Book Club

Mortima · September 13, 2005

Навеяно японской темой Кишмишки,

Почему бы не открыть Клуб Читателей.
Правила следующие:
1. Набираются члены клуба из числа настоящих, самозабвенных книголюбов, но не любители Дашковой и Акунина, а серьезной литературы.
2. Выбирается председатель, раз в месяц - переизбирается.
3. Выбирается книга, т.е. каждый предлгает наиболее впечатлившее его произведение, а потом проводиться голосование.
4. Дается ссылка, и срок чтобы все успели прочитать.
5. Само собствкнно обсуждение
6. Периодически проводяться встречи в реале.

Надеюсь поддержите

Эмир Эмиров · September 13, 2005

согласен)

Wittman · September 13, 2005

[quote name='Эмир Эмиров' date='Sep 13 2005, 16:05 ']согласен)
[right][snapback]437669[/snapback][/right][/quote]

Ну давайте - было бы не плохо.
И по итогам обсуждения выдавать какой нибудь рейтинг книги.

Эмир Эмиров · September 13, 2005

аха,) давайте для начала начнем с маленького рассказа какого-нибудь, просто для проверки??

Wittman · September 14, 2005

[quote name='Эмир Эмиров' date='Sep 13 2005, 23:52 ']аха,) давайте для начала начнем с маленького рассказа какого-нибудь, просто для проверки??
[right][snapback]438352[/snapback][/right][/quote]

Тогда надо выбрать жанр и автора...

Эмир Эмиров · September 14, 2005

нуу, можно я?? легче ничего нет, Мураками - зеленый зверь))
6 страниц))

Azizimka · September 14, 2005

Классная идея ..меня в клуб примите ...?

Эмир Эмиров · September 14, 2005

ЗЕЛЁНЫЙ ЗВЕРЬ
(рассказ)

Муж, как обычно, ушёл на работу, и я осталась дома одна. Заняться было нечем. Я присела у окна и стала смотреть на сад сквозь щель между шторами, - просто бесцельно смотреть в надежде на случайную мысль о подходящем занятии. Взгляд остановился на моём давнем любимце и воспитаннике - вечнозелёном дубе. Мы вместе росли. Я часто разговаривала с ним, как с другом.

Тогда я тоже мысленно беседовала с дубом. О чём - сейчас не вспомню. Даже не знаю, как долго это длилось: когда смотришь на сад, время течёт точно вода в стремнине. За окном совершенно стемнело. "Н-да, засиделась", - очнулась я от глухого звука сотрясающейся земли. Сначала показалось, что он исходит из моего собственного тела. Как слуховая галлюцинация. Тело охватило мрачное предчувствие. Я затаила дыхание и насторожилась. Гул медленно, но верно нарастал. Даже не знаю, на что он похож? С такими жуткими раскатами, что по телу пошли мурашки. Я замерла.

Вдруг земля вокруг корней дуба вспучилась, потрескалась и развалилась на куски, - изнутри показалось нечто похожее на острый коготь. Мои ладони сжались в кулаки, взгляд застыл на этом, а в голове пронеслось: "Сейчас что-то будет!" Коготь энергично разгрbeeeeep землю, и из образовавшейся норы выкарабкался зелёный зверь.

Первым делом он отряхнулся, и со сверкающей зелёной чешуи посыпались комки земли. Его удивительно длинный нос, темнеющий к кончику, торчал тонким хлыстом. И только глаза - совсем как у человека. При виде этих глаз я невольно содрогнулась: в них жили мысли - как у меня или, скажем, у вас.

Зверь приблизился к дому и постучал в дверь кончиком носа. "Тук, тук-тук", - раздался сухой стук. Тайком, чтобы не привлечь его внимание, пробираюсь в дальнюю комнату. Кричать смысла нет: в округе ни души, а муж припозднится. Побег через чёрный ход невозможен: в доме всего одна дверь, и в неё стучится отвратительный зелёный зверь. Остаётся только затаиться и сделать вид, что в доме никого нет: быть может, он смирится и куда-нибудь уйдёт. Но зверь не отступал. Он согнул кончик носа, сунул его в замок и… Замок поддался, лишь слегка щёлкнув, дверь приоткрылась, и в щель неспешно проник нос. Он внимательно изучал комнату - как змея, приподняв голову, осматривается по сторонам. "Эх, стоять бы сейчас с ножом у двери да отрубить этот кончик по самое основание", - на кухне полно острых ножей. Но зверь, словно услышав меня, только хмыкнул: "Б-б-бестолку всё это". Странная речь! Похоже, он с трудом подбирает слова. "Этот нос яко хвост я-я-ящерицы: руби, не руби, всё будет расти. Чем чаще рубить, тем си-сильнее и длиннее станет. Так что, з-з-зазря это всё". Жуткие глазища завращались словно волчки.

Да он читает мысли! Ну, это уж слишком! Никому не позволю рыться в моих мозгах, тем более такому непонятному и жуткому зверю. Меня прошиб холодный пот. В самом деле, что он собирается сделать? Сожрать? Или утащить с собой под землю? "Хрен редьки не слаще", - подумала я. Хорошо, он не совсем безобразный: хоть не страшно на морду взглянуть. А когти на этих долговязых лапках ничего так, если присмотреться, весьма даже симпатичные. Странно, но он совсем не агрессивен...

- Разум-м-меется! - сказал он, выгибая шею. Зелёная чешуя перекатывалась с лёгким звоном, будто слегка качнули стол, уставленный кофейными чашками. - Н-н-неуж-то думаете, что я в-в-вас съем? Не-а, - не буду! Пошто вы так? Я против вас ничего не имею. Не такой я в-в-варвар"!!

Ну, точно, он понимает всё, о чём я думаю!

- Эй, хозяюшка! Хозяйка! Я пришёл сюда сделать предложение. Понимаете? Я нарошно выполз из глуб-б-бокого подземелья. Не простое это дело: пришлось сполна разгрести земли. Вон, все когти ободрал! Будь у меня злой умысел, злой умысел, злой умысел, разве ж я смог такое сделать. А сюда пришёл, пошто вы мне нравитесь, нравитесь. Я думал о вас в глуб-б-боком подземелье. Но не мог больше выносить и в-в-выполз сюда. Все отговаривали, а мне не терпелось. Я собрал всю свою х-х-храбрость, - я знал, вы подумаете: "Ах, ты ж - зверь такой! Набрался наглости делать мне предложение!"

- А разве не так?! Такой нахальный зверь, и ещё требует моей любви!

Тут морда зверя сразу же помрачнела. В унисон эмоциям цвет чешуек поменялся на фиолетовый. Тело съёжилось и стало с виду на размер меньше. Я скрестила руки и уставилась на сжавшуюся тушу. Может, его тело изменяется с переменой чувств? И под этим жутко безобразным видом кроется нежное, как свежее пюре, и легко ранимое сердце? Раз так, у меня есть шанс на победу! "Попробуем ещё раз. Но ты же безобразный зверь!" - подумала я громким внутренним голосом. Таким громким, что в сердце отдалось словно лаем: "Но ты же безобразный зверь!" Чешуйки прямо на глазах полиловели. Глаза его, точно всасывая мою неприязнь, расширились, вылезли из орбит, и из них ручьями инжирного сока полились слёзы.

Страх пропал. Тогда я на пробу представила, насколько это было возможно, самую жестокую сцену. Мысленно связав его, я по одной ощипывала острым пинцетом зелёные чешуйки; тыкала раскалённым до красна ножом в мягкие розовые икры; что есть сил вонзала обгорелый паяльник в опухшие, как инжир, глаза. Я представляла одну за другой все эти сцены, а зверь горько рыдал, вскрикивал от боли, корчился в муках, словно это происходило с ним на самом деле. …Цветные слёзы, густая слюна из пасти, газ пепельного цвета с запахом роз из ушей, ненавистный пристальный взгляд из распухших глаз... "Эй, хозяйка! Прошу вас, ради Бога! Не думайте, пожалуйста, о таких зверствах! Умоляю, не п-п-представляйте себе это, - добавил он понуро. - У меня н-н-не было злого умысла. Я не делаю ничего плохого. Я просто д-д-думал о вас".

Говори-говори! "Шутка ли, ты внезапно выполз в моём дворе, без спроса открыл дверь, вторгся в дом. Или я тебя приглашала?! В конце концов, что хочу, то и думаю". Тем временем в голове поплыли ещё более жуткие сцены. Я мучила, кромсала его тело разными механизмами и инструментами, не упуская ни одного из возможных способов издевательства и угнетения его существа. "Слушай, зверь! Да ты ведь не знаешь, что такое женщина! А раз так, я тебе сколько угодно, сколько угодно всего напридумаю!" В ответ на это контуры зверя постепенно расплылись, сократились подобно дождевому червю вплоть до его шикарного зелёного носа. Зверь, корчась на полу, зашевелил губами, пытаясь ещё что-то сказать мне напоследок. Видимо, что-то очень важное, словно передать забытое старое сообщение. Однако рот скривила гримаса, и он замер, а вскоре рассеялся и пропал. Облик зверя стал тонкой тенью вечера. В воздухе повисли лишь его выпуклые печальные глаза. "Такие шутки со мной не пройдут! Смотри, смотри, тебе уже ничего не поможет. Ты ничего не можешь сказать. Ты ничего не можешь сделать. Твоё существо уже кончено". Спустя миг и глаза растворились в пустоте. Темнота ночи наполнила беззвучную комнату.

апрель 1991 г.

Эмир Эмиров · September 14, 2005

По-моему очень глупый рассказ))

Azizimka · September 14, 2005

Эмир Эмиров

почему?

Эмир Эмиров · September 14, 2005

почему глупый?
а ты его прочитала или просто так спросила?

Azizimka · September 14, 2005

[quote name='Эмир Эмиров' date='Sep 14 2005, 14:16 ']почему глупый?
а ты его прочитала или просто так спросила?
[right][snapback]439054[/snapback][/right][/quote]

Прочла

Эмир Эмиров · September 14, 2005

Ну знаешь, если ты его прочла и не считаешь его глупым, то ты наверно как-то особенно любишь японцев.
во-первых, я не понял ничего,

Муж, как обычно, ушёл на работу, - За окном совершенно стемнело

Сколько же часов она смотрела на этот дуб или же муж у нее обычно уходит на работу к ночи??

бессмысленно… для чего нужен был этот рассказ? эт знаешь, похоже на сказки, которые я иногда придумываю, когда сижу с племянниками... но меня же никто не считает великим писателем, пусть у него есть что-нибудь получше, но опубликовывать это совершенно не стоило...

Мое мнение...

elish · September 14, 2005

[quote name='Azizimka' date='Sep 14 2005, 15:14 ']Эмир Эмиров

почему?
[right][snapback]439052[/snapback][/right][/quote]
а у мураками есть не глупые рассказы?

