История российских немцев

[Zaman.]

Гинденбург и Гитлер. 1932 г. Фото из кн. The 20th century a chronicle in pictures. New York. 1989.	Фашизм - это голод, террор, война!

Своего апогея кампания протеста против «вымаривания голодом немецкого меньшинства» в СССР достигла к июлю 1933 г. Ряд организаций (Германский Красный Крест, Высший совет евангелических церквей, Союз немцев за рубежом и др.) обратились с призывом к германскому народу о сборе пожертвований в пользу «страдающих немцев» в СССР. С этой целью в банках открылся специальный счёт «Братья в нужде», на который в числе первых внесли по 1 тыс. марок личных денег президент Германии П. Фон Гинденбург и канцлер А. Гитлер. 

В помощь голодающим немцам в СССР германское правительство ассигновало 17 млн. марок. Нацистские вожди умело использовали заговор молчания советских властей вокруг голода, мастерски эксплуатировали национальную идею, завоёвывая симпатии немецкой нации.

Советское же руководство по-прежнему упорствовало и не признавало факта голода в своей стране. Оно утверждало, что развязанная в Германии кампания носит клеветнический характер. С середины июля в ответ на германские обличения в СССР началась ответная, явно инспирированная и клеветническая кампания «возмущения» советских немцев «ложью фашистской пропаганды». На предприятиях, в колхозах, совхозах, МТС, учебных заведениях, учреждениях АССР немцев Поволжья, немецких районов в различных частях СССР проводились собрания, на которых принимались резолюции протеста. Этими протестами были заполнены страницы всех советских немецкоязычных газет. Смысл всех протестов был один: советские немцы не нуждаются ни в какой помощи со стороны фашистской Германии, «переживающей по-настоящему трудные дни голода и нужды». В «письмах трудящихся», которые потоком шли в центральные партийные и советские органы и также публиковались в газетах, заявлялось, что ни при каких обстоятельствах их авторы не будут принимать посылок от «немецких фашистов». Одновременно «трудящиеся» сами изъявляли готовность провести сбор продуктов для жертв фашизма, «безработных, голодающих крестьян Германии», т. е. ситуация переворачивалась с ног на голову В августе исполком Коминтерна выпусти брошюру «Братья в нужде?», которая распространялась за рубежом, и её страницы были заполнены всё теми же письмами советских немцев, в которых они рассказывали о своей «зажиточной счастливой жизни».

Вместе с тем на страницах советской прессы усилилась публикация материалов, разоблачавших действительный террор, усиливавшийся в Германии против коммунистов, социал-демократов, евреев, служителей церкви. Видимо, именно эти разоблачения, как и ряд жёстких контрдемаршей советской дипломатии, а возможно и тайный сговор двух тоталитарных режимов, привели к тому, что антисоветская кампания в Германии стала быстро угасать. Однако акция сочувствия советским немцам, проходившая в Германии и получившая отзвук в других странах, вынудила власти в СССР ослабить различные запреты на помощь извне.

В частности, так и не разрешив официальную государственную помощь Германии, советское руководство сняло возражения против частной помощи конкретным лицам. Такая благотворительная помощь в виде продуктовых посылок и денежных переводов в немецких марках и долларах США с конца 1933 г. стала поступать немецкому населению СССР и приняла довольно значительные масштабы. К примеру, в одном только Каменском кантоне АССР немцев Поволжья, где к тому времени проживало чуть больше 38 тыс. человек «фашистскую» помощь в 1934 - 1935 гг. получили 494 семьи. В других местах компактного проживания советских немцев, если эта помощь и была меньше, то не намного. На валюту приобретались продукты питания в магазинах торгсина республиканских, краевых и областных центров. Нашлись люди, которые координировали распределение гуманитарной помощи. Чаще всего это были священнослужители. Интересно, что помощь получали немало коммунистов и даже отдельные руководящие партийные и советские работники, которые, правда, тщательно скрывали это, пользуясь услугами подставных лиц.

[Zaman.]

Сложившееся положение вызывало сильнейшую тревогу и обеспокоенность руководства страны. Вынужденно согласившись на предоставление иностранной благотворительной помощи советским немцам, оно вовсе не собиралось допускать столь явной компрометации своего тоталитарного режима внутри страны. 5 ноября 1934 г. ЦК ВКП(б) направил всем ЦК союзных республик, крайкомам и обкомам ВКП(б) специальную директиву, в которой обращал их внимание на то, что «в районах, населённых немцами, за последнее время антисоветские элементы активизировались и открыто ведут контрреволюционную работу. Между тем местные парторганизации и органы НКВД крайне слабо реагируют на эти факты, по сути делают попустительство, совершенно неправильно считая, будто наша международная политика требует этих послаблений немцам или другим национальностям, проживающим в СССР и нарушающим элементарную лояльность к советской власти». Далее в директиве указывалось: «ЦК ВКП(б) считает подобное поведение парторганизаций и органов НКВД совершенно неправильным и предлагает принять по отношению к активным контрреволюционерам и антисоветски настроенным элементам репрессивные меры, произвести аресты, высылку, а злостных руководителей приговорить к расстрелу». В директиве особо подчёркивалось, что местные органы власти «должны потребовать от немецкого населения полного прекращения связи с заграничными буржуазно-фашистскими организациями: получение денег, посылок».

• Об активизации антисоветских элементов в районах, населённых немцами. 5.11.1934

На основе директивы в печати, по радио, на местах развернулась разнузданная кампания по формированию негативного общественного мнения к «фашистской помощи» и тем, кто её принимал. Получателей и распространителей гуманитарной помощи стали называть фашистами, тех кто ею пользовался - пособниками фашистов. Инспирировались и широко пропагандировались факты демонстративного отказа от помощи, уничтожения посылок. Поступавшая иностранная валюта «по просьбе немецких трудящихся» перечислялась на счёт Международной организации помощи борцам революции (МОПР). Кроме того, в этот период времени проводился беспрецедентный нажим на жителей СССР, имевших иностранное подданство с целью заставить их принять советское гражданство.

• Донесение Саратовского крайкома ВКП(б) в ЦК ВКП(б) 1.12.1934.

Развязанный против немецких граждан моральный и физический террор стал давать довольно быстрые результаты. Подневольных, живущих в постоянном страхе людей нетрудно было заставить выполнить все указания властей. Но власти требовали не только отказываться от зарубежной помощи, они заставляли ещё людей «разоблачать» друг друга. Жалкое зрелище представляли собой принудительно созывавшиеся общие собрания жителей сёл по «разоблачению фашистских агентов», где получавшие «фашистскую» помощь выступали с покаянными заявлениями, признаваясь, что совершили «измену социалистической родине». Каждое из таких собраний принимало резолюцию, в которой, как правило, «требовало» предания «фашистов» суду.

Развернулся активный поиск «фашистских контрреволюционных организаций». Судя по донесениям органов НКВД, «фашисты» буквально наводнили Республику немцев Поволжья, немецкие районы и сёла других регионов СССР. Они «пробрались» в местные органы власти, в колхозы, совхозы, МТС, на предприятия, «свили свои гнёзда» в вузах, техникумах, школах, ими были «засорены» редакции газет, культурные учреждения. Начались массовые репрессии. 15 января 1935 г. управление НКВД АССР немцев Поволжья сообщило в обком ВКП(б), что с начала кампании (т.е. всего за два месяца) им «изъято фашистского элемента» - 187 человек. В Немецком районе Западно-Сибирского края уже к 19 декабря 1934 г. арестовали 293 человека. В дальнейшем аресты шли столь же активно. В Украине за 1935 г. было репрессировано 24,9 тыс. немцев. Значительная часть репрессированных приговаривалась к расстрелу.

К концу 1935 г. получение гуманитарной помощи советскими немцами из-за рубежа фактически прекратилось, однако репрессии, развязанные режимом против немецких граждан продолжались. Быстро укреплявшаяся и развивавшаяся нацистская Германия представляла в глазах советского руководства всё большую опасность для СССР. Отсюда – неприязненное и подозрительное отношение к «советским» немцам, уже неоднократно проявлявшим массовую нелояльность к большевистскому режиму. В 1936 г. из западных приграничных районов Украины было выселено в Казахстан 15 тыс. немецких и польских семей. По мере развития в СССР массовых репрессий эта неприязнь вылилась в вполне конкретную «немецкую» операцию НКВД.

К середине 1930-х годов у И. Сталина уже вполне сформировался общий план предстоящих в стране чисток. Центральное место в нём рядом с уже начавшейся генеральной чисткой партийно-государственной номенклатуры занимали две массовые операции, призванные, согласно сталинской логике, уничтожить потенциальную «пятую колонну» в преддверии войны.

Целью первой из них была генеральная «очистка» страны от «бывших», то есть традиционных врагов советской власти (лиц с «компрометирующим социальным и политическим прошлым»): от «недобитых» кулаков, бывших помещиков, царских чиновников, белых офицеров, «церковников», эсеров, меньшевиков и т. д. Их массовыми арестами и расстрелами НКВД должен был ликвидировать «повстанческую базу» в СССР на случай войны.

[Zaman.]

Задачей второй массовой операции, раздробленной на операции по отдельным национальным «линиям», была ликвидация в СССР «шпионско-диверсионной базы» стран «капиталистического окружения» (прежде всего – Польши, Японии, Германии), а объектом репрессий – проживавшие в СССР иностранцы, а также национальные меньшинства, этнически родственные населению стран – потенциальных агрессоров. В рамках этой второй операции рассматривались как основные три «линии»: польская, харбинская (харбинско-японская) и немецкая. В такой последовательности НКВД и приступил к их реализации.

Свердловск. Уралмаш. 1934 г. Немецкие инженеры в кругу советских коллег.

«Немецкая операция» началась в самом конце июля 1937 г. и продолжалась почти до конца 1938 г. На её первом этапе были произведены массовые аресты германских подданных, работавших на важных хозяйственных объектах, бывших германских подданных, работавших в оборонной промышленности и на транспорте, политэмигрантов и беженцев из Германии. Несколькими днями позже развернулись массовые аресты и в среде «советских» немцев - «контрреволюционного актива» в Республике немцев Поволжья, в немецких районах и на других территориях.

Наиболее активными и массовыми аресты были среди немецкого населения СССР, проживавшего на приграничной или режимной территориях, в укреплённых районах или в населённых пунктах, где дислоцировались воинские гарнизоны. Кроме того, арестовывались немцы, служившие в Вооружённых силах, в НКВД, работавшие в оборонной, машиностроительной, угольной, нефтяной, химической промышленности, в чёрной и цветной металлургии, на транспорте, в энергетике и некоторых других отраслях. Поводом для ареста и осуждения являлись переписка с заграницей, наличие там родственников, поддержание связей с германским посольством и консульством и т. п.

• Выписка из протокола № 75 заседания тройки Управления НКВД по Днепропетровской области 25 марта 1938 г.

Всего в СССР в ходе «немецкой операции» было арестовано около 70 тыс. человек. По регионам число арестованных распределялось крайне неравномерно. Так, в Республике немцев Поволжья жертвами операции стали 1002 человека, из них расстреляли 567 человек. В то же время в Украине, где проживало примерно такое же количество немецкого населения, что и в АССР НП арестовали 21229 человек, из них расстреляли 18005. В Крымской АССР, где проживало значительно меньше немцев, чем в Немреспублике, было арестовано 1625 человек, из них расстреляно - 1391. В Алтайском крае арестовали 3171 немца и расстреляли 2412. По числу арестованных в «немецкой операции АССР НП уступала также Казахстану, Краснодарскому краю, Ленинградской, Московской, Новосибирской, Сталинградской, Челябинской, Свердловской областям.

• Из заявления студента Новосибирского медицинского института Ю.Кремера на имя прокурора

Этот факт вполне объясним с позиции тех, кто организовывал и проводил операцию. АССР НП – зафиксированное Конституцией СССР государственное образование, поэтому немцы, постоянно живущие там, в отличие от немцев во всех других местах их компактного проживания – «свои», принадлежащие к «советской», а не к «иностранной» национальности.

Однако в действительности в 1937 – 1938 гг. в АССР немцев Поволжья было арестовано значительно больше граждан. Они арестовывались по другим операциям. Только по «кулацкой операции» было арестовано 5,6 тыс. человек. Всего же в те годы в АССР НП было арестовано свыше 7 тыс. человек, из них расстреляно - 3,6 тыс. Если в целом по СССР в 1937 – 1938 гг. было арестовано и осуждено около 1 % населения, то в АССР НП этот показатель составил почти 1,5 %.

Своеобразный «рекорд» поставили органы НКВД Свердловской области, арестовав практически всё взрослое немецкое население, добавив к нему «трудпоселенцев» (бывших кулаков) – всего 4379 человек – из них расстреляли 1467.

• Немецкая операция НКВД

Средний процент расстрелянных по немецкой «линии» - 76,17. Это выше чем средний процент расстрелянных по всем «линиям» НКВД – 73,66. Но если проанализировать данные по различным регионам, то можно увидеть, что в одних местах расстреливали 30-40 % осуждённых, в других этот процент был значительно выше, а в Краснодарском крае, Новосибирской и Оренбургской областях он составлял, соответственно, 96,1 %, 96,3 % и 96,8 %. В этих же регионах – наивысшие проценты расстрелов и по другим «линиям». Учитывая, что по «немецкой операции» в регионы не поступало специальных инструкций о количестве расстрелов, данный факт можно объяснить только личной жестокостью начальников местных управлений НКВД, ощущавших свою полнейшую безнаказанность за такие действия.

В целом «немецкая операция» НКВД стала вершиной репрессивной политики Советского государства по отношению к немецкому населению в 1930-е годы.

[Zaman.]

7.6. «КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ» И НЕМЦЫ СССР

Форсированный рывок к социализму, предпринятый сталинским руководством в конце 1920-х – начале 1930-х гг., в духовной сфере принял форму «культурной революции». В её основе, прежде всего, лежала ликвидация неграмотности, повышение образовательного уровня населения, поскольку без этого невозможно было реализовать честолюбивые замыслы организаторов индустриализации и коллективизации. Для проведения в жизнь культурной революции использовались те же самые административно-командные методы, что и в других сферах общественной жизни.

В Республике немцев Поволжья и немецких районах первыми проявлениями «культурной революции» стало форсирование кампаний по «всеобучу» и «ликбезу». 

Женщины-немки в школе ликбеза. 1933 г. РГАКФД

Ещё в 1927 г. в АССР НП был разработан план подготовки к введению с 1933 – 1934 учебного года всеобщего начального образования. Благодаря принятым мерам только с осени 1928 по лето 1930 г. удалось увеличить процент охвата детей начальным образованием с 70 до 90. Увеличение количества учащихся начальных классов опиралось в большинстве своём на соответствующую материальную основу (рост количества помещений под начальные классы и школы, увеличение числа учителей школ 1-й ступени, улучшение обеспеченности учебной литературы. После выхода в свет постановления ЦК ВКП(б) от 25 июля 1930 г. «О всеобщем обязательном обучении», ставившего задачу осуществить всеобщее начальное обучение в 1930/31 учебном году, борьба за «всеобуч» приняла форсированный характер. К концу указанного срока в АССР НП и немецких районах число детей, охваченных начальным обучением приблизилось к 100 %.

В 1929/30 учебном году в АССР немцев Поволжья и немецких районах, как и по всему СССР, прошла реорганизация средней школы, поскольку, как отмечалось в партийных документах, старые школы семилетки и девятилетки не «соответствовали требованиям реконструктивного периода. В сёлах были созданы школы колхозной молодёжи (ШКМ), в городах и посёлках – фабрично-заводские семилетки (ФЗС). Для всех детей рабочих, закончивших начальную школу, переход в ФЗС сделали обязательным. С осени 1931 г. обязательное семилетнее образование было введено в совхозах и МТС.

Процесс перехода ко всеобщему семилетнему образованию в АССР НП и немецких районах был подстегнут постановлением ЦК ВКП(б) от 25 августа 1931 г. «О начальной и средней школе». В нём делался упор на политехнизацию школы и производственное обучение детей, на изменение содержания всех учебных дисциплин «в целях коммунистического воспитания детей». Срочно был приостановлен выпуск старых учебников. Резко ужесточался партийный контроль за содержанием школьных занятий. Широкие права по внедрению «новых идей» в педагогическое образование были предоставлены «обществу педагогов-марксистов».

Реализация партийного постановления приводила к существенной догматизации процесса обучения в школе, изгнанию из её стен творчества и самодеятельности педагогов, подчинению всего процесса обучения идеологическим установкам ВКП(б). Вместе с тем, постановление ЦК ВКП(б) от 25 августа 1931 г. привлекало внимание партийных и советских органов к проблеме школьного образования, обязывало их осуществлять конкретные меры по развитию и укреплению школы.

[Zaman.]

Так, реализация постановления в АССР немцев Поволжья привела к дальнейшему росту количества школ, особенно повышенного типа (т. е. семилеток и средних). Если летом 1931 г. их было 45, то летом 1934 г. – 158, к концу 1937 г. – 209, к концу 1940 г. – 287, в том числе семилеток 215 и средних – 72. В них обучалось соответственно 58,8 тыс. и 39,8 тыс. школьников. Продолжался рост и количество начальных школ: к концу 1933/34 учебного года их стало 406. Однако в дальнейшем, в связи с объединением мелких начальных школ и преобразованием их в семилетние, количество начальных школ начало уменьшаться.

В конце 1940 г. в АССР НП функционировала 172 начальные школы, в них обучалось 15,1 тыс. детей. Кроме того, в 36 вечерних школах для взрослых обучалось 1,3 тыс. человек и в школе глухонемых – 157 человек. Расходы из местного бюджета на школьное образование возросли с 4,4 млн. руб. в 1930 г. до 10 млн. в 1932, 15 млн. в 1937 г. и 21 млн. в 1940 г. С 1 сентября 1939 г. в Республике немцев Поволжья было введено всеобщее семилетнее образование.

В Украине в середине 1930-х гг. функционировало 625 немецких школ различных ступеней, в которых обучалось 97,4 % детей немецкой национальности.

Школьные учебники

С 1933 г. Немецкое государственное издательство в Энгельсе начало печатать переведённые на немецкий язык новые учебники общесоюзного образца. С 1934 г. их стали печатать не только для школьников АССР НП, но и для всех немецких школ Советского Союза. Однако в 1937 г. вдруг оказалось, что все эти учебники были подготовлены «врагами народа», а потому их запретили к использованию в учебном процессе. Началась экстренная подготовка новых учебников. Всё это не могло не отразиться на качестве учёбы школьников. 

Новая школа в Энгельсе. 1940 г.

По-прежнему учитель оставался бесправной фигурой. Так, 24 июня 1932 г. издававшаяся в АССР НП газета «Трудовая Правда» отмечала массовый характер таких фактов, как периодическое понижение учителям норм снабжения продовольствием и топливом, хроническая невыплата им заработной платы, периодическое отвлечение их на работы, не связанные с учебным процессом и т. п. Несмотря на требования партийного постановления от 25 августа 1931 г. «разбить антиленинское отношение к учителю», произвол местных властей изживался с большим трудом. В 1935 г. в АССР НП произошёл вопиющий факт: народный суд Мариентальского кантона приговорил молодых учителей супругов Шмунк к трём годам лишения свободы «за опоздание на уроки и плохую дисциплину учеников на занятиях». Позднее приговор был отменён.

В апреле 1936 г. постановлением Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) были введены персональные звания для учителей. Для получения соответствующих званий весь учительский состав должен был пройти переаттестацию. Итоги аттестации оказались неутешительными. Почти две трети учителей в АССР НП и немецких районах не прошли её. Их оставили в школе условно, обязав сдать испытания за соответствующие учебные заведения (учителям начальных классов – за педучилище, учителям средней школы – за пединститут). Причина таких результатов крылась в низком образовательном уровне большинства учителей. Почти половина учителей не имела даже общего среднего образования. Всё это, естественно, не могло не отражаться на качестве преподавания в школе. Потому и знания большей части учащихся были посредственными. Ежегодно в немецких школах на второй год оставалось 10-12 % учеников.

Особенно трудно было подготовить хороших преподавателей русского языка для немецких школ. Поэтому успеваемость по русскому языку была самой низкой. Иногда до трети учеников получали за год неудовлетворительные оценки. Однако на этот счёт партийно-советское руководство имело своё мнение «Низкая успеваемость по русскому языку в немецких школах, - отмечалось в материалах обкома ВКП(б) АССР НП, - объясняется исключительно вредительской работой, которую проводили враги народа в органах народного образования».

