Book Club

[Azizimka]

Izuminka

Отлично

Ну что ж приступаем к обсуждению ...

Скажу, что лично меня эта книги очень затронула еще и потому что слишком много схожего и в моей жизни .... тоже любовь намного старше меня ... теже переживания .... и что самое прикольное любовницу тоже Сабиной звали ...ну это я сейчас над этим смеюсь ....


А теперь о книги .... сильная книга ... хотя он её писал и посвещал жертвам тех событий ...

Изюминка жду ваши отзовы

[Azizimka]

Вот еще его произведения ... шутка не менее сильная книга
Кундера (Kundera) Милан

Ку́ндера (Kundera) Милан (р. 1929), чешский писатель. С 1975 во Франции. В романах «Шутка» (1967), «Жизнь — не здесь» (1973), «Невыносимая лёгкость бытия» (1984, о судьбах людей, причастных к трагедии «пражской весны» 1968), «Книга смеха и забвенья» (1978), «Бессмертие» (1989) — тема неблагополучия духовной и политической ситуации в современном мире, ироническая критика тоталитарных режимов. Стихи.

[JFK]

Не могу дать отценку "Легкости бытия", т.к. не дочитал до конца (забыл книгу в автобусе из Набрани ).

Зато "Бессмертие" очень понравилось, необычная вещь. Перескакивание от современных реалий, к временам Гете. Анализ самого понятия "бессмертия" через призму различных судеб. Был в восторге от главы, где Гете и Хемингуэй в раю обсуждают, назойливую поклонницу Гете, и само "бессмертие".

[Azizimka]

[quote name='JFK' date='Sep 16 2005, 11:43 ']Не могу дать отценку "Легкости бытия", т.к. не дочитал до конца (забыл книгу в автобусе из Набрани  ).

Зато "Бессмертие" очень понравилось, необычная вещь. Перескакивание от современных реалий, к временам Гете. Анализ самого понятия "бессмертия" через призму различных судеб. Был в восторге от главы, где Гете и Хемингуэй в раю обсуждают, назойливую поклонницу Гете, и само "бессмертие".

   
[right][snapback]441971[/snapback][/right][/quote]


А у меня нету этой книги "бесмертие"

[Azizimka]

честно говоря, я не стал читать,…нужна книга… слишком большое для того, чтоб в нете читать
[right][snapback]441796[/snapback][/right]
[/quote]


согласна что нужна книга ... мне её читать давали ...

я вообще не люблю электронные книги

[Izuminka]

[quote name='Azizimka' date='Sep 16 2005, 09:58 ']Izuminka

Отлично 

Ну что ж приступаем к обсуждению ...

Скажу, что лично меня эта книги очень затронула еще и потому что слишком много схожего и в моей жизни .... тоже любовь намного старше меня ... теже переживания .... и что самое прикольное любовницу тоже Сабиной звали    ...ну это я сейчас над этим смеюсь ....


А теперь о книги .... сильная книга ... хотя он её писал и посвещал жертвам тех событий ...

Изюминка жду ваши отзовы 
[right][snapback]441815[/snapback][/right][/quote]

У меня другие ассоциации, а долго пыталась понять зачем эта книга вызвала у меня столько эмоций...видимо фразы, которые в тот момент я читала в книге...гулких эхом отзывались во мне самой...

Я не представила себя в роли Сабины, ибо я никогда не была в этой роли, ни в роли супруги...вообще в роли кого-то из героев, но чуть - чуть от каждого, в частности от главного героя...наверно всеже от главного героя, хоть он и был мужского пола...но его переживания близки...не знаю почему...

Хорошо поставленный сюжет, плавный переход от разных дат и мест, описание того или иного действия героя...почему-то врезался впамять момент просмотра Сабины себя и своего партнера в зеркале с котелком на голове...своего рода миксовка философии с реальными событиями

[quote][quote name='Azizimka' date='Sep 16 2005, 13:31 ']
Зато "Бессмертие" очень понравилось, необычная вещь.
[right][snapback]441971[/snapback][/right][/quote]
А у меня нету этой книги "бесмертие"
[right][snapback]442126[/snapback][/right]
[/quote]

JFK

Можно ссылку?

[JFK]

Выполняю просьбу Izumenki о ссылке. Кстати там не только "Бессмертие".

[url="http://literatura.prag.ru/Milan_Kundera.htm"]http://literatura.prag.ru/Milan_Kundera.htm[/url]

[Azizimka]

Не могу ... не могу читать на компе ..сейчас реветь начну ...


Кстате прелагаю так же для обсуждения Стендаль "Красное и черное"

[Эмир Эмиров]

поменьше нет ничего?

[Хрюн Моржов]

А почему бы не обсудить новый роман Гамида Хярришчи "Некролог"? По моему, ничем не уступает ни Грассу ни Стогову.

[Izuminka]

А ссылку не дадите?

[Хрюн Моржов]

дык.... в интернете нетуть((((((((((

[Alef]

[quote name='Azizimka' date='Sep 14 2005, 14:55 ']Ну вот поэтому и спросила ...мне интересно было мнение почему ты его считаешь глупым ..... [color=red]мне мураками никогда не нравился и это единственная вещь которую я прочла[/color] (причем сегодня, при чем по ссылке которую ты дал)

я спросила отнюдь не для того, что бы поспорить о том какое это гениальное произведение мне оно тоже более чем не понравилось
[right][snapback]439119[/snapback][/right][/quote]

я тоже его не читала, но...

[Alef]

[quote name='Хрюн Моржов' date='Sep 17 2005, 10:23 ']А почему бы не обсудить новый роман Гамида Хярришчи "Некролог"? По моему, ничем не уступает ни Грассу ни Стогову.
[right][snapback]443077[/snapback][/right][/quote]
Некролог не читала, но мне нравится, как он опускает рифмоплетов В продаже есть Некролог?

[Хрюн Моржов]

Посмотрите в Графике, должен быть.

[Mortima]

Я вернулась
На правах инициатора идеи самопровозглашаю себя председателем. Всего на месяц , дальше будем переизбирать.