Azizimka · September 14, 2005

Ну вот поэтому и спросила ...мне интересно было мнение почему ты его считаешь глупым ..... мне мураками никогда не нравился и это единственная вещь которую я прочла (причем сегодня, при чем по ссылке которую ты дал)

я спросила отнюдь не для того, что бы поспорить о том какое это гениальное произведение мне оно тоже более чем не понравилось

Azizimka · September 14, 2005

[quote name='elish' date='Sep 14 2005, 14:44 '][quote name='Azizimka' date='Sep 14 2005, 15:14 ']Эмир Эмиров

почему?
[right][snapback]439052[/snapback][/right][/quote]
а у мураками есть не глупые рассказы?
[right][snapback]439099[/snapback][/right]
[/quote]

Наверно есть раз он так популярен и не только у нас ... :huh:

Izuminka · September 14, 2005

[quote name='elish' date='Sep 14 2005, 14:44 ']а у мураками есть не глупые рассказы?
[right][snapback]439099[/snapback][/right][/quote]

А почему ты считаешь их глупыми? :wow1:

elish · September 14, 2005

[quote name='Izuminka' date='Sep 14 2005, 16:14 '][quote name='elish' date='Sep 14 2005, 14:44 ']а у мураками есть не глупые рассказы?
[right][snapback]439099[/snapback][/right][/quote]

А почему ты считаешь их глупыми? :wow1:
[right][snapback]439159[/snapback][/right]
[/quote]
Зюма а что там не глупого? сказка про то как гагаш пошел искать человека овцу. нашел- это оказался его друг. но он уже умер и овца в него вселилась. это что?

JFK · September 14, 2005

[quote name='elish' date='Sep 14 2005, 15:20 '][quote name='Izuminka' date='Sep 14 2005, 16:14 '][quote name='elish' date='Sep 14 2005, 14:44 ']а у мураками есть не глупые рассказы?
[right][snapback]439099[/snapback][/right][/quote]

А почему ты считаешь их глупыми? :wow1:
[right][snapback]439159[/snapback][/right]
[/quote]
Зюма а что там не глупого? сказка про то как гагаш пошел искать человека овцу. нашел- это оказался его друг. но он уже умер и овца в него вселилась. это что?
[right][snapback]439171[/snapback][/right]
[/quote]

Ну если судить по этому пересказу...

"Негр уезжает из дому, на тусовку на острова. При этом просит его друга и подчиненного, красавчика присмотреть за его шалАвливой белой женой. Его зам. оскорбленный таким доверием к непонятному субъекту, подбрасывает нигеру доказательство измены жены с мачо. Разгневанный нигер мочит чувиху в ... постели."

- Узнали?
- "Криминальное чтиво-2"?
- Нет
- "Отелло" Шекспир!
- BINGO!!!

Fatih · September 14, 2005

[quote name='JFK' date='Sep 14 2005, 18:18 ']Ну если судить по этому пересказу...

"Негр уезжает из дому, на тусовку на острова. При этом просит его друга и подчиненного, красавчика присмотреть за его шалАвливой белой женой. Его зам. оскорбленный таким доверием к непонятному субъекту, подбрасывает нигеру доказательство измены жены с мачо. Разгневанный нигер мочит чувиху в ... постели."

- Узнали?
- "Криминальное чтиво-2"?
- Нет
- "Отелло" Шекспир!
- BINGO!!![/quote]

Вжи-вжи - стригает меч
Уа-уа - и голова
Барабардает с плеч...

Это к подписи

А вообще-то рассказ вторичный. Есть нечто похожее, но куда более глубокое у Брэдбери в "Марсианских хрониках".

Что следующее?

Эмир Эмиров · September 14, 2005

[quote name='Azizimka' date='Sep 14 2005, 14:55 ']Ну вот поэтому и спросила ...мне интересно было мнение почему ты его считаешь глупым ..... мне мураками никогда не нравился и это единственная вещь которую я прочла (причем сегодня, при чем по ссылке которую ты дал)

я спросила отнюдь не для того, что бы поспорить о том какое это гениальное произведение мне оно тоже более чем не понравилось
[right][snapback]439119[/snapback][/right][/quote]

ясно)

Эмир Эмиров · September 14, 2005

только что прочитал его рассказ - ледяной человек..тоже очень глупый, но почему-то он мне понравился..грустный какой-то непонятный, глупый, но понравился...после рассказа сразу настроение упало..могу сюда его вписать?