Как это уже неоднократно бывало в прошлом, осенью 1940 г. в образовательной политике центрального руководства страны произошёл резкий поворот. 2 октября Президиум Верховного Совета СССР принял Указ «О государственных трудовых резервах СССР», в соответствии с которым на местах должно было быть обеспечено массовое привлечение молодёжи в ремесленные и железнодорожные училища, школы фабрично-заводского обучения. Для облегчения выполнения этого указа Совнарком СССР параллельно принял два постановления: «Об установлении платности обучения в старших классах средних школ и в высших учебных заведениях СССР» и «Об изменении порядка назначения стипендий» Эти постановления, в силу материальных причин, закрыли перед тысячами молодых людей дверь в среднюю школу и вузы. Им ничего не оставалось, как идти учиться в систему разворачивавшегося массового профессионально-технического обучения, которое не обеспечивало даже полноценного среднего образования.

[Zaman.]

В АССР немцев Поволжья и в других местах компактного проживания немцев, как и в целом по стране, развернулась активная агитационно-пропагандистская кампания по выполнению Указа Президиума Верховного Совета СССР, настойчиво создавалось общественное мнение о необходимости массового поступления молодёжи в училища и школы профтехобучения. Немреспублика получила задание уже той же осенью обеспечить набор в ремесленные училища и школы ФЗО не менее 700 учащихся. С добровольным набором в «трудовые резервы» возникли серьёзные трудности, поэтому уже 17 октября 1940 г. было принято решение проводить набор «путём мобилизации(призыва) молодёжи». На каждый кантон и город была спущена конкретная норма набора по мобилизации. Опять, уже в который раз, использовались принуждение и пресловутая система развёрстки.

Решение руководства страны от 2 октября 1940 г. нанесли тяжёлый удар по только что сформированной и ещё неокрепшей системе среднего и высшего образования Немреспублики. Резко сократилось число старшеклассников, начал развиваться обратный процесс превращения многих средних школ в семилетки. Хотя формально кампания за «трудовые резервы» не носила каких-либо признаков национальной дискриминации, тем не менее, она наиболее ощутимо нанесла вред немецкой молодёжи. И без того небольшое число юношей и девушек немецкой национальности, получавших среднее и высшее образование на родном языке, намного сократилось.

Что касается немецких национальных районов, то там возможность получить образование на родном языке исчезла значительно раньше, ещё в начале 1938 г. 24 января 1938 г. Оргбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О реорганизации национальных школ», в котором отмечалось, что национальные школы превратились в «очаги буржуазно-националистического антисоветского влияния на детей», наносят «огромный вред делу правильного обучения и воспитания». ЦК ВКП(б) постановил реорганизовать национальные школы в «советские школы обычного типа» с преподаванием на русском языке, что и было сделано во всех немецких районах в течение 1938 г. Примерно в это же время были ликвидированы и сами национальные районы. 

В АССР НП школы с преподаванием на немецком языке сохранились, однако уже в марте 1938 г. были закрыты все эстонские, татарские, мордовские, казахские школы.

Немгоспединститут в Энгельсе.

13 марта 1938 г. Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) издали постановление «Об обязательном изучении русского языка в школах национальных республик и областей». В соответствии с этим документом с 1 сентября 1938 г. вводилось преподавание русского языка в немецких школах со 2 класса обучения. Количество учебных часов в неделю, отводившихся на изучение русского языка выросло до 5. Бюджет времени на преподавание русского языка формировался за счёт внушительного сокращения времени на преподавание немецкого языка, некоторых других дисциплин.

Аттестат Э.А.Гриба об окончании средней школы в Розовке. Украина. 1941	Школа в Розовке. Выпускники 1941 г.

Конечно, хорошее знание русского языка немцами всё более становилось насущной необходимостью. Он играл роль языка межнационального общения, на нём разговаривало более половины населения СССР. Без хорошего знания русского языка немецкой молодёжи практически невозможно было получать высшее образование (за исключением педагогического и сельскохозяйственного), совершенствовать свои научные, технические, культурные познания, очень сложно было проходить обязательную военную службу в рядах Красной Армии и Военно-Морского Флота.

Хотя формально постоянно подчёркивалось, что быстро набиравшая силу тенденция превращения русского языка из предмета изучения в язык преподавания является «вредной», однако ей никто не мешал развиваться, и она постоянно усиливалась, что объективно вело к ущемлению роли родного, то есть немецкого языка.

Развёртывание кампаний «всеобуча» и «ликбеза» потребовало резкого увеличения количества учителей и для немецкой национальной системы образования. Дефицит учительского состава остро ощущался ещё в 1920-е гг., теперь же, существенно увеличившись, он грозил просто-напросто сорвать все задуманные мероприятия культурной революции. Именно поэтому с конца 1920-х гг. в СССР появляются немецкие национальные высшие и средние специальные педагогические учебные заведения.

Прежде всего, следует отметить Немецкий государственный педагогический институт в Покровске (с октября 1931 г. – Энгельсе) – столице Республике немцев Поволжья. Он стал основной базой для подготовки учителей с высшей квалификацией для немецких национальных школ и «обслуживал» практически всю территорию СССР за исключением Украины, где функционировал свой собственный Одесский государственный немецкий педагогический институт. Кроме того, немецкие отделения существовали в педагогических вузах Ленинграда, Саратова, Новосибирска, некоторых других городов СССР. Появились немецкие педагогические техникумы. В 1930-е гг. в АССР немцев Поволжья их было 4, в Украине – 1.

[Zaman.]

Чуть позднее, в начале 1930-х гг. , кроме педагогических, появляются и другие немецкие национальные вузы и техникумы. В частности, в Республике немцев Поволжья в 1931 г. был образован Немецкий сельскохозяйственный институт. Примерно с этого же времени там же начали функционировать Марксштадтский техникум механизации сельского хозяйства, полеводческие техникумы в Гуссенбахе и Красном Куте, зооветеринарный техникум в Красном Куте, Энгельсский вечерний дошкольно-библиотечный техникум, Энгельсский техникум советской торговли, фельдшерско-акушерские школы в Энгельсе и Бальцере, «сестринские» школы в Марксштадте и Красном Куте, музыкальные училища в Энгельсе и Марксштадте. Все эти учебные заведения, несмотря на недостатки в своей работе, смогли всё же постепенно подготовить специалистов высшей и средней квалификации для основных сфер жизнедеятельности Республики немцев Поволжья и прежде всего для социально-культурной сферы, которая до этого продолжительное время была в загоне.

• Характеристика системы образования в Республике немцев Поволжья по состоянию на 1.10.1939 г.

Аналогичные немецкие учебные заведения существовали и в других регионах компактного проживания немцев. К примеру, в Украине готовили специалистов на немецком языке 2 промышленных и 6 сельскохозяйственных техникумов. В частности, доброй славой пользовались Хортицкий немецкий машиностроительный техникум, Одесский немецкий техникум механизации сельского хозяйства. И всё же за пределами АССР немцев Поволжья большее распространение получила практика создания немецких отделений при вузах и техникумах различных профилей.

Говоря о наборе студентов в немецкие вузы и средние специальные учебные заведения в первые годы их существования, нельзя не отметить удивительное для современного восприятия явление: молодёжь шла туда учиться неохотно. Приходилось прилагать большие усилия для укомплектования учебных заведений штатным количеством студентов. Так, 26 августа 1931 г. помощник директора педагогического института в Энгельсе А. Раушенбах докладывал в обком ВКП(б) АССР НП: « Подача заявлений к осеннему приёму в Пединститут проходит неудовлетворительно. На 23/VIII, не считая 40 человек из Рабфака и подготовительных курсов, подано 78 заявлений». Особенно удручало руководство института то, что от учёбы в вузе всячески уклонялись коммунисты и комсомольцы, даже несмотря на то, что их туда направляли по мобилизации. «Мобилизация комсомольцев и партийцев протекает совершеннно неудовлетворительно, - продолжал А. Раушенбах, - из пределов Немреспублики подано только одно зявление от партийца… При таком ходе набора Институт стоит перед угрозой значительного ослабления партийно-комсомольской прослойки и перед угрозой приёма на историко-экономическое отделение, готовящее обществоведов, значительного числа беспартийных».

Подобная ситуация в пединституте АССР немцев Поволжья, как, впрочем, и в других высших и средних учебных заведениях страны, в самом начале 1930-х годов складывалась из-за того, что отбор студентов и учащихся осуществлялся по «классовому принципу», в результате тем, кто желал и мог бы учиться, доступ в учебные заведения был перекрыт или существенно ограничен (детям «буржуазных специалистов», «кулаков», интеллигенции). В то же время семьи рабочих, колхозников во многом ещё психологически не были готовы к тому, чтобы их дети отрывались от традиционного, передававшегося из поколения в поколение образа жизни и переходили в другое сословие.

«Классовая» система комплектования вузов и средних специальных учебных заведений очень быстро показала свою несостоятельность по всей стране, и потому уже к концу 1931 г. дискриминационные меры в отношении детей «старых кадров» при поступлении их в вузы и техникумы были отменены.

Насильственная же мобилизация в вузы и техникумы коммунистов и комсомольцев приводила к тому, что студентами становились люди, не способные освоить учебные программы, не имевшие интереса и желания учиться и потому относившиеся к учёбе спустя рукава. Неслучайно успеваемость коммунистов и комсомольцев в вузах и техникумах почти везде была существенно ниже средней успеваемости в этих учебных заведениях. Так, в мае 1934 г. бюро обкома ВКП(б) Республики немцев Поволжья, рассматривая положение дел всё в том же энгельсском педагогическом институте, вынуждено было отметить, что «6,4 % «неудов» за март месяц падает исключительно на коммунистов».

Невозможность ликвидировать дефицит учителей для немецких школ путём их подготовки в вузах и техникумах привели к созданию при пединститутах двухгодичных учительских институтов, где будущие педагоги готовились по сокращённой и весьма урезанной программе. Набор в учительские институты значительно превышал число студентов, обучавшихся по четырёхгодичной программе. Поэтому, уже в 1937 г. учительские институты стали главным источником пополнения учителями немецких школ «повышенных ступеней». Учителя-двухгодичники направлялись, главным образом, в школы-семилетки. Основной контингент учителей для начальных школ готовили педагогические техникумы (перед войной их стали называть педагогическими училищами).

Несмотря на наличие широкого спектра педагогических учебных заведений подготовка педагогов для немецких школ продолжалась и курсовым («ускоренным») методом. Так в АССР НП только в течение 1931 – 1932 гг. на курсах было подготовлено 347 учителей. Свыше 500 учителей там же было подготовлено «ускоренным методом» после 1937 г., когда после массовых репрессий дефицит учительских кадров резко вырос. В Украине учителя-немцы проходили подготовку в системе всеукраинских курсов переподготовки учителей и работников политпросвещения. В их работе приняли участие 75 % преподавателей немецких школ.

[Zaman.]

Для подготовки партийно-советской номенклатуры высшей квалификации из немцев в АССР НП в 1931 г. был создан немецкий коммунистический университет. В том же году он был преобразован в Немецкую высшую коммунистическую сельскохозяйственную школу (НВКСШ) им. Сталина. Новая высшая школа готовила руководящих работников для МТС, совхозов и колхозов (двухгодичный курс обучения), а также – руководящих работников для кантональных и районных партийных и советских организаций (три года обучения). Школа «обслуживала» не только Республику немцев Поволжья, но и немецкие национальные районы различных регионов СССР. Вместе с тем, в ряде регионов (например, в Украине) существовали немецкие отделения местных высших коммунистических сельскохозяйственных школ. В 1936 – 1937 гг. в НВКСШ, как и в других немецких учебных заведениях, значительное число преподавателей и студентов было репрессировано.

Профессор Г.Дингес (сидит) в этнографической экспедиции по немецким колониям

В целом для немецких высших и средних специальных заведений в течение всего периода их существования были характерны такие проблемы как нехватка квалифицированного профессорско-преподавательского состава, учебных помещений и общежитий, слабая материальная база, идеологический и политический диктат государства, постоянное вмешательство властей в процесс обучения, необоснованные репрессии против преподавателей и студентов. Последнее особенно лихорадило учебные заведения и резко негативно влияло на качество учебного процесса. Например, менее чем через год после образования пединститута в Немреспублике обком ВКП(б) и ОГПУ АССР НП «выявили и разоблачили» в нём «буржуазно-националистическую группу», организаторами которой были определены профессора Г. Дингес, В. Сынопалов и доцент П. Рау. Группе ставилась в вину трата государственных денег на закупку «белогвардейской литературы» (в 1929 г. профессор Г. Дингес ездил в Германию и закупил там большое количество книг для библиотеки пединститута). «Руководители группы» были арестованы, в среде преподавателей и студентов проведена «чистка», «укреплена» партийная организация вуза. В результате в самом начале своего существования немпединститут лишился известных талантливых учёных в области лингвистики и этнографии поволжских немцев, какими являлись Г. Дингес и П. Рау. Жизнь обоих трагически оборвалась.

• Выступление Народного комиссара просвещения АССР немцев Поволжья Екатерины Функ на пленуме Обкома ВКП(б)

В контексте изменившейся национальной политики руководства СССР 1938 г. стал последним годом существования не только немецких национальных школ. В этом же году по всей стране были ликвидированы и все высшие и средние учебные заведения с преподаванием на немецком языке.  Исключением стала лишь Республика немцев Поволжья. Однако и здесь новая национальная политика имела заметные негативные последствия, что выразилось, прежде всего, в неуклонном уменьшении удельного веса студентов немецкой национальности.

• Из протокола заседания бюро Оренбургского обкома ВКП(б) о немецких школах

В Немгоспединституте в 1938 г. были организованы «русские» дневные отделения в педагогическом и учительском институтах, стал функционировать вечерний учительский институт для русских школ, начался широкий набор студентов русской национальности. По состоянию на 1 сентября 1940 г. из 609 студентов пединститута немцев было 196 (32 %), в учительском институте из 394 студентов немцы составляли 203 человека (58 %). После введения платы за обучение пединститут покинуло 47 %, учительский институт – 58 % студентов. После отсева студенты-немцы составляли 36,3 %, студенты-русские – 60,6 % от всех обучавшихся в вузе. Такой процент немцев, конечно же был явно неудовлетворительным для национального вуза, готовившего кадры для немецких сёл. В других высших и средних специальных заведениях АССР немцев Поволжья неаблюдалась сходная ситуация.

В марте 1939 г. по решению ЦК ВКП(Б) Немецкая высшая коммунистическая сельскохозяйственная школа была реорганизована в Немецкий колхозный сельскохозяйственный техникум имени Сталина с двухлетним сроком обучения. Тем не менее, партийная элитарность этого учебного заведения по-прежнему сохранялась. Новый техникум давал среднее специальное образование низовой партийной номенклатуре: председателям колхозов и сельсоветов, лучшим бригадирам и стахановцам. Выпускников нового партийного техникума пофамильно распределяло бюро обкома ВКП(б). В частности, выпускники 1939 г. были направлены на работу в канткомы ВКП(б), в обком и канткомы ВЛКСМ, в органы НКВД, милицию и другие учреждения.

По данным на 1 января 1940 г., в Республике немцев Поволжья имелось 1269 специалистов с высшим образованием, из них: инженеров различных специальностей – 216, экономистов – 67, агрономов – 146, зоотехников и ветеринарных врачей – 171, врачей – 234, педагогов – 374, других специалистов – 61.

В целом можно констатировать, что за 1930-е годы уровень образованности немецкого населения СССР значительно вырос, как в АССР НП, так и в других регионах компактного проживания немцев. Однако в предвоенные годы образовательный процесс резко замедлился, что стало следствием изменения государственной политики по отношению к национальным меньшинствам, в том числе и к немцам.

[Zaman.]

В ходе «культурной революции» советское руководство инициировало не только «ликбез», «всеобуч», но и широкую кампанию развития «новой советской социалистической культуры», которую требовалось «продвигать в массы». Наиболее заметно этот процесс происходил в литературе.

Если не считать творчество отдельных российских писателей и поэтов немецкого происхождения (В. К. Кюхельбекер, А. А. Блок и др.) и литературу немцев Прибалтики (которые себя никогда не считали российскими немцами), собственно литература российских немцев («колонистская литература») не имела глубоких корней. Фактически она зародилась в начале ХХ века, особенно в период подготовки к празднованию 150-летия начала массового переселения немцев в Россию. Юбилей должен был отмечаться в 1914 г., однако праздник не состоялся из-за начавшейся первой мировой войны. Основателем российской немецкой литературы считается Б. Фон Платтен («Песнь иммигранта»). У её истоков стояли Ф. Фон Вальберг, Г. Бератц, А. Хунгер, Ф. Дзирне, А. Лонзингер, Г. Бауэр, Д. Куфельд, А. Эмих и некоторые другие писатели и поэты.

В годы революции и гражданской войны в российскую немецкую литературу пришло новое поколение писателей, которым суждено было основать «пролетарскую» литературу российских немцев. К важнейшим её представителям принадлежат Ф. Бах, Г. Люфт, И. Бух, А. Райхерт и др. В 1920-е гг. появились первые группы и организации немецких «пролетарских» писателей, например, немецкая секция «Всеукраинского союза пролетарских крестьянских писателей» „Pflug“ («Плуг»), издававшая свой журнал „Der Sturmschritt“ («Штурмовой шаг»).

В 1933 г. на основании постановления ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций» и в связи с подготовкой к 1 съезду советских писателей в Республике немцев Поволжья, в немецких районах других регионов страны началась активная кампания «приобщения масс» к литературному творчеству. Литературные кружки создавались практически на каждом предприятии, в колхозах, совхозах, МТС, в различных учреждениях. Необходимо было выявлять и всячески поддерживать «талантливых начинающих писателей».

На волне развернувшейся кампании 15 июня 1933 г. был создан Союз советских писателей АССР немцев Поволжья. Лишь несколько человек из его членов имели определённую известность как писатели: Ф. Бах, А. Закс, Г. Завацкий, П. Куфельд и др. Остальные были либо партийными публицистами (А. Айрих, Г. Меркер) и др.), либо «начинающими писателями от станка». Писательская организация Немреспублики стала издавать свой литературно-художественный и публицистический журнал „Der Kempfer“ («Борец»). Немецкие писательские объединения были созданы также в Москве, Ленинграде, Украине, Сибири, некоторых других регионах.

В конце 1933 – начале 1934 гг. в АССР НП и немецких районах страны проводился «месячник продвижения в массы немецкой литературы». Главной задачей месячника стала «ликвидация прорыва» в распространении среди «немецких трудящихся» произведений «классиков марксизма», в частности, изданных на немецком языке 12-томного собрания сочинений В. И. Ленина и книги И. В. Сталина «Вопросы ленинизма». Необходимо было добиться «поголовного охвата всех коммунистов и комсомольцев» подпиской на указанные произведения.

В марте 1934 г. в Москве состоялась первая всесоюзная конференция советских немецких писателей. Конференция наметила программу «широкого развития советской немецкой литературы» с тем, чтобы поднять культуру советских немцев «на уровень нашей эпохи – Ленина – Сталина». В дальнейшем целый ряд молодых немецких писателей прошли обучение на специальных курсах, организованных в Москве правлением Союза советских писателей.

Кампания развития немецкого литературного творчества имела определённые успехи. В 1930-е годы родилось немало писателей и поэтов из среды советских немцев, сумевших проявить, кто сразу, а кто позднее, свой яркий талант. Среди них уже упоминавшиеся А. Закс, Г. Завацкий, а также В. Гердт, Т. Гис, Э. Онгемахт, Н. Вакер и др. Вместе с тем, в целом литературное творчество немецких советских писателей в 1930-е гг. носило яркий отпечаток своего времени и подгонялось под требования «социалистического реализма», что снижало художественный уровень многих их произведений.

Следует отметить, что кампания развития «немецкой социалистической литературы» сопровождалась гонениями и репрессиями на «старых», «буржуазных» писателей из среды советских немцев. Их фактически лишили возможности развивать своё творчество. Такая судьба постигла, к примеру, известного и талантливого писателя из поволжских немцев, одного из организаторов АССР немцев Поволжья А. Эмиха. В 1930-х гг. он неоднократно арестовывался, почти все эти годы провёл в тюрьме и ссылке. Именно там были написаны его последние произведения. В 1937 г. его расстреляли. В середине 1930-х годов от репрессий пострадали не только старые, но и молодые писатели. Так, например, в 1937 г. была арестована почти половина членов писательской организации АССР немцев Поволжья.

