Господи, как же скучно мы живём!

[Zaman.]

  Есть такие люди, которые не могут жить без авантюр. Даже в самых простых делах, в которых, казалось бы, нельзя нарушить закон или что-то сделать не так, как надо, эти люди совершают свой трюк, и притом почти всегда он оказывается удачен и авантюра удаётся.(с) Максимилиан Неаполитанский

[Zaman.]

Эон де Бомон (Eon de Beaumont), Шарль Женевьев Луи Огюст Андре д’

Эон де Бомон (Eon de Beaumont), Шарль Женевьев Луи Огюст Андре д’ (05.10.1728, Tonnere, Франция – 21.05.1810, Лондон), более известный как кавалер (или кавалерша) д’Эон, ибо его знали в двух обличьях (мужском и женском; в Англии по этому поводу бились об заклад, ставя на кон нешуточные суммы) – французский дипломат и политический авантюрист. Создав себе некоторую репутацию написанием эссе о финансовом состоянии Франции («Essai historique sur les différentes situations de la France»), был отправлен с дипломатической миссией к русскому двору.

Как секретный агент выполнял различные поручения в России, затем в Англии, а в промежутке между пребываниями в этих странах служил капитаном французской армии в Германии. Последние годы, сильно нуждаясь, содержал себя частными уроками фехтования, ибо в этом деле он был большой мастер. Автор многочисленных политических и исторических эссе и трактатов: «Письма, мемуары и частные переговоры шевалье д’Эона» («Lettres, mémoires et négociations particulières du chevalier d’Éon», 1764); «Общие замечания об Английском королевстве»; «Мемуары о пребывании в России в 1759 году» («Mémoire sur la Russia en 1759»); многотомные «Досуги» («Loisirs du chevalier d’Eon», 13 т., in-8, 1775); «Непредвзятая история императрицы Евдокии Фёдоровны, первой жены Петра Великого» (1774), в которой автор вступил в полемику с «Историей Российской империи при Петре Великом» Вольтера: он «исправляет» неточности фернейского патриарха, укоряет его за лесть; создаёт не парадное, а приватное жизнеописание царя-реформатора, рисует его как тирана, жестокого мужа и отца.

Под пером д’Эона история России предстаёт как история монаршьей семьи, изложенная от лица брошенной женщины. Д’Эон превращает подлинные факты в роман о невинной жертве, преследуемой злодеями и Роком. Кавалер ордена Людовика Святого. ► Башомон в своих «Мемуарах» писал о д’Эоне и его литературных творениях: «…его недостойные приёмы, неуравновешенное поведение и раздёрганный стиль изобличают человека злобного и сумасшедшего».

[Zaman.]

Бельцони (Belzoni), Джованни Баттиста

Бельцони (Belzoni), Джованни Баттиста (05.11.1778, Падуя, Венецианская Республика – 03.12.1823, Gwato, Бенин) – итальянский авантюрист, путешественник, исследователь, коллекционер предметов искусства. В 1803 году, будучи замешанным в неблаговидных делах в Италии, предпочел путешествию во «всегда готовую к приему посетителей итальянскую тюрьму» поездку в Лондон, где он женился, и, обладая огромной физической силой и прекрасной фигурой, добывал хлеб выступлениями в цирковых представлениях, изображая Геркулеса и Самсона. Совершил путешествие в Испанию, Португалию и на Мальту в компании своей жены, англичанки

В 1815 году в поисках удачи оказался в Египте, предлагал местным жителям (и даже самому правителю Египта) купить у него механическое водяное колесо, которое якобы может заменить четыре водочерпальных колеса. Человек ловкий и оборотистый, он добился через путешественника Буркгарда чести быть представленным британскому консулу, и с этого момента все последующие годы жизни отдал коллекционированию, сначала для консула, а потом для себя, собирая всё, что попадалось под руку. Так, с огромными трудностями и при известной ловкости, ему удалось при поддержке все того же британского консула, человека в том весьма заинтересованного, погрузить на судно и переправить сначала в Александрию, а затем в Англию, гигантскую статую Рамсеса II (Мемнона), являющуюся ныне украшением коллекции Британского музея. В 1817 г. обнаружил и проник в древнюю гробницу в долине Бибан аль-Мулук, близ Фив, рядом с другими гробницами огромную (длиной в сто метров) гробницу Сети I, предшественника Рамсеса. Перерисовал её внешний вид, а также фигуры и надписи, украшавшие гробницу, и внутренний вид погребальной камеры, в которой находился саркофаг, который ему также каким-то непостижимым образом удалось перевезти в Англию. Затем ловкий итальянец открыл вторую по величине пирамиду – пирамиду Хефрена, ему удалось проникнуть внутрь пирамиды. Он открыл также развалины древнего города. Возвратившись в Англию в 1819 году, опубликовал интересную книгу о своих приключениях и открытиях в Египте и Нубии («Narrative of the Operations and Recent Discoveries within the Pyramids, Temples, Tombs, and Excavations in Egypt and Nubia», Лондон, 1820). В 1823 г. отправился в Африку, но скоропостижно скончался в Бенине после непродолжительной болезни. ► «Бельцони был великим коллекционером», – пишет историк археологии Керам в книге «Боги, гробницы, учёные». И продолжает: «И пусть ему будет прощено то, что он, пожелав увековечить своё имя в надписи, сделанной им на троне Рамсеса II в Фивах, совершил тем самым, наряду со многими весьма достойными деяниями, проступок, который положил начало дурной традиции, подхваченной целыми поколениями английских, французских и немецких “коллекционеров”, не порвавших с ней, к вящему неудовольствию археологов, и до сих пор».

[Zaman.]

Распутин (Rasputin)

Распутин (Rasputin), (Григорий Ефимович Новых, 1872, с. Покровское Тюменского уезда Тобольской губернии – 30.12.1916, Санкт-Петербург) – русский монах, авантюрист, пользовавшийся неограниченным доверием семьи последнего российского царя Николая II и оказывавший влияние на решение важнейших государственных вопросов. Сын простого крестьянина, в молодости Распутин занимался конокрадством и вёл разгульный образ жизни. На 30-м году жизни занялся хождением по монастырям среди юродивых и кликуш. Примкнул к секте хлыстов и вскоре стал «пророчествовать» и «исцелять», используя при этом свою репутацию «святого» как средство для разнузданного разврата. Благодаря своему пребыванию в монастырях и участию в паломничествах (в том числе и на Святую Землю), Распутин обзавёлся полезными знакомствами с важными церковными сановниками. В 1905 г. ректор Петербургской духовной академии Феофан ввёл Распутина в дом великого князя Николая Николаевича Романова, в 1907 г. – в царский дворец.

 

Очень скоро Распутин стал человеком, «незаменимым при дворе», близким доверенным лицом царской семьи, в особенности царицы Александры Фёдоровны. И вот как это случилось. У Николая II и Александры Фёдоровны было пятеро детей: четыре дочери – Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия – и сын Алексей. Наследник-цесаревич страдал гемофилией – несвёртываемостью крови: от пустяковой царапины возникало кровотечение, длительное и обильное. Врачи не могли излечить болезнь, по-видимому, наследственную. Родители находились в постоянном страхе потерять ребёнка. Особенно переживала царица Александра Фёдоровна, которая истово молилась Богу в надежде на чудо. И чудо, кажется, произошло: ко двору привели Григория Распутина – безграмотного мужика, умевшего, однако, влиять на самочувствие царевича Алексея и останавливать кровотечение. Царица Александра Фёдоровна боготворила Распутина, готова была исполнять любые его желания. Для Распутина была даже создана при дворе специальная должность – «возжигатель лампад». Он мог входить во дворец в любое время, без доклада попадал в царские покои. Кликушествовал, шаманствовал, занимался колдовством и гипнозом. Он сумел внушить царю и царице, что сын их, царевич Алексей, будет жить, покуда жив сам Григорий. Потом он эту формулу расширил: «Моя смерть будет вашей смертью».

[Zaman.]

То был откровенный шантаж, но впечатлительная и истеричная по своей природе царица Александра Фёдоровна на это легко поддавалась. Она и царя Николая II заставила покориться воле хитрого, пронырливого и блудливого Распутина. Благодаря своей харизме Распутин довольно быстро вошёл в круг высшей петербургской знати. Правда, из-за своего скандального поведения Распутин вынужден был неоднократно покидать Санкт-Петербург в период с 1911 г. по 1915, но всякий раз его вновь призывали ко двору, возлагая надежды на его чудесную способность исцеления. Так безграмотный мужик стал фактическим правителем империи. Используя завоёванное во дворце положение, он за взятки и подарки выполнял многочисленные просьбы различных мошенников, проходимцев, коммерсантов и т. д. Во время разразившейся Первой мировой войны Распутин прямо влиял на некоторые политические и кадровые решения царя. В 1915 г. он призвал Николая II взять на себя верховное командование русскими войсками. При этом Распутин в своих советах и рекомендациях часто полагался на собственные «видения» и на информацию и рекомендации царицы Александры, которая сама находилась под влиянием сторонних людей, действовавших в своих корыстных интересах.

Эти близкие и доверительные отношения царской семьи с Распутиным компрометировали царскую семью и подорвали позиции самодержавия. Правые политические силы, монархические и реакционные, поспешили избавиться от Распутина, и он был убит группой заговорщиков, в которую входили князь Феликс Юсупов, женатый на великой княгине Ирине Александровне (она приходилась родной племянницей царю Николаю II), монархист В. М. Пуришкевич и член царской семьи великий князь Дмитрий Павлович. Это случилось в ночь на 18 (30) декабря 1916 г. Пригласив Распутина декабрьской ночью к себе во дворец якобы для знакомства с княгиней Ириной, князь Юсупов стал угощать Григория отравленными цианистым калием пирожными. Пирожные были с кремом, а в среде крема цианистый калий теряет свои ядовитые свойства. Этого заговорщики не знали. Князь Феликс начал нервничать, видя, что Распутин поглощает одно пирожное за другим и явно не собирается умирать. Тогда Юсупов выстрелил в Распутина, тот упал, затем вскочил и стал душить князя. На его крики о помощи выскочили другие заговорщики, стали стрелять в Распутина. Григорий, обливаясь кровью, выбежал на крыльцо, снова упал. Его связали, отвезли к Неве и утопили в проруби. Кровь на крыльце пытались смыть, но безуспешно. Тогда пристрелили собаку и явившемуся на шум выстрелов городовому объяснили, что стреляли во взбесившуюся собаку.

Слуги Юсупова своего хозяина не выдали. Полиция могла бы начать судебное преследование и по косвенным уликам, но великий князь Дмитрий Павлович как член семьи Романовых был неподсуден. Суда не было. Распутинщина явилась ярким выражением мракобесия, изуверства, умственного убожества и морального разложения дома Романовых накануне крушения монархии, дни которой были сочтены. Царь Николай II обратился по телеграфу к командующим пятью сухопутными фронтами и двумя флотами с просьбой о поддержке верными частями. В самую ответственную и решительную минуту никто ему войск не дал. Николаю II не оставалось ничего другого, как отречься от престола. ► Владимир Коковцов (российский премьер-министр в 1911–1914 гг.) о Распутине: «По-моему, Распутин типичный сибирский варнак, бродяга, умный и выдрессировавший себя на известный лад простеца и юродивого и играющий свою роль по заученному рецепту. По внешности ему не доставало только арестантского армяка и бубнового туза на спине.

 

По замашкам – это человек, способный на всё. В своё кривляние он, конечно, не верит, но выработал себе твёрдо заученные приёмы, которыми обманывает как тех, кто искренно верит всему его чудачеству, так и тех, кто надувает [его] самого своим преклонением перед ним, имея на самом деле в виду только достигнуть через него тех выгод, которые не даются иным путём».

[Zaman.]

Дампир (Dampier), Уильям

Дампир (Dampier), Уильям (август, 1651, East Coker, Somerset, Англия – март 1715, Лондон) – английский натуралист, мореплаватель, авантюрист и пират. Юнгой оказавшись на корабле, всю свою дальнейшую жизнь связал с морем, избороздив все моря и океаны. Ему довелось быть и пиратом, и капитаном корабля, и первооткрывателем (его именем назван архипелаг и пролив), и писателем. В течение тридцати лет он вёл научные наблюдения во многих океанах и морях. Автор интересного описания своих плаваний «Путешествие вокруг света» («Voyage round the World», 1697).

 

Интересен также и тот факт, что он был участником (кормчим) той самой экспедиции под командованием капитана Вудса Роджерса, во время которой был спасён знаменитый Александр Селкирк (Selkirk), взятый на борт одного из кораблей с берега необитаемого острова. История Александра Селкирка послужила источником романа Дефо «Робинзон Крузо».

[Zaman.]

Комб (Combe), Уильям

• 

Комб (Combe), Уильям (1741, Бристоль, Англия – 19.06.1823, Лондон) – английский авантюрист, сатирический поэт и писатель. Родился в Бристоле. Учился в привилегированном колледже в Итоне, а затем в Оксфорде, не получив первой учёной степени. Получив наследство богатого лондонского торговца, жил на широкую ногу, совершил путешествие по Франции и Италии, повстречав писателя Стерна, и довольно скоро растратил огромное состояние в легкомысленных и весьма экстравагантных развлечениях. Сменив множество занятий и профессий (наёмный солдат, официант, повар, частный учитель красноречия) и побывав за долги в тюрьме, в конце концов, вынужден был обратиться к сочинительству, чтобы прокормить себя.

 

Писал острые политические памфлеты, сочинял тексты к иллюстрированным книгам. Прославился сатирической поэмой «Дьяволиада» («The Diaboliad», 1776), посвященной лорду Ирнгэму (Irnham), «наихудшему из людей, проживающих во владениях Его Величества» («the worst man in His Majesty’s dominion»), и юмористической поэмой в трёх частях «Путешествия доктора Синтаксиса» («Tours of Dr. Syntax»), пародирующей модные в то время книги о путешествиях (часть первая – «Путешествие доктора Синтаксиса в поисках достопримечательностей», «Tour of Dr. Syntax in Search of the Picturesque» – 1812; часть вторая – «Второе путешествие доктора Синтаксиса в поисках утешения», «The Second Tour of Dr. Syntax in Search of Consolation» – 1820; часть третья – «Третье путешествие доктора Синтаксиса в поисках жены», «The Third Tour of Dr. Syntax in Search of a Wife» – 1821). Популярности поэмы в немалой степени способствовали прекрасные иллюстрации Томаса Роуландсона (Thomas Rowlandson). Другие сочинения: роман «Хромой бес в Англии» («The Devil upon Two Sticks», 1790), «Пляска смерти» («The English Dance of Death», 1815), «Пляска жизни» («The Dance of Life», 1816–1817). Серьёзными сочинениями являются его «История Вестминстерского аббатства» (1812) и топографический труд «Микрокосм Лондона» («Microcosm of London», 1808).

[Zaman.]

Варбек (Warbeck), Перкин

Варбек (Warbeck), Перкин (1474? – 23.11.1499) – английский авантюрист и самозванец, выходец из семьи фламандского бюргера города Турнэ. Судя по данным его исповеди, он долго скитался по свету: был в услужении у английского купца в Антверпене, в Португалии носил ливрею одного из мелких дворян, оттуда перебрался на берег Бретани, а в 1491 году судьба забросила его в ирландский город Корк. Статный, светловолосый красавец, довольно бегло изъяснявшийся на нескольких языках, включая английский, он привлёк внимание главы могущественного баронского дома из Ирландии Джеральдинов, боровшихся против самодержавной политики английского короля Генриха VII Тюдора. В облике, манерах и повадках Перкина знатные ирландские феодалы усмотрели сходство с фамильными чертами Эдуарда IV Йорка, на чём решено было начать большую политическую игру. После нескольких месяцев соответствующей подготовки молодой человек, принявший имя младшего сына короля Эдуарда – Ричарда, отправился во Францию.

 

В 1493 году его принимает германский император Максимилиан, в течение года он живёт у сестры Эдуарда, вдовствующей герцогини Бургундской Маргариты (она признала в нём Ричарда!), а в 1496 или 1497 году прибывает в Шотландию. Опираясь на поддержку монархов феодальной Европы, самозванец пытался огнём и мечом проложить себе дорогу к власти и свергнуть Генриха Тюдора. Но все его попытки были отбиты. Последней крупной авантюрой была его попытка возглавить народное восстание, вспыхнувшее на юге Англии против налоговой политики правительства Тюдора. В сентябре 1497 года Варбек был выслежен и арестован агентами Генриха VII в Гемпшире и препровожден в Тауэр. В 1499 году после двух неудачных попыток бежать по приговору королевского суда Перкин Варбек был казнён (повешен в лондонской тюрьме Тайберн). Перкин Варбек – герой нескольких литературных произведений, в том числе пьесы драматурга Джона Форда («Perkin Warbeck») и романа Мэри Шелли, автора «Франкенштейна», – «The Fortunes of Perkin Warbeck».

