символов, знаков, эмблем”, М.: “Эксмо”, Спб. “Мигдард”, 2007 , стр. 18). То есть, эта древнейшая религиозная фраза начинается и заканчивается упоминанием священного быка, носителя Солнца, Сияющего, Единственного. Для сравнения с “акад” можно обратиться к “ал-асма ал хусна” – “прекрасным именам-эпитетам” Аллаха – “ал-ахад” и “ал-вахид” – “единственный” (“Ислам. Энциклопедический словарь.” М.: “Наука”, стр.22). В исламе по подобному принципу построен шахадат “Ла илахи иль Аллах!”.

В опере Римского-Корсакова «Снегурочка» кульминационный момент связан с нарождением Солнца – Ярило. Цвет восходящего Солнца, зари – красный, алый. Весенние посевы пшеницы называются “яровыми”. В лезгинском языке красный цвет обозначается словом «яру», заря – «ярар», утренняя заря – «экуьнин ярар». По-лезгински праздник нарождающегося, прибывающего Солнца называется не Новруз-байрамы, а Яран сувар, что точнее отражает явление. В древнетюркском руническом письменном памятнике – толкователе снов «Ырк Битик» есть такие строки: «Тан танларды, уду йир йаруды, уду эцн тоьды, камыг цзя йарук болты.» (Транскрипция - Тан танларды, уду йир яруды, уду гюн тогды, камук юзэ ярук болты.), т.е. «Рассвело, затем осветилась земля, затем народилось солнце, лица всех осветились». Естественно свет от нарождающегося Солнца – алый цвет зари. У турков слово «завтра» (т.е. наутро) – «ярын». Имена подобные Ярослав, Яромир, Ярополк, Рагдай, Рогнеда, Роксана и т.д. также солярные, солнечные. В древнерусской литературе часто можно встретить выражения типа «ярый буй-тур князь Владимир». Это не значит, что Владимир - боевой бык. Ярый буй-тур – наделенный солнечным диском священный бык, т.е символ царской власти от бога. Вспомним, что прозвищем князя Владимира было Владимир Красное Солнышко (по-лезгински получается Яру Рагъ – почти «ярый»). Много позже французский король Людовик XIV именовался Король-Солнце.

Теперь мы можем предложить возможную расшифровку прозвища Буса – Белояр. Белояр – это белокрасный, т.е. алый цвет. Возможно, по христианской демонологии Бус Белояр – это Алый (по-тюркски Ал) Бес, т.е. Сатана, Архидьявол (Зарах Ваал Тараг) - Люцифер (в переводе - Несущий Свет). Любопытно, что Зарах – это «заря». Люцифер обладал великой красотой и мудростью и считался зарей, или сыном утренней зари. Но стал падшим ангелом из-за своей гордыни. В книге Исайи говориться: «Как упал ты с неба денница, сын зари! Разбился о землю, попиравший народы» (Ис. 14, 12-15). Есть версия, что Люцифер = Христос. Есть также версия, что слово «бес» происходит от санскритского слова «светить» и что первоначально оно означало светлое существо, перешедшее потом в христианских верованиях в духа тьмы. Бесы носили красные колпаки. Кстати о санскрите – наверное, и славянский Крышня есть аналог индуисского Кришны? Санскрит (литературный древнеиндийский язык) ведь родствен славянским, входящим в группу индоевропейских языков. И на Кавказе есть древнеиндийские капища – например, Атешгях на Апшероне. Интересно, древние индусы пришли сюда через Дербент?

Если поверить в Албеса, как в языческого Бога, от которого, даже после навязывания ему «бесовской» категории (вспомним также лезгинскую бесовку Ал Паб), не пожелали отказаться и упоминают наряду с Христом, то должны сохраниться древнейшие капища, скорее всего в горной местности с похожим названием. Может быть на высочайшей (4142 м) горе Дагестана Шалбуздаге (гора, где обитает Ал Бус - Албес, как на легендарной Шамбале)? Интересно, что ближайшая гора называется… Ярудаг (4116 м)!