Izuminka · September 14, 2005

вписывай сюда

Эмир Эмиров · September 14, 2005

Я вышла замуж за ледяного человека.
Мы познакомились в гостинице при лыжном курорте, - пожалуй, самом подходящем месте для такой встречи. В фойе шумно толпилась молодёжь, а он тихо сидел себе с книжкой - подальше от камина. Время шло к полудню, но мне казалось, что вокруг него оставался прохладный свет зимнего утра. "Видишь! Вон - ледяной человек", - шепнула мне подружка. Тогда я ещё совершенно не знала, что это такое - ледяной человек. Подружка сама только слышала о существе с таким именем. "Наверняка, сделан изо льда, поэтому его так и зовут", - сказала она совершенно серьёзно, будто речь шла о привидениях или заразных больных.
Ледяной человек был высокого роста с жестковатыми на вид волосами. Черты лица выдавали в нём молодость, но в твёрдых как прутья волосах местами встречались похожие на не растаявший снег белые пряди. Скулы выделялись застывшими скалами, пальцы покрывал никогда не тающий иней. А в остальном он нисколько не отличался от обычного человека: правда, не столь симпатичной, но если присмотреться, достаточно привлекательной внешности. Что-то в ней заставляло содрогнуться сердце. Особенно глаза - этот немой проницательный взгляд, блестящий как сосулька зимним утром, - они казались единственным проблеском жизни в состряпанном на скорую руку теле. Я некоторое время разглядывала его, стоя поодаль. Однако он ни разу не поднял голову, продолжая неподвижно читать книгу, будто бы уверяя себя, что рядом никого нет.
На следующий день после обеда он читал книгу в том же месте и в то же время. И когда я пришла в столовую на обед, и когда вернулась вместе со всеми после катания, он с тем же выражением лица читал ту же книгу, сидя на том же, что и вчера, стуле. То же самое повторилось и на следующий день. Проходил ли день, отступала ли ночь, он в одиночестве читал книгу, тихо, как сама зима за окном, сидя на стуле.
На четвёртый день после обеда я придумала отговорку и не пошла кататься на лыжах. Все разошлись. Я некоторое время побродила по опустевшему, словно заброшенный город, фойе. Перегретый воздух отдавал сыростью с примесью странно унылого запаха. То был запах снега, что прилип к обуви и незаметно растаял перед камином. Я посмотрела из окон на улицу, полистала газеты, затем подошла к ледяному человеку и решительно заговорила. Я принадлежу к разряду стеснительных людей и без особого повода не заговариваю с незнакомыми. Но в тот момент мне во что бы то ни стало хотелось поговорить с ледяным человеком. Нынешняя ночь - последняя в этой гостинице. Упусти я этот шанс, больше возможности для разговора с ним не представится.
- Вы не катаетесь на лыжах? - спросила я как можно безразличнее. Он медленно поднял голову - причём, с таким видом, будто хотел сказать, что где-то вдалеке послышалось завывание ветра. И таким же взглядом посмотрел на меня, тихо кивнув головой.
- Нет, не катаюсь. Мне достаточно просто так, поглядывая на снег, читать книги, - ответил он. Его слова повисли в воздухе белым облаком, как фраза на картинке "манга". Я буквально увидела своими глазами его слова. Он слегка отряхнул иней с пальцев рук.
Я не знала, что сказать дальше, поэтому покраснела и осталась стоять на том же месте. Ледяной человек посмотрел мне в глаза. Вроде бы слегка улыбнулся. Правда, не понятно: он действительно улыбнулся или мне это только показалось. "Если желаете, присаживайтесь - побеседуем, - сказал ледяной человек. - Вы, я вижу, интересуетесь мною: хотите узнать, какой он - ледяной человек?" И он опять слегка улыбнулся: "Не бойтесь, после разговора со мной вы не простудитесь!"
Так я заговорила с ледяным человеком. Мы пересели на диван в углу фойе и, глядя на кружащийся за окном снег, вели застенчивую беседу. Я заказала горячее какао, он отказался от всего. Он совершенно не уступал мне в отсутствии умения вести разговор. Вдобавок, у нас не было для беседы общей темы: разговор поначалу зашёл о погоде, затем переключился на удобство гостиницы.
- Вы один приехали сюда? - спросила я.
- Да. А вам нравится кататься на лыжах?
- Не так, чтобы очень, - ответила я. - Просто, подружки уговорили меня поехать вместе. По правде, я даже не особо пытаюсь кататься.
Я очень хотела узнать про ледяного человека: действительно ли его тело сделано изо льда, что он обычно ест, где живёт летом, имеет ли семью и всякое такое. Однако о себе ледяной человек ничего не рассказывал. Я же не осмеливалась спросить, предполагая, что он не хочет об этом говорить.
Вместо этого он рассказал мне же обо мне самой. В это трудно поверить, но ледяной человек хорошо знал всё, что касалось меня: будь то семья или возраст, увлечения или здоровье, школа или товарищи, - всё, вплоть до мелочей, о которых я сама уже давно позабыла.
- Ничего не понимаю! - сказала я, покраснев. - Такое ощущение, будто меня раздели на виду у всех догола. Откуда вы обо мне всё знаете? Может, вы умеете читать мысли людей?
- Читать мысли, скажем, я не умею, но мне понятно. Просто понятно, - ответил он, - словно всматриваюсь в самую толщу льда. Если пристально посмотреть, и вас будет видно насквозь.
- А моё будущее?
- Будущего не видно, - ответил он с бесстрастным лицом и медленно кивнул головой. - У меня нет ни малейшего интереса к будущему. Точнее, для меня не существует самого понятия - "будущее", потому что будущего у льда нет. В нём лишь сковано прошлое. Сковано и видно так отчётливо, будто бы всё - живое. Лёд - он может таким образом сохранять разные вещи чистыми и прозрачными. Сохранять всё как есть. И в этом главное предназначение льда, его сущность.
- Вот и славно! - обрадовалась я. По правде, не хотелось знать своё будущее.
Мы встретились ещё несколько раз уже в Токио, и вскоре начали устраивать свидания по выходным. При этом мы не ходили ни в кино, ни в кафе. Даже не ужинали вместе, потому что ледяной человек почти ничего не ел. Зато мы всегда садились на лавочку в парке и беседовали на разные темы. Мы, в самом деле, беседовали на разные темы. Но у ледяного человека даже и в мыслях не было рассказывать о себе. "Почему? - спросила я как-то. - Почему ты никогда не говоришь о своём прошлом? Я ведь хочу знать: где ты родился, кто твои родители, как ты стал ледяным человеком? "Ледяной человек некоторое время смотрел мне в лицо, а затем, не торопясь, качнул головой. "Я не знаю, - ответил он тихим отчётливым голосом и послал в пространство свой жёсткий белый выдох. - У меня нет прошлого. Сам я знаю и сохраняю разное прошлое. Но у меня самого прошлого нет. Я не знаю, где родился, ни разу не видел родителей в глаза. Даже не знаю, были они у меня или нет. Я не знаю свой возраст и даже не знаю, есть ли он у меня вообще".
Ледяной человек был одинок, как айсберг в темноте.
И я всерьёз и по-настоящему полюбила ледяного человека. Ведь ледяной человек любил не прошлую или будущую, а именно настоящую меня. И я тоже любила не прошлого или будущего, а настоящего ледяного человека и считала, что это прекрасно. Постепенно разговоры дошли до замужества. В то время мне только исполнилось двадцать лет, и ледяной человек стал первым, кого я по-настоящему полюбила. Тогда я даже не могла себе представить, что значит "любить ледяного человека". Однако будь он не ледяным человеком, а кем-нибудь другим, я всё равно ничего бы не знала.
Мои мать и старшая сестра были категорически против брака с ледяным человеком. "Ты ещё молода, чтобы выходить замуж, - говорили они, - к тому же не знаешь его истинного характера, даже того, где и когда он родился. Мы ведь не можем сказать родственникам, что ты собралась за такого человека. К тому же... ледяного. А вдруг, он возьмёт и растает, что тогда будем делать? Ты, похоже, не понимаешь, что брак - дело ответственное. А этот ледяной человек, он возьмёт на себя ответственность мужа?"
Но это уже не их заботы! Ледяной человек просто холодный, как лёд, но это совсем не значит, что он растает, попав в тепло. При этом его тело не настолько холодно, чтобы отбирать тепло у других людей.
Так мы поженились. Правда, без чьего-либо благословения: ни друзья, ни родители, ни сестра, - никто не порадовался нашему браку. Мы даже не сыграли свадьбу. Пошли было регистрироваться, - а у него и прописки нет. Поэтому мы просто решили, что поженились. Купили маленький торт и съели его вдвоём, - вот и вся свадьба! Для совместной жизни сняли квартиру. Ледяной человек работал на морозильном складе, где хранилось мясо. Нечего и говорить, он запросто выносил холод и совсем не уставал, сколько бы ни работал, к тому же почти не ел. На работе его ценили за все эти достоинства и платили зарплату больше, чем кому-либо другому. Мы жили счастливой мирной жизнью, никому не мешая, да и нам никто не мешал.
В его объятиях я думала о глыбе льда где-то там, в каком-то месте, о котором, пожалуй, знал лишь он один. Об этой твёрдой и окоченелой глыбе льда - самой большой в мире. Но она находилась далеко. А он всем своим видом напоминал миру о ней. Сначала я терялась от его объятий, но затем привыкла, и даже стала любить, когда он меня обнимал. Он по-прежнему ничего не говорил о себе, да и я не спрашивала. Обнимаясь в темноте, мы молча обладали этим огромным льдом. Льдом, сковавшем в себе неизменными много миллионов лет прошлого мира. В нашей совместной жизни не возникало ничего, что можно было назвать проблемами. Мы крепко любили друг друга, и ничто этому не мешало. Окружающие постепенно привыкли к его существованию и с течением времени начали обращаться к нему с разговорами, всё чаще замечая: "А он хоть и ледяной, но особо не отличается от обычных людей". Но в глубине души они, конечно, его не принимали, как и не понимали моего замужества.
Мы отличались от них, и эту пропасть ликвидировать было невозможно.
Ребёнок у нас всё никак не получался. Может, проблема в несовместимости генов ледяного и простого человека? В конце концов, из-за отсутствия детей или по каким-то другим причинам я постепенно начала чувствовать избыток времени. Быстро разобравшись утром с делами по дому, я не знала, чем заняться дальше. У меня не было ни друзей, с кем можно поболтать или куда-нибудь сходить, ни знакомых среди соседей. Мать и сестра до сих пор сердились и не собирались поддерживать со мной отношения. Более того, они считали меня позором всей семьи. Звонить тоже было некому, поэтому в отсутствие мужа я сидела дома, читала книги и слушала музыку. Признаться, мне больше нравилось находиться дома, чем вне его, - по характеру я не из тех, кто чурается одиночества. Так-то оно так, но я ещё очень молода и постепенно начала с трудом переносить вереницу лишённых всяких перемен одинаковых дней. А изводила меня - скука. Особенно тяготили повторения, на фоне которых я ощущала себя тенью своего же повторения.
Однажды я сделала мужу предложение: может, нам для смены обстановки съездить в путешествие.
- Путешествие? - удивился ледяной человек и посмотрел на меня прищурившись. - Не понимаю, зачем мы должны куда-то ехать? Нам разве не живётся счастливо здесь?
- Дело не в этом. Я - счастлива, между нами нет никаких проблем. Просто мне скучно. Хочется съездить туда, где ещё не бывала, вдохнуть тамошнего воздуха. Понимаешь? К тому же, мы не ездили в свадебное путешествие. Деньги у нас есть, отпуск ты не использовал. Можно вволю попутешествовать.
Ледяной человек сделал глубокий выдох, который тут же превратился в звонкий кристалл. Он скрестил на коленях покрытые инеем длинные пальцы.
- Ну, что ж. Если ты так хочешь поехать в путешествие, я не против. Правда, я не считаю эту мысль хорошей, но если тебе это в радость, поеду куда угодно. При желании всегда можно взять отпуск, - с этим проблем не будет. Кстати, а куда ты хочешь поехать?
- Что, если на Южный полюс? - Я специально выбрала Южный полюс в надежде на то, что его заинтересует холодное место. - Я давно уже хотела хоть разок туда съездить - посмотреть полярное сияние, пингвинов, - и представила себя, одетую в меховую шубу с капюшоном, играющую с пингвинами под полярным сиянием.
Выслушав это, муж перевёл взгляд на меня. Даже не моргая. Этот взгляд подобно острой сосульке пронзил мои зрачки и упёрся в затылок. Муж на время задумался, а затем скрипучим голосом сказал: "Хорошо".
- Хорошо. Если ты так хочешь, почему бы нам ни съездить на Южный полюс?! Ты довольна?
Я кивнула головой.
- Думаю, через две недели я смогу взять отпуск, а ты пока за это время подготовишься. Идёт?
Но я не смогла ответить сразу: из-за его пристального взгляда в голове похолодело и занемело.
Однако со временем я начала жалеть о предложении поехать на Южный полюс. Почему? Сама не знаю. С тех пор, как я произнесла слова "Южный полюс", в муже, как мне показалось, что-то переменилось: его взгляд стал острее прежнего, дыхание белее, а иней на пальцах - толще. Он стал намного молчаливее и упрямее, совсем перестал есть, и это не могло меня не беспокоить. И вот, за пять дней до отъезда я решилась:
- Давай не поедем на Южный полюс! Там, наверное, очень холодно, а это вредно для здоровья. Мне кажется, лучше выбрать другое место. Что, если Европу? Отдохнём где-нибудь в Испании, попьём вина, поедим поэлью, посмотрим корриду.
Но муж меня не слушал. Он уставился куда-то в сторону, затем перевёл взгляд на моё лицо, пристально всматриваясь в глаза. Взгляд оказался настолько глубоким, что начало казаться, будто тело моё постепенно исчезает.
- Нет, в Испанию я не хочу, - произнёс он отчётливо. - Можешь обижаться, но для меня Испания слишком жаркая и пыльная страна. Вся еда острая. Тем более, я уже купил два билета на Южный полюс и шубу меховую для тебя, и ботинки... Мы не можем всё это бросить. Сейчас уже просто необходимо ехать.
Признаться честно, мне стало страшно! Охватило предчувствие, что на Южном полюсе с нами произойдёт что-то необратимое. Раз за разом я видела сон - один и тот же кошмарный сон: я иду пешком, падаю в глубокую яму и замерзаю, не замеченная никем. Скованная льдом, я смотрю на небо. В сознании, но не в силах пошевелить даже пальцем. Жуткое ощущение! Я понимаю, что мгновенье за мгновеньем превращаюсь в прошлое. У меня нет будущего, - только наслаивается прошлое. И все всматриваются в такую вот меня. Они видят, как я, пятясь, удаляюсь прочь.
Я открываю глаза. Рядом спит ледяной человек. Бездыханно спит. Будто бы умер и уже остыл. Но я люблю ледяного человека. Я плачу. Мои слёзы падают на его щеку. Вдруг он просыпается и обнимает меня.
- Видела странный сон, - говорю я ему. Он медленно качает головой в темноте.
- Это - просто сон, - успокаивает он. - Сны - они приходят из прошлого, а не из будущего. Не сны тебя беспокоют, а ты их! Понимаешь?
- Да, - говорю я, но у самой нет никакой уверенности. В конце концов, мы с мужем сели в самолёт, вылетающий на Южный полюс. У меня не нашлось ни одной причины, чтобы отменить путешествие. Пилоты и стюардессы самолёта были странно молчаливы. Я хотела посмотреть в окно, но из-за толстых облаков ничего не видно. Вскоре окно покрылось льдом. Муж всё это время молча читал книгу. Я не испытывала ни воодушевления, ни радости от самой мысли путешествия. Я просто чётко выполняла то, что мы решили сделать.
Сойдя с трапа на землю Южного полюса, муж, как показалось, сильно вздрогнул. Это длилось быстрее одного мгновения - никто и глазом моргнуть не успел и, естественно, ничего не заметил. Да и сам он виду не подал, однако от меня это не ускользнуло. Тело мужа как-то стремительно, но вместе с тем тихо задрожало. Я внимательно смотрела сбоку на его лицо. Он приостановился, взглянул на небо, затем на свою руку и глубоко вдохнул. Потом посмотрел на меня и приветливо улыбнулся.
- Вот то место, о котором ты мечтала? - спросил он.
- Да.
Я предполагала увидеть полюс таким, но в чём-то реальность превзошла ожидания. Там почти не было людей. Всего один ничем не приметный городок. В городке также лишь одна ничем не приметная гостиница. Южный полюс - не место для туризма, там даже пингвинов не видно, ... как и полярного сияния. Я обращалась к редким прохожим: "Где можно увидеть пингвинов?" Однако люди проходили мимо, лишь покачивая головами, - они не понимали моих слов. Тогда я попробовала нарисовать фигуру пингвина, но они по-прежнему проходили мимо, так же покачивая головами. Я была одинока. За пределами городка - один лёд. Ни деревьев, ни цветов, ни рек, ни прудов, - ничего. Насколько хватало глаз - лишь бескрайняя ледяная пустыня.
А муж - тот без устали переходил от одного места к другому со своим белым выдохом, инеем на пальцах и вглядывался в даль острыми сосульками глаз. Он сразу же выучил местный язык и общался с жителями таким же скрипучим голосом. Но мне было совершенно не понятно, о чём они так оживлённо беседовали. Муж явно потерял голову от этой местности. Что-то здесь притягивало его. Поначалу это меня сильно задевало, казалось, что меня бросили одну, а муж предал и не обращает внимания.
В этом окутанном толстым льдом безмолвном мире я постепенно теряла все силы. Потихоньку, по чуть-чуть. Так, у меня не осталось даже сил злиться. Будто бы где-то потеряла компас ощущений. Потеряла направление, время и важность своего существа. Не знаю, когда это началось, когда закончится? Очнувшись, я уже была бесчувственно заточена во льдах миром бесцветной вечной зимы. Но, даже лишившись почти всех ощущений, я поняла одно: "На Южном полюсе муж перестал быть тем - прежним мужем". Нет, он не изменился. Он всё так же внимателен и любезен. И, самое главное, я прекрасно понимаю, что его слова исходят от сердца. Но я также знаю, что ледяной человек - уже совсем не тот, каким я встретила его в гостинице на лыжном курорте. Странно, но я даже не могу никому об этом рассказать: все люди Южного полюса доброжелательны к нему, в то время как ни одно моё слово им не понятно. У них одинаковое белое дыхание, иней на лице. Они шутят, разговаривают, спорят и поют на скрипучем южно-полюсном языке. А я, как птица в клетке, сижу одна в гостиничном номере, смотрю на серое беспросветное по нескольку месяцев небо и учу грамматику мудрёного южно-полюсного языка (которую мне вряд ли когда-нибудь удастся одолеть).
Перенёсшего нас сюда самолёта уже и след простыл, - он сразу же упорхнул в небо. Аэродром опустел. Вскоре взлётная полоса оказалась погребённой под толстым слоем льда. Так же, как и моё сердце. "Зима пришла, - объяснил мне муж. - Очень долгая зима. Пока она длится, не прилетит ни один самолёт, не придёт ни один пароход. Всё замёрзнет. Ничего не поделаешь - придётся нам ждать весны".
Я заметила что беременна через три месяца после нашего приезда на Южный полюс. Я знала: малыш, которого я рожу, будет маленьким ледяным человеком. Утроба моя похолодела - в ней плавали тонкие кусочки льда. И я чувствовала этот холод внутри своего живота. Я знала: у малыша будут такие же, как у отца глаза-сосульки и покрытые инеем руки. И что наша новая семья уже никогда не покинет Южного полюса. Вечное прошлое, его абсурдная тяжесть крепко связала нас по рукам и ногам так, что нам уже не вырваться. Сейчас у меня уже почти не осталось того, что называется "сердцем". Порой я даже не могу вспомнить его тепло. Но пока что ещё могу плакать. Я совсем одна, одна-одинёшенька в этом самом унылом и холодном месте мира. Когда я плачу, ледяной человек целует меня. Тогда мои слезинки превращаются в льдинки. Он берёт эти ставшие льдинками слезинки и кладёт себе на язык: "Знаешь, я люблю тебя". И это не ложь! Я это точно знаю. Ледяной человек любит меня. Вдруг, откуда ни возьмись, налетает ветер и уносит белое дыхание его слов в прошлое... в прошлое... Я плачу. Продолжая лить льдинки-слезинки. В ледяном доме на далёком и холодном Южном полюсе.