[Zaman.]

Айрленд (Ireland), Уильям Генри

Айрленд (Ireland), Уильям Генри (02.08.1775, Лондон – 17.04.1835, Лондон?) – английский литератор-фальсификатор, известный главным образом своими подделками рукописей Шекспира, сын известного лондонского гравёра и торговца антикварными книгами и рукописями Сэмюэля Айрленда (ум. 1800), знатока литературы и искусства. Образование Уильяма Генри оставляло желать лучшего: он учился в нескольких школах, куда пристраивал его отец, но успехи его были очень скромными, а из одной школы его попросту выгнали за неуспеваемость и нерадивость. Потом отец отослал его на четыре года во Францию, где он хорошо выучил французский язык. Наконец, по возвращении в Лондон, отец определил его учеником к стряпчему. Работая в адвокатской конторе, он имел доступ к старому пергаменту и архивным документам, написанным старинным почерком.

Возможно, вид старинных документов подсказал ему мысль о подделке рукописей. Его подделки, включавшие протестантскую исповедь Шекспира (т. н. трактат «Исповедание верой», с подделанной подписью), его же письма к жене, Анне Хэтеуэй (Anne Hathaway), графу Саутгемптону (Southampton), друзьям-актёрам, новую, никому не известную версию «Короля Лира», и полный текст пьес «Генрих II» и «Вортигерн и Ровена» («Vortigern and Rowena»), ввели в заблуждение отца, известных литераторов (знаменитый Босуэлл даже встал перед «реликвиями» на колени и целовал их со слезами умиления), самых искушённых знатоков и вообще всю английскую общественность. Обман раскрыл известный знаток творчества Шекспира Эдмонд Мэлоун. Первое же представление пьесы «Вортигерн и Ровена», состоявшееся в театре «Drury Lane» еще до того, как обман стал известен широкой публике, закончилось неслыханным скандалом. Зрители, поняв, что их обманули, ибо достоинства пьесы никак не соответствовали уровню величайшего драматурга, не желали более видеть ни одного представления.

[Zaman.]

Впоследствии сам Айрленд признался в подлоге: якобы он решился на это, чтобы доставить радость отцу, большому почитателю Шекспира (отец его, однако, до конца своей жизни был убеждён, что произведения эти – подлинные, ибо, как он сказал, сын его «не способен создать что-нибудь путное»). Надо сказать, что в признании Айрленда все же было более тщеславия, нежели искреннего покаяния. После нескольких лет безвестности Айрленд решил покинуть Англию и поселился во Франции, где прожил девять лет, зарабатывая на жизнь переводами. Он написал также ряд исторических сочинений и четырёхтомную «Жизнь Наполеона», два романа «Аббатисса» и «Покорная чувству», опубликовал два томика своих стихов («The Fisher Boy», 1808; «The Sailor Boy», 1809) и любопытное сочинение «Страсть к бумагомаранию» («Scribbleomania», 1815). Впрочем, всё это сейчас забыто и малоизвестно, а его имя долгие годы было овеяно недоброй славой злополучного мистификатора. ► Невероятной выходкой Айрленда было письмо якобы от королевы Елизаветы Шекспиру, отличавшееся фантастически безграмотным написанием. Вот это письмо: «Получили мы любезные твои вирши Добрый мастер Уильям чрес нашего Лорда-камергера и шлём тебе похвалы оных изрядных достоинств ради. А отбудем мы ис Лондону в Хемпстаун на дни праздничные в каковой град и тебя с гораздыми твоими актеры дабы мочно было тебе пред нами сыграть и потешити нас промедления не имей и поспешай к нам не дале нежли в сей вторник да и лорд Лестер тож будет с нами. Елизавета» (перев. Д. Сильверстова). Трудно поверить, но и это письмо сочли подлинным (!). – (Цитата: Дж. Уайтхед, «Серьезные забавы», М., 1986).

[Zaman.]

Борри (Borri), Джузеппе Франческо

Борри (Borri), Джузеппе Франческо (04.05.1627, Милан – между 10 и 20.08.1685, Рим) – итальянский алхимик, врач, авантюрист и мошенник. Родился в Милане, где его отец, синьор Бранда Борри, был доктором. Учился в иезуитском колледже в Риме, где выказал недюжинные способности к учению и феноменальную память. Однако он не извлёк пользы из своих способностей, потому что вёл разгульную жизнь, с вином, женщинами и игрой в карты. С помощью друзей он стал врачом в Риме и получил должность при папском дворе, но продолжал распутства и кутежи, да еще воспылал любовью к алхимии, а ведь достаточно чего-нибудь одного из этого, чтобы человека сделать нищим – его удовольствия были такими же дорогостоящими, как и его алхимические изыскания.

 

Так продолжалось до тех пор, пока в возрасте двадцати семи лет Борри не объявил, что его «посетило видение». Он ходил по городу, рассказывая каждому встречному, что ему явился архангел Гавриил и объявил, что Франческо избран capitano generale Армии нового Папы, армии, которая покорит мир и принесёт ему возрождение. Архангел «возвестил» также, что Борри даруется власть читать в сердцах людей и что скоро ему предстоит найти «философский камень» – вещество, с помощью которого простые металлы можно превращать в золото. Борри погрузился в изучение алхимии и оккультных наук. Преображение было внезапным и удивительным: отъявленный повеса и кутила объявил, что отказался от порочной жизни и впредь будет образцом добродетели. Он напустил на себя степенность глубокомысленного философа и с такой убеждённостью говорил о своем новом предназначении, что, кажется, и сам в это поверил, а вокруг него стали собираться люди.

[Zaman.]

Приметила его и… итальянская инквизиция – все, кто занимался оккультизмом, подвергались преследованию. Поэтому Борри счёл за благо покинуть Италию и отправился странствовать по Европе, убеждая всех, кого встретит, что «последовавшим за ним будет дарована великая радость». Повсюду Борри собирал толпы приверженцев. Его метод был очень прост: рассказ о «видениях», которые становились всё более изощрёнными и изобиловали всё новыми красочными деталями, и предложение «заглянуть в душу» каждому, кто ему верит (а таких было немало). Изображая погружение в состояние глубоко транса, Борри долго и пристально смотрел на «обращаемого», а затем объявлял, что «видел душу этого человека, видел просветление и возможность для духовного обновления».

 

Если же ему казалось, что из человека можно что-то выжать, он мог удостоить обращаемого поистине высокой чести, включив его в список (быстро растущий) своих друзей (сторонников), которым он в скором времени, – как только найдет «философский камень», – обещал «столько золота, сколько он пожелает». Борри требовал от своих прозелитов строжайшего соблюдения обета бедности, и поэтому все, чем они владели, с готовностью передавали ему. Богатея, Борри стал менять свой образ жизни: появляясь в городах, он неизменно снимал превосходные апартаменты, щедро раздавал милостыню, обзаводился дорогой мебелью, разъезжал по улицам в карете, украшенной драгоценными камнями, с шестью великолепными вороными конями в упряжке. Он никогда не задерживался подолгу в одном городе и исчезал так же неожиданно, как и появлялся, и молва о нём летела впереди него. Со всей Европы к Борри стекались калеки, слепые и хромые, безнадёжно больные, так как пронёсся слух о его таинственном даре целителя. Он не требовал платы за помощь, что казалось ещё более удивительным и только играло ему на пользу, тем более, что слухи о чудесных исцелениях то тут, то там возникали с новой силой, и разыгравшееся воображение людей их только подогревало. Однако церковь продолжала преследовать Борри, обвиняя его в ереси и колдовстве.

 

Он отвечал на обвинения величественным молчанием… Это только укрепляло его репутацию и возбуждало еще большее любопытство и поклонение. Только великие подвергались гонениям: многие ли понимали Христа в его время? Борри почти ничего и не делал конкретного, он только обволакивал себя завесой таинственности, за него все делала людская молва. Власть Борри росла с каждым днём до тех пор, пока однажды он не ударился в бега с большой суммой денег, взятых в долг, и бриллиантов, оставленных ему «на хранение». Инквизиции (что-то вроде Интерпола в тогдашней Европе) после двадцати лет неудач, удалось-таки схватить его, и он был заключён в тюрьму в Риме, где и окончил свою исполненную трудов жизнь. Но так велика была вера в его оккультную власть, что до самого дня смерти его навещали в тюрьме богатые сторонники, включая даже королеву Христину, которой он обещал непременно отыскать философский камень, и которая охотно финансировала его алхимические опыты. Королева, жившая в Риме, часто посещал старика, чтобы поговорить с ним о химии и философии.

 

Она даже добилась для него разрешения покидать тюрьму на один-два дня под свою личную ответственность и одной существенной привилегии: Борри разрешили иметь лабораторию в камере и скрашивать одиночное заключение поисками философского камня. Тем временем в Кёльне вышел труд Борри – книга «Ключ от кабинета благородного рыцаря Джузеппе Франческо Борри, в коем заперто множество принадлежащих его перу любопытных записок по химии и другим наукам, а также его жизнеописание» («La Chiave del gabinetto del cavagliere Giuseppe-Francesco Borri, Milanese», Кёльн, 1681; книга была написана в 1666 г. в Копенгагене для «просвещения» покровительствовавшего ему датского короля Фредерика III и содержит развёрнутое изложение розенкрейцерской философии; возможно, она послужила аббату Монфокону де Виллару источником, из которого он черпал материал для своего романа «Граф де Габалис»).

Борри принадлежит также труд по алхимии и оккультным наукам под замысловатым названием «Миссия Ромула для римлян», а также «Istruzioni politici date al re di Danimarca», собрание афоризмов с собственными комментариями, адресованное датскому королю.

[Zaman.]

Пёльниц (Пёльнитц) (Pöllnitz, Poellnitz), Карл Людвиг

Пёльниц (Пёльнитц) (Pöllnitz, Poellnitz), Карл Людвиг (1692–1775) – немецкий авантюрист, писатель. Состоял на военной службе и вел жизнь, полную приключений. В поисках удачи и доходного места обошел многие европейские дворы, пока, наконец, не нашел место оберцеремониймейстера при дворе Фридриха Великого. Сочинения его остроумны, но малодостоверны. Написал довольно откровенную книгу о нравах саксонского двора и любовных похождениях короля Августа II Сильного «Галантная Саксония» («Saxe Galante», 1737), любопытные «Мемуары» («Mémoires du Baron de Poellnitz», 3 т., 1734).

[Zaman.]

Лети (Leti), Грегорио

Лети (Leti), Грегорио (29.05.1630, Милан, Италия – 1701, Амстердам), писавший под псевдонимом Томмазо Томмази, – итальянский авантюрист, вольнодумец, эрудит, исторический и политический писатель. Приняв протестантство, перебрался в Женеву, где открыл собственную школу. Опубликовал «Жизнеописание Сикста V» («Vita di Sisto V, pontifice romano»; 1669), самое известное и популярное свое произведение. Его язвительность и склонность к шутовству и насмешкам, часто не безобидным, доставили ему немало неприятностей и влиятельных врагов. Писатель вынужден был покинуть Женеву, он перебирается в Англию, ко двору Карла II, но и там надолго не задержался: ему приказали покинуть пределы королевства (после того как стало известно о написанной им книге анекдотов на материале английской жизни – «Il Teatro Britannico»).

 

Есть основания считать, что везде, где бы он ни был, он выполнял некоторые весьма деликатные поручения европейских правительств, а попросту говоря шпионил в пользу великого герцога Тосканского, Венецианской республики и французского правительства. Умер он в Амстердаме, оставив несколько историко-политических и биографических сочинений антикатолической направленности («Ragguagli istorici e politici», 1698; «Il Nipotismo di Roma», 1667; «La Monarchia universale de re Luigi XIV», 1689; «Il Livelbo storico e politico, li Secreti di Stato»; «Vita d’Elisabetta»; «Vita di Cesare Borgia»; «Vita di Carlo V»). Автор весьма любопытного сочинения «Историческая, политическая, моральная, экономическая и комическая критика древних и новых, вечных и временных лотерей» («Critique historique, politique, morale, économique et comique sur les lotteries anciennes et modernes, spirituelles et temporelles des Etats et des Eglises», Амстердам, 2 т., in-12, 1697; ныне большая редкость), в которой автор смотрит на мир как на игру случая. Лети приписывают также роман, содержание которого – конклав придворных проституток, собравшихся для избрания нового понтифика: «Il Puttanismo romano: o vero conclave generale delle puttane della corte; per l’elettione del nuovo pontifice» (1668; очень редкая книга).

 

Любопытно, что почти сразу же на эту книгу откликнулся комической сатирой другой итальянец – Бальтасар Султанини (Sultanini): «Il Puttanismo moderno, con il novissimo parlatorio delle monache» (Лондон [Женева], 1669). ► Грегорио Лети сделал любопытный доклад в одном из римских литературных обществ. Любопытен он тем, что докладчик поставил перед собой цель (и достиг ее): обойтись в нем без буквы «R», он так и назывался – «Изгнанная буква “R”» («La R sbandita»).

[Zaman.]

Бюсси-Рабютен (Bussy-Rabutin), Роже де Рабютен

• 

Бюсси-Рабютен (Bussy-Rabutin), Роже де Рабютен (13.04.1618, Epiry, Франция – 09.04.1693, Франция), граф де Бюсси – французский аристократ, кузен маркизы де Севинье, авантюрист, воин и писатель, член Французской академии (1665). Образование получил в иезуитском коллеже, где рано проявил свои таланты и тягу к сочинительству. Однако жажда подвигов и славы привела его в армию. Он был участником военного противостояния Фронды и правительства Мазарини (сначала служил фрондерам, затем перешел на сторону правительства). Впоследствии он прикупил себе военный чин генерала легкой кавалерии (в 1653 г., всего же военному поприщу он отдал шестнадцать лет своей жизни). В то же время он не оставлял и своих литературных занятий. Первая же его книга – «Les amours du Palais Royal» – вызвала неудовольствие Людовика XIV и во многом определила дальнейшую судьбу писателя. Герой многочисленных авантюрных приключений и любовных похождений, он талантливо и остроумно рассказал о придворной жизни в скандально-откровенной книге «Любовная история галлов» («Histoire amoureuse des Gaules», 1665), выставив на обозрение всему свету придворных дам-распутниц (он даже имел смелость рассказать о любовной связи самого короля-Солнца с Луизой де Лавальер). Рукопись своей книги граф имел неосторожность показать и передать на время маркизе де Боме (Marchioness de Beaume), которую он считал своим другом.

 

Но даже лучшие друзья иногда ссорятся, так и случилось, и маркизе представилась возможность отомстить. Она показала кое-что из написанного графом придворным дамам, и те без труда узнавали о себе и о своих знакомых то, о чем предпочли бы помалкивать. Так или иначе, книга была опубликована без разрешения властей, и своевольный король приказал отправить автора сначала в Бастилию, а затем в изгнание в родовое поместье графа в Бургундию. Его опала еще более усугубилась, когда его недруги насочиняли еще более откровенные памфлеты, присоединив их к его «Истории» в качестве добавления. Военной карьере тем самым был положен конец. Находясь в изгнании почти до конца своей жизни, граф много писал, вел активную переписку (его письма также были опубликованы и считаются образцом эпистолярного жанра: «Correspondance», 1693).

 

Он оставил «Мемуары» («Les Mémoires de Roger de Rabutin, Comte de Bussi», Paris, опубл. 1696 или 1696), в которых хвалит себя без меры, «Историю Людовика Великого» («Histoire de Louis le Grand», опубл. 1699), в которой так же без меры льстит королю-Солнце, «Maximes d’amour» (в стихах). Своим блестящим и язвительным пером Бюсси снискал прозвание «французского Петрония», ибо рассказал о нравах французской знати то же и в той же манере, как некогда римский писатель поведал об императоре Нероне и его окружении.

[Zaman.]

Гаскойн (Gascoigne), Джордж

• 

Гаскойн (Gascoigne), Джордж (ок. 1525 – 07.10.1577) – английский авантюрист, поэт и литературный новатор, яркий представитель английского Ренессанса в литературе. Родился в провинциальной дворянской семье (отец Гаскойна был шерифом и мировым судьей в Бедфордшире, имел титул рыцаря); учился в Кембридже и в лондонской юридической школе Линкольнз-Инн, но, по-видимому, без особого усердия. Безуспешно пытался сделать карьеру, неудачно женился, рассорился с родственниками, воевал в Нидерландах, где попал в плен к испанцам. Сочинения: трагедия «Иокаста» («Jocasta»; по «Финикиянкам» Еврипида), первая английская комедия в прозе «Подмененные» («Supposes», переделка комедии Ариосто), сатирическая картина лондонской жизни «Стальное зерцало» («The steele glass»), написанная белыми стихами (вступительные стихи к ней подписаны именем совсем еще молодого «Уолтера Рэли из Миддл-Темпла»). Свои приключения в Голландии, где он побывал, описал в книгах «Плоды войны» («The fruitesofwarre») и «Путешествие Гаскойна в Голландию» («GascoignesvoyageintoHollande»).