Если бы в вышеприведенном отрывке из «Слова» вместо «готские девы» было бы «гафские девы» (буквы «т» и «ф» тоже ведь взаимозаменимы, ведь буква «ф» кириллицы – это повернутая набок греческая буква «тета», например, Теодор – Федор, Тракия-Фракия), то все стало бы понятным. Гаф – это Кавказские горы. Тогда смысл указанного отрывка из «Слова» сводился бы к тому, что красивые кавказские девушки на берегу синего (Каспийского, возможно у Дербента), звоня русским золотом (украшениями), поют (исполняют языческий обряд?) о временах своего старого языческого бога Буса (ностальгия в период наступающего христианства?) и лелеют месть за Шарукана. А время и местность получили бы конкретную локализацию близкую к региону, где развернулись события, описанные в «Слове».

Как тесно, однако, переплелись на Кавказе (а узел – Дербент?) истории различных народов! А может быть, они в древние времена были не столь различными? Я, во всяком случае, сторонник поиска объединяющих, а не разъединяющих начал. Конечно, я позволил себе вольности, но что если даже небольшая часть этих гипотез окажется правдой?



[i]Меджнун Вагидов
кандидат технических наук
г. Баку[/i]

[asika]

Ребят, а давайте, всем форумом день Шарвили(30 июня) отмечать! Предлагаю устроить праздник

[O_Elya_O]

[quote name='asika' post='4627510' date='Apr 22 2009, 23:10 ']Ребят, а давайте, всем форумом день Шарвили(30 июня) отмечать! Предлагаю устроить праздник [/quote]
Надо сначало осилить все это.Потом)

[Unugvi]

[b]Эпос Шарвили.
Сказ третий: Освобождение Ковара[/b]

Время создания лезгинского героического эпоса «Шарвили» восходит к началу нашей эры. В нем дана широкомасштабная панорама борьбы лезгиноязычных народов с чужеземными завоевателями. Эпос состоит из 20 сказов. Авторы данной книги, занимавшиеся сбором, обработкой и переводом эпоса на русский язык предлагают читателям третий сказ эпоса. Он посвящен одному из первых подвигов Шарвили — освобождению Ковара (Кьве-вара) — так в древности лезгины называли Дербент.

[b]СОДЕРЖАНИЕ:[/b]

1. Дни луны
2. Гонец
3. Клич Шарвили
4. Нашествие

[b]1. ДНИ ЛУНЫ[/b]

Шарвили любил с друзьями
Вацракар водить упрямо
За аулом, над рекой
Светлым лунным вечерком.

Чтобы все могли чудесить
Народился новый месяц
И, повиснув между звезд,
Стал на свой обычный пост.

Быстро из ветвей кизила
Полумесяц смастерили
И вокруг игрушки той
Закружились чередой.

В шерстяных чухах джигиты
В такт шагают деловито,
А напротив, ставши в ряд,
Девы напевают в лад

Песнь обрядовую, чтобы
Из сердец изгнавши злобу,
Из людских, богиня Мен
Принесла счастливый день.

— Мен, о милая богиня,
Усмири свою гордыню,
В облаках не хоронись,
Да над нами наклонись.

Нашей радости помеха
Злые козни Алапеха,
И поэтому в ответ
Выплесни молочный свет

Освети весь мир на радость,
Ведь нам многого не надо:
Наши не ввергал бы в грех
Души злобный Лланех.

А потом крылатой пегие
На лужайке стило тесно
И вонзились с небеса
Молодые голоса

И поют самозабвенно
Девицы о сокровенном,
Хор джигитов их словам
Вторит, уловив едва.

«Рипе кюль» танцуют пары
Среди них и сын Даглара.
Принаряженнни сплошь
Веселится молодежь

В стороне костер огромный,
Освещает мир он темный.
Щедрый всем от предков дар
Этот праздник Вацракар.