Предложенные книги:

[b]1[/b]. Х. Мураками - Зеленный Зверь
[b]2[/b]. Х. Мураками - Ледяной человек
[b]3[/b]. Х Мураками - Рвота
[b]4. [/b]Хулио Кортасар - Река
[b]5.[/b] Х Картасар - Захваченный Дом
[b]6.[/b] Хемингуей - Прощай Оружие
[b]7.[/b] Милан Кундера - Шутка
[b]8.[/b] Милан Кундера - Бессмертие
[b]9. [/b]Милан Кундера - Невыносимая Легкость Бытия
[b]10.[/b] Стендать - Красное и Черное
[b]11.[/b] Гамид Хярришчи - "Некролог"

По-моему достаточно для голосования

Я бы предложила первые 3 рассказа сразу, Чтобы можно было и обсудить и сравнить.
Кортасара я, к моему стыду, еще не читала, Можно его "Захваченный Дом" поставить как следующую книгу для прочтения
Хемингуйа не советую, его стожно обсуждать, его надо переваривать в одиночку. Разве только рассказы.
Милан Кундера - читала и Шутку и Невынвсммую легкость, обе книги просто бесподобны, но большие, требуют много времени для прочтения
Стендаля - тоже не советую, классика, но книга несколько не злободневная.
Про Гамида Хярришчи слышала свмые лестные отзывы. если Хрюн найдет его эл-копию, можно будет "включить в план".

Давайте, на голосование даю 48 часов.
Потом начинаем обсуждение выбранного произведения(й)
Кстати обсуждается не только сюжет, но и стиль и язык и сам автор.
Так что для выбранного автора будет дана краткая биографическая ссылка

[Mortima]

А здесь запись в Book Club:

1. Хрюн Моржов
2. Alef
3. Эмир Эминов
4. Azizimka
5. JFK
6. Izuminka
7. Wittman
8. Fatih
9. Amok
10. Ulibka
11. Mortima

Желающие вписывайтесь сами

[Alquimista]

1. Хрюн Моржов
2. Alef
3. Эмир Эминов
4. Azizimka
5. JFK
6. Izuminka
7. Wittman
8. Fatih
9. Amok
10. Ulibka
11. Mortima
12. Alquimista

[Azizimka]

Уважаемая председатель ...., может все таки мураками в покое оставим? Ну уж слишом он мне не нравиться и много причин для этого .... понимаю что книги предложенные мной не на один день прочтения ..... но они то намного интереснее ..... и там есть чего обсудить ....

Ну или другие но только не мураками ... плс!!!

[Izuminka]

Поддерживаю Азизимку.....Мураками , причем оба, в соседней теме обсуждаются под всевозможными японскими соусами

[Mortima]

[quote name='Izuminka' date='Sep 19 2005, 16:21 ']Поддерживаю Азизимку.....Мураками , причем оба, в соседней теме обсуждаются под всевозможными японскими соусами
[right][snapback]445418[/snapback][/right][/quote]

ок, тогда давайте свои варианты, главное прийти к общему знаменателю.
Как насчет Кортасара или Кундеры?

новый (сокращенный) список:

1. Хулио Кортасар - Река
2. Х Картасар - Захваченный Дом
3. Хемингуей - Прощай Оружие
4. Милан Кундера - Шутка
5. Милан Кундера - Бессмертие
6. Милан Кундера - Невыносимая Легкость Бытия
7. Стендать - Красное и Черное
8. Гамид Хярришчи - "Некролог"

[Alquimista]

Предлагаю Маркеса, т.к. сам его ща читаю.

[JFK]

Кортасар или Кундера. При всей моей любви к Маркесу, и Мураками и Маркес достаточно обсуждались в других темах.

[Mortima]

Фсио, время истекло, по итогам на обсуждении 2 рассказа, предложенные Улыбкой.

1. Хулио Кортасар - Река
2. Х Картасар - Захваченный Дом

Оба рассказа находятся в ее посте.

Можете высказываться сразу по прочтении, остальные догонят.

[b]Краткая справка об авторе [/b]
ХУЛИО КОРТАСАР - БИОГРАФИЯ
1914
26 августа в Брюсселе, оккупированном немцами (шла первая мировая война), родился Хулио Флоренсио Кортасар. Его родителями были Хулио Кортасар (сотрудник аргентинского торгового представительства) и Мария Герминия Скотт.

1916
Родители Кортасара решают перебраться в Швейцарию, где они дожидаются окончания войны.

1918
Возвращение в Аргентину. Семья поселяется в Банфилде, пригороде Буэнос-Айреса. Неожиданно его отец бросает семью и маленького Хулио воспитывают мать, тетка, бабушка и сестра Офелия, которая была на год его младше.

1923 Первые литературные опыты. "Я закончил мой первый роман, когда мне было девять", - скажет Кортасар. Он также пробует писать стихи. В его семье подозревают, что это плагиат, что, конечно же, очень расстраивало Кортасара.

1928 Кортасар поступает в педагогическое училище имени Мариано Акосты, атмосферу в котором он воссоздаст в знаменитом рассказе "Ночная школа".

1932 Получает диплом преподавателя средней школы. В том же году Кортасар с группой друзей предпринимает неудачную попытку отправиться в Европу на грузовом судне. Упоминание об этой истории можно встретить в рассказе "Киндберг": "… и все же могло выйти в тот раз, вспомни, когда ребята всей компашкой задумали плыть на паруснике - три месяца до Роттердама, заходы в порт, погрузки, и всего шестьсот песо, не больше, ну помочь команде, то-се, зато встряхнемся, проветримся, какой разговор - плывем, да-да, кафе "Руби" на площади Онсе, какой разговор, Монито, шесть сотен, легко сказать, когда деньги так и летят - сигареты, девочки, встречи в "Руби" кончились сами собой, отпали разговоры о паруснике, думай о завтрашнем дне, сынок…" (пер. Э. Брагинской). "Буэнос-Айрес был своего рода наказанием. Жить здесь было все равно, что находиться в тюрьме" - скажет он позже в интервью.

В одном из книжных магазинов Буэнос-Айреса Кортасар приобретает "Опий" Жана Кокто. Эта книга полностью изменяет его взгляды на литературу.

1935 Кортасар поступает на литературно-философский факультет столичного университета. Ему удалось хорошо проявить себя в первый же год учебы, но финансовые трудности заставили его отказаться от занятий. Несколько лет Кортасар проработал школьным учителем.

1938 Под псевдонимом Хулио Денис выходит в свет его первый сборник сонетов "Присутствие" ("Presencia"). Об этих сонетах Кортасар потом скажет, что они были написаны "в духе Малларме" и что "к счастью, книга вскоре была забыта…".

1944 Работа преподавателем французской литературы в университете г. Мендоса. Журнал "Correo Literario" печатает первый рассказ Кортасара "Ведьма". Кортасар принимает активное участие в антиперонистском движении.