По аналогии с литературой инициировалось и развитие других видов искусств. В 1930-е гг. в Республике немцев Поволжья, наряду с Союзом писателей, были созданы Союз художников и Союз композиторов. Это дало определённый толчок к развитию изобразительного искусства и музыки в АССР НП.

Художественное творчество российских (позднее – «советских») немцев имело богатые традиции. В начале ХХ века широкой известностью и популярностью пользовалось творчество А. К. Беггрова, К. В. Лемоха, М. А. И П. А. Клодтов, Р. А. Берггольца, П. Н. Вагнера, Ф. Ф. Бухгольца, Ф. И. Рерберга и др. Именно в те годы расцвёл талант выдающегося художника – поволжского немца – Я. Я. Вебера – замечательного пейзажиста, мастера бытовых сцен. В 1915 г. он вернулся из Петербурга в родное Поволжье, поселившись в с. Щербаковка (Мюльберг). В 1920 – 1930-е гг. Я. Я. Вебер жил в Покровске (Энгельсе), преподавал в Доме народного творчества. За эти годы ему удалось создать свою крепкую художественную школу, воспитать десятки молодых художников, таких как В. Лидр, В. Михаэлис, Р. Тамплон, Р. Финк, В. Финк, К. Эрлих и многих других.

[Zaman.]

Я.Вебер На волжских просторах. 1935	Я.Вебер. Варка арбузного мёда. 1937

Художники АССР немцев Поволжья воспевали красоту Волги и природу родных мест, изображали сцены крестьянской жизни. Конечно же, в силу сложившихся условий, многие их картины отражали «новую жизнь»: события революции и гражданской войны, коллективизацию, колхозный быт и т, п. В середине 1930-х гг. целый ряд художников АССР НП, в том числе и Я. Я. Вебер, были репрессированы.

Я.Вебер	Я. Вебер. Последний рейс. 1930

   

За пределами немецкой автономии в 1930-е гг. успешно работали художники и скульпторы москвичи М. А. Аллендорф, , Н. К. Вентцель, Г. В. Вернер, Г. А. Клодт, ленинградцы Л. П. Альбрехт, Э. О. Визель, Н. О. Дункель, П. Ф. Краузе, Ф. М. Кригер, О. Р. Мунц, одессит В. Х. Заузе, саратовец Э. Ф. Эккерт и многие другие.

Определённые традиции имела музыкальная культура «советских» немцев. Прежде всего, она основывалась на народном песенном творчестве. В советское время, как и до революции, многие музыканты и педагоги немецкого происхождения работали в консерваториях Москвы, Ленинграда, Одессы, Саратова, других городов. В первую очередь следует назвать Г. Г. Нейгауза,  воспитавшего целую плеяду превосходных музыкантов, композиторов и педагогов, прославивших русскую, а позднее и советскую музыку на весь мир.

Как и в литературе, в ходе «культурной революции» инициировалось выдвижение музыкантов и композиторов с «производства». Конечно же, такой подход не мог не вести к примитивизации музыкального творчества. Этому способствовала атмосфера беспредельного культа личности Сталина. К примеру, в Республике немцев Поволжья в 1937 г. шедевром музыкального творчества была признана «Песняо сталине немцев Поволжья», написанная молодым композитором Г. Давидом на слова Г. Завацкого. Она исполнялась на праздничных торжествах в г. Энгельсе в честь принятия «сталинской» Конституции АССР немцев Поволжья. Несмотря на создание такого «шедевра», всего несколько месяцев спустя и Г. Давид, и Г. Завацкий были репрессированы. 

Не имея хорошего музыкального образования, молодые немецкие композиторы Республики немцев Поволжья, других регионов страны, естественно, не могли создавать серьёзных музыкальных произведений. Чаще всего их творчество ограничивалось созданием песен, танцевальных мелодий в форме вальсов, полек и т. п. Однако, некоторые из них внесли большой вклад в изучение народного музыкального творчества. Так, композитор Г. Шмидер в ходе участия в фольклорно-этнографических экспедициях по немецким сёлам Поволжья собрал и записал на ноты около 700 народных песен.

В годы первых пятилеток в рамках «культурной революции» в АССР НП и немецких районах продолжался рост культурно-просветительных учреждений: домов культуры, клубов, библиотек, изб-читален и др., осуществлялась дальнейшая радиофикация немецких населённых пунктов. В 1930 г. в Покровске была построена и введена в строй довольно мощная по тем временам радиопередающая станция, благодаря которой радиопередачи из столицы АССР НП могли приниматься в любой её точке. За 7 лет с 1931 по 1938 гг. число радиоточек в республике увеличилось в 3 раза: с 3 до 9 тыс. В целом в немецких населённых пунктах различных регионов страны радиодинамики стали устанавливаться не только в общественных учреждениях, но и в личном жилье граждан, на улицах в людных местах. Радиовещание велось на немецком и русском языках.

Колхозник колхоза им. Клары Цеткин слушает радио. 1933. РГАКФД	Энгельс. Кинотеатр Родина. Современное состояние

 

Большую популярность среди немецкого населения СССР в 1930-е годы приобрело кино. Однако киносеть как в АССР НП, так и в немецких районах расширялась медленно и явно не удовлетворяла потребностям. По состоянию на июль 1937 г. в Немреспублике функционировало 19 звуковых и 25 немых стационарных установок, 5 звуковых и 22 немые кинопередвижки. Перед войной в столице АССР НП г. Энгельсе был построен центральный республиканский кинотеатр «Родина» на 500 мест. 

Г.Г.Нейгауз	Песня о Сталине

К 15-летию Немреспублики трест «Немкино» создал документальный фильм-хронику «15 лет Немреспублике», однако в кинопрокат этот фильм попал с опозданием, так как над ним усердно поработала идеологическая комиссия обкома ВКП(б), после чего фильм стал намного короче. Все 1930-е годы плодотворно работала Энгельсская студия кинохроники. Если в 1937 г. ею было выпущено 7 немых киножурналов, то в 1938 г. 5 немых и два звуковых, а в 1939 г. 18 звуковых и 7 немых киножурналов. Как неоднократно отмечало Главное управление по производству хроникально-документальных фильмов Госкомитета по делам кинематографии при Совнаркоме СССР, энгельсские киножурналы являлись «действенным оружием коммунистической агитации и пропаганды». Тем не менее, решением того же Госкомитета весной 1940 г. киностудия была закрыта. Не помогло даже обращение руководителей АССР НП в высшие партийные инстанции.

Интересным явлением культурной жизни немецких сёл в 1930-е годы стала кружковая самодеятельность. Кружки не просто числились на бумаге, они действительно работали, показывая высокое мастерство участников. Интерес простых людей к самодеятельному искусству был выражением давних национальных традиций немцев. Кроме того, самодеятельные кружки не испытывали столь сильного идеологического пресса со стороны партийных структур, как официальные культурные учреждения, и потому были своего рода отдушиной для простых людей в их беспросветно тяжёлой жизни; в кружках можно было хотя бы ненадолго отвлечься от повседневных забот. Для многих верующих, лишённых возможности посещать церковь и отправлять религиозные обряды, кружки стали своеобразной компенсацией понесённых потерь в духовной жизни.

Только в Немреспублике в 1937 г. было зафиксировано 148 хоровых кружков, свыше 200 драматических, 109 инструментально-музыкальных. Широкую известность в те годы имел драматический кружок в селе Боаро, игравший 23 спектакля. В его репертуаре были такие известные пьесы как «Коварство и любовь», «Лес», «Любовь Яровая», «Платон Кречет» и др. Популярным был также самодеятельный струнный оркестр в с. Брокгаузен, которым руководил кузнец местного колхоза С. Швенк. В селе Паульском существовал кружок стариков-плясунов из 11 человек в возрасте от 60 до 73 лет.

Проявлением «культурной революции» в национальной политике стало создание в союзных и автономных республиках СССР национальных культурных учреждений, в том числе немецких. Естественно, что в первую очередь уделялось внимание созданию немецких культурных учреждений в Республике немцев Поволжья. Там в 1930-е годы функционировали Немецкий и русский государственные драматические театры, Немецкий государственный хор, немецкая государственная филармония с симфоническим оркестром и ансамблем песни и пляски, театр музыкальной комедии.

[Zaman.]

• Культурно-просветительные учреждения АССР НП (на 1.10.1939)

Немгостеатр был создан в г. Энгельсе в 1931 г. Первый серьёзный успех пришёл в сезон 1932 – 1933 гг., когда в репертуаре уже имелось несколько пьес, удалось привлечь внимание зрителей и спектакли успешно шли в течение всего сезона. Театр получил в своё распоряжение удобное помещение с хорошо оборудованной сценой, что существенно облегчило работу коллектива, особенно на первых порах. Ежегодно на 2 – 3 месяца труппа театра уезжала в Москву на учёбу, где с ней проводили занятия известные советские театральные педагоги.

Э.Пискатор	Спектакль Немгостеатра

В конце 1935 г. в труппу театра влилась большая группа немецких деятелей искусств – эмигрантов-антифашистов из германии (К. Неер, А. Гранах, Э. Буш и др.) Группу возглавил Э. Пискатор, который вскоре стал руководителем Немгостеатра. Приход артистов-профессионалов из Германии в целом повысил профессиональный уровень театра, однако привёл к конфликту пришельцев с местной частью труппы, поскольку Э. Пискатор все сколько-нибудь серьёзные роли отдавал своим коллегам из Германии, а местные актёры оказались в роли статистов. Кроме того, актёры из Германии с ходу отвергли сложившиеся в театре традиции актёрской и режиссёрской работы, основанные на русской театральной школе, и, в частности, на системе К. Станиславского. Местным актёрам предлагалось учиться германскому сценическому мастерству. В 1937 г. значительная часть труппы (в том числе и Э. Пискатор) была репрессирована, тем не менее. эмигранты сохранили в театре ведущие позиции. Однако уже весной 1938 г. работавшая в театре комиссия обкома ВКП(б) пришла к выводу, что группа режиссёров и актёров из Германии (Валлентин, Рихтер, Франк и др.) «воспитывала и насаждала буржуазный национализм в Немгостеатре и этим самым разлагала работу коллектива Немгостеатра». Немедленно последовали «оргвыводы», и театр был очищен от «националистов».

Немгостеатр в Энгельсе. Середина 1930-х гг. Фото из Академии искусств в Берлине. Собрание материалов эмиграции.

Наибольшего успеха театр добился в сезон 1936 – 1937 гг., когда им было дано свыше 100 спектаклей. В репертуаре театра присутствовала русская и западная классика, произведения «советского реализма». Наибольшей популярностью у зрителей пользовались постановки: «Двенадцатая ночь» У. Шекспира, «Троянский конь» Ф. Вольфа, «Семья Волковых» А. Девурина. В сезон 19377 – 1938 г. были поставлены пьесы Л. Фейхтвангера «Семья Оппенгейм», Мольера «Мнимый больной» и др. За первое полугодие 1937 г. Немгостеатр дал 28 спектаклей, которые посетило 5,5 тыс. зрителей. Для сравнения: за то же полугодие Русский драматический театр в Энгельсе провёл 143 представления, на которых присутствовало 56,4 тыс. зрителей.

Кроме двух профессиональных драматических театров, находившихся в столице, в АССР НП на полупрофессиональной основе существовало ещё три колхозно-совхозных театра: два немецких (в Марксштадте и Бальцере) и один русский (В Красном Куте).

Выступает Немецкий государственный хор АССР НП

Далеко за пределами АССР НП заслуженной славой пользовался немецкий государственный хор АССР НП. Возникнув в 1924 г., все 1920-е годы он существовал на самодеятельной основе, постепенно повышая свой профессионализм. С начала 1930-х гг. это был уже вполне сложившийся зрелый коллектив. На первой Всесоюзной олимпиаде хорового пения в Москве в 1932 г. хор занял первое место. На второй олимпиаде в 1936 г. немгосхор также оказался в числе призёров. Отмечался он и на Первом всесоюзном радиофестивале 1936 г. начиная с 1934 г., каждое лето хор совершал большие поездки – «культэкскурсии» по Волге, давая концерты в других республиках и областях Поволжья. Всего же к 1938 г. Немгосхор АССР НП провёл гастроли в 12 крупных городах СССР, кроме того, он выступал практически в каждом населённом пункте Немреспублики. 

Штатный состав хора насчитывал 65 человек. Наряду с основным составом имелось ещё 8 хоров-филиалов (6 в Энгельсе и 2 в колхозах) и 2 подшефных хора (хор клуба железнодорожников и детская хоровая капелла республиканского дома пионеров). При необходимости, привлекая филиалы и подшефных, Немгосхор мог разворачиваться в хор-массив, численностью до 600 человек. Как и другие учреждения культуры, хор подвергался постоянным чисткам. Особенно много его участников было репрессировано в 1937 году.

Подлинной лабораторией изучения народной музыкальной культуры немцев Поволжья стал Ансамбль песни и танца АССР НП. В репертуаре ансамбля были народные песни и танцы немцев Поволжья, русские и украинские песни и пляски, музыкальный фольклор других народов СССР. Инструментальная группа ансамбля стала первым оркестром народной музыки немцев Поволжья.

Немецкие театры, хоры, ансамбли, оркестры, профессиональные и полупрофессиональные существовали и за пределами АССР НП. Особенно много их было в Украине. Немецкие драматические театры существовали в Одессе, Днепропетровске, Мелитополе. В них, как и в театре Энгельса, значительная роль принадлежала режиссёрам и актёрам из Германии. Почти в каждом из немецких районов в СССР существовали свои колхозно-совхозные театры, хоры и т. п. Однако в 1938 г. все они были ликвидированы. Тогда же были ликвидированы и немецкие отделения различных творческих организаций.

В предвоенные годы Республика немцев Поволжья осталась единственным местом в СССР, где национальные культурные учреждения продолжали существовать, однако они испытывали над собой жесточайший идеологический пресс и цензуру. Так в 1940 г. «по идеологическим соображениям» были запрещены к постановке спектакли «Коварство и любовь» Шиллера, «Егор Булычёв и другие» М. Горького. В том же году по указанию обкома ВКП(б) были запрещены и изымались из библиотек книги В. Гофмана, А. Роора, С. Шимана, Г. Завацкого и многих других. В разряд «вражеской литературы» попали даже нотные сборники опальных композиторов.

• Приказ № 48 Главлита АССР НП
• Немецкоязычные газеты, издававшиеся в СССР в 1930-е годы

[Zaman.]

Развитие периодической печати в годы первых пятилеток шло под воздействием противоречивых тенденций. С одной стороны, по политико-идеологическим соображениям руководство страны стремилось увеличивать количество печатных изданий, добиваясь, чтобы свои многотиражки имел каждый совхоз, МТС, промышленное предприятие. С другой, - из-за нехватки средств приходилось постоянно урезать тиражи изданий, объём, формат, а то и вообще ликвидировать многие из них. 

Отмеченное выше в полной мере относится и к немецкоязычной прессе 1930-х годов. С 1931 г. шёл быстрый количественный рост немецкоязычных газет, прежде всего в регионах. Каждый немецкий кантон, район, совхоз, МТС, предприятие стали иметь свою собственную газету (число кантональных и районных немецкоязычных газет к середине 1930-х гг. достигло 47). Периодика на родном языке стала доступной для каждого человека, мало-мальски интересовавшегося газетами.

Казалось бы, что разветвлённая система немецкоязычных изданий, пусть и искусственно созданная, могла бы широко и объективно отражать жизнь немецкого населения в СССР. Однако, этого не происходило, так как имелась установка высшего руководства страны популяризировать и пропагандировать решения центра. Отсюда подавляющее большинство местных «немецких» газет перепечатывали информацию из центральных газет, публиковали речи И. Сталина и других высших руководителей страны, помещали материалы, посвящённые всесоюзным и международным событиям. Местная информация сводилась к отчётам о жизни трудовых коллективов, о ходе тех или иных хозяйственных и политических кампаний. Жёсткие партийные установки приводили к тому, что все местные газеты как две капли воды походили друг на друга, были серы и безлики.

Например, газета Мариентальского кантона АССР НП „Sozialistisches Dorf“ («Социалистическая деревня») в номере от 25 мая 1932 г. на своих четырёх полосах поместила статьи и заметки следующего содержания: о завершении посевной кампании (3 материала), о перевыборах в первичных комсомольских организациях (3 материала), об усилении культурно-массовой работы во время сева (3 материала), о ходе выполнения пятилетки в 4 года (4 материала). Газета делала упор на производственную и общественную деятельность трудовых коллективов, причём подавалось это как реализация курса партии, её установок. Обилие цитат и ссылок на директивные органы заслоняли в таких публикациях собственно местную информацию. Газета „Für bolschewistische Kollektive“ («За большевистский коллектив»), издававшаяся в Спартаковском немецком районе Одесской области Украины в марте 1939 г. 5 своих двухполосных номеров целиком отвела под речи И. Сталина, других деятелей партии.

Руководители кантонов АССР НП и немецких районов в различных регионах СССР стремились повторить в миниатюре всю систему советской печати. Например, в первой половине 1930-х гг. в Бальцерском кантоне выходили одна партийная, одна советская, одна молодёжная, две отраслевые и две газеты МТС. Такое обилие газет требовало огромных финансовых и материальных затрат. Отдача же была небольшой, тем более, что уровень квалификации газетчиков был низким, а это приводило к небрежности, постоянным ошибкам, порой даже непреднамеренно носившим «антисоветский» характер.

20 декабря 1934 г. центральная партийная газета «Правда» опубликовала в своём номере статью под названием «Жёлтая журналистика». В ней было рассказано о том, что две газеты Бальцерского кантона АССР НП к статьям, посвящённым памяти убитого накануне С. Кирова поместили с подписью «С. М. Киров» портрет заведующего отделом Саратовского крайкома ВКП(б) А. Рубинштейна. «Правда» оценила это происшествие как «факт беспримерной пошлости и надругательства над читателями, над светлой памятью тов. Кирова». Оба редактора, допустившие «преступную неряшливость», понесли суровое наказание.

К концу 1935 г. большинство газет, выпускавшихся на предприятиях, в совхозах и МТС по указанным выше соображениям были закрыты.

География немецких изданий в 1930-е гг. была достаточно широкой: Поволжье, Урал, Украина, Крым, Северный Кавказ, Закавказье, Сибирь. За пределами Республики немцев Поволжья газеты выходили, в основном, там, где были созданы немецкие районы. С упразднением этих районов в 1938 – 1939 гг. были закрыты и выходившие там немецкоязычные издания. Периодика на немецком языке сохранилась только в АССР немцев Поволжья.

Вместе с низовой немецкой печатью различных регионов СССР в июле 1939 г. была закрыта и центральная газета «советских» немцев, издававшаяся в Москве. Но ещё за год до закрытия из её названия было изъято слово „zentral“ («центральная») и газета стала называться просто „Deutsche Zeitung“ («Немецкая газета»). Изменение названия газеты было связано с её переориентацией.

В первой половине 1930-х гг. материалы газеты ещё, как и прежде, рассказывали о «советских» немцах. Подробно газета писала о Челюскинской эпопее, о мужестве полярников Отто Шмидта, Эрнста Кренкеля, ставших одними из первых Героев Советского Союза. Однако теперь упор делался не на развитие самобытности народа, а на включение его в «строительство социализма». В газете всё большее место занимают официальные материалы: отчёты о партийных съездах и пленумах, о торжественных мероприятиях и судебных процессах над «врагами народа», другой подобный материал.

[Zaman.]

После прихода в Германии к власти нацистов с газетой стали активно сотрудничать политэмигранты-антифашисты. Среди них были такие столпы новой германской литературы, как Й.-Р. Бехер, Ф. Вольф, Э. Вайнерт, А. Зегерс, Б. Брехт. К 1938 г. политэмигранты заняли ведущие позиции в редакции газеты. Их взоры были обращены на Германию, талант – против Гитлера. Антифашистская тема становится главной на полосах газеты. Сама „DZ“ всё больше превращается во внешнепропагандистское издание. Чем ближе к 1939 г., тем сильнее ощущаются эти тенденции: с полос почти исчезают сообщения о жизни «советских» немцев, зато безраздельно господствуют официальные материалы и антифашистская пропаганда.

Такая ориентация газеты сыграла с ней злую шутку. После того как к лету 1939 г. Сталин и Гитлер «внезапно» стали друзьями, а СССР и Германия – едва ли не союзниками, „Deutsche Zeitung“ с её антифашистской направленностью оказалась «вредной» газетой и потому накануне подписания пакта Молотова – Риббентропа была закрыта. Гонения на сотрудников редакции начались ещё раньше. В феврале 1938 г. прямо в помещении редакции органами НКВД было арестовано сразу свыше 40 сотрудников газеты. От коллектива газеты осталось лишь 7 человек. После этих арестов газета уже не смогла оправиться, тем более, что репрессии против сотрудников газеты проводились и позднее.

