Мое Перо (Натан Сарайски)

Prudon · August 24, 2014

ПРОБУЖДЕНИЕ

Прошло время после того страшного сна, о котором я не мог не написать. С тех пор я или не спал или не видел больше снов. Теперь меня сотрясают мысли о том, что увиденное после иллюзорного пробуждения кошмар, порождающий химеры. Здесь, по эту сторону забора царит непогода. Она будет продолжаться вечно. Нас ждут неслыханные потрясения, невиданные убийства, беспросветное отчаяние. Ни малейшего улучшения погоды нигде не предвидется. Время продолжает разъедать нас. Все герои или прикончили себя или занимаются этим сейчас. Следовательно, настоящий герой – это вовсе не Время, это Отсутствие времени. Нам надо идти в ногу, равняя шаг, по дороге в тюрьму смерти. Побег невозможен. Погода не переменится.

Это мой седьмой месяц здесь. Я не могу понять, зачем меня сюда принесло. У меня ни работы, ни сбережений, ни надежд. Я – счастливейший человек в мире. Год назад я мечтал оказаться здесь. Сейчас я об этом уже не мечтаю, я просто здесь, и все. Все что было связанно с мечтой, отвалилось от меня. Слава Богу, мечтать больше не надо. В таком случае, как же рассматривать это воплощение мечты в реальность? Это не торжество удовлетворения. Нет! Это затяжное оскорбление, плевок в морду молящегося. Пинок под зад Богу, человеку, судьбе, времени, любви, красоте... всему, чему хотите. Но мне хочется петь. Я буду петь, пока все подыхает, я буду танцевать даже над собственным грязным трупом...

Но чтобы петь, нужно открывать рот. Нужны иметь пару здоровых легких и некоторые знания музыки. Не существенно, есть ли у тебя при этом аккордион или гитара. Важно желание петь. В таком случае это произведение – песнь. Я пою.

Я пою для тебя, хотя я тебя даже пока не знаю. Мне хотелось бы петь лучше, мелодичнее, но тогды ты, скорее всего, не узнаешь меня вовсе. А значит, не станешь слушать. Ты слышала, как пели другие, но тебя это не тронуло.

Уже середина июля. Страшный сон продолжается. Я перестал следить за календарем. В нем есть пробел между снами, и сознание скользит мимо них. Мир вокруг меня растворяется, оставляя тут и там островки времени. Мир – это сама себя пожирающая бездна... Я думаю, что, когда на все и вся снизойдет великая тишина, наконец, восторжествует Музыка. Когда все снова всосется в матку времени, на землю вернется хаос, а хаос – партитура действительности. Ты – мой хаос, поэтому-то я и пою.

Собственно, это даже и не я, а умирающий мир, с которого сползает кожура времени. То, что я вижу сейчас, - это как бы продолжение страшного сна, его вторая глава: тот же мотылек, но уже без мистической цели. Он материализовался в том мире, куда стремился, и что же? Что чувствует он, несчастный, искалеченный полуидиот, увидевший в реальности свою мечту? Когда он садится, стул разваливается под ним; когда он входит в комнату, она оказывается пуста; когда он кладет что-нибудь в рот, во рту остается противный привкус. Все как раньше, ничто не изменилось, все элементы те же, и мечта не отличается от реальности. Только пока он спал, кто-то украл его тело. Он как машина, изрыгающая боль. Но он уже ничего не чувствует. Если кто-нибудь не выключит мотор, он никогда не узнает, что такое смерть, - нельзя умереть, если твое тело украдено. Ты можешь взгромоздиться на женщину и продолжать свое дело, как упрямый козел, до бесконечности; все равно искра чувства не появится без вмешателсьтва человеческой руки. Кто-то должен запустить руку в машину и отрегулировать ее, чтобы шестеренки стали на место. Кто-то, кто сделает это, не надеясь на награду и не думая о потерянных времени, силах и деньгах; кто-то чья грудь настолько слаба, что, если на нее повесить медали она прогнется. И кто-то должен накормить умирающего, не боясь, что его придется кормить снова и снова. Иначе вся ерунда эта будет длиться бесконечно. Другого выхода нет.....

Я прогнулся перед своим спасителем и провел в этой неудобной позе все эти месяцы и получил место, от которого мне тошно.

Должен предупредить с самого начала – я ни на что не жалуюсь. Но это похоже на сумасшедший дом, где вам разрешили мастурбировать до конца ваших дней. Весь мир приносят вам на подносе, и все, что от вас требуется, это не претендовать на него. Должен быть какой-то другой мир, кроме этого болота, где все свалено в кучу. А когда задумываешься о смерти, то возникает страх перед царствием небесным, избавленным, как говорят, от страстей мирских. Не могу себе представить этот кошмар, о котором мечтает все человечество, кайфующее в этом от этих самых страстей. Что за мир без страстей? Лягушачий, наверное. Тухлый воздух, тина, кувшинки, гниющая вода. Сиди себе на листьях кувшинок и квакай спокойно весь день. Я думаю, царствие небесное – это что-то в таком роде.

Все катастрофы, свалившиеся на меня, оказывают на меня благотворное действие. У меня прививки против всех болезней, всех катастроф, всех горестей, всех несчастий. Самое страшное для меня – это угроза остаться без моего единственного дела – без той бездарной беготни, которой я занят. Конюху, убирающему навоз, кажется, что нет ничего страшнее, чем мир без лошади. Любая попытка объяснить ему, как безобразно существование человека, всю жизнь сгребающего горячее дерьмо, - идиотизм. Человек может полюбить навоз, относиться к нему с нежностью, если от этого зависит его благополучие и счастье. Но что зависит от моей беготни?

Эту жизнь, которая была бы для меня горчайшим из унижений, будь я человеком с самолюбием, гордостью, запросами и так далее, - эту жизнь я сейчас приветствую, как калека приветствует смерть, приветствую как царствие небесное, где нет болезней и нет ужаса перед концом. Все, что от меня требуется в этом нереальном мире, - бегать. Пусть прлисходит что угодно – главное, бегать, и хоть иногда, петь.

Даже я объехал бы весь мир, я не нашел бы такого удобного и приятного места. То, что со мной происходит, кажется почти невероятным. Может ли догадываться бодрый и храбрый житель Америки, втыкающий ракеты в задницу всему миру, что самое идеальное занятие для человека с моим темпераментом – это бегать? В Америке человек думает о том, как ему стать президентом Соединенных Штатов. Там каждый – потенциальный президент. Здесь каждый – потенциальный нуль, и если вы становитесь чем-нибудь или кем-нибудь, то это чистая случайность, чудо!

Автор: Натан САРАЙСКИ