1945 Хуан Доминго Перон побеждает на президентских выборах, результаты которых Кортасар не признает: "Я не хочу изменять самому себе, признав результаты этих выборов, как сделали многие мои коллеги в надежде удержаться на своих рабочих местах". Он возвращается в Буэнос-Айрес и становится служащим в аргентинской Книжной палате.

В это же время он готовит сборник рассказов "Другой берег". Большую часть своих ранних произведений Кортасар уничтожил, а те, что оставил в своем архиве, никогда не публиковал. Поэтому книга "Другой берег", включающая в себя рассказы, созданные в 30-40-е годы, пришла к читателю только в 1987 году - три года спустя после смерти автора.

1946 "Los anales Buenos Aires" - журнал, возглавляемый Хорхе Луисом Борхесом, - печатает рассказ "Заброшенный дом", а в "Revista de Estudios Clasicos de la Universidad de Cuyo" Кортасар публикует эссе "Греческая ваза Джона Китса", посвященное творчеству знаменитого английского поэта.

1947 В "Los anales Buenos Aires" печатается рассказ "Зверинец".

1948 За девять месяцев Кортасар заканчивает трехгодичные курсы переводчиков с английского и французского. Результатом такой напряженной работы стало тяжелое нервное расстройство, некоторые симптомы которого пропали только после того, как Кортасар написал рассказ "Цирцея", включенный позже вместе с "Заброшенным домом" и "Зверинцем" в сборник "Бестиарий".

1949 Писатель издает драматическую поэму "Короли", это первая публикация под собственным именем. Поэма была встречена критиками равнодушно. Кортасар, поясняя свою интерпретацию мифа о Минотавре, говорил: "Минотавр берется мною под защиту. Тесей становится стандартным персонажем, личностью без воображения, почитающей все условности. Он поднимает меч, чтобы убить чудовище, которое есть не что иное, как исключение из ряда условностей. Минотавр - поэт, он не похож на других, он совершенно свободен. Его изолировали от всех потому, что он угрожает установленному порядку".

Летом Кортасар пишет свой первый роман "Дивертисмент", который послужил прообразом для "Игры в классики". "Дивертисмент" будет издан только в 1986 году.

1950 Хулио Кортасар пишет новый роман - "Экзамен", публикация которого одним из издательств (Losada) была отклонена. Кортасар представляет "Экзамен" на конкурс, организованный этим же издательством, и снова терпит неудачу. Этот роман, также как и "Дивертисмент", будет издан только после смерти автора в 1986 году.

1951 Издательством "Sudamericana" публикуется первый сборник рассказов Хулио Кортасара "Бестиарий". Книга не произвела никакого эффекта, заинтересовав только небольшую группу читателей. Получив литературную стипендию французского правительства, писатель уезжает в Париж, в город, в котором он проживет до конца своих дней. Там он начинает работать переводчиком при ЮНЕСКО.

1952 В "Buenos Aires Literaria" печатается рассказ "Аксолотль".

1953 Кортасар женится на Ауроре Бернардес, аргентинском переводчике.

1954 Поездка в Монтевидео на конференцию ЮНЕСКО в качестве переводчика. Кортасар селится в гостинице "Сервантес" (в которой останавливался Борхес), вдохновившей его написать рассказ "Заколоченная дверь".

Кортасар уезжает в Италию, где начинает переводить Эдгара Аллана По.

1956 Выходит книга "Конец игры", в которую включен рассказ "Отрава".

1959 Издается сборник "Секретное оружие", в который включена повесть "Преследователь". Эта повесть обозначила изменение в прозе Кортасара. "Это было как озарение. Я дочитывал статью, в который объявлялось о смерти Чарли Паркера, и затем на следующий день, или возможно, что в тот же самый день, я точно не помню, я начал рассказ, потому что сразу понял, что это был тот самый персонаж, который был мне нужен".

1960 Кортасар посещает США (Вашингтон и Нью-Йорк) и затем публикует роман "Выигрыши", который он написал "только, чтобы немного развлечься" во время длительного путешествия на корабле.

1961 Писатель впервые посещает Кубу. Этот визит откроет Кортасару, как он сам выразился, всю его "политическую несостоятельность, бесполезность". Кортасар начинает активно поддерживать установившийся режим на острове Свободы.

1962 Издаются "Истории хронопов и фамов".

1963 Выходит в свет "Игра в классики" - самый знаменитый роман Кортасара. "Я писал длинные пассажи "Игры…" без какой-либо идеи относительно того, где они могли быть расположенными или какова была их причина".

1966 "Sudamericana" печатает "Конец игры". Кортасар начинает принимать активное участие в борьбе за свободу Латинской Америки.

1967 Публикуется "Вокруг дня на 80 мирах" - книга-коллаж, сборник рассказов, эссе и стихотворений. Оригинальная композиция этой книги была главным образом задумана Хулио Сильвой. По Кортасару, книга представлялась как дань уважения Жюль Верну, "но принесенная довольно оригинальным способом".

1968 Кортасар выпускает роман "62. Модель для сборки".

В 1968 году Кортасар издает еще одну книгу-коллаж - "Последний раунд", в котором он собрал эссе, рассказы, стихи, хроники и юмористические заметки. В книгу включено открытое письмо, написанное в Сайгоне 10 мая 1967 года Кортасаром Роберто Фернандесу Ретамару (кубинскому поэту и журналисту), которое было опубликовано в журнале "Casa las Americas". "Это письмо опубликовано здесь вследствие того, что диктатуры, царящие в странах Латинской Америки, не позволили бы ему достичь своего адресата - латиноамериканской публики".

1970 Хулио Кортасар со своей второй женой - Угне Карвелис - приезжает в Чили по приглашению на инаугурацию президента Сальвадора Альенде. А "Sudamericana" выпускает "Relatos" - избранное из книг "Бестиарий", "Конец игры", "Секретное оружие" и "Все огни - огонь".

1971 Кортасар издает книгу "Эпомы и мэопы", в которую включены стихи, написанные за период с 1944 по 1958 год.

1973 Издательство "Sudamericana" выпускает новый роман писателя - "Книгу Мануэля", за который он получает "Премию Медичи" в Париже. Кортасар отправляется в Буэнос-Айрес для презентации книги. По пути он посещает Перу, Эквадор и Чили. Роман произвел сильный эффект: во вступлении к нему Кортасар написал: "… если многие годы я писал произведения, связанные с латиноамериканскими проблемами, а также романы и рассказы, в которых эти проблемы отсутствуют или затронуты лишь косвенно, то "здесь и теперь" эти два потока соединились, хотя их слияние оказалось отнюдь не легким делом, что порой заметно по путаному и мучительному пути кое-каких персонажей".