В Республике немцев Поволжья – единственном месте в СССР, где после 1939 г. сохранилась немецкоязычная пресса, дотации на её содержание ежегодно увеличивались. Например, дотации на газету „Nachrichten“ выросли с 401 тыс. руб. в 1939 г. до 420 тыс. руб. в 1941 году. Эта газета перед войной была самой массовой и доступной газетой в Немреспублике. Её тираж держался на уровне 25 тыс. экземпляров, выходила она ежедневно. Немногим уступала ей газета «Большевик» (так с 1935 г. стала называться газета «Трудовая Правда»). Она также была ежедневной, а её тираж колебался в пределах 20 – 22 тыс. Комсомольская газета „Rote Jugend“ выходила тиражом 5 тыс. экземпляров 15 раз в месяц.

С марта 1939 г. в АССР НП начала выходить молодёжная газета «Комсомолец» на русском языке. Её тираж составлял 7 тыс. экземпляров. В 1939 г. она выходила 6 раз в месяц, в 1940 г. – 12 раз. Пионерская газета „Junger Stürmer“ издавалась тиражом 15 тыс. экземпляров 6 раз в месяц.

Кроме этих газет, до мая 1939 г. в Энгельсе продолжали выходить журналы „Die Schule“ («Школа»), „Der Kempfer” («Борец»), „Parteiaufbau“ («Партийное строительство»). Однако с июня 1939 г. вместо этих трёх журналов в Немреспублике стал выходить один республиканский журнал «За коммунистическое просвещение» на немецком и русском языках. С ликвидацией старых журналов и появлением нового возможности публикаций по педагогическим проблемам, а также художественных произведений существенно уменьшились, поскольку основное место на страницах журнала уделялось текущим партийным вопросам.

В начале 1940 г. общий тираж всей периодической печати АССР немцев Поволжья превышал 100 тыс. экземпляров. Издание такого большого количества газетной и журнальной продукции, как и содержание 35 редакций, требовало немалых затрат, исчислявшихся в сумме 2,3 млн. руб. В то же время качество содержания и оформления газет, особенно кантональных, оставляло желать много лучшего.

В целях экономии средств и более эффективного влияния на печать в конце 1940 г. руководство АССР НП произвело новую реорганизацию своей газетной продукции. В ноябре „Rote Jugend“ и «Комсомолец» были объединены в одну молодёжную газету «Комсомолец», выходившую на двух языках. Тираж новой газеты на немецком языке составлял 5 тыс. экземпляров, на русском языке – 3,5 тыс. экземпляров. Периодичность выхода – 12 раз в месяц.

В декабре 1940 г. последовало объединение существовавших раздельно немецких и русских газет в семи смешанных по национальному составу кантонах. Были созданы единые редакции, выпускавшие теперь уже одну газету, но на двух языках. В результате число кантональных газет сократилось с 29 до 22.

Составным элементом «развёрнутого наступления социализма» в СССР стал поход на религию и церковь. Он в полной мере затронул и немецкое население страны. Антирелигиозная кампания, беспрецедентная по своим масштабам и насилию, началась в 1929 г. одновременно с коллективизацией и в непосредственной связи с ней. В ходе этой кампании священнослужители подвергались издевательствам и репрессиям, а церкви закрывались административным порядком без учёта мнения населения, или же это мнение фальсифицировалось.

В Республике немцев Поволжья 1-й съезд колхозников (8 – 11 декабря 1929 г.) в специальном постановлении «О наступлении на религию» провозгласил одной из важнейших задач колхозного движения «ликвидацию» религии и закрытие всех церквей. Началось «соревнование» между сельсоветами за быстрейшее закрытие храмов, причём закрытие церковных сооружений демонстративно приурочивали к каким-либо религиозным праздникам.

Л.Кампгаузен

В той же Немреспублике широкую скандальную огласку получило так называемое «дело Кампгаузена». Руководитель Марксштадтской кантональной организации Союза воинствующих безбожников Л. Кампгаузен под угрозой расстрела под дулом пистолета заставил патера и церковный совет марксштадтской католической церкви подписать заявление о передаче храма государству на «культурные нужды». За такие действия суд АССР НП приговорил главного марксштадтского «безбожника» к двум с половиной годам лишения свободы. Однако верховный Суд РСФСР заменил это наказание на условное. Нарком юстиции России также взял Л. Кампгаузена под защиту, заявив, что «понимая своеобразно директивы партии и советской власти, Кампгаузен, стремясь к выполнению их на все 100 процентов и не имея достаточной поддержки и помощи со стороны более ответственных лиц, наделал ряд «головотяпских поступков», но таких, в которых нет ни корысти, ни личной заинтересованности…»

В архивах сохранилась масса писем от церковных советов, сельских сходов, отдельных граждан, живописующих безобразные сцены насилия над верующими и ходатайствующих о возврате незаконно отобранных церквей. Однако власти каждый раз находили какой-нибудь предлог, чтобы отклонить ходатайство. Отклоняя ходатайства, Президиумы ЦИК РСФСР, Украины, Киргизии, других союзных республик, как правило, делали лицемерную приписку – «предоставить верующим другое помещение», на что местные власти не обращали никакого внимания. Лишь единицы церквей были возвращены верующим, отобраны же – сотни.

В ряде мест насильственное закрытие церквей вызвало массовые выступления граждан. Такое выступление, например, произошло в Марксштадте 5 июня 1930 г. Тысячи горожан протестовали против закрытия лютеранской церкви. По оценке бюро обкома ВКП(б), выступление носило «антисоветский характер». Активные участники выступления подверглись репрессиям.

• Из постановления обкома ВКП АССР НП О массовом выступлении в Марксштадте в связи с закрытием лютеранской церкви

Партийные органы республик, краёв и областей призывали свои кадры на местах «не форсировать отбирание церквей, не превращать антирелигиозную пропаганду в особые кампании. Антирелигиозная пропаганда должна вестись систематически на основе широкой массовой работы». Однако местные работники так работать не умели, да и не хотели. Поэтому, когда с завершением коллективизации постепенно заглохло агрессивно-административное наступление на церковь, пропагандистская антирелигиозная работа у коммунистов оказалась в развале. Об этом, в частности, красноречиво свидетельствует информация обкома ВКП(б) АССР немцев Поволжья о работе республиканской организации Союза воинствующих безбожников, подготовленная в конце 1934 г.: «Организации «Союза безбожников» по существу нет. Около 2-х лет существует Оргбюро. Причём в феврале 1934 г. один состав оргбюро был распущен за явную неработоспособность… Сколько существует ячеек СБ по республике, оргбюро не знает, связи с ними не имеет, какая работа ведётся на местах по этому вопросу, Оргбюро не знает».

В создавшихся условиях к концу 1930-х гг. централизованная деятельность лютеранской и католической церквей прекратилась. Обе эти конфессии понесли колоссальный урон. Так, например, в СССР к этому времени было закрыто 317 лютеранских храмов и 856 молитвенных домов, репрессировано около 200 пасторов, большинство из которых были расстреляны или погибли в сталинских лагерях, прекратили своё существование 202 церковных прихода.

10 мая 1935 г. народный комиссар внутренних дел Украины В. А. Балицкий доложил ЦК КП(б)У дело «группы немцев-ксендзов, которые проводили в немецких районах и колониях активную фашистскую работу». НКВД предложил руководителю группы, генеральному викарию римско-католической епархии в Украине прелату Крушинскому и настоятелю католической церкви в Зельце Лорану дать 10 лет лагерей. В 20-х числах мая в Карл-Либкнехтовском районе Одесской области состоялось открытое выездное заседание облсуда. Власти организовали присутствие делегации колхозников, требовавших вынесение сурового приговора. Все 4 члена «фашистской группы» были осуждены на 10 лет. Учитывая преклонный возраст, Крушинскому и Лорану пребывание в лагере заменили ссылкой в Казахстан. Подобных судилищ над католическими священнослужителями было немало. Часто приговоры католическим патерам были необоснованно жестоки. Таким образом власти мстили Папе Римскому за его непримиримую антикоммунистическую позицию.

Центром религиозного объединения всех меннонитских общин в СССР являлся Молочанский район в Украине, где существовал «Всесоюзный комитет меннонитов по церковным делам» (КФКА). Комитет размещался в колонии Шензее и состоял из трёх человек. С началом коллективизации всех членов комитета раскулачили. Председатель Эдигер, скрываясь от репрессий, вынужден был бежать, секретаря Мартенса выслали на Север. Третий член – Дик – под нажимом НКВД отказался от активной работы. Из 150 проповедников осталось чуть больше 30. Остальных репрессировали. Молитвенные дома меннонитов, как и храмы лютеран и католиков, отбирались.

Сохранившиеся лютеранские и католические приходы, меннонитские, баптистские общины, общины других существовавших среди немецкого населения сект действовали фактически полулегально, изолированно, на свой страх и риск, подвергаясь постоянной угрозе репрессий. В сентябре 1937 г. в с. Беттингер (АССР немцев Поволжья) церковный староста Кремер провёл регистрацию верующих. В результате в его списке оказалось 793 человека. Как только об этом стало известно властям, Кремер был немедленно арестован, а в колхозе проведена «чистка» и «изолирование чуждых элементов».

• Из постановления обкома ВКП(б) АССР НП по расследованию работы церковников в с.Беттингер

Разоблачим антисоветские замыслы капиталистов и церковников! Плакат. 1930-е гг.

И всё же, несмотря на драконовские меры властей, религиозная жизнь в большинстве немецких сёл не замирала. Характерные для тех лет события произошли в Мариентальском кантоне АССР НП на рождество в ночь с 24 на 25 декабря 1935 г. По решению Мариентальского канткома ВКП(б) в этот вечер во всех сёлах кантона должны были проводиться антирелигиозные беседы. Однако они нигде не состоялись. В то же время, по информации органов НКВД, во многих сёлах, в том числе и в кантональном центре, «вечером собрались группы молодёжи, изображаю «младенца Христа», ходили по домам, раздавая детям рождественские подарки, пели религиозные песни». Вручая подарки, некоторые из «божественных младенцев» задавали детям вопросы вроде того, что был задан мальчику Лео Юнкеру: молится ли он за своего отца, осуждённого на 10 лет, чтобы тот выжил и поскорее вернулся из заключения?

В середине 1930-х гг. массовый характер приняло такое варварство, как разрушение отобранных ранее у верующих храмов. Основная мотивировка подобных решений – острая необходимость в стройматериалах для строительства школ, больниц, плотин, «на культурные нужды» и т. п. Таким образом были уничтожены многие красивейшие лютеранские и католические храмы в крупных городах СССР, в сёлах Поволжья, Украины, Крыма, многих других регионов страны. 

Немецкие народные праздники, обычаи, традиции были тесно связаны с религией, поэтому, нанося удар по вере, большевистский режим душил также национальную культуру и национальное самосознание немцев. В итоге, к концу 1930-х гг. в среде немецкого населения СССР атеизм начал пускать довольно глубокие корни, прежде всего в молодом поколении, которое родилось и жило при советской власти и потому было наиболее податливо к оболваниванию коммунистической пропагандой в её самом примитивном сталинском варианте.

[Zaman.]

8.1. СОВЕТСКИЕ НЕМЦЫ В ПЕРВЫЕ НЕДЕЛИ И МЕСЯЦЫ ВОЙНЫ

22 июня 1941 года советские немцы, как и всё население Советского Союза, узнали о нападении Германии на СССР и начале Великой Отечественной войны. В первые недели и месяцы войны судьба немцев, проживавших в различных регионах страны, сложилась по-разному. Одни находились в тылу и были вовлечены в общенациональную борьбу за отражение агрессии, другие довольно быстро оказались в зоне боевых действий или даже под оккупацией германских и румынских войск. Наиболее характерной, в этом плане, является судьба немецкого населения Республики немцев Поволжья и Украины.

Буквально с первого же дня войны по всей республике прокатилась волна патриотических митингов, в которых участвовало свыше 270 тыс. человек. В Энгельсе, Марксштадте, Бальцере, в кантональных центрах и крупных сёлах, люди, выступая на митингах, осуждали нападение Германии, выражали «непоколебимую уверенность» в быстрой победе Красной армии, «преданность идеям Коммунистической партии Ленина-Сталина», готовность «грудью встать на защиту социалистической родины».. Конечно же, митинги были организованы партийно-советским руководством АССР НП, поэтому выступления на них носили такой официозный характер. Тем не менее, всё же чувство возмущения агрессией, охватившее значительную часть немецкого населения, особенно молодёжи, было вполне искренним. С 22 по 24 июня в военкоматы, по неполным данным, поступило 1060 заявлений о желании добровольно вступить в ряды Красной Армии. На предприятиях, в учреждениях, колхозах, совхозах, МТС развернулась кампания «борьбы» за выполнение и перевыполнение производственных планов и заданий.

Агрессия нацистской Германии и её союзников против СССР	АССР НП

22 июня ближе к вечеру по приказу сверху в АССР НП в действие был введён мобилизационный план. В течение 23 июня были открыты все призывные и сборно-сдаточные пункты, оповещены поставщики автомоторесурсов и подлежавшие мобилизации призывники. В последующие дни начался призыв военнообязанных, поставки на сборные пункты из народного хозяйства техники и других ресурсов, развёртывание госпиталей. В целом эти мероприятия прошли организованно, сказались регулярно проводившиеся перед войной тренировки и мобилизационные учения.

• Докладная записка о ходе мобилизации в Немреспублике

С первого дня мобилизации недоумение, обиду и даже возмущение многих мужчин немцев, особенно молодёжи, вызывал тот факт, что их не призывали в ряды Красной Армии и не отправляли на фронт. «Как в партийные органы, так и в военкоматы, - отмечалось в одном из донесений республиканского руководства в Москву, - обращается очень много людей с просьбой разъяснить им, почему их не берут, а на объяснение, что сейчас пока требуются люди определённых военных специальностей, просят зачислить их в любой род войск».

Вместе с тем, в Республике немцев Поволжья, как и во многих других местностях СССР, начало войны вызвало и некоторые негативные явления. В частности, в Энгельсе отмечались большие очереди в магазинах за продуктами, мылом, спичками, вызванные, как отмечал горком ВКП(б), «провокационными слухами о недостатке продовольственных запасов в СССР». В ряде населённых пунктов были предприняты попытки разграбления магазинов, складов государственного и кооперативного имущества, фиксировались случаи мародёрства, возросло число уголовных преступлений. Однако эта вспышка уголовщины была быстро и жёстко пресечена органами НКВД. Под охрану милиции и подразделений внутренних войск были взяты стратегические объекты, усилен контроль за состоянием общественного порядка. С населением проводилась разъяснительная работа о том, что «государство в своём распоряжении имеет достаточно запасов продовольствия и промтоваров».

[Zaman.]

Если с уголовщиной удалось справиться довольно быстро, то «борьба» с паническими и «пораженческими» слухами и настроениями требовала гораздо больших усилий. В еженедельных донесениях обкома ВКП(б) Республики немцев Поволжья, направлявшихся непосредственно И. Сталину, каждый раз отмечалось, что наряду с высоким патриотизмом основной части населения, в том числе и немецкого, имели место отдельные факты «контрреволюционных, профашистско-националистических проявлений», которые выражались, главным образом, в соответствующих разговорах.

Так, «бывший кулак» Б. Кунстман утверждал, что Гитлер «скоро доберётся до Москвы, чтобы положить конец большевикам. Для нас, во всяком случае, это было бы не хуже, а лучше». Некий Кремер распространял слух, что в ближайшее время Япония нападёт на СССР. Служащий из Энгельса Рейхерт говорил: «в войне против СССР Германия прежде всего постарается создать опору у нас в Немреспублике. Мы, по всей вероятности, в ближайшем будущем можем ждать первых парашютных десантов. На территории нашей республики будут ожесточённые бои…»

Даже единичные факты «пораженческих настроений», а по сути дела безответственной болтовни недалёких людей в условиях определённой двусмысленности положения советских немцев, сложившегося в связи с началом войны с Германией, попадали в донесения, шедшие высшему руководству Советского Союза, лично Сталину, и не могли не влиять на решения, принимаемые центром в отношении Немреспублики и всех советских немцев.

Используя в своих целях факты, аналогичные приведённым выше, органы НКГБ в июле 1941 г. «разоблачили» на территории АССР НП «контрреволюционное формирование фашистско-эмиграционного направления». При всём своём старании спецорганы не смогли предъявить этому мифическому «формированию» обвинения серьёзнее, чем «стремление распространять провокационные слухи и вымыслы, сеять панику в народе с одновременным восхвалением Гитлеризма». С 22 июня по 10 августа 1941 г. в Республике немцев Поволжья было арестовано 145 человек, в том числе по обвинению в шпионаже – 2, «террористических намерениях» - 3, «диверсионных намерениях» - 4. Остальных арестовали в основном за «пораженческие и повстанческие высказывания».

Из приведённых цифр видно, что даже если они соответствовали действительности (а в этом, зная практику фальсификации дел ведомством Берии, вполне допустимо сомневаться) и то поволжских немцев, изменивших Родине, оказались считанные единицы. Подавляющее большинство жителей Немреспублики, как немцев, так и представителей других национальностей, восприняли войну как личную трагедию, несмотря на прошлые обиды, сохраняли лояльность правящему режиму и своими практическими делами стремились внести посильный вклад в победу над агрессором.

Наиболее важным мероприятием первых недель и месяцев войны в АССР немцев Поволжья стала уборочная кампания и хлебозаготовки. Благоприятная погода позволила вызреть богатому урожаю. На уборку были мобилизованы не только все колхозники и рабочие совхозов и МТС, но и все учащиеся старших классов, студенты, служащие учреждений, часть рабочих, особенно с мелких предприятий, домохозяйки. Всего в уборке урожая в июле – сентябре 1941 г. участвовало до 40 тыс. горожан, жителей рабочих посёлков и кантональных центров. Начало нового учебного года в школах перенесли на 15 сентября, в техникумах и вузах – на 1 октября.

Темпы уборки и хлебосдачи в АССР НП постепенно нарастали, однако дальнейшие события, связанные с депортацией немецкого населения, передвинули проблемы уборочной кампании на задний план, что, вполне естественно, привело к полной дезорганизации этой кампании.

Война внесла свои коррективы и в промышленное развитие республики. Было прекращено строительство целого ряда промышленных объектов, не имевших оборонного значения: мелиоративных систем, предприятий лёгкой и пищевой промышленности. С первого же дня войны марксштадтский завод «Коммунист» начал перестройку своего производства на выпуск боеприпасов и осуществил её в течение месяца. Другие предприятия Немреспублики не меняли профиля производства, однако продукция большинства из них направлялась на нужды армии и фронта.

В связи с неудачами на фронте и отступлением Красной армии в Республику немцев Поволжья, как и в другие тыловые районы страны, был эвакуирован целый ряд предприятий, в том числе военных. Довольно скоро на новом месте они начали выпускать продукцию, необходимую фронту. В республике было также размещено большое количество эвакуированного скота. Появились первые беженцы.

[Zaman.]

По решению Государственного Комитета Обороны СССР на территории Немреспублики силами местного населения началось строительство 6 оперативных аэродромов.

Издержки военного времени (перераспределение финансовых средств, необходимость в помещениях для эвакуированных предприятий и учреждений, развёртывавшихся военных объектов и т. п.) прежде всего ударили по системе образования АССР немцев Поволжья в короткий срок приведя её к фактическому краху. Первой жертвой стал сельскохозяйственный институт. Его работа была «приостановлена на период военных действий», а все студенты и преподаватели были направлены на постоянную работу в колхозы, совхозы и МТС. Буквально несколько дней спустя были закрыты все средние специальные учебные заведения, лишились своих зданий и помещений многие школы. В конце сентября, после депортации немецкого населения, за ненадобностью был ликвидирован педагогический институт, который ещё раньше лишился своих помещений и вынужден был «временно» размещаться в Марксштадте в помещениях педагогического техникума.

Наряду с образованием под военный топор попала и пресса. Сохранились только „Nachrichten“, «Большевик» и кантональные газеты, однако значительно уменьшились их объём и формат, сократилась периодичность выхода (три раза в неделю).