[b]2. ГОНЕЦ[/b]
По извилистой дороге
Мчится всадник одинокий
Очень скоро, знает он.
Упадет усталый конь

Весь израненный и бледный.
Одолев подъем последний,
Не имея больше сил,
Он к лужайке подскочил

Подошли к нему джигиты,
Видят плащ на нем расшитый
Золотом и серебром
И почуяли нутром

Что известие худое
Нынче он принес с собою
Отвели его к костру,
Там опомнится к утру

Но успел промолвить всадник,
Ртом хватая воздух жадно –
Передайте Шарвили,
Что в Ковар враги пришли.

То не воины простые, -
Валят толпами густыми
За войсками племена,
Им не знают имена.

И не ведают пришельцы
Страха. Наши земледельцы
Иль от стрел мгновенно мрут,
Или в ужасе бегут.

А ведет их вождь косматый,
Кровопийца бородатый.
Слышали звериный рык? –
Так ужасен их язык.

В пламени земля Ковара,
Сможет только сын Даглара
Драться против той орды,
Нас избавить от беды.


[b]3. КЛИЧ ШАРВИЛИ[/b]

"Всяческой хвалы достоин
Этот двухметровый воин,
Он до цели доскакал, -
Тихо Шарвили сказал. -

Наступило наше время,
И неведомое племя,
Захватившее Ковар,
Наш почувствует удар.

У Ковара нет защиты,
И поэтому, джигиты,
Нам нужна большая рать.
Как бы весточку послать

В горы всем дружинам вольным,
Житием своим довольным,
Чтобы на исходе дня
Дожидались здесь меня?"

Скоро стражники отважно
Развели костры на башнях.
Вслед за тем во все концы
Ускакали и гонцы.

Отцвела заря, к полудню
На лужайке стало людно:
По тропинкам к Шарвили
Добровольцы потекли.

Вот, одетые в овчину,
Чабаны несут дубины,
Косы взяли косари,
Дровосеки - топоры.

Воины стоят с мечами,
Луки спрятав за плечами.
И охотники пришли,
Зов услышав Шарвили.

На конях сидят джигиты,
Копья точат деловито.
Разве пощадит врага
Мести крепкая рука?!

Беспокойно конь волшебный
Бьет копытом. Он враждебный
Чует дух издалека,
Где кровавая река

По земле течет Ковара.
И доволен сын Даглара
Ратью храброю своей,
Как себе он верит ей.

В это время у Самбура
Старый Кас-Буба с чунгуром
Появился. Он щипнул
Золоченую струну.

Развеваются тараты ,
И блестят на солнце латы.
Здесь - бесстрашный, удалой
Всадников и пеших строй.

Трудная у нас задача.
Да сопутствует удача Вам.
И дух родной земли
Пусть поможет Шарвили!

Быстротечною рекою,
Изогнувшейся дугою,
Потекла Ковар спасать
Вниз по склону эта рать.

[b]
4. НАШЕСТВИЕ[/b]

Кто не слышал о товарах
Града славного Ковара?
Кто откажется любить
Томных той страны девиц?

Некогда сомкнулись дружно
Берег Каспия жемчужный
И крутые горы здесь,
Породив густую смесь

Языков, культур, народов.
Проходили дни и годы,
Головы слетали с плеч,
Но забыть родную речь

Не могли совсем коварцы,
Ибо, говорили старцы,
С незапамятных времен
Город этот заселен

Племенами гор высоких.
Избегая битв жестоких,
Сильный получил удар
Вновь изнеженный Ковар.

И теперь святые храмы
Превратились в кучу хлама,
И коварская стена
Северная снесена.

Оживленные кварталы
Пустырями ныне стали.
Наступает враг, и вот
В ужасе бежит народ.