1974 Выходит очередной сборник рассказов "Восьмигранник".

1975 Он посещает Соединенные Штаты по приглашению Оклахомского университета, едет в Мехико, чтобы принять участие на третьей сессии Международной Комиссии по преступлениям военной хунты в Чили. Там он читает цикл лекций по латиноамериканской литературе и по собственным произведениям. Эти лекции вместе с двумя другими текстами, были собраны в книге "Последний остров: проза Хулио Кортасара" (1978).

1976 Писатель тайно посещает остров Солентинаме в Никарагуа.

1979 Выходит книга "Некто Лукас". В октябре Кортасар посещает Никарагуа, и с тех пор он часто обращается к теме Сандинистской революции. Некоторые из его работ используются в кампании по ликвидации безграмотности в Никарагуа. Он разводится Угне Карвелис, с которой он, тем не менее, сохранит крепкие дружеские отношения. С Кэрол Данлоп, его третьей женой, Кортасар посещает Панаму, где он встречается с Омаром Торрихосом, в то время руководителем этой страны.

1980 Выходит книга "Мы так любим Гленду". Кортасар читает ряд лекций в Университете Беркли, Калифорния.

1981 24 июня, в соответствии с одним из своих первых указов, правительство Франсуа Миттерана выдает Кортасару французское гражданство.

Из-за возникших проблем со здоровьем Кортасар ложится в больницу, врачи ставят диагноз - лейкемия. От планов посетить Кубу, Никарагуа и Пуэрто-Рико, которые писатель хотел осуществить в декабре, пришлось временно отказаться.

1982 Кортасар выпускает новый сборник новелл "Вне времени". В ноябре скончалась Кэрол Данлоп.

1983 В ноябре Кортасар приезжает в Буэнос-Айрес, чтобы повидаться с матерью. Власти игнорируют присутствие Кортасара, но его тепло встречают люди, которые узнают писателя на улице.

1984 Кортасар путешествует по Никарагуа, где ему вручают Рубена Дарио.

Хулио Кортасар скончался 12 февраля 1984 года от лейкемии. Его похоронили на кладбище Монпарнас рядом с Кэрол Данлоп. В Мексике посмертно выходит сборник стихов "Только сумерки".

1986 Издательство "Alfaguara" начинает выпуск полного собрания сочинений Кортасара, включающего работы, неопубликованные при жизни. С этой целью была создана коллекция "Библиотека Кортасара", оформление которой было выполнено Хулио Сильвой.

2000 Издательство "Alfaguara" опубликовало трехтомник писем аргентинского писателя за период 1937-1983 гг. Около 700 писем Кортасара, умершего в Париже в 1984 году, буквально по крупицам собрала первая жена писателя Аурора Бернардес, которой были переданы по завещанию все права на творческое наследие одной из немеркнущих "звезд" "латиноамериканского литературного бума". В этих письмах не только обсуждались издательские вопросы, но и эстетические проблемы, что и связывало в единый узел литературное творчество и эпистолярное наследие Кортасара.

[La Flaca]

Читаю "62. Модель для сборки" Кортасара. Тяжело идет :-((

[Amok]

Кортасар, Река - отличный рассказ.

Хотя бы очень красивый по языку, описаниям. Верно и интересно подмеченные детали, точный пересказ мыслей и ощущений людей.

И что довольно приятно - нет ничего, вызывающего отвращение, которое так любят использовать современные писатели (а может и не только современные). Независимо от сюжета, в текстах какое-то очарование, это привлекает.

[Ulibka]

[quote name='Amok' date='Sep 21 2005, 13:00 ']Кортасар, Река - отличный рассказ.

Хотя бы очень красивый по языку, описаниям. Верно и интересно подмеченные детали, точный пересказ мыслей и ощущений людей.

И что довольно приятно - нет ничего, вызывающего отвращение, которое так любят использовать современные писатели (а может и не только современные). Независимо от сюжета, в текстах какое-то очарование, это привлекает.
[right][snapback]447480[/snapback][/right][/quote]


Джа, я знала для кого писать

Кто захочет ещё что-нибудь из его творчества, то вашему вниманию ссылочка

[url="http://lib.web-malina.com/getbook.php?bid=2503&page=1"]http://lib.web-malina.com/getbook.php?bid=2503&page=1[/url]

[Ulibka]

И ещё вот на конкурсную программу, если по параметрам проходит?

Одно из самых любимых


[color=red]Дары волхвов [/color]