В связи с войной в Республике немцев Поволжья проводились мероприятия по военной подготовке населения, организации противовоздушной обороны, предотвращению высадки десантов, попыток совершения диверсионных актов и т. п. Уже ко 2 июля в Энгельсе, во всех кантональных центрах и посёлке Красный Текстильщик были созданы истребительные отряды, перед которыми стояла задача своевременного обнаружения и уничтожения воздушных десантов и диверсионных групп противника. В истребительные отряды производился тщательный отбор. В основном их членами были партийные, комсомольские и советские активисты. Национальных различий не делалось. Основная масса входивших в эти отряды людей, а также многие командиры являлись немцами. С середины июля в АССР НП начали создаваться отряды народного ополчения. К 15 августа в народном ополчении числилось уже около 11,2 тыс. человек. Немцам не чинилось каких-либо препятствий к участию в ополчении и даже к занятию командных и политических должностей.

• Постановление бюро Каменского канткома ВКП с утверждением комсостава для подразделений народного ополчения

Одной из форм патриотического порыва населения Немреспублики стал сбор средств в фонд обороны. К 1 августа была собрана 161 тыс. рублей – сумма по тем временам немалая.

В июле-августе 1941 г. почти всё взрослое население Республики немцев Поволжья было втянуто в мощную контрпропагандистскую кампанию, направленную, на вооружённые силы и население Германии. Граждане Немреспублики должны были активно демонстрировать свой советский социалистический патриотизм и взывать к соответствующим социальным слоям и группам в Германии и её вооружённых силах в целях пробуждения в них просоветских и антифашистских настроений.

По указанию ЦК ВКП(б) обком ВКП(б) АССР НП составил специальный план поступления резолюций митингов, патриотических писем и обращений из всех городов и кантонов республики. План был расписан по кантонам, датам, социальным и профессиональным группам, предприятиям, организациям, учреждениям и т. п. Например, один из самых маленьких кантонов - Эрленбахский - по разнарядке должен был представить в обком партии резолюции митингов: от рабочих артели "Цукунфт" - 16 июля; от Розенбергской МТС - 17 июля; от двух лучших колхозов - 18 июля; от интеллигенции кантона - 19 июля.

Все резолюции, письма и обращения в тот же день направлялись в ЦК ВКП(б). Многие из них публиковались в центральных газетах, использовались в радиопередачах на Германию, в качестве листовок для «распропагандирования» германских войск.

[Zaman.]

• Обращения к германскому народу

Контрпропагандистскими документами самого высокого уровня стали обращения к германскому народу Председателя Верховного Совета АССР НП К. Гофмана и Председателя Совнаркома АССР НП А. Гекмана. К. Гофман, обращаясь к солдатам, рабочим, крестьянам, интеллигенции Германии, заявлял: «С чувством величайшей тревоги мы думаем о вас, страдающих под гнётом гитлеровской шайки жалких выродков, гнусных разбойников и головорезов, затоптавших в грязи и крови всё лучшее, что есть в трудолюбивом и культурном германском народе». И далее он призывал: «Солдаты, рабочие, крестьяне, интеллигенция Германии! Не проливайте своей крови во имя разбойничьих целей Гитлера! Поверните ваше оружие против вашего заклятого врага Гитлера и всей его кровожадной банды насильников. Лишь после уничтожения Гитлера и его своры вы сможете зажить свободной и счастливой жизнью. Долой кровавый фашизм! Восставайте на борьбу за свободную Германию!»

К.Гофман	А.Гекман

К. Гофману вторил А. Гекман: «Жизнь немцев Поволжья в стране Советов свободна, радостна и зажиточна. Жизнь трудового народа Германии под господством фашистской клики является сплошным кошмаром, полна страданий, неслыханного гнёта и лишений... Поверните штыки против фашистских людоедов, помогите народам стереть с лица земли агрессоров, освободить народы от ужаса, бедствия и страданий, в которые повергли их германские фашисты».

Все другие обращения, резолюции и письма «трудящихся» по содержанию и стилю удивительно похожи на отмеченные выше выступления руководителей АССР НП и друг на друга. В обязательном порядке в них присутствуют: рассказ о «зажиточной, культурной и счастливой жизни» немцев в АССР НП, о трудовых подвигах во имя социализма её тружеников; живописание «нужд и мучений», которые испытывают германские «трудящиеся» под «гнётом фашизма»; призыв к различным слоям населения Германии (в зависимости от того, кто принимал резолюцию или обращение) «повернуть оружие» против Гитлера «и его своры» и переходить на сторону СССР.

«Германские крестьяне! Слушайте наш голос, голос свободных и счастливых крестьян Советской Республики немцев Поволжья... Гитлер и его банда коричневых убийц поработила вас... Вашим жёнам приходится в изнурительном труде обеспечивать и поле, и двор, потому что крестьяне-мужчины загнаны в фашистскую армию... Свергайте фашизм, завоюйте себе такую же свободную и счастливую жизнь, какой живём мы, ваши братья!» (Из обращения общего собрания колхозников села Швед, 12 июля 1941).

«Рабочие Германии! Братья по классу! К вам наше слово. Мы, рабочие Республики немцев Поволжья, живём счастливо и зажиточно... Фашистские правители угнетают и германских рабочих, страдания которых мы хорошо понимаем. Мы знаем, что вы горите страстным желанием освободиться от ига гитлеровских банд, стереть позорное пятно фашизма с лица германского народа... Поверните оружие против ваших действительных врагов - гитлеровских фашистов...» (Из резолюции митинга рабочих завода «Коммунист». Марксштадт, 12 июля 1941).

«Немецкие солдаты! Слушайте слово красноармейцев Немреспублики, представителей единственной области в Европе, где немцы действительно свободны и счастливы... Кончайте войну! Переходите на нашу сторону, где вам гарантирована жизнь, хлеб, и хорошее обращение... Свергайте Гитлера и его банду! Этим вы боретесь за свободную и счастливую Германию!» (Из открытого письма красноармейцев-немцев Поволжья германским солдатам. Энгельс, 15 июля 1941).

Несомненно, что такие контрпропагандистские документы, основанные на наивной вере в национальную и классовую солидарность, составленные на удивление примитивно по грубому шаблону, вряд ли могли сыграть какую-то положительную роль в борьбе с оккупантами, поскольку германские солдаты, напавшие на СССР, были оболванены ещё более изощрённой нацистской пропагандой, опьянены рядом лёгких побед в Европе. Именно по этой причине контрпропагандистская кампания с использованием немцев Поволжья в августе начала постепенно ослабляться и к концу месяца вообще сошла на нет.

В июле – августе 1941 г. по указанию ЦК ВКП(б), видимо, в тех же контрпропагандистских целях обком партии АССР НП еженедельно представлял в центр доклады «о фактах патриотического и трудового подъёма трудящихся АССР немцев Поволжья». Их анализ позволяет составить довольно объективную картину того патриотического порыва, который охватил многих тружеников Немреспублики.

[Zaman.]

 

Всё для фронта, всё для Победы!

Слесари Визенмиллерской МТС Зельманского кантона Ф. Циммерман, И. Цигельман и токарь Я. Еккель выполняли в июле – августе дневные задания на 200 – 300 %. Трактористка Базельской МТС Унтервальденского кантона Элла Шандер выполняла дневные нормы на 180 %. Колхозницы Луиза Винтергольцер и Анна Кексель из села Мангейм Гнаденфлюрского кантона вместо 300 снопов по норме ежедневно вязали по 500 и более снопов. В том же селе колхозник Карл Айферт изобрёл специальные волокуши, позволившие в 3 раза поднять производительность труда на вывозе соломы из-под комбайнов.

На 1 августа 1941 г. по республике 1707 женщин заменили на производстве мужчин, ушедших на фронт. Из них – 392 вернулись на работу в качестве трактористок, 215 – в качестве комбайнёров и штурвальных, 14 – в качестве шоферов. Работницы и инженерно-технический состав фабрики им. К. Либкнехта в г. Бальцере работали в выходной день и всю заработанную сумму – 10770 руб. передали в фонд обороны. Колхозники колхоза им. Сталина Лизандергейского кантона собрали для раненых бойцов госпиталя в г. Энгельсе по одному центнеру масла и молока, три центнера мяса, 50 кг сыра. Широкое распространение получило донорство. Если до войны в Бальцерском кантоне было всего 4 донора, то к августу 1941 г. их стало 1005. В августе кровь сдали: в Энгельсе – 470 доноров, в Шиллинге – 233, в Байдеке – 255, десятки и сотни людей в других населённых пунктах.

• Из докладной записки первого секретаря обкома ВКП(б) АССР НП С.Малова на имя Сталина. 31.07.1941

В Республике немцев Поволжья, в первые месяцы войны широкое распространение получила такая кампания, как отправка на фронт своим землякам открытых коллективных писем. Кампания была инициирована обкомом ВКП(б), и поэтому многие из этих писем носили высокопарный официозный характер. В них искренние душевные слова к воюющим на фронте солдатам перемежались с официальными пропагандистскими штампами, демонстрацией верноподданичества Сталину. Вот, например, какой наказ давали своим односельчанам, бойцам действующей армии Давиду Иордану, Виктору Киршу, Генриху Флике, Филиппу Герману и Фридриху Цинну, колхозники села Гуссенбах Франкского кантона: «Боритесь с фашистами достойно, не зная страха и пощады к врагу, не щадя ни сил своих, ни жизни своей. Мы убеждены, что вы вернётесь домой в родной колхоз победителями, с честью и славой выполнившими долг советского гражданина перед любимой родиной, перед Великим Сталиным!»

Однако нередко авторам открытых писем на фронт удавалось избегать высокопарности и пропагандистских штампов. Тогда письма носили действительно тёплый искренний характер. Такое письмо направили на фронт своим выпускникам преподаватели Немецкого государственного педагогического института. «Гордимся Вами, дорогие наши друзья, - писали они, - радуемся, что из нашей среды вышли стойкие борцы за свободу, честь и независимость нашей Родины, за освобождение порабощённых народов от фашистского варварства».

Итак, с началом войны подавляющее большинство немецкого населения Республики немцев Поволжья никак не отделяло себя от всего советского народа, своими конкретными делами и поступками демонстрировало патриотизм, гражданственность, активно включилось в общенациональную борьбу за отражение агрессии.

[Zaman.]

На Кавказе, в Оренбуржье, Сибири, Казахстане, Киргизии и других регионах страны немцы в целом также продемонстрировали свой патриотизм, который выразился в желании идти добровольцами на фронт, в сборе денежных и вещевых пожертвований для армии, в оказании помощи беженцам и раненым, в высоких трудовых показателях. Однако все эти проявления патриотизма советских немцев в тылу фактически перечёркивались неблагоприятным развитием событий на фронте.

Как известно, в первые месяцы войны германские войска быстро продвигались вглубь территории СССР. К 11 июля части Красной армии оставили Минск, Витебск, Житомир, в районе Могилёва германские войска вышли к Днепру. 13 августа румынские войска блокировали Одессу.

В период затяжных боёв за Одессу целый ряд немецких сёл (Мангейм, Гросслибенталь, Нейдорф, Александргильф и др.) был разрушен. Население немецких сёл, прилегавших к Одессе стремилось сохранять нейтралитет, участия в военных действиях ни на чьей стороне не принимало. Это была выжидательная позиция, поскольку исход борьбы предопределить было трудно, а ошибка обошлась бы очень дорого. 

 

Об обстреле немецким населением отступающих войск Красной Армии	Транснистрия

Тем не менее, советским военным командованием было зафиксировано несколько фактов изменнического поведения советских немцев, проживавших в сёлах в районе между Днестром и Одессой (обстрел отходящих советских войск, торжественная встреча оккупантов) Эти факты были доложены командованием Южного фронта лично И.Сталину. Как теперь выясняется, они, среди прочих факторов, стали той критической массой, которая заставила руководство СССР принять решение о массовой депортации немцев из европейской части СССР. На донесении имеется резолюция И.Сталина: «Товарищу Берия. Надо выселить с треском. И.С.» 

Военные действия на Украине летом и осенью 1941 г.	Оборона Одессы

Занимая немецкие сёла, германские оккупационные власти первым делом выискивали там коммунистов, советских работников, сотрудников милиции, спецслужб, лиц, активно поддерживавших советскую власть и жестоко расправлялись с ними. Так, сразу же при вступлении оккупантов в колонию Карлсруэ немецкая жандармерия наряду с двумя местными евреями расстреляла работника милиции Ландайса вместе с женой и четырьмя детьми, а также местных активисток Варвару Шох, Софию Кернер, Цецилию Илли. В Раштадте были расстреляны местные коммунисты В. Бенскильментебель и И. Райхерт.

15 августа 1941 г. командующий 11-й германской армией генерал-полковник Э. Фон Шоберт своим приказом объявил, что этнические немцы, оказавшиеся в зоне операций его армии находятся «под защитой германского вермахта. Кто посягнёт на их жизнь или их имущество, будет расстрелян». Эта мера была направлена, прежде всего, против широко развернувшегося на оккупированных территориях мародёрства румынских войск.

После взятия Одессы и установления на юго-западных территориях Украины оккупационного режима Румынии, там была создана румынская провинция Транснистрия.  В первое время по соглашению между германскими и румынскими оккупационными властями в немецких сёлах этой провинции, для защиты их населения от мародёрства, размещались подразделения германского полка специального назначения «Бранденбург».

Украинских немцев, проживавших на неоккупированных территориях, в тылу Красной Армии, как и в Республике немцев Поволжья, советские власти и военное командование пытались использовать в контрпропагандистских кампаниях. Их, как и других жителей Украины, активно привлекали для строительства оборонительных сооружений, уборки урожая, для эвакуации на восток предприятий, техники, имущества колхозов и МТС, людей.

31 августа 1941 г. Политбюро ЦК ВКП(б) рассмотрело вопрос «О немцах, проживающих на территории Украинской СССР». Было принято постановление, предписывавшее в 9 областях Украины – Днепропетровской, Ворошиловградской, Запорожской, Киевской, Полтавской, Сталинской, Сумской, Харьковской, Черниговской - весь «антисоветский элемент» среди немецкого населения арестовать, а всех немцев-мужчин в возрасте от 16 до 60 лет мобилизовать в строительные батальоны. Из-за стремительного продвижения германских войск это постановление в значительной мере не было выполнено, тем не менее, всё же удалось довольно быстро сформировать 13 строительных батальонов общей численностью 18600 человек. Они были направлены на четыре объекта НКВД – Ивдельлаг, Соликамбумстрой, Богословстрой и Кимперсайлаг – и уже в конце сентября приступили к работам. С них, по сути, дела начала своё существование так называемая «Трудовая армия».

[Zaman.]

ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПОЛИТБЮРО ЦК ВКП(Б) ОТ 31 АВГУСТА 1941 Г. «О НЕМЦАХ, ПРОЖИВАЮЩИХ НА ТЕРРИТОРИИ УКРАИНСКОЙ ССР» (ИЗЛОЖЕНИЕ)
В Днепропетровской, Ворошиловградской, Запорожской, Киевской, Полтавской, Сталинской, Сумской, Харьковской, Черниговской областях Украинской ССР весь антисоветский элемент среди немецкого населения арестовать.

В указанных областях всех мужчин-немцев в возрасте от 16 до 60 лет мобилизовать и направить в строительные батальоны.

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 1042. Л. 6.

[Zaman.]

8.2. СОВЕТСКИЕ НЕМЦЫ НА ФРОНТЕ И В ПАРТИЗАНСКОМ ДВИЖЕНИИ

Уже отмечалось, что с началом войны массового призыва немцев в Красную Армию не было. Мобилизация немцев проводилась в очень ограниченном количестве и в строго индивидуальном порядке. Как правило, это были члены партии, которые направлялись на специальную политическую работу. Так, 21 августа 1941 г. по указанию Москвы бюро обкома ВКП(б) АССР немцев Поволжья отобрало и отправило в действующую армию 50 немцев – членов ВКП(б).

• О посылке партийных работников на политическую работу в РККА. Постановление бюро обкома ВКП(б) от 21.08.1941

Тем не менее, на фронте находились немцы, призванные на военную службу до начала войны. Их в начале 1941 г. насчитывалось свыше 33,5 тыс. человек. Подавляющее большинство этих людей было призвано из Республики немцев Поволжья. И хотя с сентября 1941 г. немцев-военнослужащих начали изымать из советских вооружённых сил, всё же в самые трудные военные месяцы лета и осени 1941 г. они воевали на фронте, многие из них сумели за этот короткий срок проявить свой высокий патриотизм, продемонстрировать такие качества, как мужество, отвагу, героизм, высокое воинское мастерство.

В числе первых агрессора встретили защитники Брестской крепости командир полка майор А. Дулькайт, подполковник медицинской службы Э. Кролл, подполковник Г. Щмидт, старший лейтенант А. Вагенлейтнер, старшина В. Мейер, рядовые Н. Кюнг, Г. Киллинг, Э. Миллер, и др. Старшина Вячеслав Эдуардович Мейер во время боёв руководил обороной одного из отсеков казарм Брестской крепости. Когда вражеский самолет разбросал листовки с требованием капитуляции, Мейер собрал их целую пачку и нарисовал на каждой свиную морду, а внизу на немецком языке написал крупными буквами: «Не бывать фашистской свинье в нашем советском огороде». Вражеская очередь сразила его в момент, когда он пытался оказать помощь раненым сослуживцам. Мейер Вячеслав Эдуардович был посмертно награжден орденом Отечественной войны II степени. 

26 июня 1941г. свой подвиг совершил экипаж бомбардировщика, командиром которого был капитан Н. Ф. Гастелло. Во время боя самолет загорелся от вражеского снаряда. Сбить пламя не удалось. Тогда экипаж направил пылающий самолет на колонну техники гитлеровских войск. Посмертно Н. Ф. Гастелло было присвоено звание Героя Советского Союза. 

[Zaman.]

Н.А. Гаген	Мы отомстим за тебя, товарищ

В тяжёлый период отступления советских войск летом и осенью 1941 г. орденами награждали крайне редко, за особые заслуги. 10 августа 1941 г. в центральных газетах был обнародован принятый днём раньше Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении группы фронтовиков. В списке удостоенных высоких наград значились старший лейтенант Альфред Оттович Шварц и полковник Николай Александрович Гаген.

В.Э. Мейер	Н.Ф.Гастелло

6–10 июля в районе белорусских городов Лепеля и Сенно развернулось одно из крупнейших танковых сражений того периода войны. В этих боях непосредственное участие принимал командир 2-го танкового батальона 35-го танкового полка 18-й танковой дивизии 7-го механизированного корпуса старший лейтенант А. Шварц, уроженец Республики немцев Поволжья. Вот что говорится о его подвиге в представлении к ордену Красного Знамени, которым он был награждён: «В период боёв под Сенно с 6 по 10 июля 1941 г. у старшего лейтенанта Шварца в батальоне была отличная организация боя, в результате чего противник от огня батальона понёс большие потери. Было уничтожено 8 танков противника и 4 противотанковых орудия. Благодаря отличной манёвренности батальона на поле боя и правильной системе огня противник был введён в заблуждение и его передовой отряд был полностью уничтожен».

Награждённый орденом Ленина полковник Н. Гаген  до войны несколько лет командовал дивизией, дислоцировавшейся в Республике немцев Поволжья. Штаб этой дивизии располагался в г. Энгельсе. Части 153-й стрелковой дивизии, которой на фронте командовал Н. Гаген, в начале июля около недели сдерживали натиск фашистов на подступах к г. Витебску, ежедневно отбивая по 5-6 атак танков и пехоты. После того как гитлеровцы прорвали оборону на соседнем участке, воины полковника Н. Гагена 18 суток сражались в окружении, пока не соединились со своими войсками. Позднее 153-я стрелковая дивизия в числе первых соединений Красной Армии была преобразована в 3-ю гвардейскую дивизию. Вместе с полковником Н. Гагеном в боях, которые вела дивизия, отличились красноармейцы К. Целлер, Д. Кобер, Б. Бауэр, Г. Финк, А. Беккер и другие советские немцы. За годы войны Н. А. Гаген дослужился до должности командующего армией. Войска под командованием Н. А. Гагена участвовали в Сталинградской и Курской битвах, боях на Левобережной и Правобережной Украине, в освобождении Болгарии, в Ясско-Кишинёвской, Белградской, Будапештской, Балатонской и Венской операциях.