 

Ему принадлежат также «Приятная повесть о Фердинандо Джероними и Леоноре де Валаско» – первый английский психологический роман о любви со вставными стихами; трактат о стихосложении, один из первых в Англии, – «Некоторые замечания о том, как писать стихи и подбирать рифмы по-английски» (1575). В последние два года жизни написал и издал множество сочинений, в том числе «Благородное искусство псовой охоты» (1575) в стихах и прозе, по большей части позаимствовав материал из французских источников, и «Зерцало поведения», «трагическую комедию» о блудном сыне. ► Г. Кружков в книге «Лекарство от Фортуны», посвященной поэтам эпохи Генриха VIII, королевы Елизаветы и короля Иакова писал: «Жизнь Гаскойна – сплошная череда неудач. Судите сами: его лишили наследства за мотовство, он поссорился с отцом и матерью, судился с братьями и проиграл, был выбран в парламент, но исключен из списков, женился на вдове много старше его – и оказался замешанным в дело о двоеженстве, сидел в тюрьме за долги, отправился на войну и попал в плен к испанцам, освободился, но не избежал подозрения в предательстве, вернулся на родину, где ценой огромных усилий наконец-то (в сорок лет) достиг так долго чаемого – первых литературных успехов и покровительства королевы, – и через год умер.

 

Воистину поэт был прав, заявляя в своем стихотворении “Охота Гаскойна”, что всю жизнь стрелял мимо цели, что такова его судьба – давать промашку за промашкой» («Лекарство от Фортуны»). И еще: «Гаскойн – поэт невезения. Свой дом в вечности он построил из обломков разбитых иллюзий. Его лучшие стихи  – воспевание и прославление своих неудач. Лишь на руинах собственной жизни, свалив с плеч ношу, он испытывает блаженную легкость» (там же).

[Zaman.]

Известные авантюристки

 

Коварство, хитрость, расчет, ловкость и острый ум - куда применить эти качества женщине? Конечно же, ввязаться в какую-нибудь авантюру! Причём, в такую, которая навсегда войдёт в историю.

Марина (Марианна) Юрьевна Мнишек - политическая авантюристка, дочь польского воеводы Ежи (Юрия) Мнишека, одного из организаторов интервенции против России в начале 17 века, родилась в 1588 году, в местечке Самбор, Польша. Согласилась выйти замуж за Лжедмитрия I, мечтая стать русской царицей. Весной 1606 с отцом и многочисленной свитой выехала в Москву, где после венчания и коронации царствовала неделю. Честолюбивая и властная, Марина Мнишек не была убита после смерти мужа только потому, что не была узнана. Отправленная на родину, она попала в Тушинский лагерь, где тайно обвенчалась с Лжедмитрием II, признав в нем "спасшегося" мужа.

 

А после гибели Лжедмитрия II возложила все надежды на своего сына, которого ее сторонники именовали "царевичем Иваном Дмитриевичем", а правительство Михаила Федоровича Романова называло "ворёнком".

В декабре 1610 Марина Мнишек нашла себе покровителя атамана И.М. Заруцкого, мечтавшего стать первым боярином при "царице Марине". Летом 1613, потеряв своих сторонников, Марина и Заруцкий бежали в Астрахань и на Яик. Схваченные казаками и московскими стрельцами в июле 1614, Заруцкий и сын Марины Мнишек были отправлены в Москву и казнены, а сама она умерла в заточении.

 

Пушкин как-то сказал, что Марина Мнишек «была самая странная из всех хорошеньких женщин, ослепленная только одною страстью — честолюбием, но в степени энергии, бешенства, какую трудно и представить себе».

 

В 1605 году Марина Мнишек впервые привезла в Россию вилку. На своем свадебном пиру в Кремле Марина с вилкой шокировала русское боярство и духовенство. В дальнейшем вилка стала поводом для недовольства противников Лжедмитрия. Они аргументировали это следующим образом: раз царь с царицей едят не руками, а какой-то рогатиной, значит, они не русские и не монархи, а порождение дьявола.

[Zaman.]

Фанни Каплан

Даже имя этой роковой героини – Фанни Ефимовна Каплан – ей не принадлежало. Она утверждала на допросе, что родилась в Волынской губернии в семье учителя Хаима Ройтблата. Потом родители уехали в Америку, а девушка сменила паспортные данные, запутав этот факт в биографии до такой степени, что и до сих пор никто точно не установил: какую же фамилию она выбрала? А позднее «одолжила» паспорт у эсерки Фанни Каплан.

До шестнадцати лет Каплан звали Фейгой Хаимовной.

Оставшись без родительской опеки, она выбрала профессию белошвейки. А заодно подалась в революцию: с удовольствием выполняла различные поручения – чаще всего перевозила из города в город крамольную литературу, а то и бомбы. С последними и была поймана в Киеве царской охранкой. 30 декабря 1906 года военно-полевой суд приговорил революционерку к смертной казни, замененной из-за несовершеннолетия террористки бессрочной каторгой.

 

Состояние здоровья Фанни мало располагало к лишениям и тяготам революционной деятельности. По рекомендации товарищей она отправилась подлечиться в евпаторийский Дом каторжан.

Вскоре большеглазая, с великолепными пышными волосами Фанни приобрела не менее пышные формы. Мужская половина бывших каторжан роем вилась вокруг этой дамы, тем более что особой строгостью нравов она не отличалась.

В их числе оказался и военврач – балагур, весельчак и завсегдатай винных погребков Дмитрий Ильич, младший брат Владимира Ульянова-Ленина. Роман был весьма бурным… Именно Дмитрий Ильич настоятельно порекомендовал своей пассии непременно съездить в Харьков, к известному в то время офтальмологу Леопольду Гиршману. Он подлечил зрение Фанни настолько, что она при необходимости могла даже прицелиться.

В Харькове Каплан узнала об Октябрьском перевороте, который восприняла отрицательно. Оттуда она вернулась в Крым, где некоторое время работала заведующей курсами по подготовке работников волостных земств. Не исключено, что их с Дмитрием Ульяновым пути в то время вновь пересекались. Со слов самой Каплан позднее стало известно, что именно тогда в Крыму она пришла к выводу о необходимости убить Ленина как предателя революции. С этой мыслью она и поехала в 1918 году в Москву, где обсуждала план покушения с эсерами. Другое дело – она ли все-таки выстрелила в вождя мировой революции?

 

Никто из свидетелей прямо не указывал, что видел Каплан стрелявшей. Мало того: из следственного дела впоследствии оказались выдранными несколько страниц. По косвенным данным, они как раз и содержали свидетельства тех, кто утверждал, что в Ленина стрелял мужчина. Тем более что Ильич, обернувшись на выстрел, по-видимому, был единственным, кто видел стрелявшего. Он спросил подбежавшего к нему шофера: «Поймали его или нет?».

Воспитанная на русской революционной традиции, в которой высшим свидетельством долга и преданности была готовность самопожертвования, Ф. Каплан, подобно многим до нее, стала не террористом-убийцей, а жертвой.

На вопрос, почему она покушалась на вождя, террористка ответила на допросе: «Я считаю, что он предатель. Чем дольше он живет, тем дальше удаляет идею социализма на десятки лет».

О смерти ее тоже существует несколько версий. Наиболее распространенная изложена в книге «Записки коменданта Кремля». Ее автор П. Мальков подтверждал, что собственноручно расстрелял террористку в сентябре 1918-го. Труп ее был облит бензином и сожжен в железной бочке в Александровском саду. Удивляет лихорадочная поспешность, с которой Каплан была осуждена и уничтожена, подчеркивают историки. Создается впечатление, что организаторы ее расстрела чего-то опасались… Не начала ли она давать показания, которые не устраивали следствие?

[Zaman.]

Мария Закревская

Как и у знаменитой миледи Винтер, созданной богатым воображением Александра Дюма, у женщины по прозвищу Мура было множество лиц и фамилий: Будберг, Закревская, Унгер-Штернберг… Дочь крупного помещика из Полтавы, окончившая Институт благородных девиц, девушка часто приезжала в Лондон к своему брату Платону Закревскому, работавшему в русском посольстве. В 1910 году восемнадцатилетней она вышла замуж за графа Ивана Александровича Бенкендорфа, придворного Николая II.

 

Вместе с мужем, подающим надежды дипломатом, много путешествовала и даже некоторое время работала в русском посольстве за границей.

Летом 1917 года вся семья выехала в Ревель (ныне – Таллин), в имение Ивана Александровича, но осенью никто из местной знати не решался вернуться в Петербург. Никто, кроме Марии. Муж умолял ее не уезжать, но никому в жизни не удавалось заставить ее отказаться от принятого решения. Пока Мария Игнатьевна находилась в Петербурге, из Ревеля пришло ужасное известие: деревенские мужики зверски убили Бенкендорфа и сожгли дом.

В Петербурге у молодой вдовы начался роман с Робертом Брюсом Локкартом – специальным английским агентом в России, с которым Мария Игнатьевна была знакома еще по Лондону. К нему она и переехала после гибели мужа. Закревская и Локкарт переехали в Москву, по которой уже ползли слухи о высылке иностранных наблюдателей. Однажды ночью к Локкарту ворвались чекисты, обыскали квартиру и арестовали влюбленную пару. Роберту Брюсу предъявили обвинение в организации заговора против Советской власти, а Муре – в «сожительстве с иностранным шпионом». То, что произошло в дальнейшем, казалось чудом: оба вскоре вышли на свободу. Ходили упорные слухи об особых отношениях Муры с латышским чекистом Петерсом, соратником и заместителем Дзержинского.

Мария Игнатьевна на своем веку очаровала не одного мужчину. Она обладала некой притягательной силой, привлекшей к ней в свое время Ницше, Рильке, Фрейда… Не устоял и знавший толк в женщинах писатель Герберт Уэллс, с которым Мура прожила около тринадцати лет, но закрепить эти отношения законным браком не захотела. Похоже, писателей она просто коллекционировала. По рекомендации Корнея Чуковского Мария Игнатьевна устроилась в издательство «Всемирная литература», руководил которым Максим Горький, и стала для него не только необходимым секретарем и помощником в работе, но и незаменимой женщиной.

 

В двадцатые годы Мура вышла замуж за барона Николая Будберга, не порывая связи ни с Локкартом, ни с Горьким. Впрочем, сам барон, гуляка и бездельник, дорог ей не был. Да и она барону: он отправился в свадебное путешествие… в одиночку куда-то в Латинскую Америку, да так и не вернулся. Говорил, что брак был фиктивным: в обмен на деньги барон предоставил ей титул и эстонский паспорт.

Она не писала книг, подобно Ахматовой. Не творила революцию, подобно Крупской. Не открывала радий, подобно Кюри. Не взлетела в космос, подобно Терешковой, – пишет Лариса Васильева. – Она была возлюбленной или гражданской женой нескольких знаменитых мужчин ХХ века.

В старости Мария Игнатьевна очень растолстела, говорила басом, невероятно много ела и любила выпить.

Старая грузная женщина, страдавшая артритом и передвигавшаяся с помощью толстой трости, говорила по-итальянски с сильным английским акцентом и во время разговоров часто прикладывалась к «флакону» со спиртным.

[Zaman.]

Сонька Золотая Ручка (Софья Ивановна Блювштейн)

Ее называли дьяволом в юбке, а похождения ее легли в основу многих детективных сюжетов – романов, пьес, кинофильмов, один из которых – «Желание» (1936 г.) со знаменитой Марлен Дитрих в главной роли…

По сохранившимся судебным протоколам, она появилась на свет в 1846 году в еврейской семье в местечке Повонзски под Варшавой. Родилась девочка от второго брака своей матери и была записана по фамилии отца, мелкого торговца (а на самом деле ростовщика и скупщика краденого) как Шейндля-Сура Лейбовна Соломониак. Став взрослой, она назовется Софьей Ивановной.

Шейндля росла шустрой, хитрой и цепкой девочкой. К пятнадцати годам она уже закончила школу, прекрасно болтала на польском, немецком, русском, знала идиш. А в семнадцать освоила и разговорный французский: модная Варшава, где Сонька бывала по торговым делам, именовала тогда себя не иначе как «вторым Парижем».

 

Именно в Варшаве восемнадцатилетняя Шейндля вышла замуж за торговца И. Розенбанда. Но счастье молодой семьи оказалось недолгим. После рождения дочери Сонька сбежала от мужа, забрав ребенка и бумажник супруга с огромной суммой денег. Это и был ее первый серьезный «проступок».

В двадцать лет ее арестовали в Клину под именем Симы Рубинштейн. Эту даму, мать уже двух дочек, задержали с украденным на вокзале чемоданом и отпустили, отдав на поруки некоему Липсону. С тех пор Сонька уже никогда не попадалась с поличным…

Обычно она занималась кражами в гостиницах, ювелирных магазинах и железнодорожных поездах. Неуловимая мошенница появлялась в Берлине, Петербурге и Москве, Одессе и Варшаве. В бриллиантах и вуальке, она бесшумно проникала в гостиничные номера, мастерски пользуясь отмычками. Если все проходило по плану, то у постояльцев исчезали деньги и драгоценности.

Она любила хорошо одеваться и роскошно пожить. За дела бралась, лишь когда кончались деньги или надо было высылать очередную сумму за содержание и обучение дочерей, отправленных ею в Европу.

Если поначалу Сонька орудовала в одиночку, то потом начала действовать с группой сообщников, по тщательно разработанному плану. Один из излюбленных ее «спектаклей» – ограбление в поезде.

 

Изысканно одетая дама располагалась в купе первого класса и начинала «обрабатывать» богатого попутчика: кокетничала, пила шампанское, увлекала и сама казалась увлеченной. Наконец жертву клонило в сон от предложенной сигареты, дурманящих духов или таблетки, растворенной в бокале. Деньги и золотые портсигары тут же исчезали за Сонькиным корсажем… Сама она тоже исчезала – в вагоны третьего класса. Там, мгновенно переодевшись, сходила на первой же станции.

 

В 70-е годы 19 века Сонька Золотая Ручка, как ее стали называть собратья по ремеслу, приобрела огромный авторитет в преступном мире.

В шайку, организованную Сонькой, входили ее бывшие мужья и родственники. Отпетой мошеннице не чуждо было и сострадание: однажды, прочитав в газете, что она обокрала вдову бедного чиновника, получившую за смерть мужа единовременное пособие в пять тысяч рублей, Сонька немедленно вернула украденное. Золоторучка содержала сиротский дом, перечисляла крупные суммы на храмы, поддерживала попавших в беду воров, давая за них взятки прокурорам и судьям.

[SteepZero]

33 минуты назад, Zaman. сказал:

По замашкам – это человек, способный на всё

Ra ra Rasputin
Russia's greatest love machine (Bony-M)

[Zaman.]

Самые известные в мире авантюристы

Авантюристы. Таковых в нашей истории тысячи, но лишь единицы прославились на весь мир. Эти люди не боялись идти на риск, ставили на кон все – и капитал, и репутацию, и даже собственную жизнь.

Авантюристы. Таковых в нашей истории тысячи, но лишь единицы прославились на весь мир. Эти люди не боялись идти на риск, ставили на кон все – и капитал, и репутацию, и даже собственную жизнь.

 

Стефан Цвейг писал о них: "Их карманы наполнены проектами, языки трещат смелыми обещаниями; они замышляют лотереи и дивертисменты, государственные союзы и фабрики,.. суеверных они ловят гороскопами, легковерных — проектами, игроков — краплеными картами".

Граф Калиостро

Настоящее имя графа Калиостро – Джузеппе Бальзамо. Он вошел в историю, как алхимик, демонолог и основатель египетского масонства.

 

Хитрец Калиостро не только  варил "чудодейственные" снадобья, но и продавал доверчивым людям карты с указанием мест, где якобы зарыты клады. Кстати, именно он продемонстрировал миру, как "превращать" свинец в золото. Во второй половине жизни великий маг научился вызывать духов умерших, читать мысли и лечить тяжелейшие недуги. Разумеется, все это было лишь большой аферой, которая принесла графу немалое состояние.
 
Никто и никогда не знал, сколько на самом деле лет Джузеппе Бальзамо. Так что он по праву возглавляет список самых известных авантюристов. Скончался Калиостро в 1795 году после нескольких лет тюремного заключения в замке Сен-Лео.

[Zaman.]

Казанова

Казанова

Джакомо Джироламо Казановаизвестен как пылкий и страстный любовник, за жизнь поменявший не одну сотню женщин. Однако мало кто знает, что помимо любовных похождений, венецианец проворачивал множество политических и финансовых авантюр.

Так, в частности, он прославился знаменитым побегом из тюрьмы Пьомби. К слову, ни до, ни после никому этого сделать больше не удалось.