Один доллар восемьдесят семь центов. Это было все. Из них шестьдесят центов монетками по одному центу. За каждую из этих монеток пришлось торговаться с бакалейщиком, зеленщиком, мясником так, что даже уши горели от безмолвного неодобрения, которое вызывала подобная бережливость. Делла пересчитала три раза. Один доллар восемьдесят семь центов. А завтра рождество.
Единственное, что тут можно было сделать, это хлопнуться на старенькую кушетку и зареветь. Именно так Делла и поступила. Откуда напрашивается философский вывод, что жизнь состоит из слез, вздохов и улыбок, причем вздохи преобладают.
Пока хозяйка дома проходит все эти стадии, оглядим самый дом. Меблированная квартирка за восемь долларов в неделю. В обстановке не то чтобы вопиющая нищета, но скорее красноречиво молчащая бедность. Внизу, на парадной двери, ящик для писем, в щель которого не протиснулось бы ни одно письмо, и кнопка электрического звонка, из которой ни одному смертному не удалось бы выдавить ни звука. К сему присовокуплялась карточка с надписью: "М-р Джеймс Диллингхем Юнг" "Диллингхем" развернулось во всю длину в недавний период благосостояния, когда обладатель указанного имени получал тридцать долларов в неделю. Теперь, после того как этот доход понизился до двадцати долларов, буквы в слове "Диллингхем" потускнели, словно не на шутку задумавшись: а не сократиться ли им в скромное и непритязательное "Д"? Но когда мистер Джеймс Диллингхем Юнг приходил домой и поднимался к себе на верхний этаж, его неизменно встречал возглас: "Джим!" и нежные объятия миссис Джеймс Диллингхем Юнг, уже представленной вам под именем Деллы. А это, право же, очень мило.
Делла кончила плакать и прошлась пуховкой по щекам. Она теперь стояла у окна и уныло глядела на серую кошку, прогуливавшуюся по серому забору вдоль серого двора. Завтра рождество, а у нее только один доллар восемьдесят семь центов на подарок Джиму! Долгие месяцы она выгадывала буквально каждый цент, и вот все, чего она достигла. На двадцать долларов в неделю далеко не уедешь. Расходы оказались больше, чем она рассчитывала. С расходами всегда так бывает. Только доллар восемьдесят семь центов на подарок Джиму! Ее Джиму! Сколько радостных часов она провела, придумывая, что бы такое ему подарить к рождеству. Что-нибудь совсем особенное, редкостное, драгоценное, что-нибудь, хоть чуть-чуть достойное высокой чести принадлежать Джиму.
В простенке между окнами стояло трюмо. Вам никогда не приходилось смотреться в трюмо восьмидолларовой меблированной квартиры? Очень худой и очень подвижной человек может, наблюдая последовательную смену отражений в его узких створках, составить себе довольно точное представление о собственной внешности. Делле, которая была хрупкого сложения, удалось овладеть этим искусством.
Она вдруг отскочила от окна и бросилась к зеркалу. Глаза ее сверкали, но с лица за двадцать секунд сбежали краски. Быстрым движением она вытащила шпильки и распустила волосы.
Надо вам сказать, что у четы Джеймс Диллингхем Юнг было два сокровища, составлявших предмет их гордости. Одно - золотые часы Джима, принадлежавшие его отцу и деду, другое - волосы Деллы. Если бы царица Савская проживала в доме напротив, Делла, помыв голову, непременно просушивала бы у окна распущенные волосы - специально для того, чтобы заставить померкнуть все наряди и украшения ее величества. Если бы царь Соломон служил в том же доме швейцаром и хранил в подвале все свои богатства, Джим, проходя мимо; всякий раз доставал бы часы из кармана - специально для того, чтобы увидеть, как он рвет на себе бороду от зависти.
И вот прекрасные волосы Деллы рассыпались, блестя и переливаясь, точно струи каштанового водопада. Они спускались ниже колен и плащом окутывали почти всю ее фигуру. Но она тотчас же, нервничая и торопясь, принялась снова подбирать их. Потом, словно заколебавшись, с минуту стояла неподвижно, и две или три слезинки упали на ветхий красный ковер.
Старенький коричневый жакет на плечи, старенькую коричневую шляпку на голову - и, взметнув юбками, сверкнув невысохшими блестками в глазах, она уже мчалась вниз, на улицу.
Вывеска, у которой она остановилась, гласила: "M-me Sophronie. Всевозможные изделия из волос", Делла взбежала на второй этаж и остановилась, с трудом переводя дух.
- Не купите ли вы мои волосы? - спросила она у мадам.
- Я покупаю волосы, - ответила мадам. - Снимите шляпу, надо посмотреть товар.
Снова заструился каштановый водопад.
- Двадцать долларов, - сказала мадам, привычно взвешивая на руке густую массу.
- Давайте скорее, - сказала Делла.
Следующие два часа пролетели на розовых крыльях - прошу прощенья за избитую метафору. Делла рыскала по магазинам в поисках подарка для Джима.
Наконец, она нашла. Без сомнения, что было создано для Джима, и только для него. Ничего подобного не нашлось в других магазинах, а уж она все в них перевернула вверх дном, Это была платиновая цепочка для карманных часов, простого и строгого рисунка, пленявшая истинными своими качествами, а не показным блеском, - такими и должны быть все хорошие вещи. Ее, пожалуй, даже можно было признать достойной часов. Как только Делла увидела ее, она поняла, что цепочка должна принадлежать Джиму, Она была такая же, как сам Джим. Скромность и достоинство - эти качества отличали обоих. Двадцать один доллар пришлось уплатить в кассу, и Делла поспешила домой с восемьюдесятью семью центами в кармане. При такой цепочке Джиму в любом обществе не зазорно будет поинтересоваться, который час. Как ни великолепны были его часы, а смотрел он на них часто украдкой, потому что они висели на дрянном кожаном ремешке.
Дома оживление Деллы поулеглось и уступило место предусмотрительности и расчету. Она достала щипцы для завивки, зажгла газ и принялась исправлять разрушения, причиненные великодушием в сочетании с любовью. А это всегда тягчайший труд, друзья мои, исполинский труд.
Не прошло и сорока минут, как ее голова покрылась крутыми мелкими локончиками, которые сделали ее удивительно похожей на мальчишку, удравшего с уроков. Она посмотрела на себя в зеркало долгим, внимательным и критическим взглядом.
"Ну, - сказала она себе, - если Джим не убьет меня сразу, как только взглянет, он решит, что я похожа на хористку с Кони-Айленда. Но что же мне было делать, ах, что же мне было делать, раз у меня был только доллар и восемьдесят семь центов!"
В семь часов кофе был сварен, раскаленная сковорода стояла на газовой плите, дожидаясь бараньих котлеток
Джим никогда не запаздывал. Делла зажала платиновую цепочку в руке и уселась на краешек стола поближе к входной двери. Вскоре она услышала его шаги внизу на лестнице и на мгновение побледнела. У нее была привычка обращаться к богу с коротенькими молитвами по поводу всяких житейских мелочей, и она торопливо зашептала:
- Господи, сделай так, чтобы я ему не разонравилась.
Дверь отворилась, Джим вошел и закрыл ее за собой. У него было худое, озабоченное лицо. Нелегкое дело в двадцать два года быть обремененным семьей! Ему уже давно нужно было новое пальто, и руки мерзли без перчаток.
Джим неподвижно замер у дверей, точно сеттера учуявший перепела. Его глаза остановились на Делле с выражением, которого она не могла понять, и ей стало Страшно. Это не был ни гнев, ни удивление, ни упрек, ни ужас - ни одно из тех чувств, которых можно было бы ожидать. Он просто смотрел на нее, не отрывая взгляда, в лицо его не меняло своего странного выражения.
Делла соскочила со стола и бросилась к нему.
- Джим, милый, - закричала она, - не смотри на меня так. Я остригла волосы и продала их, потому что я не пережила бы, если б мне нечего было подарить тебе к рождеству. Они опять отрастут. Ты ведь не сердишься, правда? Я не могла иначе. У меня очень быстро растут волосы. Ну, поздравь меня с рождеством, Джим, и давай радоваться празднику. Если б ты знал, какой я тебе подарок приготовила, какой замечательный, чудесный подарок!
- Ты остригла волосы? - спросил Джим с напряжением, как будто, несмотря на усиленную работу мозга, он все еще не мог осознать этот факт.
- Да, остригла и продала, - сказала Делла. - Но ведь ты меня все равно будешь любить? Я ведь все та же, хоть и с короткими волосами.
Джим недоуменно оглядел комнату.
- Так, значит, твоих кос уже нет? - спросил он с бессмысленной настойчивостью.
- Не ищи, ты их не найдешь, - сказала Делла. - Я же тебе говорю: я их продала - остригла и продала. Сегодня сочельник, Джим. Будь со мной поласковее, потому что я это сделала для тебя. Может быть, волосы на моей голове и можно пересчитать, - продолжала она, и ее нежный голос вдруг зазвучал серьезно, - но никто, никто не мог бы измерить мою любовь к тебе! Жарить котлеты, Джим?
И Джим вышел из оцепенения. Он заключил свою Деллу в объятия. Будем скромны и на несколько секунд займемся рассмотрением какого-нибудь постороннего предмета. Что больше - восемь долларов в неделю или миллион в год? Математик или мудрец дадут вам неправильный ответ. Волхвы принесли драгоценные дары, но среди них не было одного. Впрочем, эти туманные намеки будут разъяснены далее.
Джим достал из кармана пальто сверток и бросил его на стол.
- Не пойми меня ложно, Делл, - сказал он. - Никакая прическа и стрижка не могут заставить меня разлюбить мою девочку. Но разверни этот сверток, и тогда ты поймешь, почему я в первую минуту немножко оторопел.
Белые проворные пальчики рванули бечевку и бумагу. Последовал крик восторга, тотчас же - увы! - чисто по женски сменившийся потоком слез и стонов, так что потребовалось немедленно применить все успокоительные средства, имевшиеся в распоряжении хозяина дома.
Ибо на столе лежали гребни, тот самый набор гребней - один задний и два боковых, - которым Делла давно уже благоговейно любовалась в одной витрине Бродвея. Чудесные гребни, настоящие черепаховые, с вделанными в края блестящими камешками, и как раз под цвет ее каштановых волос. Они стоили дорого... Делла знала это, - и сердце ее долго изнывало и томилось от несбыточного желания обладать ими. И вот теперь они принадлежали ей, но нет уже прекрасных кос, которые украсил бы их вожделенный блеск.
Все же она прижала гребни к груди и, когда, наконец, нашла в себе силы поднять голову и улыбнуться сквозь слезы, сказала:
- У меня очень быстро растут волосы, Джим!
Тут она вдруг подскочила, как ошпаренный котенок, и воскликнула:
- Ах, боже мой!
Ведь Джим еще не видел ее замечательного подарка. Она поспешно протянула ему цепочку на раскрытой ладони. Матовый драгоценный металл, казалось, заиграл в лучах ее бурной и искренней радости.
- Разве не прелесть, Джим? Я весь город обегала, покуда нашла это. Теперь можешь хоть сто раз в день смотреть, который час. Дай-ка мне часы. Я хочу посмотреть, как это будет выглядеть все вместе.
Но Джим, вместо того чтобы послушаться, лег на кушетку, подложил обе руки под голову и улыбнулся.
- Делл, - сказал он, - придется нам пока спрятать наши подарки, пусть полежат немножко. Они для нас сейчас слишком хороши. Часы я продал, чтобы купить тебе гребни. А теперь, пожалуй, самое время жарить котлеты.
Волхвы, те, что принесли дары младенцу в яслях, были, как известно, мудрые, удивительно мудрые люди. Они то и завели моду делать рождественские подарки. И так как они были мудры, то и дары их были мудры, может быть, даже с оговоренным правом обмена в случае непригодности. А я тут рассказал вам ничем не примечательную историю про двух глупых детей из восьмидолларовой квартирки, которые самым немудрым образом пожертвовали друг для друга своими величайшими сокровищами. Но да будет сказано в назидание мудрецам наших дней, что из всех дарителей эти двое были мудрейшими. Из всех, кто подносит и принимает дары, истинно мудры лишь подобные им. Везде и всюду. Они и есть волхвы.