На Севере, в Карелии, один из участков Кировской железной дороги защищала 88-я стрелковая дивизия, в которой воевали 547 красноармейцев-немцев. 14 сентября 1941 г. командир дивизии доложил начальнику Генерального штаба, что за всё время боёв «сдавшихся в плен врагу командиров, политработников, младшего и рядового состава в частях дивизии нет». К началу ноября дивизия в тяжёлых боях частично уничтожила противостоявшего противника, а оставшиеся его части отбросила юго-западней и западней от основного направления наступления германских и финских войск. В этих боях особо отличились полки, в которых служили советские немцы. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 ноября 1941г. за проявленный личным составом героизм и стойкость 88-я стрелковая дивизия также была преобразована в гвардейскую.

24 августа газета «Комсомольская Правда» под заголовком «Мы отомстим за тебя, товарищ!» рассказала о подвиге красноармейца Генриха Гофмана, призванного в армию из села Шендорф Краснокутского кантона АССР немцев Поволжья. Этот двадцатилетний юноша, попав в плен, выдержал ужасающие пытки, но не изменил военной присяге. Газета поместила большой фотоснимок обгоревшего с пятнами крови комсомольского билета № 12535944. Он принадлежал Генриху. Как сообщала газета, фашистские изуверы прикололи его штыком к груди воина, расчленённого на куски. 

28 августа та же «Комсомолка» опубликовала очерк известного писателя Цезаря Солодаря «Разговор с красноармейцем Генрихом Нейманом». Вместе со статьёй был помещён и портрет воина. Вся страна узнала об отважном и умелом зенитчике, сбившем 4 бомбардировщика «Юнкерс». Выпускник Марксштадтского педагогического техникума Генрих Нейман на соответствующий вопрос писателя ответил: «Да, я – немец. И всей душой ненавижу того, кто смеет называть себя вождём немецкого народа. И с ордами этого насильника я буду бороться так, чтобы… Впрочем, вам же известен текст присяги воина Красной Армии».

[Zaman.]

По иронии судьбы материал о Генрихе Неймане был напечатан именно в тот день, когда был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР о депортации немцев из Поволжья. Вскоре, в сентябре 1941 г., появилась и директива об изъятии военнослужащих-немцев из армии и флота. Однако, и после проведённого изъятия, по разным причинам на фронте оставалось некоторое число советских немцев. Практически все они показывали пример воинской доблести и отваги.

Осенью 1941 г. в обороне Москвы участвовали сержант С. П. Волибрус, красноармеец Д. Ф. Энедерг. Блокадный Ленинград защищали лейтенант А. К. Кобмахер, сержант Г. Н. Кельбекер, красноармейцы Ф. А. Гето, И. И. Алмаер. В Сталинградской битве участвовали рядовой Б. В. Штеттефельд, Н. И. Гиллер, С. А. Ваксман, Д. И. Штосберг, К. А. Рейсбих. В боях на Курской дуге, сражались гвардии сержант Г. С. Гельфер, рядовой М. Э. Зусман, К. Я. Грегор, А. М. Брук, С. С. Мер. 7 августа 1943 г. там же от полученных ран во время боя, скончался офицер 9-го танкового корпуса полковник В. М. Бэм. В рядах Красной Армии освобождали Украину и Белоруссию старшина А. Г. Мауль, рядовые М. Ф. Густимайер, В. В. Штенгель, Г. А. Бакман, В. Д. Герман, А. Я. Бромверт, Г. М. Гаух, А. И. Шмидт, Я. П. Клигер. В Прибалтике воевали старший сержант А. Людвиг, младший сержант А. Р. Сальберг, рядовые А. Н. Винтер, Г. Г. Шнайдер, в Польше - старший сержант Б. Х. Дейтер и гвардии рядовой И. П. Вокнер, в Восточной Пруссии - воины 1-й гвардейской стрелковой дивизии Н. А. Беллер и В. Клейнц. Под г. Бранденбургом в Германии погиб лейтенант Л. С. Беккер.

Всю войну командовал 17-й артиллерийской дивизией генерал-майор С. С. Валкенштейн.  Особо его дивизия отличилась в Берлинской операции при форсировании реки Нейсе и в боях на дрезденском направлении, за что ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Такое же высокое звание получил полковник Н. Охман, командовавший 34-й механизированной бригадой 2-й танковой армии. 

А.В.Борман	В.К.Венцель

Ещё более высокое положение в годы войны занимал генерал-майор авиации, лётчик высшей квалификации А. В. Борман. Он являлся заместителем Командующего ПВО фронта, командующим воздушной армией, принимал участие в боях на Юго-Западном фронте, в Сталинградской битве, в битве за Кавказ, в Будапештской, Венской и Пражской операциях.

С. С. Валкенштейн	Н.П.Охман

Многие из советских немцев, для того, чтобы попасть на фронт, различными путями, нелегально меняли свои фамилии на русские, украинские, азербайджанские и др. Попав на фронт, они храбро воевали, получая высокие правительственные награды. Так, например, получивший посмертно звание Героя Советского Союза Владимир Кириллович Венцов, на самом деле оказался Вольдемаром Карловичем Венцелем. Петер Левен стал Левиным, старший лейтенант Бойгель - Бойченко, подполковник Г. Рихтер – Смирновым и т. д. Некоторые из этих людей (например, Г. Рихтер) были «разоблачены» военной контрразведкой и, несмотря на заслуги и боевые награды, получив срок лишения свободы, отсидели его в лагерях.

[Zaman.]

Лишь немногим немцам, прошедшим войну под чужой фамилией, удалось позднее безнаказанно восстановить свои настоящие фамилию, имя, отчество. Так, только при поддержке маршала Г. К. Жукова были возвращены настоящие имя и фамилия Паулю Шмидту, взявшему имя и фамилию своего друга азербайджанца Али Ахметова. Подобные случаи были единичны.

Немало советских немцев, сражалось в партизанских отрядах и подпольных группах. Партизаном № 1 германские оккупанты называли Героя Советского Союза Александра Германа - командира партизанской бригады действовавшей на территории Ленинградской и Калининской областей. В тех же краях разведчиком партизанского отряда был бывший летчик, капитан Михаил Ассельборн, вместе с ним воевал Иоган Фризен.

Н.А. Гефт	Э.Гоптнер

На исходе лета 1943 г. Красная Армия стремительно продвигалась к Днепру, чтобы сходу форсировать его. Партизанский отряд, в составе которого воевал «окруженец» старший лейтенант Роберт Клейн, получил задачу не допустить подрыва моста, по которому должны были пройти советские танки. Переодевшись в форму германского полковника, Р. Клейн прибыл в расположение германского подразделения, которому была поставлена задача - взорвать мост. Воспользовавшись неразберихой и суетой германских солдат, начавшейся в результате налёта советской авиации, Р. Клейн обезвредил взрывчатку и, как старший по воинскому званию, приняв командование на себя, приказал германским солдатам сдаваться. Воины Вермахта безропотно повиновались «полковнику» Клейну. За эту операцию бесстрашный партизан был удостоен звания Героя Советского Союза. 

А.В. Герман	Р.А.Клейн

С первых дней войны в подполье ушел заведующий отделом райкома комсомола в Пинской области Белоруссии Эдуард Эрдман, впоследствии ставший разведчиком в партизанском отряде. Он также стал Героем Советского Союза. Партизанскими разведчиками в Белоруссии также были С. Фишер, В. Штраухман, сестры Ирма и Эльза Лейзер, сражавшиеся в партизанском отряде «Смерть фашизму».

Одну из подпольных групп осуществлявших диверсии в одесском порту, возглавлял Николай Гефт.  Ему помогали Валерий Бурзи, Артур Берндт и другие одесситы-немцы. Став командиром партизанского отряда «Авангард» Н. Гефт и бывший с ним В. Бурзи погибли в одном из тяжёлых боёв, прикрывая выход отряда из окружения на территории Польши.

Членом бюро подпольного горкома партии в Днепропетровской области был Ф.Ф.Бендер. В Павлограде одну из подпольных групп возглавляла К.А.Таблер-Новикова. По заданию подпольного горкома партии она поступила на службу в полевую жандармерию переводчицей и оттуда руководила работой своей подпольной группы. В подпольной группе В. Лягина, действовавшей в Николаеве, его ближайшими помощниками и соратниками по борьбе были: Эмилия и Магда Дуккарт, Галина Келен и юный Шура Кобер.

Попадая в плен, значительная часть советских немцев отказывалась от сотрудничества с германским режимом и предпочитала оставаться в лагерях военнопленных. Многие военнослужащие немцы, оказавшись в германском плену, стремились бежать из неволи и продолжить борьбу с врагом. Национальным героем Польши, известным под именем Кароль, стал советский офицер-танкист Карл Ерценбергер, раненым попавший в плен. Находясь в лагере на территории Польши, он бежал и вскоре стал командиром батальона в партизанском отряде, действовавшем в районе Пулавы, Краснистов и Янов. К. Ерценбергер погиб в бою у деревни Францишков.

Вырвавшись из плена, в небольших партизанских отрядах сражались И. О. Кеммер, М. М. Шиллинг. Рядовой 683-го стрелкового полка П. П. Гейер так же как и многие другие военнопленные, был этапирован фашистами вглубь Европы. Но и там П. П. Гейер оставался советским патриотом. Вместе со своими русскими товарищами он сбежал из плена и сражался с немецко-фашистскими оккупантами в рядах югославских партизан.

За мужество и героизм, проявленные в борьбе с агрессором орденом «Красная Звезда» были награждены летчик А. Миллер, военврач 3-го ранга П. Гезунтерман, разведчик П. Хольц, рядовые П. Шмидт, С. Шваленберг, Я. Диль и др. Двух орденов Красного Знамени удостоился командир танкового батальона Вольдемар Хаман.

В небе Балтики храбро сражался командир звена 1-го гвардейского минно-торпедного полка Балтийского флота, старший лейтенант Эрик Гоптнер. За один только неполный 1943 г. он совершил 44 боевых вылета, потопил 4 немецких транспорта общим водоизмещением 23 тыс. тонн. 19 июня 1944г., за несколько дней до гибели Э. Гоптнера, командир полка подписал представление на присвоение ему звания Героя Советского Союза. Свыше 50 лет представление пролежало в архивах. Лишь в мае 1996г. Э. Гоптнер стал Героем России (посмертно). 

[Zaman.]

Таким образом, даже те немногие из советских немцев, которым довелось быть на фронте, с честью выполняли свой воинский долг по защите Родины, внесли достойный вклад в разгром гитлеровских войск и достижение Победы. Этот вклад мог бы быть значительно большим, если бы руководство страны не воспрепятствовало подавляющему большинству советских немцев защищать своё Отечество с оружием в руках.

Несмотря на то, что большинство немцев-военнослужащих за первые месяцы войны сумели на деле доказать свою преданность Родине, лояльность режиму, с оружием в руках в рядах Красной Армии продемонстрировали советский патриотизм, всё же руководство страны и Красной Армии в целях перестраховки, сочло необходимым убрать их из действующей армии. Изъятие военнослужащих-немцев из РККА проходило в течение всей войны. Условно его можно разделить на три периода. Первый период продолжался с 30 июня по 7 сентября 1941. В это время изъятие немцев происходило на основании директивы № 002367 от 30 июня 1941 г. Директива предписывала убрать военнослужащих, «не внушающих доверия» (высказывавших пораженческие настроения, недовольство советской властью, желание сдаться в плен). Директива не носила чисто антинемецкой направленности, однако многие командиры огульно зачисляли немцев в число неблагонадёжных и стремились от них избавиться «на всякий случай».

В июле 1941 г. в войска поступил приказ о снятии военнослужащих-немцев рядового состава с ответственных должностей. Немцев убирали с должностей пулемётчиков, автоматчиков, снайперов, радистов, наблюдателей, миномётчиков, первых номеров артиллерийских расчётов и др. Их ставили на второстепенные должности стрелков, номеров расчётов, повозчиков и т. п. Этот приказ к началу августа в целом был выполнен.

Второй период – с 8 сентября и до конца 1941 г. Он характеризовался массовым изъятием немцев из армии. Основанием для этого стала директива Наркома обороны СССР № 35105 с от 8 сентября 1041 г.  В памяти немцев-фронтовиков эта директива осталась как «приказ Сталина». Директива предписывала изъять всех немцев из боевых частей и подразделений и направить их в строительные батальоны. Оставлять отдельных военнослужащих-немцев в боевых частях и подразделениях имел право только Народный Комиссариат Обороны и только на основании «мотивированного ходатайства» командиров. Обращает на себя внимание тот факт, что время выполнения директивы совпало с массовой депортацией немцев из Европейской части СССР.

• Документы об изъятии военнослужащих-немцев из РККА

Изъятие военнослужащих-немцев происходило внезапно, без всяких объяснений. Естественно, что оно воспринималось ими как величайшая несправедливость и наносило им серьёзную моральную травму. Ещё одну травму немцам-фронтовикам нанесла весть, что их родные и близкие как «шпионы и диверсанты» депортированы в Сибирь и Казахстан.

Чистка армейских рядов от военнослужащих немецкой национальности повлекла за собой определённые трудности в боевых частях. Так, командир 337-го отдельного артиллерийско-зенитного дивизиона докладывал своему начальству: «…в случае отправки сержанта Кайль, дивизион остаётся без оружейного мастера по зенитной артиллерии». Подобных случаев было множество. Польза от «приказа Сталина» была сомнительна, вред – очевиден.

Несмотря на тщательно спланированную и проведённую акцию по изъятию военнослужащих-немцев из боевых частей, всё же, как уже отмечалось, некоторым из них удалось остаться на фронте.

Некоторые командиры воспользовались возможностью, предоставлявшейся «приказом Сталина» и возбудили через Военные Советы фронтов ходатайства об оставлении у себя отдельных военнослужащих-немцев. Как правило, речь шла о кадровых офицерах, неоднократно доказывавших свою преданность Родине. Некоторых немцев-красноармейцев укрывали командиры, поскольку они были нужны им как отменные специалисты своего воинского дела. Небольшая часть немцев в момент изъятия находилась в госпиталях и после выздоровления вернулась в свои подразделения. Определённое число немцев продолжало поступать на фронт в порядке мобилизации, по халатности военкоматов. Некоторым военнослужащим-немцам удавалось в момент проведения кампании по изъятию обмануть проверяющих, скрыть свою национальность и даже изменить фамилию. Этому способствовало довольно формальное в боевых условиях выполнение «приказа Сталина» (немцев выявляли, главным образом, путём опроса личного состава), а также из рук вон плохо поставленный учёт во фронтовых частях. Только в конце 1942 г. на всех фронтах был проведён учёт военнослужащих нерусских национальностей.

[Zaman.]

 

К концу 1941 г. основная масса военнослужащих немецкой национальности была собрана в запасных полках дивизий и армий. Их отделили от остального личного состава, они находились под строгим контролем. Далее немцы-фронтовики были направлены в тыл, где из них начали формировать строительные батальоны.

Третий период изъятия немцев из РККА – с января 1942 по май 1945. Он оказался самым длительным и вялотекущим по сравнению с двумя первыми. Сказывался наступивший с осени 1942 г. перелом в военных действиях. Изъятие носило локальный характер и, в отличие от первых двух этапов, осуществлялось не командирами, а особыми отделами НКВД при воинских частях. Даже время от времени поступавшие в действующую армию директивы об очередной проверке наличия немцев в частях не могли изменить ситуацию кардинальным образом. Некоторое число военнослужащих-немцев, хоть и небольшое, всё же оставалось на фронте до конца войны.

 

С. С. Валкенштейн	Н.П.Охман	А.В.Борман	В.К.Венцель

[Zaman.]

8.3. ДЕПОРТАЦИЯ НЕМЕЦКОГО НАСЕЛЕНИЯ ЕВРОПЕЙСКОЙ ЧАСТИ СССР В СИБИРЬ И КАЗАХСТАН

Депортации немецкого населения СССР, осуществлённая в 1941 году, до сих пор в российском обществе оценивается неоднозначно. Спектр мнений чрезвычайно широк: от полного оправдания действий властей как превентивной меры в сложных условиях начала войны, до категорического отрицания какой-либо целесообразности выселения немцев и объявления депортации актом мести, элементом геноцида против советских немцев. По всей видимости, при оценке такого сложного и противоречивого исторического явления как депортация, каждое из мнений, в какой-то своей части, имеет объективную основу.

В общем плане депортация немцев СССР вписывалась в историческую и международно-правовую практику начального периода Второй мировой войны. Как известно, с началом гитлеровской агрессии в Европе страх перед немецкой «пятой колонной», имевший определённые основания, принял международный характер. Прогерманский фашистский путч в Австрии, возникновение немецких объединений под знаком свастики практически во всех странах Европы и даже за океаном (особенно в Бразилии), очевидные связи национал-социалистических ассоциаций этнических немцев с Берлином, их агрессивные выступления в Саарской области, Судетах, Мемеле (Клайпеде) – всё это уже задолго до начала войны интенсивно формировало атмосферу недоверия и настороженности по отношению к местным немцам, которых берлинские власти именовали «фольксдойче».

 

Страх перед «пятой колонной» в ряде стран превращался в антинемецкую истерию. Особенно широкий размах она имела в Польше, Бельгии, Франции. Руководство многих стран принимало огульные репрессивные меры в отношении населения, этнически родственного противнику. Практика депортации и интернирования применялась по отношению к немцам практически во всех странах, подвергшихся агрессии Германии. В Соединённых Штатах Америки на весь период войны были интернированы японцы. Подобная практика имела место и в Российской империи в годы первой мировой войны (см.: параграф 5.1. настоящего учебного пособия).

[Zaman.]

Что касается СССР, то фактов сотрудничества советских немцев с фашистской Германией накануне войны обнаружить так и не удалось. В том, что такое сотрудничество не состоялось, определённую положительную роль сыграли факторы большевистской диктатуры: сильная идеологизированность советского общества; интернационализм как элемент официальной советской политики; тотальный контроль «пролетарского» государства за всеми сторонами жизни каждого отдельного человека; наличие мощного и разветвлённого полицейско-карательного аппарата, непрерывно выискивавшего и жестоко каравшего «врагов народа».

Тем не менее, крайне неудачное начало войны, большие потери и быстрое продвижение войск Германии и её союзников вглубь советской территории в совокупности хотя и с отдельными, но сильно раздражавшими советское руководство фактами «пораженческих» настроений среди советских немцев в тылу и сотрудничества с врагом на оккупированных территориях (как уже отмечалось эти факты постоянно докладывались в Москву) привели И. Сталина, руководство СССР к решению о выселении немцев сначала с территорий, над которыми нависла угроза захвата их противником, а чуть позднее и вообще со всей территории европейской части СССР.

Первой значительной акцией подобного рода стало выселение 60 тыс. немцев из Крыма. Оно проводилось завуалировано, в форме эвакуации (по постановлению Совета по эвакуации СЭ-75 с от 15 августа 1941 г.). Немецкое население Крымской АССР эвакуировалось в Орджоникидзевский край с расселением в Дивенском, Благодарненском и Будённовском районах. Эвакуация проходила поспешно и непродуманно, в чём признавались сами работники НКВД, проводившие операцию. Как отмечал в письме в вышестоящий орган заместитель начальника 12-го отдела Орджоникидзевского краевого управления НКВД СССР Гусев, в «ряде районов Крыма (Алуштинском, Ялтинском и др.) допускалась совершенно ненужная спешка, эвакуированным, как правило, не говорилось, куда они вывозятся, сколько времени будут в пути, какой запас нужно взять с собой продуктами питания». В результате, через два - три дня большинство эвакуированных из городской местности остались без питания, что, естественно, вызывало недовольство. При отправлении эшелонов начальники эшелонов не назначались. Подчас в одном эшелоне находилось несколько человек, считавших себя старшими. Такое положение создавало обстановку хаоса и вносило сумятицу в работу дежурных по станциям, так как к ним одновременно обращались вместо одного начальника много старших и просто едущих в эшелоне граждан. В Орджоникидзевский край из Крымской АССР прибыло свыше 50 тыс. немцев. Кроме того, 3 тыс. крымских немцев эвакуировали в Ростовскую область. Оставшиеся в Крыму по той или иной причине немцы переселялись позднее, в мае-июне 1944 г. вместе с крымскими татарами, греками, армянами и болгарами.

 

После эвакуации немцев из Крыма наступил черёд поволжских немцев. Предложение об их выселении и ликвидации АССР немцев Поволжья созрело в недрах НКВД и в оформленном виде было представлено И. Сталину в середине августа. Он дал согласие. 26 августа 1941 г. Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) приняли постановление «О переселении всех немцев из Республики немцев Поволжья, Саратовской и Сталинградской областей в другие края и области». 

[Zaman.]

• Постановление Совета Народных Комиссаров и ЦК ВКП(б) от 26.08.1941

Согласно этому постановлению переселению подлежали все без исключения немцы, как жители городов, так и сельских районов в следующие местности: в Красноярский край - 70 тыс., в Алтайский край - 91 тыс., в Омскую обл. - 80 тыс., в Новосибирскую обл.- 92 тыс., в Казахскую ССР - 100 тыс. человек.

Решение о выселении поволжских немцев	Указ о депортации немцев Поволжья

В соответствии с Инструкцией по проведению переселения немцев, проживающих в АССР немцев Поволжья, Саратовской и Сталинградской областях переселенцам разрешалось брать с собой личное имущество, мелкий сельскохозяйственный инвентарь, продовольствие, всего весом до 1 тонны на семью. Постройки, сельхозорудия, скот и зернофураж должны были сдаваться по оценочному акту специальным комиссиям.

Видимость законности готовившемуся гигантскому по масштабам репрессивному мероприятию придал официально опубликованный Указ Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 г. «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья». Этот документ дал идеологическое и политическое обоснование решения советского руководства о депортации поволжских немцев, безосновательно и абсурдно утверждая, что в районах Поволжья «имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы в районах, заселённых немцами Поволжья».

• Указ Президиума Верховного Совета СССР О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья
• Донесение заместителя наркома внутренних дел И.Серова 30.06.1941 г. из Саратова
• Начальный этап операции по выселению немцев из Поволжья

Депортация поволжских немцев была осуществлена в период с 3 по 20 сентября 1941 г.  Всего по данным НКВД было выселено 438,6 тыс. немцев, в том числе из АССР немцев Поволжья - 365,7 тыс., из Саратовской области - 46,7 тыс., из Сталинградской области - 26,2 тыс. человек. Операцию обеспечивали подразделения войск НКВД и милиции общей численностью 12,3 тыс. человек. В целях «профилактики» органами НКВД было арестовано 349 человек, признанных «антисоветскими элементами». 

Ещё в ходе выселения, 6 сентября 1941 г., постановлением Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) Республика немцев Поволжья была ликвидирована, а её территория поделена между Саратовской и Сталинградской областями. 7 сентября 1941 г. по этому поводу был издан специальный Указ Президиума Верховного Совета СССР.

[Zaman.]

• Указ Президиума Верховного Совета СССР об административном устройстве территории бывшей республики немцев Поволжья

Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 26 августа 1941 г. предписывало осуществлять переселение немцев целыми колхозами, однако первые же меры по подготовке и проведению депортации показали нереальность этого замысла и невозможность его практического осуществления. Поэтому 12 сентября 1941 г. на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) было принято ещё одно постановление по немцам Поволжья – «О расселении немцев Поволжья в Казахстане». В нём местным партийным и советским органам разрешалось вселять немцев «в существующие колхозы не целыми колхозами, а группами хозяйств от 10 и выше», то есть вместо поколхозного был принят посемейный принцип размещения депортированных немцев. Этот принцип стал применяться и при проведении всех последующих операций по депортации немцев, причём он был распространён не только на Казахстан, но и на все другие места вселения немцев.

И.А.Серов. В 1941 г. заместитель Наркома внутренних дел СССР. Находясь в Саратове, руководил операцией по депортации немцев из Поволжья	АССР немцев Поволжья в 1941 г.	Государственный Комитет Обороны СССР

В дальнейшем сам порядок депортации немцев из европейской части СССР также несколько изменился. Решение о депортации принимал Государственный Комитет Обороны СССР и даже более низкие инстанции: руководство НКВД, Военные советы фронтов. 

Механизм депортации, как правило, был следующий. Предварительно органы НКВД проводили учёт всего немецкого населения, проживающего в зоне предстоящего выселения, полученные результаты докладывались в Наркомат. Далее, на имя И. Сталина направлялась докладная записка за подписью Наркома внутренних дел Л. Берии, в которой указывалось общее количество немцев, проживающих в зоне выселения, численность «антисоветского элемента» и предложение об его аресте, порядок переселения немцев на новые места. К записке прилагался проект постановления Государственного Комитета Обороны с конкретными указаниями по проведению переселения. После подписания И. Сталиным постановление приобретало силу закона и подлежало немедленному исполнению. Исполнение постановления ГКО возлагалось на органы НКВД. Следом за постановлением Л. Берия издавал приказ по своему ведомству, в котором определялись конкретные мероприятия, обеспечивавшие претворение в жизнь решения ГКО.

Таблица 8.3.1

Депортация немцев из европейской части Советского Союза,

осуществлявшаяся на основе постановлений ГКО СССР

 

Республики, края и области, откуда выселялись немцы	Номера постановлений ГКО СССР и даты их принятия
Москва, Московская и Ростовская обл	636 от 6 сентября 1941 г
Тульская обл., Краснодарский и Орджо- никидзевский края, Северо-Осетинская и Кабардино-Балкарская АССР	698 от 21 сентября 1941 г
Запорожская, Ворошиловградская и Сталинская области Украинской ССР	702 от 22 сентября 1941 г.
Воронежская обл.	743 от 8 октября 1941 г.
Азербайджанская, Армянская и Грузинская ССР	744 от 8 октября 1941 г.
Дагестанская и Чечено-Ингушская АССР	827 от 22 октября 1941 г.

 

• Постановления ГКО СССР о депортации немцев

Без специального решения ГКО СССР депортация немцев проводилась из Одесской и Днепропетровской областей Украины, из Горьковской, Куйбышевской, Ленинградской, Калининской областей, города Ленинграда, Калмыцкой АССР. Как правило, она осуществлялась на основе распоряжения Наркома внутренних дел.

Выселение немцев из Ленинграда и Ленинградской области проводилось на основе специального постановления Военного совета Ленинградского фронта № 196 от 26 августа 1941 г. Ему предшествовало донесение на имя И. Сталина, подписанное В. Молотовым, Г. Маленковым и А. Косыгиным, в котором они сообщали о том, что ими «принято решение о немедленном выселении из пригородов Ленинграда немецкого и финского населения в количестве 96000 человек». Предлагалось направить их в Казахстан и Сибирь

[Zaman.]

• О переселении немцев из ряда областей, краёв и республик. Справка

Перевозка выселенных немцев осуществлялась, глав- ным образом, железнодорожным транспортом, эшелонами, в которых кроме вагонов для перевозки людей имелись вагоны для войскового резерва (сопровождения) и медицинского персонала, вагон - санитарный изолятор и вагон-карцер, где проводили время нарушители требований и порядка, установленных начальником эшелона.

НКВД СССР разработал инструкцию начальникам эшелонов, в которой определялись мероприятия по организации перевозок, порядок приёма и сопровождения переселяемых, устанавливался состав администрации эшелона, финансовое обеспечение и питание в пути следования. В состав администрации эшелона входили начальник эшелона (командир конвойных войск), заместитель начальника эшелона (из оперативного состава органов НКВД), один врач, две медсестры, войсковой резерв (конвой) в составе 21 военнослужащего из состава конвойных войск НКВД. Согласно Инструкции, переселенцам должны были выдавать по 500 г хлеба на человека ежедневно и два раза в сутки обеспечивать горячей пищей.

СССР в 1941 г. Карта

В большинстве случаев данная инструкция не выполнялась. Эшелоны от представителей железнодорожных станций обычно не принимались, в результате поступавшие вагоны не имели нар и изоляторов для больных. Питание организовывалось с перебоями, часто отсутствовала горячая вода. Имелись случаи, когда вместо продуктов людям выдавались деньги, так называемые суточные, на которые очень трудно было что-то приобрести в пути. Были и такие начальники эшелонов, которые и питание не организовывали, и денег не выдавали.

Депортация...	В.В.Чернышов, заместитель Наркома внутренних дел СССР

 Эти и подобные им нарушения серьёзно усугубляли и без того тяжёлые условия жизни переселенцев в пути следования. Люди перевозились в крытых товарных вагонах, куда их набивали по 40 и более человек вместе с их имуществом. Спали на нарах, а то и просто на полу, постелив солому. Постоянно существовала проблема с пищей и водой, особенно когда эшелоны шли по центральным и южным областям Казахстана. С наступлением холодов возникла проблема отопления вагонов, которая практически не решалась. Так, в эшелоне № 587, следовавшем из Красноводска в Кустанай в ноябре 1941 г. печек не было даже в детском вагоне. Больные вынуждены были ехать в общем вагоне, так как в санизоляторе было намного холоднее.

Антисанитарные условия вагонов дополнялись плохим качеством воды, что приводило к вспышкам инфекционных заболеваний, особенно желудочно-кишечных. Их жертвами становились, прежде всего, дети. Так, только в эшелонах, перевозивших немцев в Казахстан, умерло свыше 437 человек, в подавляющем большинстве дети, заболевшие дизентерией и другими инфекционными заболеваниями. Например, в эшелоне № 869 от дизентерии умерло 12 детей и один взрослый.

На местах остановок эшелонов и особенно на станциях выгрузки имели место побеги переселенцев. В основном пытались бежать молодые мужчины. Почти все бежавшие были пойманы и осуждены. На запрос начальника Омского УНКВД, «какие меры репрессий применять к пойманным беглецам», заместитель наркома внутренних дел В.Чернышов наложил резолюцию: «...дела беглецов оформлять через Особое совещание НКВД», что грозило им, как минимум, десятилетним сроком заключения. 

Подготовку к приёму переселенцев руководители соответствующих краёв и областей Сибири и Казахстана начали после получения во второй половине августа циркулярной телеграммы от Наркома внутренних дел Л. Берии, в которой доводилось решение ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР о переселении немцев из Поволжья. В телеграмме указывалось, какое количество семей должны были принять края и области, ставилась задача подготовить для них жильё. Л. Берия потребовал не позднее утра 31 августа сообщить в НКВД СССР названия станций выгрузки эшелонов с указанием наименований железных дорог. Нарком информировал, что эшелоны начнут отправляться с 3 сентября 1941 года.

[Zaman.]

Получив телеграмму, партийные и советские руководители краёв и областей создали специальные комиссии, разработавшие планы мероприятий по приёму, размещению и хозяйственному обустройству переселяемого немецкого населения. Органы УНКВД на местах в срочном порядке подготовили планы «агентурного обслуживания» прибывавших немцев. В докладной записке на имя заместителя Наркома внутренних дел В. Чернышова начальник управления НКВД по Красноярскому краю И.Семёнов 15 сентября 1941 г. докладывал, что по линии чекистских мероприятий приняты меры противодиверсионного характера, «насаждена противодиверсионная агентура в местах разгрузки и усилена охрана объектов, опасных по диверсии».

На диспетчерских пунктах железнодорожных станций и узлов, Енисейского водного бассейна вводилось круглосуточное дежурство работников транспортного отдела НКВД для обеспечения продвижения эшелонов и своевременного оповещения районов об их прибытии. «В целях недопущения побегов в пути следования с мест разгрузки к местам поселений» транспортные колонны колхозов «насыщались» агентурой, партийным, советским активом и членами бригад содействия милиции. Все они инструктировались в районных отделах НКВД «о негласном наблюдении за переселенцами в пути следования».

Первые эшелоны с немцами начали поступать в восточные районы страны с середины сентября. 14 сентября в Красноярский край двумя эшелонами были доставлены 4606 немцев, которых разместили в Больше-Муртинском, Шараповском и Усть-Абаканском районах. 17 сентября на станцию Ачинск прибыл эшелон с 650 немецкими семьями (2318 человек). Из них 2 тыс. человек погрузили на баржи и по реке Чулым направили в Бирилюсский район, 318 человек расселили в Ачинском районе.49 Аналогично процесс расселения немцев происходил и в других краях и областях. По состоянию на 18 сентября 1941 г. в места вселения прибыло 33 эшелона с общим количеством переселенцев - 79046 человек. В дальнейшем поток эшелонов и переселённых непрерывно нарастал: 23 сентября 70 эшелонов, 168620 чел.; 29 сентября - 113 эшелонов, 273797 чел. и т.д.

• Завершающий этап операции по выселению немцев из Поволжья

По данным НКВД всего переселению в восточные районы СССР подлежало 904255 немцев, учтённых местными органами комиссариата в сентябре-октябре 1941 г. Фактически же к 1 января 1942 г. было переселено 856168 человек. Свыше 48 тыс. по разным причинам остались на прежних местах жительства. Часть из них осталась по ходатайству местных органов власти. В Москве и Московской области, например, таких насчитывалось 1620 человек. Подверглись аресту как «антисоветский и сомнительный элемент» - 10765 человек. Из некоторых областей Украинской ССР просто не успели вывезти всё немецкое население ввиду стремительного наступления германских войск. Так, из Запорожской области удалось к 15 октября 1941 г. отправить только 32162 человека из 53566 подготовленных к отправке.

За период с сентября 1941 г. по 1 января 1942 г. в Сибирь и Казахстан было отправлено 344 эшелона с переселенцами. Из 856168 погруженных и отправленных немцев к новому месту жительства прибыло 799459 человек. Разница между отправленными и прибывшими составляла 56709 человек. Анализ документов отдела спецпереселений НКВД позволяет сделать некоторые предположения о причинах такого расхождения. Какая-то часть людей погибла от бомбёжек германской авиации, умерла от болезней в пути следования. Имели место отставания от эшелонов, побеги на остановках и в пунктах погрузки и выгрузки. Наконец, нельзя сбрасывать со счетов погрешности в учёте отправляемого «спецконтингента». Нередкими были случаи, когда начальники эшелонов принимали переселенцев без списков, «на глазок».

К сожалению, в материалах отдела спецпереселений НКВД не имеется обобщающих сведений о смертности, побегах и отставших от эшелонов в ходе проведения операции по депортации немецкого населения. Имеющиеся отдельные справки и отчёты не позволяют составить целостную картину этих явлений, так как составлены с пропуском данных по многим эшелонам, по отдельным районам и областям.

[Zaman.]

Несмотря на то, что руководители краёв и областей Сибири и Казахстана ещё до прибытия первых эшелонов с переселенцами отрапортовали в центр о своей готовности принять, разместить и трудоустроить высланных немцев, на самом же деле во многих случаях это оказалось не так.

Большая часть переселенцев направлялась в сельскохозяйственные районы и лишь незначительное количество оставалось в городах и районных центрах. В основном это были высококвалифицированные рабочие, инженеры, учителя, учёные.

Отдельное жильё немецким семьям в местах вселения, за редким исключением, не предоставлялось. Там же, где всё-таки это делалось, качество жилья оказывалось ниже всякой критики. К примеру, в Джамбульской области Казахской ССР более 30 % жилой площади, предоставленной переселенцам, не име6ло застеклённых окон и исправных дверей. В большинстве случаев немцев расселяли методом «уплотнения» семей местных жителей за счёт вселения в их жильё. Такое сожительство, как правило, негативно отражалось на взаимоотношениях между приезжими и хозяевами, поскольку причиняло последним существенные неудобства, и приводило к конфликтам.

В связи с тем, что ни в Постановлении СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 26 августа, ни в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 г., на основе которых началось переселение немцев, не был указан срок их проживания на новых местах, отдел спецпереселений направил на места соответствующее разъяснение, где указывалось, что «немцы переселены в места вселения навсегда и на свои старые места жительства они возвращены не будут», а потому их необходимо было трудоустроить на новых местах расселения. Местные органы получили задачу принять переселенцев в члены колхозов и оформить, как и всех прочих граждан, согласно уставу сельхозартели, «нарезать» им приусадебные участки земли, на которых с весны предполагалось разводить огороды и строить жильё.

Немка из Поволжья в Красноярском крае. 1942 г.

На новых местах переселенцы столкнулись со многими трудностями. Прежде всего, не хватало продуктов питания. Хлеб могли получить, и то не всегда, только те, кто попал в колхозы. Спасаясь от голода, многие семьи самовольно переезжали из колхоза в колхоз, из района в район в поисках лучших условий жизни, благо что рабочие руки везде были очень нужны и потому самовольных переселенцев практически везде принимали охотно. 

Встревоженные создавшимся положением, местные органы НКВД докладывали об этом в центр. Так, из Северо-Казахстанской области сообщали, что в Мамлютском районе в село Щучье было вселено 33 семьи, а по состоянию на 31 декабря 1941 г. осталось лишь 5 семей, остальные переехали в село Бескозубье. В этом же районе из колхоза Кызыл-Байрак самовольно уехало 5 семей в колхоз села Бенжарка. В Советском районе из колхоза им. Куйбышева выехало 4 семьи, из колхоза им. Кагановича - 3. Много таких сообщений поступало и из других областей и краёв.

Несмотря на тяжёлое материальное положение переселенцев, вопросы обеспечения немецких семей необходимым центральными органами государства не решался, хотя в Постановлении Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 26 августа 1941 г. им обещали компенсировать потерю имущества. Более того, 30 октября заготовительное ведомство страны телеграфно распорядилось «выдачу зерна переселенцам-немцам впредь до особого решения прекратить».

В результате немецкие семьи были поставлены на грань вымирания. Вот лишь одно сообщение из Новосибирской области: «В деревне Степановка Ижморского района несколько семей из-за отсутствия у них хлеба дошло до истощения. В Чановском районе из числа прибывших немцев, переселённых в количестве 6000 человек, большинство рабочих и служащих своего хлеба не имеют... В колхозах, в которых они расселены, излишков хлеба нет, им выдают по 1 килограмму хлеба только на главу семьи. На детей хлеб не выдаётся. В Тогучинском районе немцы-переселенцы, участвовавшие в общественных колхозных работах, пользовались колхозным общественным питанием. В связи с окончанием сельхозработ, некоторые семьи не работают, правления колхозов, потребкооперация хлебом их не снабжают». Подобные тревожные сообщения поступали из всех краёв и областей, где были расселены депортированные немецкие семьи.

[Zaman.]

• Докладная записка о положении немцев в Новосибирской области

Естественно, что неустроенность быта, существование на грани голодной смерти, откровенный обман переселенцев государством порождали недовольство среди советских немцев, росло их отчаяние, а вместе с тем озлобленность и ненависть к режиму. И хотя, как отмечалось в докладах отделов спецпереселений с мест, настроение у немцев-переселенцев в основном хорошее, всё же росло число тех, кто заявлял, что «их привезли сюда специально, для того, чтобы они здесь подохли сами». Сотрудники НКВД отмечали широкое распространение среди немцев «контрреволюционных», «антисоветских», «фашистских» настроений и высказываний. Но очевидно, было бы просто глупо ожидать от доведённых до отчаяния людей «здорового» настроения и хвалебных высказываний в адрес власти. По результатам работы осведомителей органы НКВД заводили «дела», на основании которых производились аресты. По приблизительным подсчётам только до конца 1941 г. по политическим мотивам было арестовано свыше 600 человек.

После проведения массового переселения немцев из районов европейской части СССР, с января 1942 г. последовал ряд акций по перераспределению этих «трудовых ресурсов» внутри областей и краёв вселения. Так, по постановлению Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) № 19 сс от 6 января 1942 г. на НКВД было возложено переселение 50 тыс. немцев для работы по лову рыбы и на предприятия рыбообрабатывающей промышленности. Из этого количества 15 тыс. человек переселялись из центральных районов Новосибирской области на север - в Нарымский округ. Остальные 35 тыс. направлялись в Омский, Якутский, Красноярский госрыбтресты. В октябре 1942 г. вышло ещё одно постановление Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) № 1732 сс, согласно которому в 1943 г. на Сибирский Север было переселено ещё около 30 тыс. человек.

Вопросами обустройства отправленных на север людей в рыбных трестах фактически никто не занимался. По докладам органов НКВД в рыболовецких хозяйствах Красноярского края на одного человека приходился всего 1 кв. м жилой площади, остро ощущался недостаток топлива, продуктов, особенно жира и овощей, отсутствовали медикаменты, прачечные, бани. В Омской области на Надымском рыбозаводе переселенцы спали на нарах, покрытых грязной соломой по 50 - 60 человек в тёмных сырых землянках, которые не освещались и не отапливались. Следствием этого стало массовое заболевание людей различными болезнями. С июля 1942 г. по январь 1943 г. в Надымском районе умерло 34 человека из находившихся там 1621 немца. Больные в отдельные помещения не изолировались, а находились вместе со здоровыми.

Ужасные условия существования дополнялись ненавистью и бездушным отношением к переселенцам со стороны руководства трестов и бригадиров: «Бригадир Ананьев при отправке заболевшего на работе переселенца Якоб В. снял с него меховую обувь, переодел в резиновую, в результате тот по дороге в больницу отморозил себе ноги, которые впоследствии пришлось ампутировать».