Апрель 1991 г.

© Харуки Мураками

Глупо как-то...но меня тронуло bawl:

Amok · September 15, 2005

[quote name='Эмир Эмиров' date='Sep 14 2005, 14:34 ']Ну знаешь, если ты его прочла и не считаешь его глупым, то ты наверно как-то особенно любишь японцев.
во-первых, я не понял ничего,

Муж, как обычно, ушёл на работу, - За окном совершенно стемнело

Сколько же часов она смотрела на этот дуб или же муж у нее обычно уходит на работу к ночи??

бессмысленно… для чего нужен был этот рассказ? эт знаешь, похоже на сказки, которые я иногда придумываю, когда сижу с племянниками... но меня же никто не считает великим писателем, пусть у него есть что-нибудь получше, но опубликовывать это совершенно не стоило...

Мое мнение...
[right][snapback]439082[/snapback][/right][/quote]

А мне рассказ понравился...
Разве он не интересный? Не могу точно сказать для чего он.. или даже о чем, но, если уж на то пошло, разве обо всех хороших книгах можно определенно сказать [i]для чего [/i]они были написаны?
Про этот же рассказ можно сказать, что он о страхе перед чем-то новым, о привычке жить по заведенным порядкам, о жестокости людей.. да много всего...

Amok · September 15, 2005

Первый рассказ пожалуй лучше, во втором безысходность.. не люблю

Azizimka · September 15, 2005

[quote name='JFK' date='Sep 14 2005, 18:18 ']
[quote name='elish' date='Sep 14 2005, 15:20 '][quote name='Izuminka' date='Sep 14 2005, 16:14 '][quote name='elish' date='Sep 14 2005, 14:44 ']а у мураками есть не глупые рассказы?
[right][snapback]439099[/snapback][/right]
[/quote]

- Узнали?
- "Криминальное чтиво-2"?
- Нет
- "Отелло" Шекспир!
- BINGO!!!
[right][snapback]439542[/snapback][/right]
[/quote]

Ну знаешь уж очень ты утрируешь..мураками действительно всего лишь раскрученный бренд .... он не писатель ... точно так же как и Коэльо ..... они издиваются над читателем своими рассказами ...в них нет смысла ... абсолютно никакого ...

А люди которые хотят в них его увидят ... ну что ж ...

Izuminka · September 15, 2005

Эмир, мне рассказ ледяной человек понравился... видимо я сама в такой безвыходности...поэтому...

Азизимка, что предложите вы?

Ulibka · September 15, 2005

Идея Book Cluba отличная.
Что касается предложенного Эмиром, то
есть что-то необычное и глупыми бы никогда не назвала.
Несмотря что второй понравился больше, идей для раздумий больше в "ЗЗ"...
Спасибо!
С большим удовольствием буду активным читателем

Ulibka · September 15, 2005

Внеконкурсная программа На любителя

[b]Хулио Кортасар.[/b]
Река

Рассказ
(Из книги "Конец игры")

Перевод Вс. Банго

Ну что же, положим, ты уходила, пообещав напоследок
броситься в Сену или что-то в этом же роде, обычные глупости,
которые только и могут произноситься глубокой ночью, на
скомканной простыне, ватным языком, а я их едва слышу, несмотря
на твои попытки легкими прикосновениями привлечь мое внимание,
так как давно уже глух к подобным твоим словам, скользящим по
ту сторону моих закрытых глаз, по ту сторону сна, увлекающего
меня куда-то вниз. А впрочем, это и к лучшему, что мне за дело,
ушла ли ты, утонула ли, или все еще идешь по набережной, глядя
в воду, а кроме того, все не так, ведь ты еще здесь и
прерывисто дышишь во сне, и ты не уходила, уйдя среди ночи,
когда сон меня еще не сморил, ибо мне помнится, что ты
собиралась броситься в Сену или что тебе было страшно, однако
ты передумала, и вот уже ты совсем рядом, и ты слегка
колеблешься во сне, как если бы тебе снилось, что ты все же
ушла и наконец оказалась на набережной и бросилась в воду. И
так из раза в раз, чтобы потом заснуть с опухшими от глупых
слез глазами и спать до одиннадцати, часа, когда разносят
утренние газеты с сообщениями о тех, кто действительно
утопился.
До чего ты смешна. Твоя патетическая решительность, такие
театральные жесты, как потребность, уходя, хлопнуть дверью,
заставляют задаться вопросом, неужели ты и впрямь веришь в свои
угрозы, в свой дешевый шантаж, набившие оскомину полные
драматизма сцены, замешанные на слезах, реестр эпитетов и
упреков. Ты достойна другого мужчины, который не оставит твои
слова без ответа, с которым вы мало-помалу вырастете в
идеальную пару, в потихоньку смердящих мужчину и женщину,
разлагающихся, глядя друг другу в глаза, чтобы удостовериться в
ничтожной отсрочке, и снова жить, и снова ринуться в
утверждение истинности невозделанного клочка земли и дна
кастрюли. Итак, предпочитаю молчать, закуриваю сигарету и
слушаю тебя, слушаю твои жалобы (согласен, однако чем же я могу
помочь) или же, что куда предпочтительнее, засыпаю,
убаюкиваемый твоими привычными проклятиями, прикрыв глаза и
совместив на мгновение первые приливы сна с забавными взмахами
твоих рук в ночной рубашке при свете люстры, которую нам
подарили в день нашей свадьбы, и наконец, по-видимому, засыпаю,
взяв с собой (признаюсь тебе в этом почти с любовью) все
мало-мальски пригодное из твоих жестов и упреков, клокочущий
звук, искажающий губы, посиневшие от негодования. Мои сны от
этого станут богаче, в них, поверь мне, топиться никто не
станет.
Будь это так, что тебя держит в этой постели, которую ты
готова сменить на другую, широкую и струящуюся. Ты спишь и во
сне слегка шевелишь ногой, придавая простыне все новые и новые
очертания, похоже, ты чем-то раздражена или, скорее, огорчена,
и твои губы, напитанные презрением, усталостью и горечью, едва
ли не препятствуют дыханию, порывистому, как ветерок, и не будь
я ожесточен из-за вечных твоих пустых угроз, я, как прежде,
считал бы тебя прекрасной, как если бы во сне ты снова стала бы
почти желанной, возвращая нас к утраченной близости и прежним
чувствам, столь далеким от этого тревожного утра,
зашелестевшего шинами и заголосившего холопствующими петушиными
криками. Стоит ли снова и снова задаваться вопросом,
действительно ли ты ушла и ты ли это хлопнула дверью в тот
самый миг, когда я погружался в беспамятство, поэтому-то,
наверное, я и хочу касаться тебя, пусть даже и не сомневаясь в
том, что ты здесь, что ты так никуда и не вышла, это всего лишь
ветер захлопнул дверь, мне померещилось, что ты ушла, а ты тем
временем, не догадываясь, что я сплю, запугивала меня угрозами.
И все же я к тебе прикасаюсь лишь потому, что так приятно в
зеленоватом предрассветном полумраке дотронуться до
вздрогнувшего и отпрянувшего плеча. Мои пальцы повторяют
безупречную линию шеи, меня ласкает твое ночное,
приторно-сладкое дыхание, и вот уже неосознанно привлекаю к
себе твое едва прикрытое простыней тело, и, хотя, глухо
протестуя, ты изгибаешься, пытаясь высвободиться, мы оба
прекрасно знаем эту игру, чтобы в нее не верить, так уж
заведено, чтобы ты отворачивалась, что-то отрывисто бормотала,
отбиваясь всем своим дремотным и покоренным телом, все равно в
эти мгновения мы нерасторжимы, раз черная и белая нити свирепо
сплетаются, как пауки в кувшине. Простыня вспыхивает белыми
складками, прорезывает воздух и растворяется во мраке, и тогда
рассвет обволакивает нас, уже нагих, единым вязким колеблемым
светом, хотя ты все еще сопротивляешься, вскидываешь руки,
сжимаешься, и вдруг -- бешеные всплески бедер, и снова
защелкнуты адовы клещи, готовые отторгнуть меня от меня самого.
Мне приятно владеть тобой (как и прежде, неспешно, с ритуальной
изысканностью), бережно гнуть твои камышовые руки,
приноравливаясь к блаженству трепещущего тела, распахнутых
глаз, пока наконец ты не затихаешь в плавных муаровых ритмах,
пузырьками со дна ко мне поднимаясь, я с нежностью запускаю
пальцы в твои рассыпавшиеся по подушке волосы, с удивлением
вижу, как в зеленом полумраке к тебе струится моя рука, и я уже
знаю, что тебя только что извлекли из воды, конечно же, слишком
поздно, и ты лежишь теперь на каменной набережной, в обрамленье
туфель и криков, лежишь лицом кверху, нагая, и влажны твои
волосы, и распахнуты твои глаза.