О.Генри

[Эмир Эмиров]

пасссс...

[Mortima]

Прочитала оба произведения, Даже не могу сказать, понравился мне он или нет. С одной стороны, очень много глубины, и, конечно, несомненно талантливо написано. Но для меня несколько декадентски. Я не люблю расплывчатые, аморфные сюжеты. Мне кажется что оба рассказа написаны на играх подсознания, хотя к Реке это относиться в большей степени. Вообще К. Достаточно и беспощадно откровенен.
В его Реке запомнилось:
Ты достойна другого мужчины, который не оставит твои слова без ответа, с которым вы мало-помалу вырастете в
идеальную пару, в потихоньку смердящих мужчину и женщину, разлагающихся, глядя друг другу в глаза, чтобы удостовериться в ничтожной отсрочке, и снова жить, и снова ринуться в утверждение истинности невозделанного клочка земли и дна кастрюли.

Сильно сказано ))))


В рассказк Захваченный Дом говориться о брате и сестре, проживающих унылую и однообразную жизнь в щгромном доме, который постепенно захватываю какие-то посторонние, что интересно, при обсалютно пассивном отношении хозяев, они даже не пытаются выяснить кто это к ним врывается, просто запираются от них и даже не пытаются вещи свои забрать. Я чувствую , что в этом есть какой-то как говорят message , но мне не понятно какой именно.....
Приколола фраза Нам было хорошо, но мало-помалу мы отвыкали от мыслей. Можно жить и без них .

[Матильда Кшесинская]

Предлагаю "Английского пациента" Майкла Ондатже.

[Ulibka]

Улыбка

Рэй Брэдбери

На главной площади очередь установилась еще в пять часов, когда за выбеленными инеем полями пели далекие петухи и нигде не было огней. Тогда вокруг, среди разбитых зданий, клочьями висел туман, но теперь, в семь утра, рассвело, и он начал таять. Вдоль дороги по двое, по трое подстраивались к очереди еще люди, которых приманил в город праздник и базарный день.



Мальчишка стоял сразу за двумя мужчинами, которые громко разговаривали между собой, и в чистом холодном воздухе звук голосов казался вдвое громче. Мальчишка притоптывал на месте и дул на свои красные, в цыпках руки, поглядывая то на грязную, из грубой мешковины, одежду соседей, то на длинный ряд мужчин и женщин впереди.

- Слышь, парень, ты-то что здесь делаешь в такую рань? – сказал человек за его спиной.

- Это мое место, я тут очередь занял, - ответил мальчик.

- Бежал бы ты, мальчик, отсюда, уступил бы свое место тому, кто знает в этом толк!

- Оставь в покое парня, - вмешался, резко обернувшись, один из мужчин, стоящих впереди.

- Я же пошутил. – Задний положил руку на голову мальчишки. (Мальчик угрюмо стряхнул ее.) – Просто подумал, чудно это: ребенок, такая рань, а он не спит.