Казанова водил знакомство с монархами, и, поговаривают, выполнял секретные миссии европейских правительств. Но, несмотря на полную острых ощущений жизнь, умер Казанова всеми забытый – в богемском замке Духцов, где служил библиотекарем.

[Zaman.]

Иван Манасевич-Мануйлов

Иван Манасевич-Мануйлов

"Журналист по профессии, авантюрист по призванию". Эта фраза именно о нем. Иван Мануйлов был непросто вхож в царскую семью, а был личным секретарем Распутина. При этом Романовы ничего не знали о его происхождении.

Согласно письменным свидетельствам тех времен, Мануйлов служил в контрразведке и выполнял секретные миссии по поручению самого царя.

При этом авантюрист проворачивал множество финансовых афер. Только за период русско-японской войны он "заработал" огромную по тем временам сумму – 300 тысяч рублей.
 
Не растерялся Мануйлов и после Октябрьской революции. Он подделывал мандаты ВЧК (Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем) и шантажировал людей от имени организации.Мануйлов был расстрелян при попытке перейти финскую границу. Перед смертью он выкрикнул: "Ах, какая была жизнь, какая жизнь!"
 

[Zaman.]

Остап Бендер

Остап Бендер

Главный герой романов Ильфа и Петрова – вымышленный персонаж, прототипом которого стал некий Осип Шор, бывший сотрудник уголовного розыска Одессы. Для друзей – просто Остап.

Многие "бендеровские" высказывания, вроде: "Лед тронулся, господа присяжные заседатели!", "Командовать парадом буду я!", "Мой папа был  турецкий подданный..." взяты Ильфом и Петровым из лексикона Шора.

В юности Шор учился в Петербурге, однако обстоятельства заставили его вернуться в родную Одессу. По приезду домой в кармане у Шора не обнаружилось ни рубля. Чтобы заработать, предприимчивый одессит провернул массу афер: представлялся то художником, то шахматным гроссмейстером, то женихом, то членом подпольной антисоветской организации.В последние годы своей бурной жизни он работал обычным проводником пассажирских вагонов дальнего следования и спокойно умер в 1978 году в Москве.
 

[Zaman.]

Сергей Мавроди

Сергей Мавроди

Основателю печально известной финансовой пирамиды МММ удалось "обвести вокруг пальца" 15 миллионов людей, доверивших ему свои капиталы. Его личность, как и деятельность, до сих пор вызывают крайне неоднозначные оценки в различных кругах общества. Мавроди считают одинаково и финансовым гением, и авантюристом.

В 2003 году один из самых ярких аферистов современности оказалсяв СИЗО "Матросская тишина", где провел четыре года. За это время он успел написать книгу "Сын Люцифера", разошедшуюся большим тиражом по всему миру.

После выхода на свободу Мавроди попытался реализовать несколько идей. В частности, создал в Украине партию "МММ" и планировал баллотироваться в Верховную Раду. Однако, к счастью, с политической карьерой у него не сложилось.

[Zaman.]

 

Кончино Кончини: скандальный фаворит Марии Медичи

 

Кончино Кончини волновали только две вещи: деньги и титулы. Все это он получил благорадя слепой любви французской королевы Марии Медичи.

 

Роскошный особняк в самом сердце Парижа за 200 тысяч экю, десятки владений в разных уголках Франции, звание маршала, хотя Кончини никогда не держал в руках оружия — необузданная жадность в конце концов сгубила предприимчивого итальянца. 24 апреля 1617 года его убили, но разгневанным горожанам этого было недостаточно — тело выкопали, а изуродованный труп протащили по всем парижским улицам.

Фаворит французской королевы

Мария Медичи, вторая жена французского короля Генриха IV, была покорена обаянием Кончини. Статный молодой человек с аристократичными чертами лица и поразительным для окружающих высокомерием становится членом королевской свиты (правда, свою карьеру он начинает с должности шталмейстера, то есть конюшего). Итальянец женится на красавице Леоноре Галигаи.

 

14 мая 1610 года Генрих IV погиб от рук религиозного фанатика Франсуа Равальяка. За день до этого Марию короновали. После смерти супруга она принимает регентство за несовершеннолетнего сына. К этому времени влияние Кончини на королеву уже было огромным. Он принимает ее щедрые подарки, слухи об их связи распространяются по всей Франции. Леонора также использовала каждую возможность, чтобы подзаработать. Так, она гадала на внутренностях животных и «излечивала» от серьезных недугов с помощью неких магических средств. Деньги текли в семью рекой. Кончини становится камер-юнкером, губернатором Амьена и, наконец, маршалом Франции — это звание сулило не только почет, но и богатство.

Мария Медичи. Источник: wikimedia.org

Кончини против Франции

Казалось, у авантюриста было все, о чем можно мечтать — королева не принимала ни одного важного решения без его одобрения. Правда, против Марии Медичи ополчилась высшая аристократия, несколько раз знать предпринимала попытку восстания. Кончини ненавидел как простой люд, так и все без исключения придворные. Его манера держаться была просто невыносима: высокомерный, наглый. Бесконечные нападки фаворита на дворян сопровождались немыслимыми оскорблениями. Раздражал и образ жизни новоиспеченного маршала — вечеринки и приемы, торжество безделья под крылом любовницы.

Кончино Кончини. Источник: wikimedia.org

Бесславный конец фаворита

С ним пытались расправиться — несколько раз избивали, но фаворит всегда выходил сухим из воды. Кроме того, он редко покидал дом без охраны. Но осмотрительный Кончини все же допустил серьезный промах — он не позаботился о том, чтобы наладить отношения с наследником престола Людовиком XIII. В итоге Людовик стал одним из организаторов заговора против любовника матери. 24 апреля 1617 года тот вышел из дома без охраны и направился в королевский дворец. В этот день на него и напали заговорщики — около 50 человек.

Людовик XIII. Источник: wikimedia.org

Смерть фаворита попытались скрыть от простого люда, однако парижане узнали, где похоронен Кончини. Туда направилась толпа — горожане надругались над могилой, тело достали, изуродовали и протащили по городу. Его супругу Галигаи ожидала смертная казнь. Свадебный контракт предусматривал раздельное имущество супругов; чтобы завладеть состоянием женщины, ее обвинили в колдовстве.

Людовик XIII отправил мать Марию Медичи в ссылку. Спустя два года она помирилась с сыном и вернулась в Париж.

[Zaman.]

Как авантюрист стал королем несуществующей страны 

О государстве Пояис до 1821 года никто не слышал — пока в Лондоне не объявился генерал Макгрегор, провозгласивший себя правителем страны на побережье Гондурасского залива. Пленив людей рассказами о золотых рудниках и хлопковых плантациях, Макгрегор принялся продавать дорогостоящие облигации и земельные сертификаты государства Пояис и мгновенно разбогател. Однако первые переселенцы, отправившиеся к Москитовому берегу, обнаружили там лишь джунгли и индейцев. 

Войны в Южной Америке

Будущий аферист Грегор Макгрегор был уроженцем Шотландии. В юности он участвовал в Пиренейских войнах, а затем отправился в Южную Америку, поддерживать местные колонии в борьбе за независимость против Испании. Поначалу дела его шли неплохо — он сражался под командованием Франсиско де Миранды и даже женился на его кузине, затем сотрудничал с Симоном Боливаром. Но повстанцы терпели поражение за поражением, на Ямайке Макгрегора объявили пиратом, а Боливар обвинил в предательстве и грозился повесить.

В 1820 шотландец высадился на Москитовом берегу на побережье Гондурасского залива. Наконец Макгрегор отправился в Британию и в 1821 прибыл в Лондон.

Касик государства Пояис

В столице Макгрегор заявил, что вождь одного индийского племени подарил ему огромную территорию на побережье. Шотландец именовал себя «касиком государства Пояис» и намеревался создать демократическое государство по образцу европейских.

На коронацию Георга IV он прибыл в качестве «представителя пойеров» и во всеуслышание объявил, что ищет инвесторов и переселенцев для новой страны. На удивление, никто не смутился — в те времена новые государства в Южной Америке появлялись как грибы после дождя, а Макгрегор был генералом, и вполне мог получить в благодарность территорию от кого-нибудь из вождей индейцев.

 

Сказочная страна

Англия была в восторге от новоиспеченного «касика» (так, кстати, называли вождей индейцы племени таинго, которые первые вступили в контакт с европейцами, а затем название стали использовать для всех племен вообще). Макгрегор с женой были приняты в лучших домах Лондона, в их честь устраивались торжественные вечера и ужины.

Затаив дыхание, англичане слушали рассказы о войнах рука об руку с Боливаром и о прекрасной стране на Москитовом берегу, где добывали серебро и золото, выращивали хлопок, кофе и сахарный тростник.

 

Вскоре в Сити открылось представительство Территории Пояис, где шотландец принимал видных сановников. Он даже назначил майора Уильяма Джона Ричардсона послом Пояиса в Великобритании.

Денежные махинации

Чтобы привлечь инвесторов, Макгрегор выпустил 2000 облигаций Пояиса по 100 фунтов за штуку (по тем временам огромная сумма). Все бумаги тут же раскупили. За колонистами шотландец отправился на родину, где принялся продавать земельные сертификаты по доступной цене, так что любой простой фермер мог себе позволить приобрести участок на территории новоиспеченного государства Пояис. Дела шли в гору, Макгрегор быстро разбогател. В середине 1822 даже была выпущена книга «Описание Москитового берега, включая Территорию Пояис».

 

Москитовый берег

В 1822 и 1823 к Москитовому берегу отправились два корабля с переселенцами. Будущие колонисты запаслись земельными сертификатами и банкнотами Пояиса и уповали на обещанные Макгрегором высокие должности. Все они были уверены, что их ждет небольшое демократическое государство со столицей Сент-Джозеф, похожей на другие европейские города.

Пассажиры второго корабля «Кеннерсли Касл» прибыли к берегам Пояис спустя два месяца — и, к удивлению, обнаружили, что они там одни. На следующий день они встретили колонистов с первого судна, которые уже полгода жили в джунглях.

Оказалось, что никакого государства Пояис не существует, кругом лишь джунгли и вода, а еще племя индейцев, живущее в лесу. Уважаемый генерал Грегор Макгрегор оказался простым аферистом, нажившимся на глупости людей.

 

Разоблачение Макгрегора

Европейцам пришлось долго ждать спасения. Условия жизни для них были невыносимыми — жара, влажность и тропические болезни сразили многих колонистов. Лишь в середине 1823 года несчастных обнаружил корабль британской колонии Белиз. Европейцев перевезли туда, но местный климат оказался не лучше, так что многие незадачливые искатели наживы умерли уже там. Выяснилось, что дарственная, которую вождь индейского племени подписал за стаканом рома, уже давно отозвана, а уж касиком государства Пояис Макгрегора и вовсе никто не провозглашал.

Возвращение переселенцев в Великобританию не помешало Макгрегору продолжить свои махинации — он то предлагал Испании объявить протекторат над Территорией Пояис, то публиковал конституцию новой республики.

 

В конце концов афериста арестовали, но вскоре отпустили, так и не предъявив ни одного обвинения. Макгрегор перевез семью в Лондон, а после смерти жены перебрался в Венесуэлу, где его встретили как настоящего героя.

 

Один из самых смелых аферистов в истории человечества спокойно прожил свои поздние годы в уважении и почете и был похоронен в кафедральном соборе Каракаса. 

Edited January 3, 2020 by Zaman.

[Zaman.]

Король мошенников: как Виктор Люстиг смог продать Эйфелеву башню. Дважды

 

 

Виктор Люстиг считается одним из самых умелых и знаменитых мошенников мира. Его арестовывали около 50 раз и каждый раз отпускали за неимением улик. Он был своего рода перфекционистом в своих коварных обманах, обладал отличной памятью и тонко чувствовал человеческую натуру.

Люстиг родился в семье мэра небольшого чешского городка Гостинне. Мальчик получил превосходное образование, бегло говорил на пяти языках, а в доме его родителей собирались самые уважаемые люди города. Отец отправил Виктора учиться в Сорбонну, но молодой человек бросил учебу. На протяжении нескольких лет он путешествовал по всей Европе, совершая десятки мелких преступлений под разными именами. Но в основном он представлялся как австрийский граф Виктор Люстиг.

 

Магшот «графа» Люстига.

В 1925 году Франция восстанавливалась после Первой мировой войны, Париж расцветал и стремительно рос — идеальное место для успешного мошенника. Идея, ставшая в результате самым знаменитым обманом Люстига, пришла к нему, когда он читал газету. Он наткнулся на статью, где обсуждались проблемы города по содержанию Эйфелевой башни. На одну покраску железной громадины уходила уйма денег. И тогда гениальный ум мошенника увидел тут блестящие перспективы.

 

Люстиг изготовил поддельные правительственные бланки и пригласил шесть крупных дилеров по металлолому на секретную встречу в отель Крийон, один из старейших отелей в Париже, чтобы обсудить возможную сделку. Все шестеро пришли. Виктор представился как заместитель генерального директора министерства почты.

Люстиг старался не попадаться фотографам. Большинство фотографий с ним стали появляться уже после его смерти.

Люстиг объяснил собравшимся, что содержание Эйфелевой башни обходится городу слишком дорого, поэтому было решено распродать ее на металлолом. Однако из-за возможной негативной реакции общественности встречу и сделку стоит держать в секрете. В принципе, в 1925 году такая идея не была столь безумной, как в наши дни. Эйфелева башня была построена в 1889 году для Парижской всемирной выставки и была, по сути, временным проектом. Постройку должны были разобрать в 1909 году и переместить, так как она не вписывалась в исторический вид столицы страны.

Люстиг отвез группу дилеров на шикарном лимузине для экскурсии на место. Тур по башне дал возможность мошеннику оценить, кто из них больше всего хочет совершения этой сделки. И выбор пал на Андре Пуассона. Дилер чувствовал себя неуверенно, потому что не входил во внутренний круг парижского делового сообщества. Поэтому Пуассон считал, что эта сделка подарит ему билет в общество.

Дактилоскопическая картотека ФБР на Люстига.

Однако жена дилера сомневалась и была недоверчива, интересуясь личностью Люстига и причинами, почему сделка должна держаться в тайне и совершаться в такой спешке. Чтобы усыпить ее бдительность, на очередной конфиденциальной встрече Виктор притворился, что находится в крайне стесненных обстоятельствах из-за трат, которые превосходят его доходы. Пуассон тут же успокоился. Он уже имел дело с коррумпированным правительственным работником, который просто хотел взятку.

 

 

Так что Люстиг не только получил деньги за продажу Эйфелевой башни, ему еще и дали взятку. Далее виртуоз обмана и его личный секретарь франко-американского происхождения Роберт Артур Турбиллон (также известный как Дэн Коллинз) сели на поезд с портфелем, полным денег.

Понятное дело, Пуассон не стал обращаться в полицию, он был слишком унижен и раздавлен. Месяц спустя Люстиг вернулся в Париж и снова попытался осуществить эту схему, однако один из дилеров пошел в полицию и показал поддельные правительственные бланки и документы. Виктор и Коллинз успели сбежать в США.

Предположительно, фальшивая 5-долларовая банкнота, сделанная Люстигом.

В Америке он стал фальшивомонетчиком, да таким успешным, что в 1934 году был создан специальный отдел, сотрудники которого должны были выяснить, кто за этим стоит. И год спустя Люстиг был арестован — его выдала любовница, приревновав его к другой. Во время обыска были конфискованы пластины для печати денег и фальшивые деньги. За день до суда Виктору удалось бежать, но его снова поймали и приговорили к 15 годам тюремного заключения (плюс 5 лет за побег из-под стражи).

 

Виктора Люстига сопровождают в Алькатрас, 1935 год.

Фальшивомонетчика отправили в тюрьму Алькатрас, где он провел 12 лет и умер в 1947 году в возрасте 57 лет то ли от опухоли мозга, то ли от пневмонии. Его похоронили в общей могиле. В свидетельстве о смерти было написано, что, скорее всего, его настоящее имя было Роберт Миллер. Некоторые трудности возникли при заполнении графы «Род занятий», где в итоге написали «продавец». Любопытно, что фальшивые деньги Люстига циркулировали в США еще много лет.

Сертификат о смерти Виктора Люстига.

Однажды Люстиг обманул даже Аль Капоне. Как-то он убедил гангстера вложить 50 тысяч долларов в акции, продержал его деньги в сейфе два месяца и вернул Капоне, заявив, что сделка провалилась. Босс чикагской мафии был впечатлен такой честностью и дал ему в награду 5 тысяч долларов. Чего, собственно, Люстиг и добивался.

[Zaman.]

Авантюрист и самозванец Тимофей Анкудинов: за 37 лет жизни он успел побывать советником турецкого султана, Богдана Хмельницкого и шведской королевы Кристины.

Словарь Брокгауза и Эфрона характеризует личность этого легендарного авантюриста так: Анкудинов Тимофей Дементьевич – самозванец, выдававший себя за царевича Ивана Васильевича, сына царя Василия Шуйского. Он довольно долго разъезжал по Европе, пока не попал в руки московским властям. Был казнен – четвертован – в Москве в 1654 году, и включался в список преданных анафеме вплоть до времен императора Павла I.

 Тимофей Анкудинов

 

Историки предполагают, что Тимофей (или как его чаще называли — полуименем Тимошка) Анкудинов родился в 1617 году в Вологде в семье мелкого торговца, покупавшего у деревенских жителей холст и полотно, затем перепродавая его московским купцам. Будущий самозванец еще в детстве поражал всех своими талантами, а потому его отдали на обучение в монастырскую школу, где он изучал письмо, чтение, церковное пение и арифметику. Успешно получив основное образование, Анкудинова приметил вологодский архиерей Нектарий и решил взять его к себе прислужником-келейником. Юноша весьма стремительно набирал авторитет в глазах немолодого архиерея, так что тот даже решил женить своего расторопного и смышленого слугу на собственной внучке, Авдотье, а вдобавок наградить молодую чету приданым в виде трех деревень с большим рыболовным хозяйством.

Личность Анкудинова была предана анафеме вплоть до времен Павла I

Так, Анкудинов прожил вплоть до 1636 года, когда так благоволивший к нему старец, позволявший гордо подписывать бумаги «Тимофей Анкудинов, наместник архиерея вологодского и великопермского», скончался. Новый архиерей сразу же отстранил бывшего советника. А тот, недолго думая, стремительно промотал приданое супруги на игре в зернь — популярному тогда на Руси азартному развлечению. В игре фигурировали небольшие косточки с белой и чёрной сторонами. Выигрыш определялся тем, какой стороною упадут брошенные косточки. Наиболее ловкие игроки умели бросать так, чтобы косточки падали нужной им стороной. К слову сказать, зернь считалась игрой простолюдинов и мошенников, потому в многочисленных наказах воеводам зачастую можно встретить строгие указания предотвращать эту практику.

 Василий Шуйский

Через 2 года Анкудинов решает снова употребить все свои таланты и уезжает в Москву, где приятель по вологодской епархии устраивает его писцом при воеводе князе Черкасском. Проявив немалое рвение, постепенно он начинает нести ответственность за все поступающие в казну налоги с многочисленных приказных кабаков и кружечных дворов, число которых к середине XVII века могло достигать 1000 заведений. Однако, как и в предыдущий раз в бытность свою помощником вологодского архиерея, Анкудинов не смог долго прожить вальяжной, стабильной жизнью состоятельного и уважаемого человека, а потому снова предался разгулу, источником которого стали средства из царской казны. Небезызвестный боярин Борис Иванович Морозов решил провести ревизию всех приказов — кстати, тогда наказанием коррупционеру было отрубание руки или отрезание ушей вора, пойманного на первой краже. Правда, и сам инициатор проверки был замешан в немалых финансовых злоупотреблениях, послуживших причиной Соляного бунта 1648 года.

В своих авантюрных приключениях он несколько раз менял веру и подданство

Подобные перипетии судьбы натолкнули Анкудинова на ряд авантюрных предприятий, в том числе на воровство украшений одного из дьяков князя Черкасского, а затем, когда настал день царского аудита, он решился на окончательное злодеяние — взяв из своего дома все ценности, поджег его вместе со спящей женой. Сообщником Анкудинова был его товарищ по кабакам, польский шляхтич Константин Конюховский, который отныне стал его верным соратником вплоть до их совместной казни.

 

 Соляной бунт 1648 года

Анкудинов ловко подстроил свою собственную смерть, на время освободив себя от обвинений в казнокрадстве: проведенная ревизия решила, что он погиб вместе с женой при пожаре. По пути в Польшу, друзьям-авантюристам удалось обзавестись отличным конем и 2000 талеров в придачу, обокрав в одной из таверен немецкого купца. Въезжая в Варшаву, Анкудинов объявляет себя чудом спасшимся сыном царя Василия Шуйского — подобный яркий элемент театрализации поведения и режиссирования собственной судьбы в целом свойственен самозванству как культурному феномену.

 

Ловкий мошенник и знаток человеческой психологии, Анкудинов смог воспользоваться своеобразными реваншистскими настроениями, которые были весьма распространены в среде польской знати, упустившей возможность победы над своим заклятым восточным врагом в начале века. Король Владислав, которому так и не суждено было стать родоначальником новой русской династии под польским протекторатом, радушно принимает Анкудинова, оказав ему материальную поддержку, обеспечив жильем, слугами и даже 10 пехотинцами-жолнёрами, доказавшими свою преданность при взятии Москвы в 1610 году. Польский король прекрасно понимал, человека какого сорта он приветил: когда ему было доложено о реальных обстоятельствах пожара дома Анкудинова в Москве, Владислав парировал: «Нам ведомо, что он вор, но через него я принесу много хлопот Московии».

 

 

 

[Zaman.]

Однако, и в этот раз, когда, казалось бы, удача неотступно сопутствовала, возвышение Анкудинова не было продолжительным: король Владислав IV умирает в 1648 году, а новый король отказывается спонсировать разгул бывшего фаворита. Вместе со своим приятелем Конюховским они бегут из Варшавы, присоединяясь к войскам Богдана Хмельницкого, который решил использовать лже-наследника Василия Шуйского в своих геополитических интригах. Когда в лагерь гетмана прибыло русское посольство Алексея Михайловича, Анкудинов понимает, что оказывается в опасности быть выданным царским властям и стремительно покидает Переяславль. Когда личность советника Хмельницкого окончательно подтвердилась, Богдан Хмельницкий, оценив авантюрные способности Анкудинова, заметил: «Вам его надо, вы и ловите, а я своих казаков на такое дело не дам!»

 

 Польский король Владислав IV Ваза на портрете П. П. Рубенса

 

Следующим пунктом назначения авантюриста значилась ставка крымского хана Девлет-Гирея, где он, пытаясь добиться высочайшего расположения турецкого султана, принял ислам и заручился поддержкой могущественных османов в борьбе за русский престол. Однако, и в этой истории успеха Анкудинов не смог справиться со своими недостатками и воровскими пристрастиями, проникнув в гарем одного из советников султана. Скорейшее бегство снова спасло авантюриста от неизбежной катастрофы, к тому же он был снабжен рекомендательным письмом к шведской королеве Кристине (выданном ему ленником султана, Георгием Рогоцци). Эта женщина была известна на всю Европу своим эксцентричным поведением: носила мужскую одежду, да и вообще предпочитала проводить время за мускулинными развлечениями (охота, езда верхом), к тому же была первой «просвещенной» монаршей особой, сумевший привлечь к своему двору наиболее значимых мыслителей эпохи, в том числе

 

Гуго Гроция и Декарта. Театрализованное поведение Анкудинова, безусловно, должно было импонировать королеве Кристине, а потому она дружелюбно принимает его в свою свиту в качестве великого князя Иоанна Шуйского, выделяет ему личное имение, прислугу, щедрую финансовую помощь и военную поддержку в случае его реальных притязаний на русский престол.

 

 Шведская королева Кристина

 

Однако, трагикомическая цепочка событий, неоднократно возникавшая в жизненном сюжете Анкудинова, снова нарушила гармоничный ход действия: русские посланники рассказывают Кристине, какого преступника она приветила в своем королевстве, но авантюристу, как и всегда, удается вовремя бежать, оставив на произвол судьбы своего верного товарища, Конюховского, которого немедленно выдают русским властям.

 

Достигнув Ревеля, Анкудинов все же оказывается схвачен по приказу шведской королевы, однако, ему удается бежать из тюрьмы. Так начался его период странствований, в том числе его видели в Лейпциге и Тильзите, где он был членом бродячей труппы акробатов и цирковых артистов. Судьба авантюриста совершила полный приключений круг: оказавшись в Нейштадте, Анкудинов встречает там того самого немецкого купца, ограбленного им еще в начале своего авантюрного путешествия. Не желая разбираться в многочисленных хитросплетениях дела Иоанна Шуйского, голштинский герцог Фридрих II выдает преступника царскому правительству.

Анкудинов понес самое жестокое наказание — казнь через четвертование

История Анкудинова заканчивается вполне предсказуемо: вплоть до последней минуты он играл роль сына Василия Шуйского и законного претендента на русский престол, несмотря на чудовищные пытки, которые применялись в то время к государственным изменникам. В августе 1654 года Алексей Михайлович решился на показательную казнь — четвертование преступника. На площади Большого рынка в Кремле Анкудинова раздели почти донага, отрубили по локоть правую руку и левую ногу по колено, затем то же самое сделали с левой рукой и правой ногой, потом и с головой. Эти пять частей тела были подняты на колеса и оставлены там на сутки, а туловище бросили на растерзание псам.

 

Кстати, подобная казнь, организованная по принципам театрального представления, служила цели устрашения населения своей жестокостью и неотвратимостью: после смерти Анкудинова народ разочаровался в нем, оглашение приговора узаконило властное правосудие, а выставление напоказ фрагментов его тела поставило самозванца вне закона.

[Zaman.]

Шарлатаны от науки. Йоган Бесслер и вечный двигатель

 

Иоганн Эрнст Элиас Бесслер известный также как Орфиреус — саксонский врач, алхимик, инженер-механик, создавший действующий образец "вечного двигателя".

12 ноября 1717 года в присутствии известных физиков Орфиреус продемонстрировал изобретённый им "вечный двигатель", имевший вид полого колеса диаметром около четырёх метров и толщиной тридцать пять сантиметров.

Оно было изготовлено из деревянных реек и обтянуто вощёным полотном, скрывающим внутренний механизм. Колесо вращалось на толстой оси. "Я осмотрел эту ось, — писал известный лейденский физик Гравезанд, — и теперь твёрдо убежден, что снаружи колеса решительно ничто не способствует его движению".

После запуска машины её заперли, а проверив через четырнадцать дней (26 ноября 1717 года), убедились, что колесо двигателя вращается с прежней скоростью. Когда то же самое произошло ещё через два месяца, слава Бесслера прогремела по всей Европе, но секрет устройства он тщательно скрывал, предлагая раскрыть тайну своего изобретения за фантастическую по тем временам сумму в 25 тыс. фунтов.

При малейшем подозрении, при малейшем намеке на то, что секрет хотят похитить, Иоганн Бесслер уничтожал чертежи и прототипы и переезжал в другой город. Немудрено, что многие считали его мошенником или безумцем.


Орфиреус демонстрирует изобретённый им "вечный двигатель"

Наш царь Петр I сильно заинтересовался этой машиной. В 1721 г., посылая И. Д. Шумахера за границу, он, помимо всего прочего, поручил ему встретиться с изобретателем, а в январе 1725 г. сам собирался посетить Германию и осмотреть "самодвижущееся колесо".

За семь лет активных экспериментов (1712–1719) Бесслер построил более трехсот прототипов двух моделей «вечного двигателя». В первых прототипах колесо вращалось только в одну сторону, и, чтобы его остановить, требовалось приложить значительные усилия, в поздних — вал мог крутиться в любом направлении и останавливался довольно легко.
Любая из конструкций Бесслера не просто находилась на энергетическом самообеспечении. Энергии хватало и на то, чтобы выполнять какую-нибудь работу: например, поднимать тяжести.


Чертёж общего вида вечного двигателя Орфиреуса

В 1727 году его служанка заявила, что все механизмы Бесслера приводились в движение вручную. Позднее показания служанки были признаны недостоверными, но репутация изобретателя была безвозвратно загублена. В последующие годы все попытки изобретателя продать свое творение, замаскировав его под более привычные для обывателя устройства (самоиграющий орган, неиссякающий фонтан и т. д.), успеха не имели.

[Zaman.]

Эжен Франсуа Видок

 

Кем был этот француз: грозой, или все-таки королем бандитов!! 

Известный французский сыщик. Служил в армии. Был осужден за дезертирство и измену; за воровство был приговорен к шести годам галер, бежал. Поступил сыщиком в полицию и дослужился до начальника полицейского отряда. Выйдя в отставку, написал "Мемуары" (1826). В 1836 году организовал частное детективное бюро, которое было закрыто властями. В 1844 году опубликовал "Истинные тайны Парижа". Эжен Франсуа Видок 1775-1857 0 Эжен Франсуа Видок - человек, чью деятельность невозможно оценить однозначно. Более 17 тысяч пойманных преступников, основание уголовной полиции во Франции,открытие первого в мире детективного агенства,создание персональных карточек для каждого задержанного - вот неполный список всех его совершений.

 

Человек незаурядного ума, не лишенный тяги к приключениям и опасностям - как он совершил столько всего в те времена? Ответ кроется в его детстве и юношестве, именно они помогли ему стать человеком - легендой еще в жизни. 0 Родился будущий бич преступников в семье пекаря из Арраса, в 1775 году. До 35 лет жизнь Видока представляла собой цепь сумбурных приключений. По словам Эжена, отец надеялся, что непутевый отпрыск со временем образумится и займет его место в булочной. Но нет! В неуемной фантазии сына вихрем кружили одни приключения. Украв из кассы отца две тысячи франков, Видок сбежал из родительского дома, намереваясь отправиться в Америку. Но в ближайшем порту подростка ограбили мошенники. Оставшись без гроша в кармане, он прибился к труппе бродячих артистов. На подмостках балагана в полной мере проявился его талант к перевоплощениям. Видок виртуозно менял внешность, голос, манеры, что ему очень пригодилось в будущем. 0 Шел 1791 год. Франция воевала со всей Европой.

Пресытившись балаганом, Видок добровольцем вступил в армию. В 16 лет его произвели в капралы гренадеров. Высокий, статный, широкоплечий, прекрасно владеющий оружием, Видок быстро делал карьеру в республиканской армии, но его подвел неуживчивый, самолюбивый, взрывной и задиристый характер. За полгода он подрался на дуэлях с пятнадцатью противниками, двоих из которых убил. После ссоры с унтер-офицером ему пришлось дезертировать: дуэли со старшими по званию были запрещены, и Видоку грозило суровое наказание. Он переметнулся к австрийцам и пруссакам, потом под чужой фамилией снова вернулся к своим. В перерывах между службой в самых различных войсках Видок успел побывать контрабандистом и корсаром, участвовал в морских сражениях. Шлейф скандалов, афер и мошенничеств тянулся за ним, как дым от костра. Но рано или поздно такой жизни приходит конец и Видок не стал исключением.

 

До попадания в тюрьму Эжен побывал актером и солдатом, матросом и кукольником, наконец стал арестантом (за то, что избил офицера, соблазнившего одну из его подружек), совершившим несколько дерзких побегов. Но даже в тюрьме будущий шеф полиции не унывал. Видока прозвали "Королем риска",он стал легендой и авторитетом всего уголовного мира Франции.Находчивый и неутомимый арестант рыл подкопы, перепиливал решетки, прыгал с головокружительной высоты тюремной башни в протекающую под ней ледяную бурлящую реку, притворялся больным и исчезал из тюремного лазарета в платье ухаживавшей за ним монахини.Ему даже удавалось бежать из тюрьмы то в украденной форме жандарма. Но всякий раз его ловили, и в конце концов Видок был приговорен к каторжным работам и закован в цепи.

 

В тюрьмах Видок годами жил бок о бок с опаснейшими преступниками тех дней. Среди прочих — с членами знаменитого французского клана Корню. Члены этого клана убийц, приучая своих детей к будущим преступлениям, давали им для игр головы мертвецов. учая своих детей к будущим преступлениям, давали им для игр головы мертвецов. 0 В 1799 г. Видок в третий раз бежал из тюрьмы, на этот раз удачно. Десять лет он прожил в Париже, торгуя одеждой. Но все эти годы бывшие сокамерники угрожали Видоку, что выдадут его властям. Эжен прекрасно понимал ,что его не оставят в покое. Но что делать? Платить дань и всю жизнь жить в страхе,что его выдадут? Или убить шантажистов? Но Видок выбрал нестандартный и решительный путь: отправился в префектуру полиции Парижа и предложил использовать для борьбы с преступностью приобретенный им за долгие годы заключения богатый опыт и знание уголовного мира. Взамен он просил избавить его от угрозы ареста за прежние дела. Семь десятилетий спустя некоторые представители Сюртэ уже испытывали известную неловкость, когда речь заходила о Видоке и о рождении Сюртэ.

 

[Zaman.]

Уж слишком не вязалась биография последнего до 1810 г. со сложившимися за 70 лет представлениями о происхождении и жизненном пути не просто полицейского, а шефа уголовной полиции. К этому времени всеми была забыта тяжелейшая ситуация, заставившая тогда Анри — шефа Первого отделения, и барона Паскьо, исполнявшего обязанности префекта полиции Парижа, принять беспрецедентное решение: поручить Видоку возглавить борьбу с преступностью в Париже. 0 Для того чтобы скрыть от уголовного мира истинную роль Видока, его сначала подвергли аресту, а затем, устроив очередной успешный побег из заключения, выпустили на свободу. Вблизи префектуры полиции, в мрачном здании на маленькой улочке Святой Анны, и обосновался Видок. В выборе сотрудников он руководствовался принципом: «Побороть преступление сможет только преступник».

 

Вначале у Видока работало всего 4, потом 12 и затем уже 20 бывших заключенных; он выплачивал им жалованье из секретного фонда и держал в строжайшей дисциплине. За один только год Видок с двенадцатью сотрудниками сумел арестовать 812 убийц(!!!), воров, взломщиков, грабителей и мошенников, ликвидировал притоны, в которые до него не рискнул сунуться ни один мировой судья или инспектор.На протяжении 20 лет организация Видока (которая вскоре стала называться «Сюртэ») разрасталась и крепла, став тем ядром, из которого развилась впоследствии вся французская криминальная полиция. Тысячеликие перевоплощения, тайные проникновения в притоны, инсценированные аресты, «подсадка» сотрудников Сюртэ в тюремные камеры, организация затем их «побегов», даже инсценировки смерти сотрудников после выполнения ими заданий — все это обеспечивало Видоку непрерывный поток необходимой информации.

 

Доскональное знание преступного мира, его членов, их привычек и методов преступлений, терпение, интуиция, умение вжиться в образ наблюдаемого, потребность быть в курсе каждого дола, дабы никогда не потерять «чутья на преступника», цепкая зрительная память и, наконец, архив, в котором были собраны сведения о внешности и методах «работы» всех известных ему преступников, составляли прочную основу успешной деятельности Видока. Даже когда для Видока стало невозможным скрывать далее свою роль шефа Сюртэ, он все равно продолжал систематически появляться в тюрьмах, хотя бы для того, чтобы запоминать лица уголовников.Уголовный мир объявил Видоку войну, но он легко избегал расставленных ловушек.

 

Несколько покушений на него окончились ничем. Шеф «Сюрте» упреждал удары: владея информацией, он всегда опережал противников на шаг. Когда уже весь преступный мир Франции прекрасно знал, что Видок является шефом «Сюрте», он стал систематически посещать тюрьмы, где осматривал заключенных, запоминая их лица и внешность. Таким образом он вырабатывал фотографическую память. В своей работе сыщика Видок широко использовал талант актера. Он искусно перевоплощался в угольщика и водовоза, старьевщика и ремесленника, появлялся в кабачках и ночлежках, притонах и трущобах, где отсиживались после «дела» преступники всех мастей. Под видом скрывающегося от правосудия уголовника Видок легко входил к ним в доверие. Хладнокровный и наблюдательный, прекрасный физиономист, Видок методично собирал информацию в стане врага и, точно все просчитав, арестовывал бывших «коллег» на «горяченьком», с поличным. За 18 лет службы в «Сюрте» Видок передал в руки правосудия 17 тысяч преступников, больше, чем все полицейские в стране вместе взятые. 

Но все таки, в 1833 Видоку пришлось выйти в отставку, так как новый префект полиции Анри Жиске не захотел мириться с тем фактом, что весь штат уголовной полиции Парижа состоит из бывших заключенных. Деятельный Видок тут же открыл частную детективную контору (пожалуй, первую в мире) «Бюро расследований в интересах торговли», в задачи которого входила защита предпринимателей от аферистов. Клиентами Видока стали не только коммерсанты, промышленники и банкиры, но и аристократы, министры, принцы королевской крови. Филиалы частного агентства создавались по всей Франции. Ежегодно бывший каторжник зарабатывал до 6 миллионов франков! Эжен стал преуспевающим дельцом и писателем, не раз подсказывал сюжеты для романов великому Бальзаку, так что остаток своих дней он прожил весьма интересно.

 

Умер Видок в 1857 году в возрасте восьмидесяти двух лет. До своей последней минуты он жил, не зная страха, рискуя и надеясь. Говорят, в предсмертном бреду он шептал, что мог бы стать Клебером или Мюратом, добиться маршальского жезла, но слишком любил женщин и дуэли. 0 Сюртэ пережила четыре политических переворота во Франции: от Наполеона — к Бурбонам, от Бурбонов — к июльской монархии Луи Филиппа Орлеанского, от июльской монархии — к империи Наполеона III, от Наполеона III — к Третьей республике. Из мрачной штаб-квартиры Видока на улице Святой Анны Сюртэ переехала сначала в не менее мрачное помещение на Кэ-д'0рлож и наконец разместилась в здании префектуры на Кэ-д'0рфевр. Теперь здесь работало несколько сотен инспекторов, а не двадцать сотрудников,как во времена Видока.

Подчиненные Видока с уголовным прошлым уступили место более или менее почтенным обывателям. Но ни Аллар и Канле, ни Клод и Масэ, по сути дела, никогда не отказывались от методов работы, которые ввел в практику Видок; более того, число бывших преступников, которых они привлекали в качестве оплачиваемых сотрудников и филеров, постоянно росло. Преступники высланные из Парижа, но все же незаконно возвратившихся в него уголовников при повторном аресте ставили перед выбором: либо работать на Сюртэ, либо снова угодить за тюремную решетку. Сюртэ по-прежнему не пренебрегала и внедрением своих агентов (их называли «баранами») в тюремные камеры, чтобы те входили в доверие к своим соседям и хитростью добывали у них нужную информацию. Сами инспекторы регулярно посещали тюрьмы и приказывали водить вокруг себя в тюремном дворе заключенных для того, чтобы, как некогда Видок, тренировать «фотографическую память» на лица, запечатлевая их в своей такой «парад» оставался самым распространенным методом опознания ранее судимых преступников, а иногда помогал найти среди заключенных тех, кто разыскивался за совершение других преступлений. Архив Видока превратился в гигантское бюрократическое сооружение.

Горы бумаг в беспорядке валялись в мрачных и пыльных, освещенных газовыми рожками помещениях префектуры. Здесь на каждого изобличенного преступника была заведена карточка. В нее заносились: фамилия, вид совершенного преступления, судимости, описание внешности; в сумме таких карточек было собрано около пяти миллионов. И количество их все возрастало, поскольку к тому времени проверке стали подвергаться все гостиницы и заезжие дворы и даже учитывались все приезжающие иностранцы. К тому же, с тех пор как в 40-х годах в одной из брюссельских тюрем стали фотографировать преступников, число их портретов, накопленное парижской префектурой, составило 80 тыс. штук. Однако, как бы ни восторгались иностранцы быстрому разоблачению в Париже преступников, бежавших туда из своей страны, и какие бы ни рождались легенды о парижской полиции, Сюрте ждала своего нового таланта, который бы влил новое дыхание в методики расследования французской уголовной полиции. 

[Zaman.]

Китайская авантюристка Мадам Вонг

 

Мадам Вонг – знаменитая авантюристка из Китая, ее еще называют «королевой пиратов». На самом деле звали ее Шан. Она создала свою личную банду, основанную на принципах работы тайных сообществ Китая. Полиция так и не смогла арестовать эту авантюристку.

 

Так правоохранительными стран Юго-Восточной Азии в 1964 году  было предложено 10 000 фунтов стерлингов любому, кто хотя бы предоставить фотографию Ванг. Она была рьяной поклонницей азартных игр. А вообще о ее жизни почти ничего не известно до конца 30 годов прошлого столетия. Известно, что Шан отличалось особой восточной красотой, выступала танцовщицей в небольшом кабаке Гонконга, по другим данным это был ночной клуб города Кантона. Как-то раз в гримерку Шан вошел ухоженный и дорого одетый мужчина среднего возраста, он сказал, что девушка необычайно хороша, поэтому он незамедлительно желает взять ее в жены. Представился господин, как Вонг Кунгкит, кроме того, сказав, что находится на службе у китайского генералиссимуса Чан Кайши.

Шан очень польстило столь галантное и необычное предложение, а  манеры и одеяние Вонг Кунгкита окончательно утвердили ее в ответе, она дала согласие, тогда ей и в голову не могло прийти, кем на самом деле является ее новоиспеченный жених. Карьера Кунгкита стартовала с дел далеких от государственных, более того, деятельность его носила уголовный характер. Он занимался торговлей женщинами, детьми и наркотиками. Тесно контактировал с «Братством нищих» —  это тайная китайская организация гангстеров, которые в каждом уголке Китая имели своих сподвижников, становящихся их глазами и ушами. Организация эта в основе своей деятельности выкрадывала детей у  богатых родителей, после чего выставляла за выкуп баснословные суммы, однако, данное зло было не столь ужасающим. Еще страшнее были их другая деятельность, они  уродовали похищенных детей, как делали в средневековые времена компрачикосы, после на этом уродстве организация зарабатывала немалые средства.

Потому совсем не мудрено, что Вонг Кунгкит, являясь столь страшным гангстером, в то же время занимал значительный пост у Чан Кайши. Известно, что генералиссимус не гнушался работать с самой темной стороной сил Гонконга,  Шанхая и прочих китайских городов.

[Zaman.]

Пиратка ХХ века..

Первые и последние годы жизни этой легендарной китаянки, одно имя которой наводило ужас на мореплавателей, покрыты мраком и неизвестностью. Родилась она предположительно в 1920 году. В отрочестве начала работать танцовщицей в одном из ночных клубов Кантона.

 

Именно в этот клуб однажды пришел импозантный мужчина, одетый с иголочки. И, посмотрев выступление Шан, такова была ее фамилия до замужества, решительно направился за кулисы, чтобы предложить грациозной красавице руку и сердце. Господина звали Вонг Кунгкит. Юная красавица раздумывала лишь до того момента, когда выяснилось, что господин Вонг — высокопоставленный чиновник чанкайшистского правительства.

Вонг Кунгкит, с помощью своей тайной организации похищал детей богатых людей с целью выкупа, торговал наркотиками. Он имел тесную связь с «Братством Нищих» (торговцами наркотиками). Самое ужасное состоит в том, что он уродовал детей чтобы потом их продать. В то же время он был на службе у Чан Кайши. Накопив огромный капитал, он подал в отставку. Вонг Кунгкит решил основать свое дело связанное с грабежами в море. Сначала он грабил корабли ходившие по реке Янцзы, затем перебрался в Южно-Китайское море. Его жертвами становились суда под разными флагами.

Вонг Кунгкит погиб при загадочных обстоятельствах в 1947 году, возможно пав жертвой других пиратов.

 

Два его ближайших помощника, давно уже решив, кто будет возглавлять преступную корпорацию, отправились к вдове, чтобы та формально утвердила их кандидатуры. Мадам Вонг приняла гостей в будуаре (она не желала из-за каких-то пустяков прерывать занятие вечерним туалетом). Сидя перед зеркалом, Шан спокойно выслушала их речь, повернулась и хладнокровно застрелила претендентов-выскочек на роль хозяина преступного клана.

Спрятав два изящных дамских револьвера, которые когда-то муж подарил ей на день рождения, в ящик стола, она вызвала охрану и приказала убрать из будуара «мусор». Больше к ней с этим вопросом никто прийти не решился. Так состоялась неофициальная «коронация» мадам Вонг на пост главы корпорации.

БАНДА МАДАМ ВОНГ

Таким образом она возглавила банду, принадлежавшую её мужу. В её распоряжении было 150 новейших торпедных джонок. Это были самые новые и самые дорогие катера в то время. Этого флота ей оказалось недостаточно, и она решила приобрести подводную лодку. Не известно почему, но это у нее не получилось. Первая миссия под руководством Шан прошла успешно: это было ограбление голландского парохода «Ван Хойц». Темной ночью его атаковали семь джонок мадам Вонг. Корабль был ограблен дочиста во время абордажа парохода. Они награбили 500 тыс. фунтов стерлингов.

 

К середине 50-х годов мадам Вонг стала безраздельной владычицей пиратских китайских морей. Все конкурирующие «фирмы» были ею безжалостно разгромлены. Причем порой дело доходило до настоящих боестолкновений, выиграть которые у ее противников не было ни малейших шансов. Ее людям в свое время удалось отбить у японцев 3 торпедных катера, а у китайского ВМФ — 5 патрульных катеров, вооруженных пулеметами и малокалиберными пушками. Часть конкурентов, более разумных, сдалась на милость победительницы и присягнула ей на верность. В результате флотилия мадам Вонг увеличилась до 150 судов, а число пиратов, по различным оценкам, выросло до 5−8 тысяч.

Она сама нечасто выходила на промысел, занимаясь на берегу разработкой планов операций и развивая сопутствующий бизнес: публичные дома, казино и работорговлю. И для жертв пиратских нападений это было благо. Как правило, ступив на борт захваченного судна, мадам Вонг редко оставляла в живых экипаж.

Через 4 года состоялась ещё одна удачная операция. Разграбление английского парохода «Меллор» . Корабль проходил через небольшой пролив, через некоторое время капитан корабля заметил небольшую джонку . Чтобы не врезаться капитан сбавил ход, этим и воспользовались пираты. Они быстро пришвартовались к кораблю и высадили на него хорошо вооруженную группу из 30 человек. Угрожая команде пираты заперли их в одной каюте, а сами в это время начали перегружать все самое ценное на джонку. Через несколько дней об этом событии узнал весь мир, об этом писали все газеты. Английское правительство было в шоке.

 

В этом же году банде мадам удалось очень даже неплохо подзаработать. Мадам отсылала письма капитанам, пришвартованных кораблей в ближайшем порту со следующим сообщением: Вы отплываете на своем корабле через несколько дней, ваш корабль будет атакован нами. Вы можете спасти свое судно заплатив 20 тыс.долларов. Капитаны кораблей должны были согласиться т.к некому их защищать, а отплывать то надо. Военные корабли не могли т.к они все были отправлены на войну в другие страны. Полиция тоже не могла, она была занята в охоте на пиратов мадам Вонг.

Одна фирма отказалась платить дань в 150 тыс. долларов. На следующий день на кораблях начали взрываться мины, а корабли ранее замечавшие мины бесследно пропадали в море. Ущерб компании в 4 раза превысил ту сумму которую просила мадам Вонг. Компания обанкротилась.

В то время когда Америка находилась в войне с Кореей, у американцев постоянно исчезали корабли, которые перевозили орудия и снаряды. Чтобы такое больше не повторялось американцы создали группу патрулирования. Однако им даже не удалось обнаружить ни один корабль Мадам Вонг. Разведчики пиратки смогли угнать патрульный корабль американцев. Американцы так и не смогли его отыскать. В это время мадам Вонг обрела некоторые контакты, побывав в Токио и Сингапуре.

фильм "Тайны мадам Вонг" - 1986 г., СССР

 

Мадам Вонг контролировала территорию сравнимую с средней Европейской страной. Поэтому государство несло огромный ущерб наносимый пиратами. Полиции многих стран Азии пыталась выйти на след Шан, но в связи с тем, что никто не знал как она выглядит, задача сильно усложнялась. В 1946 году полиция предлагала 15 тыс. фунтов стерлингов тому кто добудет для них хотя бы фотографию. А если мадам Вонг привезут в полицию, то сумму, которую назовет тот человек который её привезет в полицию, получает сразу же. Через месяц после размещения объявления был доставлен конверт с запиской: Это про мадам Вонг. Полиция вскрыла конверт и обнаружила фотографию. На фотографии были двое убитых мужчин. В письме было сказано, что эти двое человек были убиты, когда они её фотографировали.

Ещё через некоторое время предатель из банды Вонг, договорился передать информацию о пиратке полиции. Переговоры велись тайно, чтобы никто не узнал. В тот день когда полиция договорилась встретиться с человеком из банды, он прибыл в договоренный пункт. У него были отрублены руки и отрезан язык.

Полиция даже не знала сколько человек в этой банде. Этого им таки не удалось узнать. В 1970-х преступная деятельность мадам Вонг достигла высокого уровня и ей занялся Интерпол. У мадам Вонг была мощная сеть преступных организации по всему миру, доставщики наркотиков и золота обнаружились сразу, т.к работали без прикрытия.

 

Мадам Вонг являлась владелицей большого количества ресторанов и публичных домов, расположенных в Гонконге, Сингапуре и Макао. Она также занималась продажей белых девушек в увеселительные заведения. Агенты Шан вербовали их в Европе под предлогом высокооплачиваемой работы гувернанток, секретарей и горничных. Вместо этого юные жертвы оказывались в портовых притонах, откуда никто не возвращался.

Казна мадам Вонг пополнялась и за счет операций с золотом и драгоценностями. Через ее руки проходили драгоценные металлы, добытые преступным путем; их стоимость составляла миллиарды долларов. Как правило, золото сдавали партиями в пункты сбыта. За это корпорация имела от 5 до 10% чистой прибыли. Ежегодный доход от данных сделок составлял 50-100 миллионов долларов. Если раньше клиентами мадам Вонг были только преступники, то в результате активно развивавшейся деятельности по продаже золота с ней стали сотрудничать банкиры, антиквары и ювелиры.

Для того чтобы завоевать солидный авторитет в их кругах, Шан начала оказывать кое-какие услуги гонконгской полиции, ее молодчики даже принимали участие в ликвидации мелких уголовных банд. В результате мадам Вонг чуть ли не стала образцовым борцом с преступностью.

В 70-х годах пожилую мадам Вонг в роскошных одеждах и драгоценностях не раз видели не только в игорных домах, но и на званых вечерах солидных банкиров и бизнесменов, Однако утверждать, что это была именно она, никто не мог, так как Шан всегда представлялась вымышленным именем.

 

Мадам Вонг — была игроком до мозга костей. И это проявлялось не только за ломберным столом. Порой она, что называется, ставила на кон свою свободу, поддразнивая полицию ряда стран. Так, например, в июле 1962 года она слегка засветилась на приеме у вице-президента Филиппин Эмануэля Пелаеса. Среди двухсот гостей была роскошно одетая мадам Сенкаку, которая почти весь вечер провела за игорными столами и делала очень большие и рискованные ставки. Пелаеса заинтриговало хладнокровие гостьи. Он сказал: «Вы так спокойно играете и делаете такие большие ставки, как могла бы играть сама мадам Вонг». На что дама ответила: «А я и есть мадам Вонг, а Сенкау — это мой псевдоним». Все оценили шутку.

А через неделю вице-президент получил письмо из Макао: «Благодарю за приятно проведенный вечер. Вонг-Сенкаку». Заинтригованный Пелаес попытался отыскать по своим каналам загадочную Сенкау. Но таковой не нашлось. После чего он переправил это письмо в Интерпол, снабдив его подробным рассказом о том вечере. Полицейские отнеслись к этой истории максимально серьезно, опросив чуть ли ни всех присутствовавших на том приеме. Однако составить фоторобот международной преступницы не удалось, поскольку очевидцы давали противоречивые описания внешности мадам Вонг.

В мае 1963 японцы были близки к тому, чтобы существенно продвинуться в деле поимки знаменитой разбойницы. Удалось перекупить одного ее помощника, и он договорился о встрече с представителем полиции в городе Кобе. В назначенное время он был на месте, но с отрубленными руками и отрезанным языком. Он прожил еще неделю, но никакой информации передать уже не мог. Не только разведка, но и контрразведка у мадам Вонг была на высоте.

Вся жизнь мадам Вонг была покрыта тайной, остались загадкой и ее последние годы существования. Вряд ли кто-нибудь и когда-нибудь узнает, где, как и почему скончалась знаменитая преступница и авантюристка.
 

[Zaman.]

ДВА СТЕПАНА ИНТРИГАНА

Балканские авантюристы Степан Малый и Стефан Занович прославились своими похождениями на всю Европу и Россию

Авантюрист XVIII века не всегда был проходимцем и только. Некоторые рыцари Фортуны ввязывались в политические игры и настолько увлекались драматургией борьбы, настолько вживались в избранную роль, что становились героями на самом деле. Даже преследуя корыстные цели, они в результате ускоряли ход Истории, как, например, бароны фон дер Тренк и шевалье д'Эон.

Политический интриган – это особый тип авантюриста XVIII века, он чаще всего устремлялся в страны с неустойчивой государственной системой. Неслучайно Лжедмитрий и княжна Тараканова объявились в Польше, где власть короля была ограничена, влияние могущественных соседей велико, а в сейме постоянно боролись за влияние партии магнатов. Но самой горячей точкой Европы были Балканы. Там сошлись коренные интересы Турции, Венецианской республики, Австрии и России. Там постоянно вспыхивали восстания, шли войны, царило беззаконие. Неудивительно, что именно «балканский вопрос» породил и вывел на историческую сцену нескольких авантюристов местного и общеевропейского масштаба.

Малый да удалый

В 1766 году пришел в черногорское село Майна странный человек, словно бы юродивый. На вид лет тридцати пяти, а голос высокий и звонкий, как у юноши. Назвался Степаном Малым. Он и впрямь был ростом невелик, лицо слегка побито оспой. Но стоило ему заговорить, блеснув глазами из-под черных бровей, как все внимали ему, обратившись в слух. Говорил Малый по-сербски с боснийским выговором, знал немного французский, немецкий, итальянский и турецкий языки, понимал и русскую речь.

Пришел Степан неведомо откуда, а когда его спрашивали об этом, называл разные края. Тогда многие бежали на Черную Гору из-под турка, потому что на Балканах одни лишь черногорцы остались непокоренными. Мирные с виду пастухи и крестьяне при появлении врага делались бесстрашными воинами, остановить которых могла только смерть. Как много позже написал Владимир Высоцкий об этом народе:

Им умирать почетно было

Средь пуль и матовых клинков,

И уносить с собой в могилу

Двух-трех врагов, двух-трех врагов.

Пока курок в ружье не стерся,

Стреляли с седел, и с колен,

И в плен не брали черногорца –

Он просто не сдавался в плен.

Был у черногорцев и другой сильный враг – Венецианская республика. Венецианцы захватили побережье Адриатики, отрезав страну от моря. Они, как и турки, стремились подчинить себе всю Черную Гору, или Монтенегро, как называли этот край в Европе.

Сначала Степан Малый нанялся в работники к богатому крестьянину Войко Марковичу. Вскоре он прославился в окрестных селах как искусный лекарь. Причем от платы за лечение он отказывался, покуда больной не поправится. Вдобавок он вел с пациентами душеспасительные беседы: призывал оставить вражду и распри, не зариться на чужое, жить честно и мирно – только так, в единстве, можно было выстоять против врагов. Хозяин ворчал, считал занятия батрака блажью, пока… не заболел сам. Родственники обращались к разным врачам, но состояние больного становилось все хуже. Степан буквально вернул его с того света, и с тех пор целитель жил у Марковичей не работником, а дорогим гостем.

Пришелец открыто говорил о непорядках, которые видел вокруг. В это время на Черной Горе все еще сильны были родовые отношения, реальной властью в селах обладали старшины – главы семейных кланов, кровная месть была обычным делом, на дорогах хозяйничали разбойники. Правителем всей Черногории считался митрополит, обладавший не только духовным авторитетом, но и гражданскими полномочиями. Но и митрополит должен был учитывать взаимоотношения родовой знати. Деньги, поступавшие иногда от далекого друга – России, оседали в казне митрополита и в сундуках старшин.
Обо всем этом, сверкая глазами, говорил Степан Малый в Майне, а потом и в других селах и монастырях Черногории. Люди слушали и соглашались. И недоумевали: кто же он такой? Ведь так говорить с народом может только человек, облеченный высокой миссией. А пришелец отвечал почти как Иоанн Предтеча: «Покайтесь, молитесь, может быть, сподобитесь увидеть свет-императора!»

Лжепетр

Какого такого императора? Ясное дело, российского, Петра III. Из России доходили слухи, что не умер Петр Федорович, а скрывается где-то, живехонький. Прячется у простых людей от супружницы-злодейки Екатерины и ее полюбовника. Надежды всех балканских славян и греков были устремлены к России, только оттуда ждали они помощи, притом помощи именно чудесной. И, согласно этим мессианским ожиданиям, царю-изгнаннику суждено было явиться именно здесь, где более всего страдает народ православный от иноверцев.

В конце XVIII века в России и в Европе под именем Петра III объявилось двадцать четыре самозванца!

Степан Малый оказался в числе первопроходцев. Такая «популярность»

Петра III только на первый взгляд может показаться странной. Да, личность была ничтожная, его не любили в Санкт-Петербурге, но для простых людей он погиб безвинным, не успев сделать ничего дурного. Чем не идеальный «батюшка-царь»? К тому же для народа почтение к памяти этого непутевого государя было оборотной стороной нелюбви к «бабьему царству» – что ни говори, а пресловутое женское правление в России было покруче мужского

 

 

Первым «опознал» Степана Малого как русского императора офицер-черногорец Марко Танович, который побывал в России с депутацией земляков и видел Петра III лично, когда тот был еще жив и на престоле. Потом Степана признали монах и священник из той же делегации. Наконец, в одном монастыре нашли портрет Петра III, представили старшинам, и они рассудили, что физиономия Степана весьма сходна с физиономией русского императора.

Созвали скупщину – народное собрание, и семь тысяч черногорцев единодушно провозгласили Степана Малого не только российским императором, но и царем Черногории. Признал Малого царем и сам митрополит владыка Савва. 2 ноября 1767 года выборные люди от скупщины пришли к Степану с наказом от народа – принять власть над ними. Но тот поступил по-царски, заявив: «Покуда не прекратите распри, не приму власть!» И порвал грамоту.

Эффектность царственного жеста подействовала лучше, чем пастырские увещевания и военная сила. Старшины поклялись, что былые обиды забыты и отныне все преступления будет разбирать суд. Тогда Степан Малый, он же император Петр III, царь Черногории и прочая, и прочая, принял власть и начал объезжать свои владения. Однако на его печати было вырезано имя Ctefan, он и подписывался так: «Стефан, малый с малыми, добрый с добрыми, злой со злыми».

Впрочем, по-гречески «стефанос» означает «венец», поэтому Малый обходился без титулов. (В российскую историю он вошел как Степан, будем и мы следовать этой традиции.)

За короткое время Степан провел в Черногории коренные преобразования, фактически создал из племенного союза полноценное государство: учредил независимый суд, провел перепись населения, отделил церковь от государства. Прекратились кровавые распри, грабежи и разбой. О правителе Черногории уже рассказывали легенды: будто он нарочно обронил на дороге золотые монеты и они лежали там несколько месяцев нетронутыми в пыли…

Появление сильного вождя очень встревожило врагов Черногории. Первыми зашевелились венецианцы. Из Венеции поступил приказ «прекратить жизнь иностранца, виновника происходящих в Черногории волнений», а вместе с приказом – склянка с ядом и отравленный шоколад. Отравителю, кем бы он ни был, сулили полное прощение от любых прошлых преступлений, убежище в Венеции и награду в двести дукатов. Но этот план не удался.

Вслед за венецианцами перешли в наступление турки. С территории подвластных им Боснии и Албании выступило 50-тысячное войско. Степан Малый преградил ему путь с отрядом всего в две тысячи сабель. До этих пор черногорцы вели в основном партизанскую войну, теперь им предстояло сражаться, что называется, на поле брани. В первом же бою турки разгромили отряд черногорцев. Степан Малый уцелел и сумел избежать плена, долго скрывался в горах, собирая новые силы для сопротивления. В следующем сражении 24 сентября 1768 года черногорцы дрались более умело и победили. Турки понесли большие потери, вдобавок зарядили дожди, и наступление остановилось. Вскоре началась Русско-турецкая война, и вся обстановка на Балканах переменилась.

 

Теперь российские

Известия о черногорском самозванце дошли и до России. Екатерина II встревожилась. Она вообще настороженно относилась к «авантурьерам», как она выражалась, а тем более – к самозванцу под именем свергнутого ею супруга. С другой стороны, Екатерина понимала, что черногорцам необходимо помогать. Так поступал и Петр I, и Елизавета Петровна, и ей сам бог велел. Россия издавна радела о единоверцах, притесняемых турками, без ограничений принимала у себя и наделяла землями беженцев – болгар, греков, сербов, македонцев, других жителей Балкан.

В 1768 году началась Русско-турецкая война. Россия была кровно заинтересована в открытии второго фронта на Балканах. Поднимать христианские народы на борьбу с Турцией было поручено графу Алексею Орлову, отплывшему во главе эскадры к берегам Греции. Вместе с Орловым отплыл генерал-майор от инфантерии князь Юрий Владимирович Долгоруков, ему предстояло выполнить отдельную секретную миссию в Черногории. Он должен был доставить черногорцам боеприпасы и деньги, а также разобраться на месте со Степаном Малым. Под именем купца Барышникова на небольшом арендованном судне Долгоруков высадился на Далматинском побережье.

Русского генерала встречали как верховного правителя, слушались его во всем. По требованию Долгорукова старшины собрали народ, более двух тысяч черногорцев. Князь заявил, что Степан Малый – «самозванец, плут и бродяга». Народ слушал молча. Затем Долгоруков зачитал манифест императрицы Екатерины II, в котором она призывала христианские народы вместе с Россией подняться на борьбу с турками. В ответ черногорцы поклялись в верности России и целовали в том крест и Евангелие

[Zaman.]

 

На рассвете следующего дня прибыл Степан Малый, верхом на коне, с саблей наголо. Черногорцы с ликованием встречали его, позабыв о вчерашней присяге. Для этих простодушных воинов клятва в верности Екатерине вовсе не исключала и верности своему предводителю. И так продолжалось несколько раз: то Долгоруков убеждал черногорцев в своей правоте, то снова брал верх Степан Малый. Наконец Долгорукову удалось арестовать самозванца, но действия генерала уже вызывали недовольство черногорцев, а уважение к Степану Малому только возрастало. Он даже свое заточение сумел обернуть себе на пользу, объясняя: «Князь признал меня царем – поселил меня выше себя, на втором этаже, а сам-то внизу живет». Такие нехитрые уловки убеждали черногорцев лучше любых манифестов.

Наконец Долгоруков понял, что ему не совладать с непостоянными и своенравными черногорцами. И пусть Степан Малый «вздорный комедиант» и «сумасбродный бродяга», но ему удалось то, чего не смог достичь генерал от инфантерии, да еще с  военной помощью и немалыми деньгами. Князь не только выпустил Степана, но и пожаловал ему офицерский чин русской армии, подарил форменный мундир и назначил начальником в Черногории. В обратный путь Долгорукова провожали духовенство и сам Степан Малый. Он лучше всех знал дорогу, и русские всю ночь «шли на его голос», как записано в дневнике.
И все на Черной Горе пошло по-прежнему. В качестве черногорского правителя Степан Малый переписывался с русскими эмиссарами, в том числе с адмиралом А.Г. Орловым. Вряд ли он знал, что именно Алексей Орлов убил настоящего императора Петра III в Ропше 17 июля 1762 года.

 

Осенью 1770 года случилось несчастье: при строительстве дороги рядом со Степаном Малым взорвался пороховой заряд. Он был изувечен и ослеп. Его перенесли в монастырь Брчели, где он, прикованный к постели, продолжал руководить своим народом. К нему приходили старшины и воеводы, он советовался с ними, давал указания. Принимал Степан и простых черногорцев. Так прожил он еще два года.

Враги по-прежнему искали его погибели. Наконец туркам удалось подкупить врача-грека Станко Класомунья. Ночью предатель вошел в комнату спящего Степана Малого и одним взмахом перерезал ему горло.

Черногория почернела от горя. Никто не мог заменить Степана – царя, свет-императора, малого с малыми, но по-своему великого. Однако сделанного им было не повернуть вспять. Черногорцы стали другими – едиными меж собой и заодно с Россией. Вот как писали старшины венецианскому наместнику: «А знаешь ли, господин, что мы теперь российские? Кто стоит против России – стоит против нас!»

 

Лжестефан, он же Принц Албанский

Вскоре после гибели Степана Малого по Черногории пронеслась чудесная весть: «Он вернулся! Встречайте воскресшего императора!» Стар и млад потянулись к нему. Но человек, выдававший себя за Степана Малого и одновременно за Петра III, был непохож на черногорского предводителя – статный красавец с длинными вьющимися волосами. Говорил он очень мудрено, можно было понять только, что призывает воевать с турками. «Неужто наш Степан так переродился на том свете? – недоумевали черногорцы. – А если этот человек нас морочит, то не сносить ему головы!»

Новоявленный самозванец не стал дожидаться разоблачения и бежал из Черногории. Но это не мешало ему рассказывать в европейских столицах о своих подвигах в борьбе с турками. На самом деле его звали Стефан Занович. Он родился в Албании в семье далматинца-католика. Его отец покинул Албанию и переселился в Венецию, когда сыновья Стефан и Примислав были еще детьми. С тех пор Стефан Занович ни разу не побывал на родине и представлял ее довольно смутно, как и вообще все европейцы. Как раз это обстоятельство позволяло Зановичу сочинить себе биографию, так сказать, по албанским мотивам.

Братья Зановичи окончили Падуанский университет, оба были разносторонне одаренными юношами, свободно говорили на многих языках. Их познания в химии позволяли им демонстрировать эффектные опыты, выдавая себя за алхимиков. Знание философии и литературы было столь обширно, что даже кумиры того времени – философы Вольтер и Д’Аламбер находили удовольствие в переписке с ними. В то же время братья Зановичи приобрели ловкость рук необыкновенную и за карточным столом могли соперничать с первыми шулерами Европы. А в случае опасности, обнажив шпаги и встав спина к спине, они могли отбиться от любого нападения.

С таким бесценным багажом братья отправились путешествовать по Италии. В одной тосканской гостинице они вовлекли в большую игру молодого англичанина и «раскрутили» его на фантастическую сумму – 90 тысяч фунтов! Разумеется, таких денег у юноши не было и в помине, а родители его отказались платить карточный долг, да еще обратились к властям. Против Зановичей было возбуждено уголовное дело, которое окончилось, к счастью для них, лишь высылкой из Великого герцогства Тосканского и запретом появляться здесь вновь

 

 

Около года албанские Зановичи гастролировали по Европе, искушая Фортуну за карточными столами. Вернувшись в Венецию, они попались на каком-то мошенничестве, но сумели улизнуть из тюрьмы. По приговору суда палач публично казнил через повешение… портреты Стефана и Примислава на площади Святого Марка. После этого братья расстались. Примислав продолжил карьеру шулера, а Стефан почувствовал в себе призвание и силы для более крупных афер и вскоре превратился в международного авантюриста. Он появился в Пруссии уже под новым именем: Стефан-Аннибал, принц Албанский. На нем был пышный восточный наряд, расшитый позументами и украшенный драгоценными каменьями. Он выдавал себя за принца-изгнанника. Занович поражал слушателей рассказами о несметных фамильных богатствах, о кровавых битвах с турками, в которых он всегда был, разумеется, «впереди, на лихом коне». Познакомиться с экзотическим гостем пожелал наследный принц Пруссии Фридрих-Вильгельм. Албанский принц очаровал принца прусского, что оказалось не так уж трудно, потому что Фридрих-Вильгельм вообще был подвержен влиянию разного рода прорицателей и теософов.

Яркая персона при дворе наследника заинтересовала короля Фридриха II. Он приказал выведать все о таинственном принце. Выяснилось, что у принца Албанского репутация мошенника и шулера. Король приказал его задержать, однако авантюрист и на этот раз сумел ускользнуть и скрылся в Голландии. Но дружеская переписка между двумя принцами продолжалась еще много лет.

 

 

В Голландии Занович так же блистал пышным оперением, морочил аристократов и богачей. Даже осторожные банкиры попались на его удочку. Принц Албанский сделал займов на 300 тысяч гульденов, предъявляя в доказательство своей кредитоспособности давнее рекомендательное письмо венецианского посланника в Неаполе. И вот принц исчез, а банкиры схватились за головы. Они обратились к венецианскому посланнику, но тот резонно ответил, что рекомендательное письмо – еще не финансовое поручительство. Тогда банкиры пожаловались своему правительству, а оно потребовало удовлетворения у Венецианской республики. Словом, принц Албанский чуть было не развязал новую войну в Европе. Пришлось вмешаться австрийскому императору Иосифу II, чтобы примирить голландцев и венецианцев.

А Стефан Занович был уже в Черногории, где пытался занять вакантное место Степана Малого. Это был краткий и бесславный эпизод в его карьере, но он всячески пытался извлечь из этой авантюры хоть какую-нибудь пользу. Занович снова появился в Берлине и обратился с письмом теперь уже к прусскому королю. Он выдавал себя за Степана Малого, хвалился победами над турками и предлагал военный союз против любого врага. Он уверял, что в любой момент может собрать армию из 90 тысяч албанцев и 45 тысяч черногорцев. В доказательство он предъявил наскоро сочиненную и изданную книгу о Степане Малом, где приписал себе подлинные и вымышленные деяния черногорского героя. В книге был помещен портрет якобы Степана Малого с надписью «Степан, сражающийся с турками. 1769 год». На самом деле на гравюре был изображен сам Занович в полугреческом, полутурецком наряде. Фридрих II не поверил ни единому слову и оставил письмо авантюриста без ответа.

Тогда Занович решил попытать счастья в Польше. Там он принял сторону конфедератов – князя Радзивилла, магнатов Огинского и Виельгорского, интриговавших против ставленника России, короля Станислава Понятовского. Они подстрекали Турцию к войне с Россией. Это князь Радзивилл готовил авантюристку под именем княжны Таракановой. В проекте «Княжна Тараканова» принял участие и Стефан Занович. Но затем, поняв, что позиции конфедератов слабы, Занович предложил свои услуги Понятовскому, уверяя, что он один сможет сделать конфедератов верными королю. Вполне возможно, что Занович сам метил на польский трон. Но его интриги в Польше окончились ничем, не считая полезных и приятных знакомств.

Обаяние Зановича было поистине неотразимым. Им очаровывались и мужчины, и женщины. Барон фон Клоц, тоже авантюрист средней руки, признавался ему: «Вы не такой, как прочие смертные, человеческий язык не в силах воздать вам хвалу». Барону вторила другая авантюристка – герцогиня Кингстон, называя Зановича «лучшим из всех Божьих созданий». Между герцогиней и принцем Албанским возникли даже нежные отношения, что вообще-то большая редкость между циничными дельцами.

 

Смерть накануне взлета

Истинный европейский авантюрист непременно стремится в Россию, на окраину цивилизованного мира, в страну фантастических возможностей. Хотел туда попасть и Занович. Он дважды писал императрице, превознося ее до небес.

 

Но Екатерина II получала множество подобных писем и если кому и отвечала, то с большим разбором. Занович не получил ни ответа, ни привета. Но ему почему-то казалось важным хоть как-то отметиться в России, и он, хитрец, на титульных листах двух своих книг изменил место издания на «Санкт-Петербург». В письме принцу Фридриху-Вильгельму он утверждал, что посетил Россию в 1777 году. Как бы в доказательство того, что он непревзойденный эксперт по России, Занович написал и издал «Историю революций, политики, торговли и войн в Российской империи от Петра I до Екатерины II. Сочинение, написанное по-французски Степаном Ганнибалом, Принцем и древним Пастырем Албании, и прочая, и прочая». А в это время сочинения Зановича – исторические труды и любовная лирика – и в самом деле переводились и издавались в России отдельными книжками и в журнале «Утренние часы», но автор, скорее всего, этого не знал.

В 1783 году Занович вновь появился в Амстердаме под диковинным именем Царабладаса, вероятно, с каким-то тайным заданием польских конфедератов. Потому что, когда он вскоре оказался в тюрьме за долги, польские друзья выкупили его.

Через год начался военный конфликт между Голландией и Австрийской империей. Занович почувствовал себя в родной стихии, опять преобразился в принца Албанского и пустился в опасную авантюру – пообещал голландцам, что откроет в австрийском тылу второй фронт, выставит целую армию балканских воинов. Голландцы субсидировали военную операцию, но Занович зарвался – плата ему показалась мала. Он начал шантажировать голландцев тем, что не откроет второй фронт, а наоборот, приведет свое войско под знамена Габсбургов!

 

Только тут голландские власти вспомнили историю с обманутыми банкирами и ссорой с Венецианской республикой. Принц Албанский был арестован и брошен в тюрьму. Зановичу предстояла смерть на плахе либо в заточении. Он пытался согреть сердце каким-то светлым воспоминанием и обратился мыслью к герцогине Кингстон. Занович написал ей письмо, в котором рассказал о себе всю правду, запечатал конверт своим перстнем-печаткой и оставил на столе.

Наутро его нашли в камере мертвым. Тюремный врач засвидетельствовал, что заключенный каким-то острым предметом перерезал себе жилу на руке и изошел кровью. Герцогиня Кингстон почему-то уверяла впоследствии, что Занович принял яд, спрятанный в перстне. Что ж, так оно, конечно, романтичней.

Комендант тюрьмы отправил оставленное покойным письмо по указанному адресу, не вскрывая, так как письма умерших уже не подлежали перлюстрации. Правды о нем не узнал никто, кроме герцогини Кингстон. И хотя Зановича, как самоубийцу, похоронили без христианского обряда и даже без креста на могиле, для всех он умер неразоблаченным принцем Албанским.

[Zaman.]

Тереза Корнелис

Тереза Имер (мадам Корнелис) e-reading.club

 

Тереза Корнелис (иногда записывал Терезу; родившаяся Анна Мария Тереза Имер, Венеция, 1723 – умерла Быстроходная Тюрьма, Лондон, 19 августа 1797) было оперное сопрано и импресарио, который принял модные сборы в Карлайлском Доме в Сохо-Сквер. У нее также были многочисленные любители, включая Казанову, который был отцом ее дочери.

Молодость и оперная карьера

Ее отец, Джузеппе Имер, был оперным импресарио и ее матерью, Паолиной, актрисой. Ее сестра Марианна была также оперной певицей. Тереза была приобщена к соблазнению ее матерью, у которой было ее мучение в возрасте сенатора Альвисе Малипьеро, который отчаянно влюбился в нее. В то же время она встретила Казанову, тогда протеже сенатора. Но она отклонила предложение сенатора брака. В 1745 Малипьеро умер, и она следовала за Анджело Помпеати, танцором и балетмейстером и бывшим Владельцем венецианского Балета в Вену, где он работал в суде императрицы Марии Терезы, и они были женаты в Соборе Св. Стефана. Однако в течение месяцев она оставила его для оперного обязательства в театре Короля в Хеймаркет, Лондон.

 

Ее первый ребенок, Джузеппе, почти родился на стадии в Вене в 1746. Ее муж никогда не признавал его. После периода, едущего с Глюком и его оперной компанией, ее второй ребенок родился в Бейруте в 1753 и был назван Wilhelmine в честь Wilhelmine Пруссии, жены Маргрэйва Фредерика, который, возможно, был отцом ребенка. Она вернулась в Бейруте после пребывания в Италии, когда ее дочь Казановой родилась в начале 1754, и ребенка назвали Софьей Вильхельминой Фредерикой, снова после margravine. Позже в том году она оставила своего мужа навсегда, первоначально для Парижа. К тому времени, когда Софии было четыре года, Тереза побеждала перипатетика, все более и более финансово отчаянное существование, развлекая множество любителей. Во время этого периода она назвала себя мадам де Тренти, утверждая, что это было название ее родового имения. Она однажды возглавила все театры в австрийских Нидерландах. Wilhelmine и ребенок, которого Тереза родила в Париже оба, умерли; Тереза была заключена в тюрьму за долг в Париже; в 1759 Джузеппе был устранен Казановой, чтобы быть поднятым.

Первое появление Терезы в Лондоне в 1746, в La Caduta de Глюка' Giganti, не имело успех. Современный обзор был:

Однако в 1759 она была убеждена возвратиться человеком, который тогда называл себя Джоном Фрименом. Он был окрещенным Джоном Бурдером, но унаследовал состояние и после этого использовал имя Джон Фермор в Англии; он был виолончелистом и двойным басистом, который сказал ей, что был священнослужителем Англиканской церкви и что она могла нажить состояние в Лондоне.

Жизнь в Лондоне

Она возвратилась в Англию в 1759 из Роттердама, используя имя ее возлюбленного там, Корнелиса де Рижербо, как ее фамилия и представив себя как мадам Корнелис, вдову; требование вдовства дало ее добавленную респектабельность и сочувствие, но также и повлекло за собой большие законные права. В 1760, работа через Fermor, потому что она еще не говорила самих достаточно англичанок, она арендовала Карлайлский Дом, большой, хорошо назначенный особняк в модной Сохо-Сквер со служебными постройками сзади вдоль переулка, за 180£ в год. Ей помог в этом патронаж Элизабет Чадли, позже чтобы быть двубрачной женой герцога. Осенью в том году она начала давать развлечения там по подписке, другими словами продав билеты заранее.

Сначала ее развлечения включали только карточные игры и танец, но она встретилась с достаточным успехом, чтобы купить лизгольд дома и основываться на большом расширении территория задних зданий и часть сада, состоя из концертного зала или танцевального зала выше комнаты ужина, которая фиксировалась четыреста за большим столом формы полумесяца. Ей установили медную пластину в фонды с надписью: Она также экстенсивно отремонтировала дом и добавила роскошную обстановку. Большая часть мебели была нанята – одна только обстановка танцевального зала была оценена в £730 – и у нее была большая часть работы, сделанной в кредит или в обмен на большие количества билетов к ее развлечениям.

[Zaman.]

У нее уже были проблемы с кредиторами и конфискациями обстановки в феврале 1762. Однако развлечения были огромным успехом, особенно тщательно продуманные маскарады. Ей нужно было вставить новую дверь, чтобы разместить толпы, и среди посетителей были члены королевской семьи, принц Монако, Король Дании и его окружение и «половина звания пэра».

В феврале 1770 Парламент прервался рано, чтобы позволить участникам посетить один из ее маскарадов. Лоуренс Стерн назвал посещение г-жи Корнелис «лучшим собранием и лучшим концертом, в котором у меня когда-либо была честь быть». В Хамфри Клинкере, изданном в 1771, Тобиас Смоллетт пишет собрания «г-жи Корнелис, которое для комнат, компании, платья и художественные оформления, превосходят все описание». В Теккерее Удача Барри Линдона рассказчик вспоминает что» ll высокие и низкие женщины сомнительного поведения города, собранного там». Диккенс написал в статье о Сохо, что «мир умер, чтобы быть в списке г-жи Корнелис». Для ее концертов она наняла лучших доступных музыкантов, включая Йохана Кристиана Баха, Карла Фридриха Абеля, Стивена Сторэса и Карла Фридриха Вайхзеля.

Она провела мероприятия несколько раз месяц, главным образом в зимний сезон. Ее ответ на открытие конкурирующих учреждений должен был делать ремонт с еще большим богатством, включая переделывание двух комнат в китайском стиле и строении китайский мост, чтобы соединить дом и общественные комнаты позади него, и дать объявление в газетах: Она по общему мнению потратила 5 000£ между 1767 и одним только 1772.

Она была успешна в поддержании ее учреждения в разгаре моды, хотя посетители продолжали замечать относительно того, насколько переполненный это было. В 1770 Фрэнсис Берни написала:

Мадам Корнелис была очень успешна как предприниматель. Согласно Казанове, у нее был загородный дом в Хаммерсмите с «тремя секретарями, тридцатью двумя слугами, шестью лошадями, немым и компаньоном леди». Ее дочь хорошо получила образование в католическом женском монастыре там. Она управляла многими деталями событий, включая то, кто мог принять участие (через комитет леди, возглавляемых г-жой Чадли и включая Мэри Берти, жену Герцога Анкастера и Kesteven, который был частью «колоритного набора» женщин, увлеченных посещением вечеринок и тяжелыми расходами) и что им позволили носить; изогнутые юбки подняли слишком много комнаты. Когда толпа возле дома на торжественных вечерах привела к столкновениям вагона, она установила первую одностороннюю систему Лондона, заявив в ее рекламе этого, извозчики должны поравняться с головами лошадей к греческой улице. Однако она была ужасной деловой женщиной, тратя больше на события и рекламу для них, чем она приняла, почти никогда не платя сотрудникам или торговцам вовремя, продолжив одалживать, и с такой бедной головой для бизнеса, который люди украли от нее свободно.

В январе 1771 она начала представлять оперы, включая Артаксеркса Томасом Арне, с Гаэтано Гуаданьи в ведущей роли. Оперные действия были незаконны без королевской лицензии; мадам Корнелис утверждала неудачно, что они были благотворительными преимуществами, как сообщил Гораций Уолпоул: Она и Гуаданьи были оштрафованы; на ее следующей оперной презентации она взяла дополнительную плату, чтобы покрыть штраф.

Она в конечном счете просила лицензию, но ее ходатайство было отклонено. В ее заявлении она заявляет что:

Заключение и смерть

Мадам Корнелис то приходила, то уходила из долга и тюрьмы должников снова и снова, пока в 1772 Карлайлский Дом не был захвачен, и его содержание продано с аукциона прочь. Группа ее кредиторов купила его за низкую цену на торопливо устроенном аукционе. Между тем, обеспечив ее выпуск из тюрьмы, она купила отель в Саутгемптоне и управляла им, пока это не потерпело неудачу; в 1775, назад в Лондоне, она организовала венецианскую регату на Темзе и затем возвратилась в Карлайлский Дом, на сей раз как менеджер. Она провела два очень успешных сезона «сельских маскарадов», украшая интерьеры комнат приема свежим торфом, преград, экзотических цветов, золотая рыбка, плавающая в фонтане и сосны в комнате концерта. Однако она тогда скользила назад в банкротство, и в 1779 была заключена в тюрьму в Тюрьму Скамьи Короля. Она убежала в июне 1780, когда тюрьма была подожжена во время Беспорядков Гордона, но была возвращена в Вестминстере в августе.

В 1795 она использовала имя г-жа Смит и продавала молоко ослицы в Найтсбридж; она попыталась неудачно организовать серию завтраков с королевским патронажем. Ее сын, за которым она послала, чтобы помочь ее пробегу Дом Карлайла, не был большой помощью тогда, будучи воспитанным как неработающего аристократа, но он действительно помог поддержать ее в ее более поздних годах; он был наставником Графу Pomfret, но скончался раньше его матери.

Она умерла в Быстроходной Тюрьме в возрасте 74, возможно от рака молочной железы. Актриса Бекки Уэллс, которая навестила ее там, сообщила, что «в продвижении в вагон, чтобы пойти в тюрьму, она ударила грудь против двери, которая вызвала ее самый отвратительный рак».