Хулио Кортасар.
Захваченный дом

Рассказ
(Из книги "Зверинец")

Перевод Н. Трауберг

Дом нравился нам. Он был и просторен и стар (а это
встретишь не часто теперь, когда старые дома разбирают выгоды
ради), но главное -- он хранил память о наших предках, о
дедушке с отцовской стороны, о матери, об отце и о нашем
детстве.
Мы с Ирене привыкли жить одни, и это было глупо, конечно,
-- ведь места в нашем доме хватило бы на восьмерых. Вставали мы
в семь, прибирали, а часам к одиннадцати я уходил к плите,
оставляя на сестру последние две-три комнаты. Ровно в полдень
мы завтракали, и больше у нас дел не было, разве что помыть
тарелки. Нам нравилось думать за столом о большом тихом доме и
том, как мы сами, без помощи, хорошо его ведем. Иногда нам
казалось, что из-за дома мы остались одинокими. Ирене отказала
без всякого повода двум женихам, а моя Мария Эстер умерла до
помолвки. Мы приближались к сорока и верили, каждый про себя,
что тихим, простым содружеством брата и сестры должен
завершиться род, поселившийся в этом доме. Когда-нибудь,
думалось нам, мы тут умрем; неприветливые родичи завладеют
домом, разрушат его, чтоб использовать камни и землю, -- а
может, мы сами его прикончим, пока не поздно.
Ирене отроду не побеспокоила ни одного человека. После
утренней уборки она садилась на тахту и до ночи вязала у себя в
спальне. Не знаю, зачем она столько вязала. Мне кажется,
женщины вяжут, чтоб ничего не делать под этим предлогом.
Женщины -- но не Ирене; она вязала все нужные вещи, что-то
зимнее, носки для меня, кофты -- для себя самой. Если ей
что-нибудь не нравилось, она распускала только что связанный
свитер, и я любил смотреть, как шерсть в корзине сохраняет
часами прежнюю форму. По субботам я ходил в центр, за шерстью;
сестра доверяла мне, я хорошо подбирал цвета, и нам не пришлось
менять ни клубочка. Пользуясь этими вылазками, я заходил в
библиотеку и спрашивал -- всегда безуспешно, -- нет ли чего
нового из Франции. С 1939 года ничего стоящего к нам в
Аргентину не приходило.
Но я хотел поговорить о доме, о доме и о сестре, потому
что сам я ничем не интересен. Не знаю, что было бы с Ирене без
вязания. Можно перечитывать книги, но перевязать пуловер -- это
уже происшествие. Как-то я нашел в нижнем ящике комода, где
хранились зимние вещи, массу белых, зеленых, сиреневых косынок,
пересыпанных нафталином и сложенных стопками, как в лавке. Я
так и не решился спросить, зачем их столько. В деньгах мы не
нуждались, они каждый месяц приходили из деревни, и состояние
наше росло. По-видимому, сестре просто нравилось вязанье, и
вязала она удивительно -- я мог часами глядеть на ее руки,
подобные серебряным ежам, на проворное мельканье спиц и
шевеленье клубков на полу, в корзинках. Красивое было зрелище.
Никогда не забуду расположенья комнат. Столовая, зал с
гобеленами, библиотека и три большие спальни были в другой
части дома, и окна их выходили на Родригес Пенья; туда вел
коридор, отделенный от нас дубовой дверью, а тут, у нас, была
кухня, ванная, наши комнаты и гостиная, из которой можно было
попасть и к нам, и в коридор, и -- через маленький тамбур -- в
украшенную майоликой переднюю. Войдешь в эту переднюю, откроешь
дверь и попадаешь в холл, а уж оттуда -- и к себе и, если
пойдешь коридором, в дальнюю часть дома, отделенную от нас
другой дверью, дубовой. Если же перед этой дверью свернешь
налево, в узкий проходик, попадешь на кухню и в ванную. Когда
дубовая дверь стояла открытой, видно было, что дом очень велик;
когда ее закрывали, казалось, что вы -- в нынешней тесной
квартирке. Мы с Ирене жили здесь, до двери, и туда ходили
только убирать -- прямо диву даешься, как липнет к мебели пыль!
Буэнос-Айрес -- город чистый, но благодарить за это надо
горожан. Воздух полон пыли -- земля сухая, и, стоит подуть
ветру, она садится на мрамор консолей и узорную ткань
скатертей. Никак с ней не сладишь, она повсюду; смахнешь
метелочкой -- а она снова окутает и кресла и рояль.
Я всегда буду помнить это, потому что все было очень
просто. Ирене вязала у себя, пробило восемь, и мне захотелось
выпить мате. Я дошел по коридору до приоткрытой двери и,
сворачивая к кухне, услышал шум в библиотеке или в столовой.
Шум был глухой, неясный, словно там шла беседа или падали
кресла на ковер. И тут же или чуть позже зашумело в той, другой
части коридора. Я поскорей толкнул дверь, захлопнул, припер
собой. К счастью, ключ был с этой стороны; а еще, для верности,
я задвинул засов.
Потом я пошел в кухню, сварил мате, принес сестре и
сказал:
-- Пришлось дверь закрыть. Те комнаты заняли.
Она опустила вязанье и подняла на меня серьезный, усталый
взор.
-- Ты уверен?
Я кивнул.
-- Что ж, -- сказала она, вновь принимаясь за работу, --
будем жить тут.
Я осторожно потягивал мате. Ирене чуть замешкалась, прежде
чем взяться за вязанье. Помню, вязала она серый жилет; он мне
очень нравился.
Первые дни было трудно -- за дверью осталось много любимых
вещей. Мои французские книги стояли в библиотеке. Сестре
недоставало салфеток и теплых домашних туфель. Я скучал по
можжевеловой трубке, а сестра, быть может, хотела достать
бутылку старого вина. Мы то и дело задвигали какой-нибудь ящик
и, не доискавшись еще одной нужной вещи, говорили, грустно
переглядываясь:
-- Нет, не здесь.
Правда, кое-что мы выгадали. Легче стало убирать: теперь,
вставши поздно, в десятом часу, мы управлялись к одиннадцати.
Ирене ходила со мной на кухню. Мы подумали и решили, что, пока
я стряпаю полдник, она будет готовить на ужин что-нибудь
холодное. Всегда ведь лень под вечер выползать к плите! А
теперь мы просто ставили закуски на Иренин столик.
У сестры, к большой радости, оставалось больше времени на
работу. Я радовался чуть меньше, из-за книг; но чтоб не
расстраивать ее, стал приводить в порядок отцовскую коллекцию
марок и кое-как убивал время. Мы жили хорошо, оба не скучали.
Сидели мы больше у сестры, там было уютней, и она говорила
иногда:
-- Смотри, какая петля! Прямо трилистник.
А я показывал ей бумажный квадратик, и она любовалась
заморскою маркой. Нам было хорошо, но мало-помалу мы отвыкали
от мыслей. Можно жить и без них.
Писать было бы не о чем, если б не конец. Как-то вечером,
перед сном, мне захотелось пить, и я сказал, что пойду попить
на кухню. Переступая порог, я услышал шум то ли в кухне, то ли
в ванной (коридорчик шел вбок, и различить было трудно). Сестра
-- она вязала -- заметила, что я остановился, и вышла ко мне.
Мы стали слушать вместе. Шумело, без сомненья, не за дверью, а
тут -- в коридоре, в кухне или в ванной.
Мы не глядели друг на друга. Я схватил сестру за руку и,
не оглядываясь, потащил к передней. Глухие звуки за нашей
спиной становились все громче. Я захлопнул дверь. В передней
было тихо.
-- И эту часть захватили, -- сказала сестра. Шерсть
волочилась по полу, уходила под дверь. Увидев, что клубки --
там, за дверью, Ирене равнодушно выронила вязанье.
-- Ты ничего не унесла? -- глупо спросил я.
-- Ничего.
Мы ушли, в чем стояли. Я вспомнил, что у меня в шкафу
пятнадцать тысяч песо. Но брать их было поздно. Часы были тут,
на руке, и я увидел, что уже одиннадцать. Я обнял сестру
(кажется, она плакала), и мы вышли из дома. Мне стало грустно;
я запер покрепче дверь и бросил ключ в водосток. Вряд ли,
подумал я, какому-нибудь бедняге вздумается воровать в такой
час; да и дом ведь занят.

Ulibka · September 15, 2005

БАСНЯ БЕЗ МОРАЛИ
Жил-был человек, который продавал слова и выкрики. Дела у него шли
хорошо, хотя попадалось много людей, упорно торговавшихся и просивших
сбавить цену. Человек почти всегда уступал и потому легко сбывал всякие
вопли уличным торговцам, разные охи и вздохи богатым дамам и расхожие слова
для указов, лозунгов, заголовков и фальшивых ситуаций,
Наконец, человек подумал, что пришло время и попросил аудиенцию у
ти-ранчика--местного правителя, который ничем не отличался от своих
приближенных и принял его в окружении генералов, министров, секретарей и
чашечек кофе.
-- Я пришел продать вам ваши последние слова, -- сказал человек. -- Они
очень важны, но когда пробьет час, вы их ни за что не найдете, а именно в
последний момент вам надо выразиться красиво, чтобы потом было бы легче
воспроизвести ход истории.
-- Переведи то, что он сказал,-- велел тиранчик своему переводчику.
-- Он аргентинец и говорит на нашем языке. Ваше превосходительство.
-- На нашем? Почему же я ничего не понял?
-- Вы прекрасно все поняли,-- сказал человек.-- Повторяю, что пришел
продать вам ваши последние слова.
Тиранчик встал, как полагается в таких случаях, и, стараясь преодолеть
дрожь в коленках, приказал арестовать человека и бросить в один из
специальных застенков, каковые всегда имеются при подобных правительствах.
-- Жаль,-- сказал человек, когда его схватили.-- Ведь вам действительно
захочется произнести свои последние слова, когда пробьет ваш час, и вы
должны будете сказать их, чтобы потом было бы легче воспроизвести ход
истории. Я хотел продать вам именно то, что вы захотите сказать, и обмана
тут нет никакого. Но вы не идете на сделку и не желаете заранее вызубрить
эти слова, а когда в последний момент они сами попросятся на язык, вы ни за
что не сможете их выговорить.
-- Почему я не смогу их сказать, если они как раз те, которые я захочу
сказать?--спросил тиранчик, сделав шаг уже к другой чашечке кофе.
-- Потому что вас одолеет страх,-- печально сказал человек.-- Когда вам
накинут петлю на шею, оставят в одной рубахе, у вас застучат зубы от ужаса и
от холода, и вы не сможете произнести ни слова. Палач и его помощники, среди
которых будут некоторые из этих сеньоров, подождут для приличия минутки две,
но так как вы будете только кряхтеть вперемежку с икотой и мольбой о
прощении (это полезет из вас без всяких усилий), им надоест слушать и вас
повесят.
Возмущенные помощники и, особенно, генералы окружили тиранчика, прося
его немедленно расстрелять человека. Но тиранчик, бледный-пребледный, как
смерть, растолкал их и заперся наедине с человеком, чтобы купить свои
последние слова.
Меж тем генералы и секретари, оскорбленные таким к себе отношением,
подготовили мятеж и назавтра схватили тиранчика, когда тот ел виноград в
своей любимой беседке. Дабы он не смог сказать своих последних слов, они его
пристрелили на месте. Затем бросились искать человека, который исчез из
правительственного дворца, и тут же нашли его, ибо он разгуливал по базару,
продавая выкрики торговцам и газетчикам. Бросив в тюремный фургон, они
привезли его в крепость и стали пытать, чтобы он выдал слова, которые мог
напоследок сказать тиранчик. Им не удалось добиться у него признания, и его
забили ногами насмерть.
Уличные торговцы, которые приобрели у него слова, продолжали оглашать
их на всех углах, и один из этих выкриков позже послужил призывом к
перевороту, покончившим с генералами и министрами. Некоторые из них перед
смертью успели со стыдом признаться себе, что в действительности человек их
надул и обвел вокруг пальца и что слова и выкрики, правда, могут быть
предметом продажи, но не купли, хотя это и кажется абсурдом.
И все стали потихоньку гнить в земле--тиранчик, человек, генералы и
секретари, но крики продолжают раздаваться на улицах.