- Этот парень знает толк в искусстве, ясно? – сказал заступник, его фамилия была Григсби. – Тебя как звать-то, малец?

- Том.

- Наш Том, уж он плюнет что надо, в самую точку – верно, Том?

- Точно!

Смех покатился по шеренге людей.

Впереди кто-то продавал горячий кофе в треснувших чашках. Поглядев туда, Том увидел маленький жаркий костер и бурлящее варево в ржавой кастрюле. Это был не настоящий кофе. Его заварили из каких-то ягод, собранных на лугах за городом, и продавали по пенни чашка, согреть желудок, но мало кто покупал, мало кому это было по карману.

Том устремил взгляд туда, где очередь пропадала за разваленной взрывом каменной стеной.

- Говорят, она улыбается, - сказал мальчик.

- Ага, улыбается, - ответил Григсби.

- Говорят, она сделана из краски и холста.

- Точно. Потому-то и сдается мне, что она не подлинная. Та, настоящая, - я слышал – была на доске нарисована; в незапамятные времена.

- Говорят, ей четыреста лет.

- Если не больше. Коли уж на то пошло, никому не известно, какой сейчас год.

- Две тысячи шестьдесят первый!

- Верно, так говорят, парень, говорят. Брешут. А может, трехтысячный! Или пятитысячный! Почем мы можем знать? Сколько времени одна сплошная катавасия была… И достались нам только рожки да ножки.

Они шаркали ногами, медленно продвигаясь вперед по холодным камням мостовой.

- Скоро мы ее увидим? – уныло протянул Том.

- Еще несколько минут, не больше. Они огородили ее, повесили на четыре латунных столбика бархатную веревку, все честь по чести, чтобы люди не подходили слишком близко. И учти, Том, никаких камней, они запретили бросать в нее камни.

- Ладно, сэр.

Солнце поднималось все выше по небосводу, неся тепло, и мужчины сбросили с себя измазанные дерюги и грязные шляпы.

- А зачем мы все тут собрались? – спросил, подумав, Том. – Почему мы должны плевать?

Григсби и не взглянул на него, он смотрел на солнце, соображая, который час.

- Э, Том, причин уйма. – Он рассеянно протянул руку к карману, которого уже давно не было, за несуществующей сигаретой. Том видел это движение миллион раз. – Тут дело в ненависти. Ненависти ко всему, что связано с Прошлым. Ответь-ка ты мне: как мы дошли до такого состояния? Города – груды развалин; дороги от бомбежек – словно пила: вверх-вниз; поля по ночам светятся, радиоактивные… Вот и скажи, Том, что это, если не последняя подлость?

- Да, сэр, конечно.

- То-то и оно… Человек ненавидит то, что его сгубило, что ему жизнь поломало. Так уж он устроен. Неразумно, может быть, но такова человеческая природа.

- А есть хоть кто-нибудь или что-нибудь, чего бы мы не ненавидели? – сказал Том.

- Во-во! А все эта орава идиотов, которая заправляла миром в прошлом!.. Вот и стоим здесь с самого утра, кишки подвело, стучим от холода зубами – новые троглодиты: ни покурить, ни выпить, никакой тебе утехи, кроме этих наших праздников, Том. Наших праздников…

Том мысленно перебрал праздники, в которых участвовал за последние годы. Вспомнил, как рвали и жгли книги на площади, и все смеялись, точно пьяные. А праздник науки месяц тому назад, когда притащили в город последний автомобиль, потом бросили жребий и счастливчики могли по одному разу долбануть машину кувалдой!..

- Помню ли я, Том? Помню ли? Да ведь я разбил переднее стекло. Стекло, помнишь? Господи, звук-то какой был, прелесть! Тррахх!

Том и впрямь словно услышал, как стекло рассыпается сверкающими осколками.

- А Биллу Гендерсону досталось мотор раздолбать. Эх, и лихо же он это сработал, прямо мастерски! Бамм! Но лучше всего, - продолжал вспоминать Григсби, - было в тот раз, когда громили завод, который еще пытался выпускать самолеты. И отвели же мы душеньку! А потом нашли типографию и склад боеприпасов – и взорвали их вместе! Представляешь себе, Том!

Том подумал.

- Ага.

Полдень. Запахи разрушенного города отравляли жаркий воздух, что-то копошилось среди обломков зданий.

- Сэр, это больше никогда не вернется?

- Что – цивилизация? А кому она нужна? Во всяком случае, не мне!

- А я так готов ее терпеть, - сказал один из очереди. – Не все, конечно, но были и в ней свои хорошие стороны…

- Чего зря болтать-то! – крикнул Григсби. – Все равно впустую.

- Э-э, - упорствовал один из очереди, - не торопитесь. Вот увидите: еще появится башковитый человек, который ее подлатает. Попомните мои слова. Человек с душой.

- Не будет этого, - сказал Григсби.

- А я говорю, появится. Человек, у которого душа лежит к красивому. Он вернет нам – нет, не старую, а, так сказать, ограниченную цивилизацию, такую, чтобы мы могли жить мирно.

- Не успеешь и глазом моргнуть, как опять война!

- Почему же? Может, на этот раз все будет иначе.

Наконец и они вступили на главную площадь. Одновременно в город въехал верховой, держа в руке листок бумаги. Том, Григсби и все остальные, копя слюну, подвигались вперед – шли, изготовившись, предвкушая, с расширившимися зрачками. Сердце Тома билось часто-часто, и земля жгла его босые пятки.

- Ну, Том, сейчас наша очередь, не зевай!

По углам огороженной площадки стояли четверо полицейских – четверо мужчин с желтым шнурком на запястьях, знаком их власти над остальными. Они должны были следить за тем, чтобы не бросали камней.

- Это для того, - уже напоследок объяснил Григсби, - чтобы каждому досталось плюнуть по разку, понял, Том? Ну, давай!

Том замер перед картиной, глядя на нее.

- Ну плюй же!

У мальчишки пересохло во рту.

- Том, давай! Живее!

- Но, - медленно произнес Том, - она же красивая!

- Ладно, я плюну за тебя!

Плевок Григсби блеснул в лучах солнца. Женщина на картине улыбалась таинственно-печально, и Том, отвечая на ее взгляд, чувствовал, как колотится его сердце, а в ушах будто звучала музыка.

- Она красивая, - повторил он.

- Иди уж, пока полиция…

- Внимание!

Очередь притихла. Только что они бранили Тома – стал, как пень! – а теперь все повернулись к верховому.

- Как ее звать, сэр? – тихо спросил Том.