В Красноярском крае, в Игарском районе на станции Агапитово дневной улов рыбы в местной бригаде составлял не более 20 - 30 кг. Сдаваемой рыбы не хватало на то, чтобы обеспечить себя хлебом. Бригада не получала его по 7 - 8 дней. За зиму 1942 - 1943 года на станции умерло 150 немцев, в том числе дети. Немощные истощённые люди не могли работать в полную силу, что влекло за собой наказание - уменьшение норм обеспечения продовольствием, отчего они слабели ещё больше и ещё меньше выполняли норму выработки. Этот изуверский метод хладнокровно обрекал немцев на голодную смерть.

Таким образом, депортация, ставшая в условиях войны грубой неадекватной перестраховкой сталинского режима, привела к коренному изменению положения немецкого населения в СССР. Кардинально изменилась география расселения немцев. Если до войны подавляющее большинство немцев проживало компактно в ряде мест европейской части страны (Поволжье, Южная Украина, Крым и др.), то после депортации они, в основном, оказались в Западной Сибири и Казахстане. При этом в Алтайском крае и Омской области немцы стали второй по численности национальной группой после русских. Произошло распыление немцев по огромной территории (до 5 млн. кв. км), результатом чего стало быстрое развитие ассимиляционных процессов. В ходе депортации немцы лишились своего имущества, а зачастую и средств к существованию. Немалое число их погибло, не выдержав тяжёлых условий переезда и жизни на новых местах. Между тем, впереди их ждали новые суровые испытания.

[Zaman.]

8.4. «ТРУДОВАЯ АРМИЯ»

К концу 1941 г. в Сибирь и Казахстан из европейской части СССР было переселено свыше 800 тыс. советских немцев. Все они влачили жалкое существование и находились на грани жизни и смерти. Отчаяние могло толкнуть их на любой шаг. По мнению центрального руководства НКВД, основанному на докладах с мест, ситуация с немцами-переселенцами достигла такой степени остроты и напряжённости, стала столь взрывоопасной, что обычными превентивными арестами положение спасти было нельзя, необходимы были радикальные меры. Такой мерой стал призыв всего трудоспособного немецкого населения в так называемую «Трудовую армию». Мобилизация советских немцев на «трудовой фронт» решала сразу две проблемы. Ликвидировалась социальная напряжённость в местах скопления депортированных немцев и пополнялся контингент системы принудительного трудового использования.

Сам термин «Трудовая армия» был заимствован у реально существовавших в годы гражданской войны трудовых армий («революционных армий труда»). Ни в одном официальном документе военных лет, служебной переписке, отчётах государственных и хозяйственных органов он не встречается. Трудармейцами стали называть сами себя те, кто был мобилизован и призван военкоматами выполнять принудительную трудовую повинность в составе рабочих отрядов и колонн со строгой централизованной армейской структурой, кто проживал на казарменном положении при лагерях НКВД или на предприятиях и стройках других наркоматов в огороженных и охраняемых «зонах» с воинским внутренним распорядком. Называя себя трудармейцами, эти люди, тем самым, хотели хоть как-то повысить свой социальный статус, заниженный официальными властями до уровня заключённых.

«Трудармия» комплектовалась, прежде всего, из представителей «провинившихся» народов, то есть советских граждан, этнически родственных населению воюющих с СССР стран: немцев, финнов, румын, венгров и болгар, хотя в ней были представлены и некоторые другие народы. Однако, если немцы оказались в «Трудармии» уже с конца 1941 - начала 1942 гг., то рабочие отряды и колонны из граждан других отмеченных выше национальностей начали формироваться лишь в конце 1942 г.

[Zaman.]

В истории существования «Трудовой армии» (1941– 1946 гг.) можно выделить несколько этапов. Первый этап - с сентября 1941года по январь 1942 года. Начало процессу создания трудармейских формирований положило закрытое постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 31 августа 1941 г. «О немцах, проживающих на территории Украинской ССР» На его основе в Украине происходит трудовая мобилизация мужчин-немцев в возрасте от 16 до 60 лет. Уже отмечалось, что из-за стремительного продвижения германских войск это постановление в значительной мере не было выполнено, тем не менее, всё же удалось сформировать 13 строительных батальонов, общей численностью 18600 человек. Одновременно, с сентября начинается отзыв военнослужащих немецкой национальности из Красной Армии, из которых также формируют строительные батальоны. Все эти стройбаты направляются на 4 объекта НКВД: Ивдельлаг, Соликамбумстрой, Кимперсайлаг и Богословстрой. С конца сентября первые из сформированных батальонов уже приступили к работе.

Вскоре, по решению ГКО СССР, строительные батальоны расформировываются, а военнослужащие снимаются с интендантского снабжения и получают статус строительных рабочих. Из них создаются рабочие колонны по 1 тыс. человек в каждой. Несколько колонн объединяли в рабочие отряды. Такое положение немцев было недолгим. Уже в ноябре их вновь переводят на казарменное положение и распространяют на них действие воинских уставов.

По состоянию на 1 января 1942 г. на строительствах и в лагерях НКВД работало 20800 мобилизованных немцев. Ещё несколько тысяч немцев трудилось в рабочих колоннах и отрядах приданных другим народным комиссариатам. Таким образом, с самого начала, по ведомственной принадлежности трудармейские рабочие колонны и отряды разделились на два типа. Формирования одного типа создавались и размещались при лагерях и стройках ГУЛАГа НКВД, подчинялись лагерному начальству, охранялись и обеспечивались по нормам, установленным для заключённых. Формирования другого типа образовывались при гражданских наркоматах и ведомствах, подчинялись их руководству, но контролировались местными органами НКВД. Административный режим содержания этих формирований был несколько менее строгим, чем колонн и отрядов, функционировавших внутри самого НКВД.

Второй этап функционирования «Трудовой армии» - с января по октябрь 1942 г. На этом этапе происходит массовый призыв в рабочие отряды и колонны немцев-мужчин в возрасте от 17 до 50 лет.

[Zaman.]

• О порядке использования немцев-переселенцев призывного возраста от 17 до 50 лет. постановление ГКО СССР № 1123 сс от 10 января 1942 г.

Председатель ГКО СССР И.В.Сталин. 1942 г.

Начало второму этапу положило постановление Государственного Комитета Обороны № 1123 сс от 10 января 1942 г. «О порядке использования немцев-переселенцев призывного возраста от 17 до 50 лет».  Мобилизации подлежали депортированные из европейской части СССР немцы-мужчины, годные к физическому труду в количестве 120 тыс. человек» на всё время войны». Проведение мобилизации возлагалось на наркоматы обороны, внутренних дел и путей сообщения в срок до 30 января 1942 года. Постановление предписывало следующее распределение мобилизованных немцев:

- 45 тыс. человек на лесозаготовки в распоряжение НКВД СССР;

- 35 тыс. человек на строительство Бакальского и Богословского заводов на Урале;

- 40 тыс. человек на строительство железных дорог: Сталинск - Абакан, Магнитогорск - Сара, Сталинск - Барнаул, Акмолинск - Карталы, Акмолинск - Павлодар, Сосьва - Алапаевск, Орск - Кандагач в распоряжение Наркома путей сообщения.

Необходимость проведения мобилизации объяснялась нуждами фронта и мотивировалась интересами «рационального трудового использования немцев-переселенцев». За неявку по мобилизации для отправки в рабочие колонны предусматривалась уголовная ответственность с применением «к наиболее злостным» высшей меры наказания.

12 января 1942 г. в развитие постановления ГКО СССР № 1123 сс Нарком внутренних дел СССР Л. Берия подписал приказ № 0083 «Об организации отрядов из мобилизованных немцев при лагерях НКВД». В приказе 80 тыс. мобилизованных, которые должны были поступить в распоряжение наркомата, распределялись по 8 объектам: Ивдельлаг - 12 тыс.; Севураллаг - 12 тыс.; Усольлаг - 5 тыс.; Вятлаг - 7 тыс.; Усть-Вымлаг - 4 тыс.; Краслаг - 5 тыс.; Бакаллаг - 30 тыс.; Богословлаг - 5 тыс. Последние два лагеря образовывались специально для мобилизованных немцев.

Все мобилизованные обязаны были явиться на сборные пункты Наркомата обороны в исправной зимней одежде, с запасом белья, постельными принадлежностями, кружкой, ложкой и 10-дневным запасом продовольствия. Безусловно, многие из этих требований были трудновыполнимыми, поскольку в результате переселения немцы лишились своего имущества, многие из них по существу были безработными и все они, как уже отмечалось ранее, влачили жалкое существование.

Управление военных сообщений Наркомата обороны и Наркомата путей сообщения обязаны были обеспечить перевозку мобилизованных в течение оставшихся дней января 1942 г. с доставкой к местам работ не позднее 10 февраля. Эти сроки оказались нереальными, точно так же, как не удалось мобилизовать 120 тыс. человек.

[Zaman.]

О том, как проходила мобилизация немцев-переселенцев и почему не было в полном объёме выполнено требование ГКО СССР можно судить на примере Новосибирской области. В отчёте местного управления НКВД указывалось, что по наряду Наркомата обороны Новосибирская область должна была отмобилизовать в рабочие колонны 15300 депортированных немцев из 18102 учтённых для отправки. Персональными повестками в военкоматы были вызваны для прохождения медкомиссии 16748 человек, из них явилось 16120 человек, мобилизовано и отправлено 10986 человек, то есть наряд оказался невыполненным на 4314 человек. Не удалось мобилизовать лиц, успевших получить освобождение от мобилизации по причине их «незаменимости» в сельском хозяйстве, угольной и лесной промышленности. Кроме того, на призывные пункты прибыло 2389 человек больных и не имевших тёплой одежды. Освобождение от призыва получили также лица с высшим образованием. Не явилось по повесткам 628 человек.

Мобилизация немцев в Новосибирской области проходила в течение 8 дней с 21 по 28 января 1942 г. Мобилизованным не объявляли, что они будут направлены в «Трудармию», вследствие чего циркулировали различные слухи о причинах и целях мобилизации. В ходе призыва были привлечены к уголовной ответственности за уклонение - 12, за «антисоветскую агитацию» - 11 человек.

Первые трудармейцы Бакалстроя на расчистке снега под строительство. Март 1942.

В других краях и областях мобилизация немцев проходила в аналогичных условиях. В результате в «Трудармию» вместо 120 тыс. было набрано лишь около 93 тыс. человек, из них Наркому путей сообщения передали 25 тыс. человек, остальных получил НКВД. 

Ввиду того, что план, определённый постановлением ГКО СССР № 1123 сс был недовыполнен более чем на 27 тыс. человек, а потребности военной экономики в рабочей силе всё росли, руководство СССР решило мобилизовать и тех советских немцев-мужчин, которые не подверглись депортации. 19 февраля 1942 года Государственный Комитет Обороны издал постановление № 1281 сс «О мобилизации немцев-мужчин призывного возраста от 17 до 50 лет, постоянно проживающих в областях, краях, автономных и союзных республиках».

• О мобилизации немцев-мужчин призывного возраста от 17 до 50 лет, постоянно проживающих в областях, краях, автономных и союзных республиках. Постановление ГКО СССР № 1281 сс от 14 февраля 1942 г.

В отличие от первой, вторая массовая мобилизация немцев была подготовлена органами НКВД более тщательно с учётом ошибок и просчётов, допущенных в январе 1942 г. и имела ряд особенностей. Срок её составлял уже не 20 дней, как при первой мобилизации, а растягивался почти на несколько месяцев. Подготовительная работа райвоенкоматов проводилась до 10 марта. За это время мобилизуемые были оповещены, прошли медицинское освидетельствование и зачисление в рабочие колонны. С 10 по 5 марта проходило формирование рабочих отрядов и колонн, они отправлялись к местам своего назначения. Доклады о ходе операции поступали в центр раз в 5 дней.

[Zaman.]

На сей раз мобилизуемых оповещали о том, что они призываются в рабочие колонны и будут направлены на работу, а не в действующую армию, чего не было при первой мобилизации. Немцы предупреждались, что за неявку на призывные и сборные пункты они будут арестованы и заключены в исправительно-трудовые лагеря. Как и при первой мобилизации, мобилизованные должны были прибыть в исправной зимней одежде с запасом белья, постельных принадлежностей, кружкой, ложкой и запасом продуктов на 10 дней. Поскольку призывавшиеся не подвергались депортации, то обеспеченность их одеждой и продовольствием была несколько лучше, чем у мобилизованных первого массового призыва.

В ходе второй массовой мобилизации вопрос об освобождении от неё каких-либо специалистов ставился весьма жёстко. Он решался только персонально, при крайней необходимости начальником местного управления НКВД совместно с военным комиссаром. При этом каждые область, край, республика направляли в центральный аппарат НКВД списки освобождённых от мобилизации с указанием причин освобождения.

На сборных пунктах и в пути следования органами НКВД проводилась оперативная работа, которая направлялась на пресечение всяких попыток «контрреволюционных» выступлений, на немедленное привлечение к ответственности всех, уклоняющихся от явки на сборные пункты. Все агентурные материалы, имевшиеся в органах на мобилизованных немцев, направлялись через начальников эшелонов оперативным отделам лагерей по месту назначения. Начальники местных управлений НКВД несли персональную ответственность за мобилизованных, вплоть до их передачи на объекты ГУЛАГа.

Заслуживает внимания географический аспект второй массовой мобилизации немцев. Кроме краёв и областей, затронутых первой мобилизацией, вторая мобилизация захватила также Пензенскую, Тамбовскую, Рязанскую, Чкаловскую, Куйбышевскую, Ярославскую области, Мордовскую, Чувашскую, Марийскую, Удмуртскую, Татарскую АССР. Мобилизованные немцы из этих областей и республик направлялись на строительство железной дороги Свияжск - Ульяновск. Строительство дороги осуществлялось по постановлению Государственного Комитета Обороны и было возложено на НКВД. В Казани организовывалось управление строительства новой железной дороги и лагеря, получившего название Волжский исправительно-трудовой лагерь НКВД (Волжлаг). В течение марта - апреля 1942 г. в лагерь предполагалось направить 20 тыс. мобилизованных немцев и 15 тыс. заключённых.

Немцы, проживавшие в Таджикской, Туркменской, Киргизской, Узбекской, Казахской ССР, Башкирской АССР, Челябинской области мобилизовывались на строительство Южно-Уральской железной дороги. Их направляли на станцию Челябинск. Немцы из Коми АССР, Кировской, Архангельской, Вологодской, Ивановской областей должны были работать в лесотранспортных хозяйствах Севжелдорлага и потому доставлялись на станцию Котлас. Мобилизованные из Свердловской и Молотовской областей оказались на Тагилстрое, Соликамскстрое, в Вятлаге. Краслаг принял немцев из Бурят - Монгольской АССР, Иркутской и Читинской областей. На Умальтстрой, на станцию Ургал Дальневосточной железной дороги, попали немцы из Хабаровского и Приморского краёв. Всего в ходе второго массового призыва немцев в «Трудовую армию» было мобилизовано около 40,9 тыс. человек.

Основная масса мобилизованных немцев (по постановлениям ГКО СССР № 1123 сс и 1281 сс) была направлена на стройки и в лагеря НКВД. Лишь уже отмечавшиеся нами 25 тыс. человек из первой мобилизации находились в распоряжении Наркомата путей сообщения и работали на строительстве железных дорог. Однако и они в октябре 1942 г. были переданы НКВД.

В июне 1942 г. по дополнительной мобилизации в рабочую колонну Волжского лагеря НКВД на строительство железной дороги Свияжск – Ульяновск было отправлено ещё около 4,5 тыс. мобилизованных немцев.

[Zaman.]

Постановление ГКО СССР 2383сс от 7 октября 1942 г.

Третий этап функционирования «Трудовой армии» - с октября 1942 г. по декабрь 1943 г. Он характеризуется проведением самой крупной мобилизации советских немцев, проводившейся на основании постановления ГКО СССР № 2383 сс от 7 октября 1942 года «О дополнительной мобилизации немцев для народного хозяйства СССР». По сравнению с двумя предыдущими массовыми мобилизациями третья – имела свои существенные особенности.

• О дополнительной мобилизации немцев для народного хозяйства СССР. Постановление ГКО СССР 2383 от 7.10.1942 г.

Прежде всего, расширился диапазон призывных возрастов: призывались мужчины в возрасте от 15 до 55 лет. Кроме того, мобилизации подверглись и женщины-немки в возрасте от 16 до 45 лет, кроме беременных и имевших детей до трёхлетнего возраста. Дети трёх лет и старше должны были передаваться на воспитание остальным членам семьи, а в случае их отсутствия - ближайшим родственникам или колхозам. В обязанности местных советов вменялось принимать меры к устройству остающихся без родителей детей мобилизованных.

Мужчины-трудармейцы, в основном подростки и пожилые люди, направлялись на предприятия трестов «Челябинскуголь», «Карагандауголь», «Богословскуголь», «Чкаловскуголь» наркомата угольной промышленности. Всего на шахты планировалось направить 20,5 тыс. человек. Женщины составляли основной контингент мобилизованных для Наркомата нефтяной промышленности - 45,6 тыс. человек. Туда же было мобилизовано 5 тыс. мужчин. Все они попали на предприятия Главнефтестроя, Главнефтегаза, на заводы нефтяного машиностроения, на такие крупные нефтекомбинаты, как Куйбышевский, Молотовский, Башкирский. Трудармейцы третьего массового призыва направлялись и на предприятия некоторых других наркоматов и ведомств. Всего же по этой мобилизации в «Трудармию» было направлено 123,5 тыс. человек, в том числе 70,8 тыс. мужчин и 52,7 тыс. женщин.

Мобилизация проводилась примерно в течение месяца. В ходе проведения мобилизации военкоматы столкнулись с «дефицитом рабочего контингента», поскольку вся дееспособная часть немецкого населения была практически исчерпана. Потому-то среди призванных впоследствии были обнаружены люди, имевшие серьёзные заболевания, инвалиды 2 и 3 групп, беременные женщины, подростки 14 лет и люди старше 55 лет.

И всё же мобилизации советских немцев продолжались и в 1943 году. Постановлениями ГКО СССР № 3095 от 26 апреля, № 3857 от 2 августа и № 3860 от 19 августа 1943 года в «Трудармию» было призвано ещё свыше 30 тыс. немцев: мужчин и женщин. Их направляли на объекты ГУЛАГа НКВД, в гражданские ведомства на добычу угля, нефти, золота, редких металлов, в лесную и целлюлозно-бумажную промышленность, на ремонт дорог и т.п.

По-прежнему большинство немцев находилось на объектах НКВД. Только на семи из них к началу 1944 г. трудилось свыше 50 % всех мобилизованных (Бакалстрой - свыше 20 тыс., Богословлаг - около 9 тыс., Усольлаг - 8,8 тыс., Воркуталаг - 6,8 тыс., Соликамбумстрой - 6,2 тыс., Ивдельлаг - 5.6 тыс., Востураллаг - 5,2 тыс. В 22 лагерях использовался труд 21, 5 тыс. немок (на 1 января 1944 г.) Практически полностью из мобилизованных немок состояли рабочие колонны при таких лагерях как Ухтоижемлаг (3,7 тыс.), Унжлаг (3,3 тыс.), Усольлаг (2,8 тыс.), Джидастрой (1,5 тыс.), Понышлаг (0,3 тыс.).

За пределами НКВД 84 % мобилизованных в гражданские ведомства немцев было сосредоточено в четырёх наркоматах: наркомате угольной промышленности (56,4 тыс.), наркомате нефтяной промышленности (29 тыс.); наркомате боеприпасов (8 тыс.); наркомате строительства (свыше 7 тыс.). Небольшие группы немцев трудились в Наркомате пищевой промышленности (106), стройматериалов (271), заготовок (35) и др. Всего - в 22 наркоматах (на начало 1944 г.).

К середине 1944 г. число областей, краёв и республик, в которых дислоцировались рабочие колонны из мобилизованных советских немцев, увеличилось почти в 2 раза по сравнению с августом 1943 г. - с 14 до 27. Колонны были разбросаны на огромной территории от Московской и Тульской областей на западе до Хабаровского и Приморского краёв на востоке, от Архангельской области на севере до Таджикской ССР на юге.

По состоянию на 1 января 1944 г. больше всего немцев-трудармейцев использовалось на предприятиях Кемеровской (15,7 тыс.), Молотовской (14,8 тыс.), Челябинской (13,9 тыс.), Куйбышевской (11,2 тыс.), Свердловской (11 тыс.), Тульской (9,6 тыс.), Московской (7,1 тыс.), Чкаловской (4.7 тыс.) областей, Башкирской АССР (5,5 тыс.).