Эмир Эмиров · September 15, 2005

Прочитал первое, совершенно не интересно, к концу уже нервничал, хоть рассказ и маленький.

Azizimka · September 16, 2005

[quote name='Izuminka' date='Sep 15 2005, 11:35 ']Эмир, мне рассказ ледяной человек понравился... видимо я сама в такой безвыходности...поэтому...

Азизимка, что предложите вы?
[right][snapback]440327[/snapback][/right][/quote]

У меня достаточно неординарные предпочтения .... может Милан Кундер.... если не читали то [url="http://lib.ru/INPROZ/KUNDERA/legkost.txt"]Невыносимая легкость бытия [/url] .....

если уже читали то можно и другое предложить ... :rolleyes:

Azizimka · September 16, 2005

Хемингуэй [url="http://www.serann.ru/t/t716_0.html"]Прощай оружие[/url]

З.Ы. дочитав до конца долго плакала ....

Эмир Эмиров · September 16, 2005

[quote name='Azizimka' date='Sep 16 2005, 08:58 ']Хемингуэй [url="http://www.serann.ru/t/t716_0.html"]Прощай оружие[/url]

З.Ы. дочитав до конца долго плакала ....
[right][snapback]441773[/snapback][/right][/quote]

честно говоря, я не стал читать,…нужна книга… слишком большое для того, чтоб в нете читать :nettt:

Izuminka · September 16, 2005

[b][color=blue]Рвота/Харуки Мураками[/color][/b]
Он был из тех немногих, кто обладает уникальной способностью долгие годы, не пропуская ни дня, подробно записывать все, что бы с ними ни происходило; именно поэтому он смог очень точно сказать, когда началась и когда прекратилась его странная рвота. Впервые его вырвало 4 июня 1979 года (солнечно), и перестало рвать 15 июля того же года (пасмурно). Несмотря на молодость, он считался неплохим художником-иллюстратором, и как-то раз мне довелось сделать с ним на пару рекламный макет по заказу одного журнала. Как и я, он коллекционировал старые пластинки, а кроме того - обожал спать с женами и любовницами своих друзей. Был он на два или три года моложе меня. И к моменту нашей встречи действительно успел переспать с любовницами или женами очень многих друзей и знакомых. Частенько он просто приходил к кому-нибудь в гости и, пока хозяин бегал за пивом или принимал душ, успевал позаниматься сексом с хозяйкой. О подобных случаях он рассказывал с особенным вдохновением.
- Секс второпях, доложу я вам, - страшно занятная штука! - говорил он. - Выполнить все, что нужно, почти не раздеваясь, и как можно скорее... Большая часть человечества сегодня старается этот процесс только продлить, вы заметили? Я же вижу особый смысл в том, чтобы время от времени стремиться и в обратную сторону. Слегка меняется взгляд на привычные вещи - и целое море удовольствия!..
Разумеется, подобный сексуальный tour de force не занимал его воображения целиком; в размеренно-неторопливом, солидном половом акте он также находил высокий смысл. Как угодно - лишь бы все это происходило с любовницами или женами его друзей.
- Только вы не подумайте - планов отбить жену или еще каких дурных помыслов здесь нет и в помине! Наоборот: в постели с чужой женой я становлюсь очень ласковым, домашним - как бы членом их же семьи, понимаете? Ведь, в конце концов, это просто секс и ничего больше. И если не попадаться, то никому, совершенно никому от этого не плохо...
- И ты ни разу не попадался? - спросил его я.
- Нет, конечно! О чем говорить... - ответил он с каким-то сожалением в голосе. - Связи такого рода в принципе не разоблачаются - если, конечно, сам себя не выдашь. Всего-то нужно - не терять головы, не делать идиотских намеков и не строить таинственных физиономий у всех на виду... А главное - с самого начала четко определить характер ваших отношений. Дать ей понять, что все это - только игра, благодаря которой можно полнее выразить вашу взаимную симпатию. Что никакого продолжения не последует, и что ни одна живая душа от этого не пострадает. Как вы понимаете, объяснять все это приходится в более иносказательных выражениях...
Мне было трудно поверить, что подобое "ноу-хау" безотказно срабатывало у него всегда и везде. Тем не менее, он не походил на любителя прихвастнуть ради дешевой славы - и поэтому я допускал, что, возможно, так все и было.
- Да в большинстве случаев женщины сами стремятся к этому! Почти все эти мужья и любовники, они же мои же друзья, - гораздо круче меня. Кто манерами, кто мозгами, кто размерами члена... Но я вам скажу: женщине все это до лампочки! Чтобы стать ее партнером, достаточно быть в меру здравомыслящим, нежным, чувствовать ее в мелочах - и все о'кей. Женщине действительно нужно одно - чтобы кто-то вышел, наконец, из статичной роли мужа или любовника и принял ее такой, какая она есть. Хотя, конечно, внешние мотивации - зачем ей все это - могут быть очень разными...
- Например?
- Ну, например, отомстить мужу за его "подвиги" на стороне. Или развеять скуку однообразной жизни. Или же просто доказать самой себе, что, кроме мужа, ею еще могут интересоваться другие мужчины... Такие нюансы я различаю сразу - достаточно посмотреть ей в глаза. И никакого "ноу-хау" здесь нет. Скорее, тут какая-то врожденная способность. Одни умеют, другие нет...
У него самого постоянной женщины не было.
Как я уже говорил, мы оба были заядлыми меломанами, и время от времени обменивались старыми пластинками. И он, и я собирали джаз шестидесятых-семидесятых годов, но вот в географии этой музыки наши вкусы едва уловимо, но принципиально расходились. Я интересовался белыми джаз-бэндами Западного Побережья, он собирал, в основном, корифеев мэйнстрима вроде Коулмэна Хоукинс или Лайонела Хэмптона. И если у него появлялось, скажем, "Трио Питера Джолли" в закатке фирмы "Викт_р", а у меня - какой-нибудь стандарт Вика Диккенсона, то очень скоро одно обменивалось на другое к великой радости обеих сторон. После этого весь вечер пилось пиво, ставились очередные пластинки, и за дебатами о качестве дисков и достоинствах исполнителей совершалось еще несколько удачных "сделок".
О своих странных приступах рвоты он рассказал мне в конце одной из наших "пластиночных" встреч. Мы сидели у него дома, пили виски и болтали о чем попало. Вначале - о музыке, потом - о виски, ну а болтовня о виски уже перетекла в просто пьяную болтовню.
- Однажды меня рвало сорок суток подряд! - сообщил он мне. - Ежедневно - ни дня передышки. Да не с перепою, и не от болезни какой-нибудь; здоровье - в полном порядке. Просто так, безо всякой причины желудок раз в день выворачивало наизнанку. И так - сорок дней, представляете? Сорок! Чуть с ума не сошел...
Впервые его вырвало четвертого июня в восемь утра. Однако в тот, самый первый раз особых претензий к рвоте у него не возникло. Поскольку до этого он весь вечер накачивал желудок виски и пивом - вперемешку и в больших количествах. И потом занимался сексом с женой одного из своих друзей. Потом - то есть, в ночь на четвертое июня 1979 года. Поэтому когда наутро он выблевал в унитаз все, что съел и выпил накануне, это показалось ему совершенно естественным - дескать, всякое в жизни бывает. Конечно, с тех пор, как он закончил универститет, подобного с ним не случалось. И тем не менее, в том, что человек блюет наутро после пьянки, ничего странного он не увидел. Нажав на рычаг сливного бачка, он отправил омерзительное месиво в канализацию, вернулся в комнату, сел за стол и принялся за работу. Самочувствие нормальное. День выдался на редкость ясным и жизнерадостным. Работа спорилась, и ближе к полудню ему захотелось есть. На обед он съел пару сэндвичей - один с ветчиной, другой с огурцом - и выпил банку пива. Не прошло и получаса, как с ним случился второй приступ рвоты, и оба сэндвича до последней крошки перекочевали в унитаз. Тщательно пережеванные куски хлеба и ветчины плавали на поверхности и никак не хотели тонуть. При этом он не испытывал ни малейшего недомогания. Не чувствовал ничего неприятного. Просто блевал - и все. Сначала показалось, будто что-то застряло в горле; но стоило наклониться над унитазом и откашляться - все, что только было в желудке, принялось выпрыгивать наружу с той же легкостью, с какой кролики, голуби и флаги разных стран мира вылетают из шляпы иллюзиониста. И при этом - никаких неприятных ощущений.
- Я помню, как меня полоскало спьяну в студенчестве. Как на море укачивало, или в автобусе... Но я вам скажу: на этот раз блевалось совсем, совсем по-другому! Не было даже того особого чувства - ну, знаете, точно желудок подымается к горлу... Просто все проглоченное тут же выскакивало обратно. Нигде не задерживаясь и не застревая. И ни тошноты, ни запаха рвоты, ничего!... Тут-то я и спохватился. Второй раз за день - это уже не шутки! Само собой, испугался - и на всякий случай решил в ближайшее время не пить ни капли спиртного...
Однако уже не следующее утро его вывернуло в третий раз. Жареный угорь, съеденный вечером накануне, и английские блинчики с джемом, которыми он позавтракал только что, вывалились обратно на свет божий. Отблевавшись, он направился в ванную и начал чистить зубы, когда зазвонил телефон. Он прошел в комнату и взял трубку. Незнакомый мужской голос очень внятно произнес его имя, затем раздался щелчок - и связь оборвалась. Так, будто лишь ради этого и звонили.
- Какой-нибудь ревнивый муж или парень девчонки, с которой ты переспал? - предположил я.
- Как бы не так! - покачал он головой. - Голоса всех своих приятелей я знаю отлично. А тот, в трубке, слышал впервые в жизни. Ох, и мерзкий же голос, должен сказать!.. И вот, представьте: точно такие же идиотские звонки начинают раздаваться в моей квартире буквально каждый день. И продолжается это с пятого июня по четырнадцатое июля... Не улавливаете? Почти идеально совпадает с периодом моей рвоты!
- Что-то я не пойму. Какая связь между телефонным хулиганством и чьей-то рвотой?!
- Вот и я не пойму, - вздохнул он. - И до сих пор, как ни пытаюсь понять, в голове только каша какая-то. Звонки эти звучали всегда одинаково. Какой-то кретин произносил мое имя и сразу же - бац! - бросал трубку. И так - строго раз в сутки. Время, правда, выбирал, как ему вздумается. Иногда звонил поутру, иногда после обеда, а бывало, что и среди ночи. В таких ситуациях, конечно, проще всего - не брать трубку. Но, во-первых, у меня работа без телефона остановится, а во-вторых, в любой момент может дама позвонить - ну, вы же понимаете?
- Да уж, - только и сказал я.
- И вот, я каждый день продолжал блевать. И выблевывал практически все.
Только сблюешь - сразу есть хочется страшно, а поешь - тут же все и выблевываешь. Замкнутый круг! Ел я три раза в день - а на ногах держался лишь потому, что хоть один раз из трех желудок что-то там переваривал. Если б не это, боюсь, пришлось бы кормить меня как-нибудь внутривенно, чтобы только Богу душу не отдал...
- А в больницу не ходил?
- К врачу-то? А как же, наведался в местную поликлинику. Весьма приличную, надо заметить! Мне там рентген сделали, анализы взяли. Даже на рак проверили - вероятность, сказали, высокая... И, поверите - никакой, даже самой завалящей болезни! Здоровяк, говорят, каких мало! Думали-думали, да и поставили диагноз: "Хроническая желудочная дисфункция и общий стресс"... Надавали таблеток от живота да домой отправили. Только меня не проведешь! Что такое желудочная дисфункция, я знаю. Надо быть форменным ослом, чтобы заработать себе хроническую желудочную дисфункцию - и об этом не подозревать! При дисфункции - тяжесть в желудке, изжога в горле стоит и напрочь аппетит пропадает. А блевать если и тянет, то после того, как все симптомы налицо! У меня же было все наоборот: ТОЛЬКО рвота - и ничего больше! И если не считать, что желудок выворачивало то и дело, в целом - здоровье, как у быка, и самочувствие лучше некуда... Что же касается стресса, то я даже представить себе не мог, где и когда я мог бы его получить. Конечно, работать иногда приходится много. Но чтобы здоровью вредить - увольте! Вот и в постели с девчонками - всегда все о'кей. Каждые три дня в бассейн хожу, плаваю в свое удовольствие... Ну, откуда тут взяться стрессу, судите сами?!
- М-да... Действительно, - протянул я.
- Просто блевал, потому что блевалось, и все!..
Две недели подряд его рвало каждый день, и странные звонки продолжали раз в сутки раздаваться в его квартире. На пятнадцатый день он не выдержал, забросил работу и, чтобы избавиться хотя бы от звонков, заказал номер в отеле и переселился туда, решив провести недельку-другую с детективом в руках и телевизором перед носом.
В первый день все шло довольно успешно. На обед он съел ростбиф и салат со спаржей - и организм воспринял проглоченное совершенно спокойно. Смена ли обстановки оказала благотворное действие, неизвестно - но пища спокойно улеглась на дно желудка, как бы обещая перевариться вскорости без особых проблем. В полчетвертого, встретившись, как условлено, в кофейном зале отеля с любимой женщиной своего лучшего друга, он отправил в желудок кусок вишневого пирога и запил кофе без сахара. Как и в прошлый раз - никаких ужасных последствий. Затем он привел ту женщину к себе в номер и переспал с нею. Занимаясь сексом, ни малейших затруднений не испытал. К вечеру он проводил даму и решил поужинать где-нибудь в одиночестве. В миниатюрном ресторанчике по соседству с отелем он съел соевый творог, макрель, жаренную в уксусе "по-киотосски", и чашку риса. При этом, как и прежде, не выпил ни капли спиртного. Когда он закончил ужин, часы показывали половину седьмого. Вернувшись в номер, он посмотрел по телевизору новости и взялся читать новый роман из серии "Полицейский Участок 87". Наступило девять часов, а рвота так и не давала о себе знать - и он, наконец, позволил себе вздохнуть с облегчением. Впервые за две недели он наслаждался ощущением сытости. Уж теперь-то, обрадовался он, все изменится к лучшему, и жизнь вернется в нормальное русло... Захлопнув книгу, он включил телевизор, поиграл кнопками дистанционного управления, переключая каналы, и остановился на старой западной теледраме. Ровно в одиннадцать драма закончилась, и началась заключительная программа новостей. Он просмотрел все новости до конца и выключил телевизор. Страшно хотелось выпить, и он даже подумал, не подняться ли в бар наверху принять немного виски на сон грядущий - но тут же отказался от этой затеи. Что ни говори, а настолько ЧИСТО прожитый день не хотелось замутнять алкоголем. Он погасил торшер у кровати и закутался в одеяло. Телефон зазвонил среди ночи. Он открыл глаза - на часах 2:25. Спросонья он долго не мог сообразить, какого дьявола в таком месте вообще звонит телефон. Изо всех сил помотав головой, он почти бессознательно поднес к уху трубку.
- Слушаю! - выпалил он.
Хорошо знакомый голос внятно произнес его имя, затем раздался щелчок - и в ухо впился долгий гудок освободившейся линии.
- Но ты же никому не сообщал, где находишься? - удивился я.
- То-то и оно - ни единой душе! Кроме, конечно, той девчонки, с которой спал накануне...
- А она не могла кому-нибудь рассказать? -
- Да зачем же ЕЙ об ЭТОМ кому-то рассказывать?!.
С такой постановкой вопроса было трудно не согласиться.