- Картину-то? Кажется, «Мона Лиза»… Точно: «Мона Лиза».

- Слушайте объявление, - сказал верховой. – Власти постановили, что сегодня в полдень портрет на площади будет передан в руки здешних жителей, дабы они могли принять активное участие в уничтожении…

Том и ахнуть не успел, как толпа, крича, толкаясь, мечась, понесла его к картине. Резкий звук рвущегося холста… Полицейские бросились наутек. Толпа выла, и руки клевали портрет, словно голодные птицы. Том почувствовал, как его буквально швырнули сквозь разбитую раму. Слепо подражая остальным, он вытянул руку, схватил клочок лоснящегося холста, дернул и упал, а толчки и пинки вышибли его из толпы на волю. Весь в ссадинах, одежда разорвана, он смотрел, как старухи жевали куски холста, как мужчины разламывали раму, поддавали ногой жесткие лоскуты, рвали их в мелкие-мелкие клочья.

Один Том стоял притихший в стороне от этой свистопляски. Он глянул на свою руку. Она судорожно притиснула к груди кусок холста, пряча его.

- Эй, Том, ты что же! – крикнул Григсби.

Не говоря ни слова, всхлипывая, Том побежал прочь. За город, на испещренную воронками дорогу, через поле, через мелкую речушку. Он бежал и бежал не оглядываясь, и сжатая в кулак рука была спрятана под куртку.

На закате он достиг маленькой деревушки и пробежал через нее. В девять часов он был у разбитого здания фермы. За ней, в том, что осталось от силосной башки, под навесом, его встретили звуки, которые сказали ему, что семья спит. Спит мать, отец, брат. Тихонько, молча он скользнул в узкую дверь и лег, часто дыша.

- Том? – раздался во мраке голос матери.

- Да.

- Где ты болтался? – рявкнул отец. – Погоди, вот я тебе утром всыплю…

Кто-то пнул его ногой. Его собственный брат, которому пришлось сегодня в одиночку трудиться на их огороде.

- Ложись! – негромко прикрикнула на него мать.

Еще пинок.

Том дышал уже ровнее. Кругом царила тишина. Рука его была плотно-плотно прижата к груди. Полчаса лежал он так, зажмурив глаза.

Потом ощутил что-то: холодный белый свет. Высоко в небе плыла луна, и маленький квадратик света полз по телу Тома. Только теперь его рука ослабила хватку. Тихо, осторожно, прислушиваясь к движениям спящих, Том поднял ее. Он помедлил, глубоко-глубоко вздохнул, потом, весь ожидание, разжал пальцы и разгладил клочок закрашенного холста.

Мир спал, освещенный луной.

А на его ладони лежала Улыбка.

Он смотрел на нее в белом свете, который падал с полуночного неба. И тихо повторял про себя, снова и снова:

«Улыбка, чудесная улыбка…»

Час спустя он все еще видел ее, даже после того, как осторожно сложил и спрятал. Он закрыл глаза, и снова во мраке перед ним – Улыбка. Ласковая, добрая, она была там и тогда, когда он уснул, а мир был объят безмолвием, и луна плыла в холодном небе сперва вверх, потом вниз, навстречу утру.

[исламинформаз]

впишите и меня

и еще напишите на какой теме остановились.
а так прекрасная идея.

[Mortima]

Что то наш Бук клаб увяз
Давайте выберем новое произведение.
Желательно не рассказ, желательно сюжетный, желательно не слишком большой.
Варианты:
"Английский пациент" Майкла Ондатже.
Милан Кундера - Бессмертие
Милан Кундера - Невыносимая Легкость Бытия
Гамид Хярришчи - "Некролог"
Милан Кундера - Шутка

добавляйте дальше или выбирайте. Я выбираю Шутку М.Кундеры - во первых, я ее читала, во вторых - мне очень понравилось

[Izuminka]

Предлагаю хорошую вещицу

Всего 40 страниц и есть о чем поговорить

[Azizimka]

Примаю! ПОшла читать

[Melissa]

Предлагаю почитать Л.Н. Толстой Крейцерова соната. Надеюсь будет интересно.

[Дон Румата]

Mortima
На счет клуба классная идея.

Вот я бы посоветывал всем Стругацких "Трудно быть богом"
На днях перечитывал.

Кстати

ВСЕМ ВСЕМ ВСЕМ

Каждую третюю субботу месяца в клубе "Содружество" встречи любителей фантастики. Приглашаем и авторов и просто фанов.

[Tota]

У вас хороший вкус, Улыбка. Бредбэри просто гений.

[Mortima]

Дорогие книголюбы, у нас тут полная неразбериха.
Улыбка, если можно давайте ссылку-линк, а не произведение целиком. И потом один отдельный рассказ слишком мал для обсуждения, хотя сама очень люблю Бредбери. Если мнение большинства иное, я вклучу его в список тоже.

На повестке дня:

Стругацкие "Трудно быть богом"
Л.Н. Толстой Крейцерова соната.
"Английский пациент" Майкла Ондатже.
Милан Кундера - Бессмертие
Милан Кундера - Невыносимая Легкость Бытия
Гамид Хярришчи - "Некролог"
Милан Кундера - Шутка

[color="#FF0000"]БОЛЬШЕ ВАРИАНТОВ НЕ ПРЕДЛАГАТЬ, ДО СЛЕД ТОПИКА [/color]

Просьба напротив каждого из данных вариантов написать свое мнение:

[color="#3366FF"]читал(а)
[color="#3366FF"]не читал(а)
одобряю к обсуждению
не одобряю к обсуждению
не читал(а), но буду
не читал(а) и не буду[/color][/color]

Начну первая

Стругацкие "Трудно быть богом" [color="#3366FF"]читала, одобряю[/color]

Л.Н. Толстой Крейцерова соната. [color="#3366FF"]не читал(а), но буду, не одобряю к обсуждению [/color]
"Английский пациент" Майкла Ондатже. [color="#3333FF"]не читал(а), но буду, одобряю к обсуждению [/color]

Милан Кундера - Бессмертие - [color="#3366FF"]не читал(а), одобряю к обсуждению [/color]

Милан Кундера - Невыносимая Легкость Бытия [color="#3333FF"]читал(а), одобряю к обсуждению [/color]

Гамид Хярришчи - "Некролог" - [color="#3333FF"]не могу найти ((([/color]

Милан Кундера - Шутка - [color="#3333FF"]читал(а), одобряю к обсуждению[/color]

Кроме этого, предлогаю собраться последную субботу месяца 29 Октября. Если все согласны, то я займусь оганизацией места