И нельзя умилосердить
Кровожадных иноземцев,
И заметны их следы,
Словно знак большой беды.

Шарвили послал дозорных,
Чтобы выведать проворно,
Велика ли вражья рать,
Как получше бой начать.

Ведь в бою не только сила,
Но и хитрость приносила,
Как говаривал народ,
Воинам победы плод.

[Unugvi]

[b]Эпос Шарвили вышел на азербайджанском языке [/b]

[i]Автор: Фарид АЙСАР[/i]
http://gazeta-nv.ru/content/view/4085/109/


Со времени выхода в свет (Махачкала, издательство «Юпитер», 2000 г.) первых пяти глав лезгинского народного героического эпоса «Шарвили» прошло десять лет. В эти, отнюдь не легкие годы, когда многие были озабочены добыванием хлеба насущного, иные метались в мучительных духовных поисках, прочие просто прозябали, подчинившись обстоятельствам, продолжалась неустанная работа над переводом полного текста эпоса на русский язык.

Перевод осуществил заслуженный работник культуры России Ризван Ризванов и издал книгу с лезгинским и русским текстами эпоса при всемерной поддержке общественного и государственного деятеля Имама Яралиева. Одновременно к нетленному образу эпического героя обращались и другие творческие люди. Изданы три книги о Шарвили, в которых приводятся новые материалы, а также изыскания в области лезгинского фольклора и его связях с окрестными этнотерриториями.

За это время в селении Ахты проведено десять красочных праздников, посвященных эпосу, написаны десятки стихотворных посвящений народному герою, опубликованы многочисленные статьи, раскрывающие образ Шарвили с разных сторон. К этой многотрудной работе подключились ученые-литературоведы, лингвисты, философы, поэты, писатели, художники — словом, все, кому Шарвили дорог, как изустное наследие, оставленное предками в доброе назидание потомкам.

Необходимо отметить, что первые публикации об эпосе появились в 1941 году. После Великой Отечественной войны, в 50-х годах, лезгинские поэты Забит Ризванов и Байрам Салимов начали систематический сбор материалов о Шарвили. В начале 60-х годов о лезгинском эпосе впервые заговорили на союзном уровне, и большая заслуга в этом принадлежит незабвенной Наталье Капиевой. Тогда же в Махачкале впервые были опубликованы оригинальные тексты этого грандиозного произведения.

Позднее появились и первые научные изыскания об эпосе, осуществленные Фирузой Вагабовой, Айбике Ганиевой, Салавом Алиевым, Гаджи Гашаровым и другими учеными. В «Известиях» Академии наук Азербайджана (серия — Литература, язык, искусство) опубликована статья Мавлуда Ярахмедова на азербайджанском языке. И вот недавно стало известно о том, что в Баку многие работают над мотивами и сюжетами эпоса, создавая новые авторские произведения.

Приятно было узнать, что живущий в Баку замечательный художник Махмуд Челебов создал пространную поэму по мотивам этого народного произведения на азербайджанском языке и самолично иллюстрировал изданную впоследствии книгу.

Махмуд Челебов, (на фото)один из лезгинских аксакалов в Баку, — человек удивительной судьбы. Еженедельник «НВ» намерен подготовить специальный материал о его жизненном и творческом пути. Но сейчас скажем лишь о том, что он явился одним из главных победителей художественной выставки, проведенной в честь Московских Олимпийских игр в 1980 году, где выставил оригинальный ковер с сюжетами всех 24 видов спортивных состязаний, вошедших в программу тех памятных Игр.

Вернемся, однако, к эпосу. В редакции Бакинского литературно-художественного журнала «ЧиРаг», выходящего на лезгинском языке, состоялся «круглый стол» с участием местной творческой интеллигенции. Среди участников мероприятия был и художник Махмуд Челебов. Ему задавалось много вопросов, в том числе и о том, как издавалась книга, посвященная эпическому герою Шарвили.

Присутствующие были несказанно удивлены тем, что этот пожилой человек (ему 75 лет), не найдя другого способа довести до азербайджаноязычного читателя свое произведение, решился на мужественный шаг: он продал свою мастерскую и на вырученные деньги издал книгу. Как утверждает бакинский бизнесмен-издатель Этибар Стурви, почтенный художник сказал буквально следующее: «Сначала я увидел образ Шарвили, а потом, когда я проникся его величием, захотелось, чтобы это увидели все. На данном пути мне ничего не было жалко, даже мастерской, где я трудился».

Как признает сам Махмуд Челебов, он, конечно, не литератор, а художник. Но мысли и идеи, посещавшие его при осмыслении образа эпического героя, требовали словесного изложения. Так родилась его пространная поэма. Однако не был бы он настоящим живописцем, если бы не постарался создать и визуальный образ Шарвили. Эпический герой изображен в разных ракурсах, художник много экспериментировал, и эти опыты также нашли место в книге. Иллюстрации, бесспорно, дополняют и обогащают поэтический текст, делают Шарвили более осязаемым. При всей его сказочности он становится реальным человеком, пусть и наделенным сверхъ-естественными качествами.

Согласно каноническому тексту эпоса, опубликованному в 2008 году, Шарвили совершил множество подвигов во имя родины и народа. Махмуд Челебов же акцентировал внимание на двенадцати из них, может быть, под влиянием мифов о Геракле. В авторском произведении это позволительно, тем более что и по физической силе, и по тому преклонению людей перед ними, они имеют много общего.

Примечательно и то, что Шарвили совершал свои подвиги не только в родной стороне, но и далеко за его пределами. Это обстоятельство учтено в поэме художника, и как утверждает сам мастер, «Шарвили был защитником не только лезгин, а сам эпос о нем еще раз подтверждает, что этот герой самим фактом своего существования показывал им пути сближения с другими народами с тем, чтобы занять среди них достойное себя место».

Автор поэмы переносит Шарвили в языческие времена, что отчасти верно. Древнейшие пласты эпоса подтверждают это. Например, то, что эпический герой родился необычным образом: от яблока, которое съели его родители. Существуют и другие варианты его рождения. Дети не могут расти так, чтобы уже в младенчестве могли поражать людей своей необыкновенной силой. А у Шарвили это получается. Такой небывалой физической силой его наделяет художественное воображение народа, нуждавшегося в непобедимом заступнике и охранителе родных рубежей. При всем при этом Шарвили вовсе не воинственный герой.

Его необыкновенные способности всегда пробуждаются в случаях агрессии со стороны или когда возникает необходимость сделать то, что не по плечу обычным людям. Например, прорубить дорогу в скале, построить плотину, в одночасье вспахать землю для тысяч людей. Поэтому Шарвили — созидающий герой.

Поэма о Шарвили на азербайджанском языке, бесспорно, знаменательное явление в культурной жизни соседней республики. И очень важно то, что именно лезгинский аксакал Махмуд Челебов по примеру, может быть, самого эпического героя, прокладывает дороги, сближающие, а не разделяющие людей, как это делают некоторые политики, озабоченные вовсе не судьбами народов и стран. Вот только жаль, что об этом событии «НВ» стало известно совершенно случайно. Будем все-таки надеяться, что подобные отрадные известия из Баку будем получать регулярно.

[azimoff]

[quote][b]В Баку вышел в свет лезгинский народный героический эпос «Шарвили»[/b]

[img]http://www.1news.az/images/articles/2010/05/17/thumb190_20100517012817526.jpg[/img]

Известный художник Махмуд Челебов создал поэму по мотивам этого народного лезгинского произведения на азербайджанском языке и самолично иллюстрировал изданную книгу.

Как передает 1news.az со ссылкой на российскую газету «Настоящее Время», Махмуд Челебов, один из лезгинских аксакалов в Баку, — человек удивительной судьбы. Он был одним из главных победителей художественной выставки, проведенной в честь Московских Олимпийских игр в 1980 году, где выставил оригинальный ковер с сюжетами всех 24 видов спортивных состязаний, вошедших в программу тех памятных Игр.

Вернемся, однако, к эпосу. В редакции бакинского литературно-художественного журнала «ЧиРаг», выходящего на лезгинском языке, состоялся «круглый стол» с участием местной творческой интеллигенции. Среди участников мероприятия был и художник Махмуд Челебов, который рассказал о том, как издавалась книга, посвященная эпическому герою Шарвили.

Поэма о Шарвили на азербайджанском языке, бесспорно, знаменательное явление в культурной жизни соседней республики. И очень важно то, что именно лезгинский аксакал Махмуд Челебов по примеру, может быть, самого эпического героя, прокладывает дороги, сближающие, а не разделяющие людей», - отмечает «НГ».

«Необходимо отметить, что первые публикации об эпосе появились в 1941 году. После Великой Отечественной войны, в 50-х годах, лезгинские поэты Забит Ризванов и Байрам Салимов начали систематический сбор материалов о Шарвили. В начале 60-х годов о лезгинском эпосе впервые заговорили на союзном уровне, и большая заслуга в этом принадлежит незабвенной Наталье Капиевой. Тогда же в Махачкале впервые были опубликованы оригинальные тексты этого грандиозного произведения.

Позднее появились и первые научные изыскания об эпосе, осуществленные Фирузой Вагабовой, Айбике Ганиевой, Салавом Алиевым, Гаджи Гашаровым и другими учеными. В «Известиях» Академии наук Азербайджана (серия — Литература, язык, искусство) опубликована статья Мавлуда Ярахмедова на азербайджанском языке. И вот недавно стало известно о том, что в Баку многие работают над мотивами и сюжетами эпоса, создавая новые авторские произведения», - констатирует «Независимое Время».

Ризван Гусейнов

http://www.1news.az/culture/20100517012817526.html[/quote]

[Dr Zaur Oruc]

[quote name='asika' timestamp='1240423802' post='4627510']
Ребят, а давайте, всем форумом день Шарвили(30 июня) отмечать! Предлагаю устроить праздник
[/quote]
А почему 30 июня?

[Zaman.]

[url="http://www.youtube.com/watch?v=MjEUTcOhVXU"]http://www.youtube.com/watch?v=MjEUTcOhVXU[/url]

[Zaman.]

- Vush xana?

- Kitik tyna behmish xana.

 

(из разговора двух лезгин)

 

==============================

 

 

Образы эпоса «Шарвили»

 

Эпос «Шарвили» богат образами. Они созданы на высоком художественно-эстетическом уровне и являются совершенными. Каждый из них своеобразен и индивидуален. Им присущи типичность и национальный  колорит. Кроме образа Шарвили в эпосе выделяются своими особенностями и уникальными художественными штрихами образы Кас-Бубы, Даглара, Цюквера, Эквера и других. Все они притягательны, изображены яркими красками и с большой любовью.

 

Образ Кас-Бубы

 

Одним из светлых образов в эпосе «Шарвили» является образ Кас-Бубы. В эпосе он изображён как патриот своего народа и Родины, участвующий как ашуг и как мудрец во всех мероприятиях своего народа. Он любимец народа, и везде рады его присутствию. Своими мудрыми советами он очень помогает людям. Когда враги нападают на лезгинские земли, Кас-Буба призывает народ выступить против них и сам участвует в боях.

Даглару и Цюквер тоже оказал помощь Кас-Буба. После того как они съели краснощекое яблоко, подаренное аксакалом Кас-Бубой, у них появился ребёнок. Имя Шарвили дал ребёнку тоже Кас-Буба и сказал: «Он сын не только Даглара и Цюквер, он сын всего народа».

И в мирное время, и во время войны Кас-Буба рядом с народом. В мирное время он участвует в народных весельях, праздниках, свадьбах, поёт песни, рассказывает сказки, легенды, притчи, восхваляет героев, проклинает врагов и предателей. Нарекает новорождённых. Одним словом, по мнению создателей эпоса, Кас-Буба, как мудрый аксакал, участвует на всех мероприятиях лезгин.

               

Образ Даглара

 

В эпосе «Шарвили» рядом с чудесными, волшебными силами, необыкновенными героями действуют также представители простого народа. Одним из них является чабан Даглар. Он изображён «широкоплечим, стройным и умным молодым человеком», который заботится о благополучии своей семьи. Вместе со своей супругой Цюквер он семь лет ждёт ребёнка. Боги, наконец, смилостивились, мечта сбылась: у них появляется сын — Шарвили.

 

Образы женщин

 

Как известно, лезгинские женщины отличались смелостью, храбростью и всегда были опорой своим супругам — и в мирной жизни, и в борьбе с иноземными завоевателями. Поэтому в лезгинском фольклоре всегда их восхваляют, отзываются лестно, признают равными мужчинам и интеллектуально, физически.

В эпосе «Шарвили» образы женщин занимают достойное место. Они изображены прекрасными, умными, мудрыми и сильными созданиями, высоко оценивающими семейный очаг, почитающими традиции и обычаи народа. Эти образы вызывают глубокую любовь и симпатию. Нарисованы они ярко и рельефно. В качестве примера можно назвать мать Шарвили — Цюквер — и его любимую девушку — Эквер. Обе они являются красивыми, стройными,  смелыми, отважными женщинами, уважающими брачные узы и духовные ценности народа. В эпосе о них говорится очень тепло и с большой любовью. Создатели эпоса воплотили в их образах лучшие черты лезгинских женщин.

 

Образ Шарвили

 

Главным героем эпоса является Шарвили. Он показан сильным, могучим, достойным героем, оказывающим своему народу помощь,  когда на родную землю нападают внешние враги, иноземные завоеватели. Он почитает дружбу, Отечество, народ. Ради них готов вступить в бой, сражаться с врагами, пожертвовать жизнью. Он никого не боится и готов в любое время бороться.

В эпосе подробно рассказывается о нём, начиная с его появления на свет, дальнейших действиях, подвигах, совершённых в боях за свободу народа и независимость Лезгистана. Одной из лучших черт его является то, что он защищает не личные, а общенародные интересы. Он до конца своей жизни предан этим интересам и ради них готов идти на смерть. Его личное мужество и бескорыстная вера являются примером для всего народа.

В то же время в эпосе он предстаёт и простым человеком. Особенности, присущие всем людям, не чужды и ему. Он тоже, как и остальные обыкновенные люди, радуется и печалится, любит и ненавидит, то что-то ему нравится, то что-то раздражает.

Народ свои мысли и мечты о свободе, независимости, героизме воплотил в образе Шарвили. Все бои, сражения в эпосе связаны с его именем. Каждая эпоха добавила к этому образу новые штрихи, и он превратился в символ — защитника народных интересов, борца за свободу и независимость.

 

Отрицательные образы

 

Драконы, девы, иноземные завоеватели,  с которыми борется Шарвили, выведены в эпосе как отрицательные образы. Они наносят большой вред народу. Обладают неограниченными правами и властью. У них есть войска, полководцы, богатыри, в их руках — несметные богатства. Но по характеру являются трусливыми, тщеславными, готовыми ради своей выгоды разорить и уничтожить любой народ. Создатели эпоса ярко показали хитрую, коварную, подлую натуру этих людей, заклеймили их сатирическими красками. Каждый раз в боях с этими палачами Шарвили одерживает победу силой, храбростью и умом.

[m.orkhan]

Прочитать эпос можно на сайте lezgichal.ru (на лезгинском и русском языках)