- А сразу после этого я отправился в туалет - и долго выблевывал то, что съел за прошедшие сутки... И рис, и рыбу, и все остальное... Будто по этому чертову звонку внутри у меня открылись какие-то шлюзы - и все, что копилось и сдерживалось там до сих пор, рвануло наружу... Проблевавшись, я присел на край ванны и попытался сообразить, что же, черт возьми, происходит. Первое, что приходило в голову: какой-то шутник с садистскими наклонностями долго и с наслаждением издевается надо мной. Как он вычислил, что я остановился именно в этом отеле, - конечно, отдельный вопрос. Но все это - коварный замысел чьей то жестокой фантазии. Второе возможное объяснение: я страдаю слуховыми галлюцинациями. Хотя сама мысль: "я - жертва собственных галлюцинаций" - и казалась бредом, отвергать ее полностью тоже нельзя. То есть, что получается? Сначала мне кажется, будто звонит телефон, и я снимаю трубку - а потом мне мерещится, будто там, в трубке, кто-то произносит мое имя. На самом же деле не происходит ничего... Ведь в принципе такое возможно, правда?
- Н-ну, в общем-то... - протянул я.
- Я тут же позвонил администратору отеля и попросил проверить, не звонил ли мне кто-нибудь в номер в последнее время. Бесполезно. Коммутатор у них устроен так, что регистрировались только исходящие звонки - из отеля в город, но не наоборот! Так что был звонок или нет - неизвестно: никак улик не осталось...
Вы просто не представляете, сколько мыслей я передумал той ночью в отеле! Про рвоту свою, про звонки... Во-первых, я больше не сомневался, что оба эти явления прямо ли, косвенно, но связаны между собой. Во-вторых, стало окончательно ясно, что и та, и другая проблема - гораздо серьезнее, чем казалось вначале...
Проведя в отеле еще одну ночь, я вернулся домой. И рвота, и звонки продолжали донимать меня, как и прежде. Раз-другой, уже чисто в порядке эксперимента, я оставался на ночь в гостях у друзей. Но проклятые звонки и там доставали меня! Причем раздавались они, как по заказу, точно тогда, когда все выходили куда-нибудь на минутку - и я оставался в комнате совсем один! У меня даже волосы на голове шевелиться начали. Появилось четкое ощущение, будто кто-то невидимый стоит у меня за спиной, наблюдает за каждым моим движением, звонит по телефону, точно зная, когда я один, и раз в сутки тычет мне пальцем в желудок забавы ради... А ведь это уже симптомы параноидальной шизофрении, вы не находите?
- Ну, насколько я знаю, параноидальные шизофреники не рассуждают, шизофреники они или нет...
- Совершенно верно! Тем более, что параноидальная шизофрения никогда не сопровождается рвотой. Это мне один психиатр объяснил в больнице при университете. Но вообще эти психиатры со мной возиться не захотели. Сразу сообщили, что за случаи с такими "размытыми симптомами", как у меня, они, в принципе, не берутся. Что людей с такими же "расплывчатыми болезнями" - от двух до пяти на каждый вагон городского метро. И что, дескать, ни у какой больницы не хватит ни сил, ни времени заниматься каждым в отдельности... Рвота? Идите к терапевту. А с жалобами на телефонных хулиганов обращайтесь в полицию...
Но, как вы, возможно, знаете, на свете есть два вида преступлений, пострадав от которых, вы не добьетесь от полиции большого участия и любви. Первый - телефонное хулиганство, второй - угон велосипеда. И у первого, и у второго количество случаев так велико, а реальный ущерб столь ничтожен, что если каждым делом заниматься всерьез - весь полицейский аппарат страны просто парализует! Так что и меня там выслушали, даже глаз не подняв от бумажек... "Что у вас? Аноним звонит?.. Ну, и что же он вам говорит?.. Имя ваше произносит? И все?... Так, заполните вот этот бланк, бросите вон в тот ящик. Начнет произносить еще что-нибудь - немедленно сообщайте..." Вот и весь разговор. Откуда этот тип всегда знал, где я, и прочие странности никому уже не интересны. А будешь упорствовать, еще и за сумасшедшего примут... В общем, понял я, ни от медицины, ни от полиции мне помощи не дождаться. Кроме как на свои силы, надеяться больше не на что. Когда я окончательно это осознал, шел уже двадцатый день моей телефонно-рвотной эпопеи. И хотя я всегда считал себя человеком довольно крепким - признаюсь, к этому времени и нервы мои, и здоровье стали сдавать...
- Ну, а с той женщиной, любовью твоего друга, все по-прежнему шло нормально?
- С ней-то? О, да! Друг как раз в командировку на Филиппины укатил. Аж на две недели... Помню, мы с ней сла-авно тогда порезвились!..
- Ну, а пока вы... резвились, телефон ни разу не звонил?
- Да, вроде, нет... Можно, конечно, лишний раз в дневнике посмотреть. Но вряд ли. Я же говорю, этот тип звонил, только когда я был совсем один! И рвало меня тоже когда я один. Я ведь тогда и начал задумываться: а как получается, что столько времени в жизни я - совершенно один? Ведь если посчитать, в среднем двадцать четыре часа в сутки я провожу в одиночестве! Жизнь у меня холостяцкая. Работаю дома - с сослуживцами встречаться незачем, а с клиентами все вопросы решаю по телефону... Женщины, с которыми сплю, - вечно чьи-нибудь женщины. Еду мне никто не готовит; выбегу поесть куда-нибудь - и тут же обратно домой... Даже спорт выбрал себе - одиночные заплывы на дальние дистанции! Единственное хобби - пластинки доисторические с музыкой, о которой сегодня никто и не вспоминает. По работе одиночество мне необходимо, чтобы сосредоточиться; новых знакомств поэтому и не завожу, а друзья юности, если какие и остались, в этом возрасте уже все по горло в своих заботах: раз в полгода встретишь случайно на улице - считай, повезло... Да что я рассказываю - вам, небось, и самому такая жизнь хорошо знакома, не так ли?
- Н-ну, в каком-то смысле... - согласился я.
Он добавил себе еще виски, пальцем разболтал в стакане лед и отпил глоток.
- В общем, я тогда очень крепко задумался. Что же делать и как жить дальше.
Что, возможно, я теперь до конца своих дней обречен блевать каждый день в одиночестве да звонки от идиота выслушивать...
- Ну, завел бы себе женщину постоянную, чтобы рядом все время была!
- И об этом я тоже думал. Все-таки уже двадцать семь за плечами - можно и остепениться, и семью завести... Только не могу я так! Сдаться так просто? Да я бы потом всю жизнь себя изводил! Не тот характер, чтобы из-за паршивой рвоты да звонков от придурка привычки свои ломать и жизнь вверх дном переворачивать!.. В общем, собрал я все силы - физические, душевные, какие еще оставались, - и решил противостоять этой гадости до конца...
- Хм-м-м! - протянул я.
- Ну, а вы - как бы ВЫ поступили, господин Мураками?
- Ну, как... Не знаю. Даже примерно не представляю, ей-богу! - ответил я. И в самом деле, я даже примерно не представлял.
- В общем, как я и сказал, с той ночи в отеле и рвота, и звонки продолжались. И еще я начал страшно худеть. Вот погодите, сейчас даже точно скажу... Четвертого июня я весил шестьдесят четыре килограмма. Двадцать первого - шестьдесят один, а десятого июля - пятьдесят восемь... Пятьдесят восемь кило! Это при моем-то росте? Одежда на мне уже болталась, как на вешалке. Штаны на ходу поддерживал, чтобы не потерять...
- Погоди. А ты не пытался тот в голос в трубке на магнитофон записать?
- И тем самым показать ему, что я испугался? Что я паникую и ночами не сплю, думая, как от него избавиться? Ну, нет! Я так решил: посмотрим, кто первый сломается! Или я сдохну - или ему надоест... И со рвотой так же: просто начал считать, будто у меня теперь идеальная, совершенно восхитительная диета. А что? До крайности организм не истощается: живу себе и работаю так же, как и всегда... Даже пить снова начал. Утром пива баночку, вечером - виски, сколько душе угодно. А какая разница? Выпьешь - блюешь, не выпьешь - тоже блюешь. Так лучше уж пить, все душе легче... В общем, снял я приличную сумму в банке, пошел и купил отличный костюм по новой фигуре да две пары брюк. Там же, в магазине, глянул в зеркало, смотрю - а худоба-то мне даже к лицу! Понимаете? Выходило, что ничего особо ужасного в моей рвоте нет! От каких-нибудь геморроя или кариеса люди мучаются гораздо сильнее; а что касается щекотливости темы - так тот же понос обсуждать, согласитесь, куда неудобнее... Пищу организм раз в день, но усваивал, и кроме потенциальной возможности раком заболеть, не о чем беспокоиться до самой старости... Да в Америке таблетки рвотные прописывают желающим похудеть!..
- Ну-ну, и что было дальше? - спросил я. - Четырнадцатого июля и рвота, и звонки прекратились, так?
- Минутку, сейчас уточним... Ага! В последний раз я блевал четырнадцатого июля в девять тридцать утра жареным хлебцем, салатом из помидоров и молоком. А последний анонимный звонок раздался в десять двадцать пять вечера того же числа. В это время я пил совершенно роскошный бренди - "Сигрэм" особой выдержки, клиенты презентовали - и слушал "Концерт у Моря" Эррола Гарнера... Вот видите, господин Мураками, как все-таки здорово, когда есть дневник!
- М-да, удобная штука! - поддакнул я. - И что, после этого вообще все прошло?
- В том-то и дело - как рукой сняло! Как в том фильме, "Птицы" Хичкока, помните? - наутро дверь в дом распахивается, а внутри никого, будто и не было всех этих кошмаров... Ни рвота, ни звонки меня больше не донимали. Очень скоро я поправился до своих шестидесяти трех кило, а новые костюм и брюки перекочевали навечно в шкаф. Как сувениры на память о пережитом...
- А этот тип в трубке так ничего нового и не сказал? - спросил я.
Он чуть заметно покачал головой. Но тут же задумался.
- Хотя, впрочем... В последний раз было чуть-чуть по-другому... Вначале он произнес мое имя. Это как всегда. А потом и говорит: "Вы поняли кто, я такой?"... Сказал - и молчит. Я тоже не отвечаю, сижу и жду. Так мы молчали с ним секунд пятнадцать. Ну, а потом он трубку повесил: щелк! - и длинный гудок пошел...
- Что, прямо так и сказал? "Вы поняли, кто я такой"?
- Именно так, слово в слово. Очень внятно и вежливо. Совершенно незнакомый человек. По крайней мере, за последние пять лет я никого с таким голосом не встречал, это факт. Друзья юности? Представить себе не могу, чтобы кто-то из них мог молчать столько времени, а потом объявиться и мстить непонятно за что. Никому в жизни я, насколько помню, ничего дурного не сделал. Приличный человек, среди коллег и знакомых врагов себе не нажил и дурной славой не пользуюсь. Да и куда уж там, невелика птица... Конечно, по женской части есть свои слабости, что говорить. Это я признаю. Все-таки двадцать семь лет на свете прожил, и ангелочка из себя строить не собираюсь... Но всех, кого я мог бы этим задеть, я знаю как облупленных! По одному голосу сразу бы понял, кто это...
- И все-таки приличный человек не устраивает в постели конвейер из женщин своих друзей! - заметил я.
- Другими словами, - оживился он, - вы, господин Мураками, полагаете, что где-то глубоко в моем сознании - так глубоко, что я и сам не заметил, - поселился некий комплекс ужасной вины, который, не найдя другого выхода, проявлялся в виде рвоты с галлюцинациями? Вы об этом говорите?
- Это не я говорю. Это ты говоришь, - поправил я.
- Хм-м-м!.. - протянул он, отхлебнул виски и уставился в потолок.
- А может, все гораздо проще. Муж или любовник очередной твоей девчонки нанял частного детектива, выследил вас и, чтобы проучить тебя или припугнуть, заставлял сыщика каждый день звонить тебе по телефону. А рвота - обычное недомогание, случайно совпавшее с этим по времени, вот и все...
- А что? Обе версии звучат убедительно! - оживился он снова. - Вот что значит мозги писателя!.. Правда, во втором варианте зависает одна деталь. Спать-то я с той девчонкой все-таки продолжал! Почему же тогда телефон перестал звонить? Неувязка получается.
- А может, ему действительно надоело! Или, скажем, деньги кончились, чтобы дальше сыщика держать... Да что угодно! Все равно это только версии. Нравится ковыряться в версиях - могу насочинять их тебе хоть сто, хоть двести! Главное - какую из них ты выберешь, чтобы с нею дальше жить. Ну и, конечно, чему ты захочешь у всей этой истории научиться...
- Научиться? - переспросил он удивленно. Затем прижал полупустой стакан к щеке и застыл, размышляя. - Чему же здесь, по-вашему, можно научиться?
- Господи! Да тому, что делать, если все опять повторится! А ну, как в следующий раз одним месяцем не обойдется? Ведь ты не знаешь, почему оно началось, почему закончилось, так? Откуда ж тебе знать, что оно не начнется снова?
- Да ну вас, скажете тоже! - хихикнул он. И тут же помрачнел. - Хм, странно, однако! Пока вы не сказали, мне и в голову не приходило... Ну, что ТАКОЕ может вообще повториться... Вы думаете, оно еще раз случится, да?
- Да откуда я знаю? - пожал я плечами.
Какое-то время он молча потягивал виски, то и дело встряхивая стакан, чтобы скорее растаял лед. Когда же стакан опустел, он со стуком поставил его на стол, достал из пачки салфетку и шумно высморкался в нее несколько раз подряд.
- А что, если... - проговорил он наконец. - Случиться-то оно еще случится, только уже не со мной, а с кем-то другим, а? Вот, хотя бы и с вами, господин Мураками?.. Почему бы и нет? Наверняка ведь и вы, пусть даже известный писатель, - тоже не ангел с крылышками?
Мы до сих пор иногда встречаемся с ним, обмениваемся пластинками - стареньким, "доавангардным" джазом, - пьем виски, болтаем о чем попало. Не так, чтобы очень часто - два или три раза в год. Сам я дневника не веду, и сколько раз мы встречались - сейчас уже не припомню. Знаю одно: после того разговора, слава Богу, ни его, ни меня приступы рвоты и анонимные звонки пока еще не беспокоили.

Эмир Эмиров · September 16, 2005

))) название не очень

Izuminka · September 16, 2005

[quote name='Azizimka' date='Sep 16 2005, 08:46 ']У меня достаточно неординарные предпочтения .... может Милан Кундер.... если не читали то [url="http://lib.ru/INPROZ/KUNDERA/legkost.txt"]Невыносимая легкость бытия [/url] .....

если уже читали то можно и другое предложить ... :rolleyes:
[right][snapback]441768[/snapback][/right][/quote]

Невыносимая легкость бытия.... :unsure:

Это произведение я читала в дороге и улетела далеко далеко...признаться честно внутри что-то перевернулось.... Можем его обсудить :aappll:

Izuminka · September 16, 2005

[quote name='Эмир Эмиров' date='Sep 16 2005, 09:39 ']))) название не очень
[right][snapback]441801[/snapback][/right][/quote]

Да и мометы там есть не очень приятные :hmmm:

Эмир Эмиров · September 16, 2005

кушать собирался

Sign In

Откройте аккаунт на Диспуте за 5 минут

Book Club

Recommended Posts

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites