История российских немцев

[Zaman.]

• Размещение рабочих отрядов и колонн из советских немцев

Четвёртый – последний – этап функционирования «Трудовой армии» продолжался с января 1944 г. и до её ликвидации ( в основном в 1946 г.). На этом заключительном этапе значительных по количеству призывов немцев уже не проводилось и пополнение рабочих отрядов и колонн шло в основном за счёт немцев – советских граждан, «обнаруженных» на освобождённых от оккупации территориях СССР, и репатриированных из стран Восточной Европы и Германии.

По приблизительным подсчётам за период с 1941 по 1945 годы в рабочие колонны было мобилизовано свыше 316 тыс. советских немцев, без учёта репатриированных, мобилизация которых, в основном, проходила уже после окончания войны.

Из всех наркоматов, использовавших труд мобилизованных немцев, НКВД прочно удерживал лидерство по численности трудармейцев в течение всех военных лет. Это подтверждает таблица 8.4.1

Таблица 8.4.1

Численность немцев-трудармейцев на объектах НКВД

и других наркоматов в 1942 - 1945 гг.

По состоянию на:	В НКВД	В других наркоматах	Всего
1.01.1942 г. 1.07.1942 г 1.07.1943 г. 1.01.1944 г. 1.06.1944 г. 1.05.1945 г.	20800 120722 104276 106669 107214 96600	- - 112075 118376 120094 ок.123000	20800 120722 216351 225045 227310 ок. 219000
Всего мобилизовано за годы войны	Свыше 182000	Свыше 133000	Свыше 316000

 

Приведённые данные свидетельствуют, что в рабочие колонны НКВД попало более половины мобилизованных за годы войны в «Трудармию» немцев ( на 49 тыс. больше, чем во все другие наркоматы ). Тем не менее, как показано в таблице, практически всё время количество трудармейцев в НКВД было несколько меньше, чем во всех наркоматах, вместе взятых. Это объясняется, главным образом, высокой смертностью трудармейцев на объектах НКВД в 1942 году.

На апрель 1945 г. весь трудовой контингент НКВД составлял 1063,8 тыс. человек, в том числе 669,8 тыс. заключённых, 297,4 тыс. вольнонаёмных и 96,6 тыс. немцев-трудармейцев. То есть немцы составляли в конце войны лишь 9 % всего трудового потенциала НКВД. Невелика была доля мобилизованных советских немцев по отношению ко всему трудовому контингенту и в других наркоматах. В угледобывающей промышленности она составляла 6,6 %, в нефтедобывающей - 10,7 % (практически - все женщины), в Наркомате боеприпасов - 1.7 %, в Наркомате строительства - 1.5 %, в Наркомате лесной промышленности - 0,6 %, в других ведомствах и того меньше.

Из приведённых выше данных хорошо видно, что в общем трудовом потенциале страны советские немцы, мобилизованные в трудармейские формирования с лагерным режимом содержания составляли очень небольшую часть и потому не могли оказывать какого-либо решающего влияния на выполнение производственных задач соответствующими наркоматами и ведомствами. Поэтому можно говорить об отсутствии острой экономической необходимости использовать принудительный труд советских немцев именно в форме труда заключённых. Однако лагерная форма организации принудительного труда граждан СССР немецкой национальности позволяла держать их под жёстким контролем, использовать на самых тяжёлых физических работах, тратить на их содержание минимум средств.

Трудармейцы, оказавшиеся на объектах НКВД, размещались отдельно от заключённых в специльно созданныхдля них лагерных пунктах.  Из них формировались рабочие отряды по производственному принципу численностью 1,5 – 2 тыс. человек. Отряды подразделялись на колонны по 300 – 500 человек, колонны – на бригады по 35 – 100 человек каждая. В наркоматах угольной, нефтяной промышленности и др. формировались рабочие (шахтные) отряды, участковые колонны, сменные отделения и бригады по производственному принципу.

[Zaman.]

Лагерный пункт (зона). Возвращение трудармейцев после работ	В Трудовой армии. Рис. М. Дистергефта

Организационная структура отрядов при лагерях НКВД в общих чертах копировала структуру лагерных подразделений. Во главе отрядов стояли работники НКВД – «чекисты – лагерники», бригадирами, мастерами назначались специалисты вольнонаёмного состава. Однако, в порядке исключения, бригадиром мог стать и немец-трудармеец, если он был соответствующим специалистом и не числился в «чёрных списках» начальства как неблагонадёжный. В каждый отряд назначался политрук для проведения политико-воспитательной работы.

На предприятиях Наркомугля во главе отряда ставились заведующие шахтами. На производстве мобилизованные немцы обязаны были беспрекословно выполнять все распоряжения главного инженера, начальника участка, мастера-десятника. В качестве начальников колонн, горных мастеров и бригадиров разрешалось использование немцев из числа «наиболее подготовленных и проверенных». Для обеспечения режима труда и содержания рабочих колонн, установленного распорядка дня, дисциплины на производстве и в быту на каждую шахту назначался заместитель заведующего шахтой - начальника отряда из работников НКВД. Заведующий шахтой - начальник отряда и его заместитель обязаны были организовывать непрерывное наблюдение за поведением мобилизованных немцев, не допускать и пресекать «в корне всякого рода проявления массового сопротивления установленному режиму, саботажа, диверсий и других антисоветских выступлений, выявлять и разоблачать профашистские элементы, отказчиков, лодырей и дезорганизаторов производства». Схожая система управления трудармейцами применялась и в других гражданских наркоматах.

Приказы и инструкции НКВД, наркоматов угольной, нефтяной промышленности, других наркоматов устанавливали в рабочих отрядах и колоннах строгий воинский порядок.  Жёсткие требования предъявлялись и к выполнению производственных норм и нарядов. Они должны были выполняться строго в установленные сроки и со «стопроцентным» качеством.

• Документы о порядке содержания, трудового использования и охраны мобилизованных немцев

Инструкции требовали селить трудармейцев в казармах-бараках колоннами. Причём все колонны размещались в одном месте – «зоне», ограждённой забором или колючей проволокой. По всему периметру «зоны» предписывалось круглосуточно выставлять посты военизированной охраны, блок-посты караульных собак и дозоры. Стрелкам охраны ставились задачи пресекать попытки побегов, осуществлять «местный розыск» и задержание дезертиров, не допускать общения немцев с местными жителями и заключёнными. Кроме охраны мест расквартирования («зон»), осуществлялась охрана маршрутов передвижения и места работы мобилизованных. Немцев. По трудармейцам, нарушавшим режим охраны, разрешалось применение оружия.

Наиболее полно и последовательно требования инструкции по размещению и охране рабочих колонн из немецких граждан СССР осуществлялись в системе НКВД.  Руководство лагерей и строек состояло из работников лагерной администрации и имело большой опыт в осуществлении лагерного режима содержания заключённых. Несколько в лучшем положении по режиму содержания находились рабочие колонны при предприятиях других наркоматов. Там иногда допускалось нарушение инструкций, выражавшееся в том, что «зоны» не создавались и трудармейцы могли жить более свободно (иногда даже на квартирах у местного населения). Интересен приказ Наркома угольной промышленности от 29 апреля 1943 года. В нём отмечаются нарушения режима содержания на ряде шахт Кузбасса. «Так, на шахте имени Ворошилова и имени Калинина бараки, в которых расселены немцы, не ограждены, вооружённая охрана в зонах не организована, на шахте Бабаевская треста «Куйбышевуголь» более 40 человек расселены на частных квартирах». Как отмечалось далее в приказе, на подавляющем большинстве шахт немцы ходили в сопровождении работников управления спецотряда только на работу, обратно возвращались без сопровождения и охраны. Приём и передача трудармейцев под расписку не производились. Приказ требовал от управляющих трестами и заведующих шахтами к 5 мая 1943 года огородить все общежития и бараки, в которых размещались мобилизованные немцы и установить вооружённую охрану, прекратить выдачу увольнительных, переселить всех проживающих на частных квартирах в «зоны».

И всё же, несмотря на требования руководства Наркомата угольной промышленности, даже к концу 1943 года не все шахты выполнили указание о создании «зон» и вооружённой их охране. Схожая ситуация имела место и в некоторых других гражданских наркоматах.

[Zaman.]

Для профилактики возможных побегов трудармейцев власти ужесточали режим содержания, широко практиковалось проведение обысков. Начальникам лагерей предписывалось не реже двух раз в месяц проводить тщательный осмотр всех помещений лагеря, где содержались мобилизованные немцы. Одновременно с этим проводился осмотр и проверка личных вещей, во время которого изымались запрещённые к пользованию предметы. Запрещалось хранить холодное и огнестрельное оружие, все виды алкогольных напитков, наркотические вещества, игральные карты, документы, удостоверяющие личность, военно-топографические карты, планы местности, карты районов и областей, фото- и радиоаппаратуру, бинокли, компаса. Виновные в хранении запрещённых предметов привлекались к ответственности. С октября 1942 года периодичность проверок и личного обыска немцев была увеличена до одного раза в месяц. Но теперь при обнаружении запрещённых вещей в казарме, палатке или бараке к ответственности привлекались, кроме виновных, также дневальные и командиры подразделений, в помещении которых обнаруживали эти вещи.

За нарушение правил внутреннего распорядка, производственной дисциплины, невыполнение поручений или распоряжений администрации и инженерно-технических работников, невыполнение производственных норм и заданий по вине рабочего, нарушение правил безопасности, порчу инвентаря, инструмента и имущества на трудармейцев накладывались дисциплинарные взыскания. За незначительные проступки объявляли личный выговор, предупреждение, выговор перед строем и в приказе, применялись денежный штраф, назначение на более тяжёлую работу до 1 месяца, арест. В лагерях НКВД арест подразделялся на простой (до 20 суток) и строгий (до 10 суток). Строгий арест отличался от простого тем, что арестованного содержали в одиночке без вывода на работу, горячую пищу выдавали через день, выводили на прогулку один раз в день на 30 минут под охраной вооружённого стрелка.

Наиболее «злостные» нарушители направлялись в штрафные шахты и штрафные колонны на срок до трёх месяцев или предавались суду. Приказ Наркома внутренних дел № 0083 от 12 января 1942 года предупреждал мобилизованных немцев, что за нарушение дисциплины, отказ от работы и дезертирство они подлежат уголовной ответственности «с применением по отношению к наиболее злостным высшей меры наказания».

В конце 1943 - начале 1944 гг. режим содержания мобилизованных в рабочие колонны немцев был несколько смягчён. Изданные новые приказы наркоматов: угольной промышленности; целлюлозно-бумажной промышленности; инструкции наркоматов чёрной металлургии и строительства разрешили снять с «зон» вооружённую охрану и заменить её вахтёрскими постами на контрольно-пропускных пунктах и подвижными постами на внутренней территории. Стрелки ВОХРа из вольнонаёмного состава заменялись мобилизованными из числа комсомольцев и членов ВКП(б). Вывод на работу стал осуществляться без охраны под командой начальника колонны или бригадира.

[Zaman.]

Паспорт трудармейца

По новым руководящим документам конца 1943 - начала 1944 гг. начальники колонн получили право предоставлять трудармейцам в свободное от работы время отпуск из «зоны» по увольнительным запискам с обязательным возвращением к 22.00. На территории «зоны» разрешалась организация крытых ларьков для продажи молочных и овощных продуктов местным гражданским населением, которое проходило на территорию лагеря по пропускам, выдаваемым дежурным по «зоне». Рабочим разрешалось свободное передвижение внутри территории, получение и отправление всех видов корреспонденции, получение продовольственных и вещевых посылок, пользование книгами, газетами и журналами, игры в шашки, шахматы, домино и бильярд, занятие физкультурой и спортом, художественной самодеятельностью. 

После окончания войны началась постепенная ликвидация всех «зон» и перевод трудармейцев на положение спецпоселенцев с закреплением их на предприятиях, где они работали, в качестве рабочих по вольному найму. Немцам по-прежнему запрещалось самостоятельно уходить с предприятий и покидать место жительства без разрешения органов НКВД.

Приказом Наркома угольной промышленности № 305 с от 23 июля 1945 г. всем рабочим-трудармейцам разрешалось вызывать семьи. Исключение составляли те, кто работал на шахтах Московской, Тульской и Ленинградской областей. На объектах НКВД «зоны» и военизированная охрана мобилизованных немцев были ликвидированы директивой наркома внутренних дел № 8 с от 8 января 1946 г. В этом же месяце «зоны» для мобилизованных немцев ликвидировались и в других наркоматах. Немцам разрешалось проживать на квартирах и в общежитиях, переводить к месту работы на постоянное жительство свои семьи.

В течение всего периода войны принудительный труд мобилизованных немцев использовали предприятия и стройки 24 наркоматов. Как уже отмечалось, наибольшее количество рабочих колонн из немцев (25) функционировало при лагерях и стройках НКВД. На 1 января 1945 года в них трудилось свыше 95 тыс. мобилизованных немцев. Распределение этого числа трудармейцев по главным управлениям представлено в таблице 8.4.2.

[Zaman.]

Таблица 8.4.2

Распределение трудармейцев по главным управлениям НКВД

( По состоянию на 1 января 1945 года )

Главные управления	Количество трудармейцев (тыс. чел.)	В процентах от общего числа
Лагерей железнодорожного строительства Лагерей лесной промышленности Лагерей промышленного строительства Лагерей горно-металлургической пром-сти	5,78 31,00 45,77 12,62	6,1 32,6 48,2 13,1

 

Приведённые данные показывают, что основная масса мобилизованных немцев использовалась на строительстве промышленных объектов и на лесоразработках, где они составляли, соответственно, пятую и седьмую части от общего количества трудового контингента этих отраслей.

За годы войны, обладая огромной армией дешёвой рабочей силы, НКВД построил многие промышленные объекты. Рабочие колонны из немцев трудились на строительстве Бакальских металлургического и коксохимического заводов и на создании рудной базы этих предприятий. Сроки первых пяти электропечей этого завода были рекордно короткими. Пуск их был назначен на четвёртый квартал 1942 г., а две доменные печи вводились в эксплуатацию во втором квартале 1943 г. Задачи были выполнены в срок, в чём оказалась немалая заслуга трудившихся там немцев-трудармейцев.

Богословский алюминиевый завод и соцгород Краснотурьинск, построенные трудармейцами Богословлага

Трудармейцы принимали участие в строительстве Новотагильских металлургического и коксохимического заводов, завода № 166 в Омске, Алтайского бромного завода, Богословского алюминиевого завода,  Молотовского судостроительного завода и др., возводили плотины гидроэлектростанций на реках Урала: Понышской на реке Чусовая, Широковской на реке Косьва, Вилухинской на реке Усьва, многие другие объекты народного хозяйства.

Призванные в рабочие колонны советские немцы в большинстве своём были крестьяне и потому почти не имели рабочих специальностей и квалификаций. На 1 января 1944 г. из 111,9 тыс. мобилизованных немцев, трудившихся в лагерях и на стройках, только 33,1 тыс. являлись квалифицированным специалистом (29 %). Но даже эти специалисты не всегда использовались по прямому предназначению. 28 % их находились на общих работах, в том числе инженеров - 9,2 %, техников - 21,8 %, медицинских работников - 14,2 %, электриков, специалистов радио и связи - 11,6 %, механизаторов сельского хозяйства (трактористов, комбайнёров, шоферов) - 68,7 %. И это при острой нехватке таких специалистов в лагерях и на стройках, в целом по народному хозяйству страны!

Руководство страны подразделяло находившийся в его распоряжении трудовой контингент на 4 группы: группа «А» - наиболее трудоспособные и физически здоровые люди, использовавшиеся на основных производственных и строительных работах; группа «Б» - обслуживающий персонал; группа «В» - освобождённые от работы амбулаторные и стационарные больные, команды слабосильных, беременные женщины и инвалиды; группа «Г» - вновь прибывшие и убывающие, находящиеся под следствием и в штрафных подразделениях без вывода на работу, отказчики от работы, а также люди, не имевшие одежды и обуви. Соотношение трудармейцев по рассмотренным группам в среднем за 1943 год приведено в таблице 8.4.3.

[Zaman.]

 

Таблица 8.4.3

Соотношение трудармейцев, работавших в системе НКВД

по группам «А», «Б», «В» и «Г» в среднем за 1943 год

Показатели трудового использования	Количество трудармейцев	Процент от общего кол-ва
Среднесписочное число трудармейцев Группа «А» Группа «Б» Группа «В» Группа «Г» Невыход на работу по погодным условиям	153826 118826 8916 23988 2364 36	100,00 77,10 5,80 15,60 1,50 0,02

 

Из приведённых в таблице данных видно, что труд основной массы мобилизованных немцев использовался на производстве (77,1%) и лишь незначительная часть (5,8 %) находилась в составе обслуживающего персонала. Значительное число трудармейцев (15 %) не выходило на работы из-за болезней. Это было связано, прежде всего, с плохим питанием и тяжёлыми условиями труда.

Небольшое количество невыходов на работу по причине плохих погодных условий вовсе не означало, что погода благоприятствовала труду мобилизованных. Большинство лагерей НКВД находилось в местностях с суровыми климатическими условиями на Севере, в Сибири и на Урале, однако лагерное начальство, как правило, пренебрегало этим фактом в погоне за выполнением плановых заданий, боясь срыва сроков пуска строившихся объектов.

При лагерях НКВД находились рабочие колонны не только из мобилизованных немцев, но и из представителей среднеазиатских народов. Для них, в отличие от немцев, при плохой погоде рабочий день сокращался. Так, продолжительность рабочего дня при температуре ниже -20о в тихую погоду и ниже -15о при ветре сокращалась до 4 часов 30 минут, при температуре ниже -15о в тихую погоду и ниже -10о при ветре - до 6 часов 30 минут. Для немцев же при любых погодных условиях продолжительность рабочего дня составляла не менее 8 часов.

Неблагоприятные погодные условия, тяжёлая работа, плохое питание, необеспеченность одеждой, особенно зимой, отсутствие мест обогрева, продолжительный рабочий день, зачастую свыше 12 часов, а то и по 2 - 3 смены подряд - всё это приводило к ухудшению физического состояния трудармейцев и значительным трудопотерям. Динамику трудопотерь на объектах НКВД можно проследить по изменению процентного состава группы «В» (больные, слабосильные, инвалиды) ко всему контингенту трудармейцев:

 

1.7. 1942 - 11,5 % 1.7. 1943 - 15,0 % 1.6. 1944 - 10,6 %

1.1. 1943 - 25,9 % 1.1. 1944 - 11,6 %

 

Шаг влево, шаг вправо... Трудармейцы под конвоем. Рис. М. Дистергефта.

Приведённые данные ещё раз показывают, что самым тяжёлым периодом в существовании рабочих колонн была зима 1942 - 1943 гг., в течение которой процент трудопотерь был самый высокий. Прежде всего, речь идёт о больных и немощных. На этот же период приходятся самый строгий режим содержания, перебои с питанием и обеспечением обмундированием, тёплой одеждой и обувью, неустроенность жизни и быта трудармейцев. С лета 1943 г. наблюдается тенденция к улучшению физического состояния людей, показатель по группе «В» неуклонно снижается. 

[Zaman.]

Одной из существенных причин невыполнения многими трудармейцами норм выработки являлось, отсутствие у большинства из них навыков работы на производстве. Так, на Актюбинском комбинате НКВД основная масса трудармейцев состояла из бывших колхозников южных районов Украины, не имевших даже понятия о работе в горнорудном производстве. Вследствие этого в четвёртом квартале 1942 года средний процент выполнения производственных норм из месяца в месяц снижался, и лишь с января 1943 г. наметился рост производительности труда. Способствовало этому не только приобретение определённых производственных навыков, но и улучшение питания. Кроме того, при лагере были организованы курсы по подготовке квалифицированных кадров без отрыва от производства, на которых ежемесячно обучалось около 140 человек по специальностям, необходимым комбинату: экскаваторщиков, водителей, водопроводчиков, печников и др.

Сходная ситуация имела место в лагерях, производивших лесоразработки. В Вятском лагере НКВД мобилизованные немцы использовались на лесозаготовительных, лесоукладочных и лесопогрузочных работах. Не имея навыков работы, они не могли выполнять производственные нормы как опытные рабочие. Обстановка осложнялась интенсивной подачей вагонов для отгрузки леса оборонным предприятиям. Бригады трудармейцев находились на работе по 20 и более часов в сутки. В результате, группа «В» в Вятлаге, составлявшая в марте 1942 года 23 % всего списочного состава трудармейцев, к декабрю этого же года достигла 40,3 %.

И всё же, несмотря на тяжёлые условия труда, нормы выработки и производительности труда мобилизованных немцев находились на довольно высоком уровне и превышали эти же показатели у заключённых, работавших в тех же условиях. Так, на Челябметаллургстрое НКВД не выполняли норму 5,6 % заключённых и 3,7 % трудармейцев. Выполняли норму на 200 % - 17 % заключённых и 24,5 % трудармейцев. На 300 % никто из заключённых не выполнял норму, а из трудармейцев с такими показателями работали 0,3 %.

В целом в большинстве рабочих отрядов и колонн нормы выработки не только выполнялись, но и перевыполнялись. Например, за второй квартал 1943 г. выработка норм трудармейцами составила: на строительстве богословского алюминиевого завода - 125,7 %; в Соликамсклаге - 115 %; в Умальтлаге - 132 %. За третий квартал того же года трудармейцы Востураллага выполнили нормы заготовки леса на 120 %, вывоза леса - на 118 %. Рабочие колонны Интинского лагеря НКВД за этот же квартал выполнили норму на 135 %.

Определённое отличие, от рассмотренных выше, имели характер и условия труда на предприятиях Наркомата угольной промышленности. Как уже отмечалось, это был второй, после НКВД, наркомат, где использование принудительного труда советских немцев носило массовый характер. Инструкция о трудовом использовании мобилизованных немцев на предприятиях Наркомугля устанавливала продолжительность рабочего дня и количество выходных дней на общем основании с вольнонаёмными, требовала обязательное техническое обучение рабочих, горных мастеров, десятников и бригадиров из числа мобилизованных не менее четырёх часов в неделю. Нормы выработки, ввиду отсутствия навыков работы в шахтах, в первый месяц снижались до 60 %, во второй месяц - до 80 %, а с третьего месяца составляли 100 % от норм, установленных для вольнонаёмных.

[Zaman.]

В июне 1943 г. нарком угольной промышленности издал приказ, в котором потребовал всех мобилизованных немцев не позднее 1 августа сосредоточить для работы на специально выделенных для этого шахтах и стройках с учётом «группового их размещения вблизи производства». Выделенные шахты и стройки должны были полностью укомплектовываться трудармейцами во главе с вольнонаёмными руководителями и инженерно-техническим персоналом. Допускалось использование на этих шахтах на основных агрегатах вольнонаёмных рабочих по недостающим среди немцев профессиям.

Первые «спецучастки» из мобилизованных немцев были созданы на шахтах трестов «Ленинуголь» и «Молотовуголь». Они успешно справлялись с плановыми заданиями. Так по тресту «Молотовуголь» на шахте Капитальная спецучасток № 9 план февраля 1944 г. выполнил на 130 %, на шахте № 10 спецучасток № 8 - на 112 %. Но таких участков было мало. Даже к апрелю 1944 г. концентрация немцев на отдельных шахтах не была завершена.

Значительная часть допущенных к подземным работам трудармейцев специального обучения («техминимума») не проходила. Отсутствие знаний по специальности и технике безопасности приводило к несчастным случаям, частым травмам, а следовательно и к потере трудоспособности. По тресту «Кагановичуголь» только за март 1944 г. была зарегистрирована потеря 765 человекодней из-за травм, полученных на производстве. На шахте им. Сталина комбината «Кузбассуголь» за первый квартал 1944 г. произошло 27 несчастных случаев, из них 3 со смертельными исходами, 7 - с тяжёлыми травмами, приведшими к инвалидности и 17 - с травмами средней тяжести.

На шахте Вождаевка треста «Куйбышевуголь» 16 февраля 1944 г. произошёл взрыв, в результате которого погибло 80 человек, в том числе 13 немцев, один трудармеец пропал без вести. По мнению руководства шахты причинами аварии стали несоблюдение правил безопасности некоторыми рабочими, захламлённость проходов, несвоевременное перекрытие печей, не проведение разбора причин предыдущих происшествий, текучесть кадров, нарушения трудовой дисциплины.

В целом, как постоянно отмечалось в документах руководителей шахт, комбинатов, трестов, несмотря на недостатки в организации труда и слабые навыки работы на шахте, подавляющее большинство трудармейцев работало добросовестно, добиваясь высоких результатов. Так, по тресту «Анжероуголь» выполнение норм трудармейцами характеризовалось следующими средними показателями: забойщики - 134 %; навалоотбойщики - 144 %; установщики - 182 %; лесодоставщики - 208 %.

На предприятиях Наркомугля имело место широкое использование на шахтах труда подростков-немцев, мобилизованных осенью 1942 г. в результате третьего массового призыва немцев. Например, на шахте Северная треста «Кемеровуголь» в рабочей колонне, насчитывавшей 107 человек, работал 31 подросток от 16 лет и младше, в том числе 15-летних - 12, 14-летних - 1. Работали они на всех участках шахты наравне со взрослыми, и никто не пытался облегчить их труд.

На большинстве шахт Наркомата угольной промышленности требование инструкции о предоставлении трудармейцам не менее трёх выходных дней в месяц не соблюдалось. Руководство предприятий требовало, чтобы каждый рабочий-трудмобилизованный принимал так называемую «новогоднюю клятву товарищу Сталину», в которой трудармейцы брали обязательство увеличивать угледобычу за счёт выходных дней .

В наркомате нефтяной промышленности рабочие колонны из мобилизованных немцев использовались, главным образом, на строительстве дорог, нефтепроводов, в карьерах, на лесозаготовках, лесовывозе, расчистке дорог и т. п. В Наркомате боеприпасов немцы работали на вспомогательных производствах и в подсобных хозяйствах предприятий, их не допускали к работе в основных и особенно в оборонных цехах. Аналогичный характер трудового использования немцев имел место и в других наркоматах, где они работали.

[Zaman.]

Условия жизни трудармейцев хотя и отличались друг от друга на различных объектах, где работали мобилизованные немцы, однако в целом были исключительно тяжёлыми.

Жилищные условия характеризовались теснотой, использованием для жилья мало приспособленных или вовсе негодных для проживания помещений. Рабочие колонны при лагерях НКВД размещались, как правило, в бывших лагерных пунктах, а зачастую на пустом месте в наспех вырытых бараках-землянках. Внутри бараков для сна оборудовались двух-, а зачатую и трёхъярусные деревянные нары, которые не могли обеспечить нормальный отдых из-за большой скученности людей, проживавших в одном помещении. На одного человека, как правило, приходилось чуть больше 1 кв. метра полезной площади.

В гражданских наркоматах имели место случаи проживания трудармейцев на частных квартирах. Однако в течение 1943 г. всех мобилизованных немцев переселили в бараки, построенные по типу описанных выше бараков в рабочих колоннах НКВД.

Начиная с 1944 года наметилась общая тенденция к некоторому улучшению жилищных условий трудармейцев, главным образом за счёт труда самих же рабочих. Строились бани, прачечные, столовые, помещения для жилья, однако серьёзных изменений к лучшему не произошло. Продолжали иметь место факты вопиюще пренебрежительного отношения администрации лагерей, строек, предприятий к элементарным человеческим запросам. Так, в июне 1944 г. на комбинат № 179 и завод № 65 Наркомата боеприпасов из Нарымского округа было доставлено 295 семей (768 мужчин, женщин, детей) немцев-спецпереселенцев. Все трудоспособные мобилизовывались в рабочие колонны. Руководство комбината к встрече новой партии трудармейцев не подготовилось. В связи с нехваткой жилья и отсутствием топлива на одном топчане спали по 2 - 3 человека.

Жилищные трудности мобилизованных усугублялись недостатком постельных принадлежностей, плохим снабжением тёплыми вещами, обмундированием и спецодеждой. Так, в Волжском лагере НКВД одеяла имелись только у 70 %, наволочки и простыни у 80 % трудармейцев. В Интинском исправительно-трудовом лагере на 142 трудармейца имелось всего 10 простыней. Матрацы, как правило, набивались соломой, но и это зачастую не делалось. На ряде предприятий трестов "Кузбассуголь" и "Кемеровуголь" из-за отсутствия соломы мобилизованные спали прямо на голых нарах.

Проблему обеспечения трудармейцев вещевым имуществом и постельными принадлежностями так и не удалось решить до конца войны. Например, весной 1945 г. на марганцевом руднике «Полуночное» Свердловской области из 2534 трудармейцев полностью одетых было всего 797 человек, не имели чего-либо из одежды 990 человек, не имели обуви 537 человек, вообще не имели ни одежды, ни обуви 84 человека.

Не менее драматично складывалась ситуация и с продовольственным обеспечением личного состава рабочих колонн и отрядов. Снабжение мобилизованных немцев осуществлялось едва ли не в последнюю очередь, что и обусловливало затруднения с питанием в рабочих колоннах.

Особенно острая нехватка продовольствия отмечалась зимой 1942 - 1943 гг. 25 октября 1942 г. заместитель Наркома внутренних дел Круглов дал указание начальникам исправительно-трудовых лагерей запретить выдачу мобилизованным немцам хлеба более 800 г в сутки на человека, независимо от процента выполнения производственного задания. Это делалось «в целях экономии расходования продуктов и хлеба». Были снижены нормы обеспечения и по другим продуктам: рыбы - до 50 г, мяса - до 20 г, жира - до 10 г, овощей и картофеля - до 400 г в сутки. Но даже заниженные нормы питания практически никогда полностью не доводились до рабочих по различным причинам: от отсутствия продовольствия и до злоупотребления должностных лиц, организовывавших питание.

[Zaman.]

В зависимости от выполнения планового задания нормы питания разделялись на три вида («котла»). Норма № 1 - уменьшенная - предназначалась для тех, кто не выполнял производственные задания. Норму № 2 получали те, кто выполнял эти задания на 100 - 150 %. По норме № 3 - увеличенной - питались те, кто перевыполнял производственные задания более чем на 150 %. Количество продуктов по нормам значительно отличалось друг от друга. Так, норма № 1 была ниже нормы № 3 по картофелю и овощам в 2 раза, по мясу и рыбе более чем в 2 раза, по крупе и макаронам в 3 раза. По сути дела, питаясь по первой норме, человек находился на грани истощения и мог только поддерживать свои силы, чтобы не умереть голодной смертью.

Обессилившие. Рис. М. Дистергефта

Приём пищи трудармейцами осуществлялся в помещениях, большей частью не подходивших для столовых. Малая пропускная способность этих помещений, значительная нехватка посуды усугубляла ситуацию. К примеру, на шахтах Северная и Южная комбината «Кемеровуголь» трудармейцы вынуждены были стоять в очереди по три часа, чтобы получить свою скудную порцию пищи, и всё из-за того, что в столовой шахты Северная было всего 8 столов и 12 мисок, в столовой шахты Южная всего 8 мисок.

Трудности в организации питания вынуждали руководство наркоматов прибегать к неординарным мерам. 7 апреля 1943 года всё тот же Круглов издал директиву, в которой отмечался факт массового ухудшения физического состояния «спецконтингента» лагерей и строек НКВД. Предлагалось принять экстренные меры к «оздоровлению». В качестве одной из таких мер было приказано «организовать сбор щавеля, крапивы, других дикорастущих, могущих быть немедленно использованными в качестве заменителей овощей». Сбором травы предписывалось заниматься ослабленным и инвалидам.

Конечно же все эти предпринимавшиеся меры не могли кардинально решить продовольственные проблемы «Трудармии».

Тяжёлые условия труда, плохое питание, вещевое снабжение и отсутствие элементарных жилищно-бытовых условий поставили тысячи мобилизованных немцев на грань выживания. Отсутствие полных статистических данных затрудняет точное определение количества трудармейцев, умерших от голода, холода, болезней и нечеловеческих условий труда за всё время существования рабочих колонн в годы войны. Но и отрывочные сведения позволяют сделать заключение о довольно высоком уровне смертности.

 

Таблица 8.4.4

Число трудармейцев, умерших в 1942 - 1944 гг.

Годы	Наркомат внутренних дел	Наркомат угольной пром-сти	Наркомат нефтяной пром-сти	Наркомат боеприпасов
1942 1943 1944	11874 (10,6%) Нет сведений 2832 (2,5%)	Нет сведений 2844 (5,0%) 3650 (6,1%)	Нет сведений 342 (1,1%) 494 (1,9%)	Нет сведений 88 (1,0%) 159 (2,2%)

 

Как видно из таблицы 8.4.4, особенно высоким он был в рабочих отрядах и колоннах при лагерях и стройках НКВД. За 1942 год из 115 тыс. трудармейцев там умерло 11874 человека или 10,6 %. В дальнейшем в этом наркомате наблюдалось снижение смертности мобилизованных немцев и к 1945 г. она составила 2,5 %. Во всех других наркоматах, использовавших труд немцев, абсолютное количество умерших было меньше, чем в НКВД, однако там из года в год смертность росла.

В отдельных рабочих колоннах на объектах НКВД смертность в 1942 году значительно превышала среднюю по наркомату. Особенно «отличились» 4 лагеря НКВД: Севжелдорлаг - 20,8 %; Соликамлаг - 19 %; Тавдинлаг - 17,9 %; Богословлаг - 17,2 %. Наименьшая смертность была в Волжлаге - 1,1 %, Краслаге - 1,2 %, Востураллаге и Умальтлаге - по 1,6 %.

[Zaman.]

• Справка ГУЛАГа НКВД от 31 августа 1942 г.

 

Акт о смерти в трудармии Я.Вейлерта, бывшего заместителя председателя Совнаркома АССР НП

Основными причинами высокой смертности являлись неполноценное питание, тяжёлые жилищно-бытовые условия, перенапряжение на работах, отсутствие медикаментов и квалифицированной медицинской помощи. В среднем один врач и два средних медицинских работника приходились на тысячу мобилизованных немцев, не считая заключённых и вольнонаёмных рабочих. В докладной записке начальника Вятлага НКВД отмечалась возросшая смертность трудармейцев: с 5 случаев в марте 1942 г. до 229 - в августе этого же года, назывались основные виды заболеваний, которые приводили к смертельным исходам. В основном это были заболевания, связанные с тяжёлым физическим трудом при недостаточным питании - пелагра, сильное истощение, болезни сердца и туберкулёз. 

К концу войны началась постепенная демобилизация из рабочих колонн многодетных немок. По докладу начальника отдела спецпереселений НКВД полковника Кузнецова, в рабочих колоннах находилось 53 тыс. женщин-немок. Из них у 6436 в местах их мобилизации оставались дети. По одному ребёнку возрастом до 12 лет имели 4304 женщины, по 2 - 1739, по 3 - 357, по 4 - 36 немок.

На некоторых предприятиях руководство вынуждено было создавать свои интернаты для немецких детей. Например, такой интернат существовал при заводе № 65 Наркомата боеприпасов. В нём проживало 114 детей в возрасте от 3 до 5 лет. Зимняя одежда и обувь у детей полностью отсутствовала и потому они были лишены возможности прогулок на свежем воздухе. Многие дети совершенно босые и голые целыми сутками проводили время в постелях под одеялами. Почти все имели признаки рахита. Изолятор для больных детей в интернате отсутствовал, и заболевшие инфекционными болезнями - корью, свинкой, скарлатиной, чесоткой - находились вместе со здоровыми. В столовой интерната имелось только три кружки и чай дети пили из тарелок, в которых кушали первое и второе блюда.

Положение трудармейцев во многом зависело ещё и от отношения к ним руководства объектов, на которых они работали. Оно было неодинаковым. Где-то доброжелательным, где-то равнодушным, а где-то неприязненным и жестоким, вплоть до физического оскорбления.

14-летняя Роза Штекляйн, работавшая на заводе № 65 Наркомата боеприпасов, одетая только в потрёпанное рваное платье и порванный ватник, с голыми коленками, без белья в мороз и стужу ежедневно ходила на завод туда и обратно по 5 км. Она систематически перевыполняла нормы, тем не менее, за 4 месяца получила за работу только 90 руб. Начальник цеха на её просьбу помочь талонами на дополнительный хлеб ответил грубым окриком: «Ступай к своему Гитлеру за хлебом». На этом же заводе имелись случаи злоупотребления хлебом в цехах, когда мастера незаконно удерживали у себя хлебные карточки, чтобы принудить людей к явке на работу, а затем выдавали не карточки, а талоны на дополнительный хлеб, норма по которым была значительно ниже, чем по карточкам.

В приказе по государственному каменноугольному комбинату «Кузбассуголь» от 5 февраля 1944 года отмечалось, что некоторые заведующие шахт и начальники участков допускают «хулигански грубое отношение к немцам вплоть до нанесения всевозможного рода оскорблений и даже избиений».

[Zaman.]

На комбинате «Кемеровуголь» начальник шахты Бутовка Харитонов, проводя общее собрание рабочих шахты 23 января 1944 года, на котором присутствовали и мобилизованные немцы, в своём выступлении огульно ругал всех рабочих-немцев, заявляя, что они «являются врагами русского народа» и что их нужно заставлять работать и без наличия у них спецодежды: «Мы их и голыми заставим работать».

Несмотря на приведённые выше факты, всё же многие руководители, вольнонаёмные рабочие, большинство местного населения не только относились к мобилизованным немцам доброжелательно, но нередко даже помогали им, делясь хлебом и другими продуктами. Многие директора заводов и начальники строек охотно брали к себе рабочих специалистов из рабочих колонн.

По свидетельству многих бывших трудармейцев отношение к немцам со стороны местного населения держалось под пристальным вниманием органов НКВД. Всех, кто хоть раз замолвил за них слово или помог в чём-либо, вызывали в парткомы и органы НКВД, где им втолковывали, что они не патриоты своей Родины, так как связываются с врагами народа. Особенно сильное давление оказывалось на мужчин и женщин любой национальности, если они вступали в брак с немцем или немкой. Для таких людей движение по служебной лестнице было закрыто. И всё же смешанных браков, в которых один из супругов был немец, в годы войны совершалось немало.

В Тагиллаге НКВД в 1942 - 1945 годах под карцер была приспособлена старая часовня, обнесённая колючей проволокой. Трудармейцы дали ей название Тамара - по имени русской девушки, на свидание к которой отлучился молодой трудармеец, за что ему и была предоставлена «честь» первым освоить этот карцер.

Многие бывшие трудармейцы-немцы добрым словом вспоминают генерал-майора Царевского, назначенного в начале 1943 года начальником Тагилстроя НКВД. При этом отмечаются как его высокая требовательность, так и гуманное отношение к людям. Именно он спас от голода и истощения уцелевших после невыносимо трудной зимы 1942 - 1943 годов мобилизованных немцев.

В то же время ужас внушал трудармейцам Челябметаллургстроя его начальник генерал-майор Комаровский. По его злой воле расстрелы трудармейцев за малейшие провинности стали в лагере обыденным явлением. 

Сами трудармейцы по-разному оценивали своё положение Старшее поколение воспринимало «Трудармию» как очередное звено в длинной цепи различного рода репрессивных антинемецких кампаний, проводившихся при советской власти. Людей помоложе, воспитанных на социалистической идеологии, больше всего задевало то, что их, советских граждан, коммунистов и комсомольцев, лишили возможности защищать родину с оружием в руках, незаслуженно отождествили с немцами Германии и обвинили в пособничеству агрессору. Эти люди всеми своими поступками, поведением, активным трудом пытались убедить представителей власти в своей лояльности, надеялись, что вот-вот ошибка будет исправлена, справедливость восстановлена.

• Справка ГУЛАГа НКВД от 10 марта 1942 г.

[Zaman.]

По инициативе партийно-комсомольского актива проводился сбор средств в помощь Красной Армии. На строительстве Богословского алюминиевого завода трудармейцы к каждому празднику от своей скудной дневной нормы отдавали по 200 г хлеба, чтобы потом из качественной муки испечь печенье и отправить на фронт в подарок бойцам. Там же рабочими-немцами было собрано свыше двух миллионов рублей на вооружение Красной Армии. Эта инициатива не осталась не замеченной в высшем руководстве страны. В телеграмме, направленной в адрес трудармейцев Богословстроя и подписанной самим Сталиным, говорилось: «Прошу передать рабочим, инженерно-техническим работникам и служащим немецкой национальности, работающим на БАЗстрое, собравшим 353783 рубля на строительство танков и 1 миллион 820 тысяч рублей на строительство эскадрильи самолётов мой братский привет и благодарность Красной Армии». Телеграмма явилась свидетельством невольного признания руководством страны, в том числе И. Сталиным, высокого патриотического духа значительной части рабочих немецкой национальности, трудившихся в рабочих отрядах и колоннах. Этот дух сохранялся, несмотря на унижения, оскорбления человеческого и гражданского достоинства, чинившиеся официальной властью. 

Приказ о наказании трудармейцев	Трудармейцы на празднике. Рис. М. Дистергефта

Немало немцев на протяжении всех лет «Трудармии» являлись передовиками производства, участвовали в стахановском движении. Так, например, только в тресте «Кемеровуголь» по результатам социалистического соревнования среди трудармейцев в марте 1944 года имелось 60 стахановцев и 167 ударников. Неоднократно отмечались случаи присвоения трудармейцам звания «Лучший по профессии». В частности, Анжеро-Судженские городские партийные, советские, профсоюзные и хозяйственные органы в марте 1944 г. присвоили звание лучшего лесодоставщика треста «Анжероуголь» немцу Шлейхеру, выполнявшему норму на 163 %.

Если одна, значительная по численности, часть трудармейцев активным трудом и высокими показателями на производстве пыталась доказать властям свою лояльность и патриотизм, надеясь, что в результате власти изменят своё негативное отношение к советским немцам, то другая, тоже не малая, - свою обиду, протест против допущенной несправедливости, тяжёлых унизительных условий труда и жизни выражали противоположными по характеру действиями: дезертирством, отказом от работ, открытым сопротивлением насилию и т. п.

• Директива оперативного отдела ГУЛАГа НКВД начальникам оперативно-чекистских отделений исправительно-трудовых лагерей НКВД. 6.08.1942.

Дезертирство трудармейцев из рабочих колонн имело достаточно широкий размах. По данным НКВД, в 1942 году только из лагерей и со строек этого ведомства было совершено 160 групповых побегов. В частности, в августе 1942 года из Усольского лагеря НКВД дезертировала группа немцев в количестве 4 человек. Подготовка к побегу велась в течение нескольких месяцев. «Организатор побега Лайк приобрёл фиктивные документы, которыми снабдил участников группы». В октябре 1942 года из ремонтно-механического завода Тагильского лагеря НКВД дезертировало на автомашине 6 мобилизованных немцев. Перед побегом дезертиры собирали среди своих товарищей по работе пожертвования на побег, главным образом деньги.

Большую часть беглецов вылавливали и возвращали в лагеря, передавая их дела на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР, что влекло за собой, как правило, высшую меру наказания. И всё же за 1942 год 462 дезертировавших трудармейца так и не были пойманы.

При поимке дезертировавших групп трудармейцев имелись отдельные случаи оказания ими вооружённого сопротивления задерживавшим их подразделениям внутренних войск. Так, при задержании группы трудармейцев, совершивших побег из Богословлага, «таковые оказались вооружёнными финскими ножами и самодельными кинжалами и, оказывая сопротивление... пытались убить пом. командира взвода оперативного дивизиона».

[Zaman.]

О том, что в ряде рабочих колонн немцы серьёзно готовились к побегам и при необходимости готовы были оказать сопротивление, свидетельствуют вещи, которые находили у них при обысках. В массовом порядке изымались ножи, кинжалы, отточки, топоры, ломы и тому подобные предметы, а в одном из лагерей НКВД у трудармейца был даже обнаружен пистолет системы «Наган» с семью патронами к нему. Находили также карты, компаса, бинокли и др.

В 1943 году дезертирство трудармейцев приобрело ещё большие масштабы

В отличие от лагерей и строек НКВД, на объектах всех других наркоматов очень чётко просматривается зависимость дезертирства от условий труда и жизни трудармейцев. С предприятий наркомата боеприпасов в 1943 году дезертировал едва ли не каждый четвёртый трудармеец. Уже отмечалось, что на комбинате № 179 Наркомата боеприпасов, находившемся в Новосибирской области, рабочий отряд располагался в бывшем лагерном пункте Сиблага НКВД, колонны трудармейцев охранялись во время следования на комбинат и назад. Тем не менее, за 1943 год оттуда сбежал 931 человек - больше половины общего количества немцев, трудившихся на этом комбинате. Аналогичная ситуация имела место на заводах № 65 и 556, где по результатам инспектирования предприятий Наркомата боеприпасов отмечались «совершенно неудовлетворительные бытовые условия и плохую организацию трудового использования» на отмеченных нами трёх предприятиях. В то же время на заводах № 62, 63, 68, 76, 260, при более или менее сносных условиях жизни трудармейцев, дезертирство отсутствовало.

Расширению масштабов дезертирства способствовали имевшие место факты, когда руководители предприятий, колхозов, МТС принимали на работу дезертировавших из рабочих отрядов и колонн мобилизованных немцев, не спрашивая у них документов.

Власти умело противодействовали «негативным проявлениям» со стороны трудармейцев, применяя суровые меры наказания, фабрикуя на них «контрреволюционные» дела, формируя и используя широкую агентурно-осведомительскую сеть в трудармейской среде.

О надуманности и сфабрикованности дел красноречиво свидетельствует следующий пример. В Бакальском лагере НКВД доблестные чекисты ликвидировали «повстанческую организацию, именовавшую себя «Боевой отряд». Были арестованы бригадир Дизер, бывший капитан дальнего плавания, бригадир механических мастерских Вайнгуш, бывший инструктор Союза виноградарских хозяйств, Франк, бывший агроном, и другие. «Участники организации подготавливали вооружённый побег из лагеря с целью перехода на сторону немецких оккупационных войск. В пути следования к фронту организация готовилась взрывать мосты на железнодорожных магистралях с тем, чтобы затормозить подвоз снабжения для Красной Армии».

«Повстанческую организацию» вскрыли также и в Волжлаге НКВД. «Для получения оружия участники этой организации намеревались установить связь с немецкими оккупационными войсками. С этой целью подготавливался побег из лагеря 2 - 3 участников группы, которые должны были пробраться через линию фронта к фашистам».

[Zaman.]

«Повстанческие» и «диверсионные» группы из трудармейцев были «обнаружены» и «ликвидированы» также в Ивдельлаге, Тагиллаге, Вятлаге, на других объектах НКВД, а также на ряде шахт и предприятий гражданских наркоматов. Так, новосибирские чекисты, опираясь на агентурную сеть, настряпали кучу дел: «Гунны» - о «профашистской повстанческой организации»; «Термисты» - о шпионаже в пользу германии; «Фрицы» - о «фашистской агитации», а также «Гансы», «Алтайцы», «Геррика», «Кроус» и многие другие.

Привлекались к ответственности и бывшие фронтовики, которые позволяли себе рассказывать людям правду о реальном положении на фронтах в начальный период войны. Над трудармейцем 2-го рабочего отряда Челябметаллургстроя НКВД Кремером летом 1942 года был устроен показательный суд за то, что он рассказывал своим товарищам о кровопролитных боях и больших потерях при отступлении нашей армии летом 1941 года, о том, что враг был вооружён до зубов, а у наших солдат не было даже патронов. Кремера обвинили в распространении ложных сведений о ходе войны, в саботаже и приговорили к расстрелу.

Краснотурьинск. Памятник погибшим трудармейцам Богословлага

В целом о количестве и характере «преступлений», совершавшихся трудармейцами, можно судить на примере привлечённых в лагерях НКВД к уголовной ответственности немцев. Так, только в четвёртом квартале 1942 года в Вятлаге к уголовной ответственности был привлечён 121 немец, в том числе за «контрреволюционные преступления» - 35, хищения - 13, «контрреволюционный саботаж» (отказ от работы, членовредительство, сознательное доведение себя до истощения) - 32, дезертирство - 8 трудармейцев.

Как видим, трудармейцы были очень разными и не похожими друг на друга людьми по своим взглядам и убеждениям, по отношению к той ситуации, в которой они оказались. И в этом, как представляется, нет ничего удивительного. Ведь в рабочих отрядах и колоннах встретились и работали бок о бок люди, у которых общим были национальность, язык, чувство обиды и горечи за своё унизительное положение, однако до войны они проживали в разных регионах, принадлежали к различным социальным, профессиональным и демографическим группам, исповедовали разную религию, либо были атеистами, по разному относились к советской власти, неоднозначно оценивали режим в Германии. Пытаясь найти из невыносимо тяжёлого положения, в котором оказались, свой, как представлялось каждому, единственно правильный выход и определяя таким образом свою судьбу, все они жили надеждой на удачу, на то, что судьба окажется к ним благосклонной, что кошмар войны, лагерной рабской жизни рано или поздно кончится.

Политико-правовое признание «Трудармии», как формы участия советских граждан в обеспечении победы над агрессором, произошло лишь на рубеже 1980 - 1990 гг., то есть спустя четыре с лишним десятилетия после окончания войны. Многие трудармейцы не дожили до этой поры. 

[Zaman.]

8.5. НЕМЕЦКОЕ НАСЕЛЕНИЕ СССР НА ОККУПИРОВАННЫХ ТЕРРИТОРИЯХ. РЕПАТРИАНТЫ

Несмотря на проведённую советскими властями депортацию немецкого населения европейской части СССР, всё же довольно значительное число советских немцев, проживавших в Украине, Белоруссии, Прибалтике и прилегающих к ним западных областях РСФСР, из-за быстрого продвижения германских войск, вывезти не удалось, они оказалась на оккупированных территориях.

По мере продвижения фронта на восток оккупированная германскими войсками территория передавалась под управление гражданских властей нацистской Германии. Большая часть Украины (за исключением Транснистрии и Галиции) вошла в состав Рейхскомиссариата Украина (Reichskommissariat Ukraine), который возглавил рейхскомиссар Э. Кох. Рейхскомиссариат, административный центр которого находился в г. Ровно, состоял из шести генералкомиссариатов (Generalkommissariat): Житомир, Луцк, Киев, Николаев Днепропетровск, Крым (Таврия).

По первым подсчетам оккупационных властей, на этой территории находилось 163 тыс. этнических немцев (в т.ч. по генералкомиссариатам: в Житомире - 42 тыс., в Киеве - 9 тыс., в Луцке - 5 тыс., в Днепропетровске - 70 тыс., в Николаеве - 37 тыс.).

[Zaman.]

Рейхскомиссариат Украина	А.Розенберг и Э.Кох в оккупированном Киеве

Министерство оккупированных восточных территорий, возглавлявшееся А. Розенбергом, в апреле 1942 г. разработало «Инструкцию по обращению с этническими немцами», предназначенную, прежде всего, для вермахта.  Инструкция запрещала во время войны переселение этнических немцев из компактных мест проживания в Германию. Поощрялось переселение немцев из отдельно расположенных населенных пунктов в районы компактного поселения, что мотивировалось необходимостью защиты населения от нападения партизан. На время войны замораживалась реприватизация коллективизированной земли и инвентаря. Лица, из числа этнических немцев, занимавшие руководящие должности на партийной, советской, административной и хозяйственной работе, причастные к репрессиям против своих земляков, подлежали «удалению».

Третий Рейх и Европа	Транснистрия

Согласно германо-румынскому договору, заключенному 28 августа 1941 в г. Бендеры, территория между Днестром и Бугом, 6% населения которой составляли немцы, была передана под управление Румынии (Транснистрия). «Для опеки немецкого населения» 11 июля 1941 г. была создана зондеркоманда СС «Р» (SS-Sonderkommando „R"), которая, в свою очередь, организовала 18 районных команд (Bereichskommando). На территории Рейхскомиссариата Украина было организовано 12 таких районных команд. Штаб зондеркоманды находился в селе Ландау Одесской обл. По инициативе руководителя зондеркоманды X. Гоффмейера 13 декабря 1941 г. было подписано соглашение с румынским правительством о полном подчинении немецких сел его управлению.

Рейхскомиссар Украины Э. Кох полагал, что этнические немцы в СССР не соответствовали представлениям о людях, принадлежащих к «нации победителей». Они нуждались, прежде всего, в соответствующем воспитании. Была разработана программа создания детских яслей, детских садов и интернатов, переподготовки учителей (производилась в Киеве, Новоград-Волынске, Берлине) и обеспечения школ учебным материалом, соответствующим стандартам Рейха (к маю 1942 было отпечатано 31,5 тыс. букварей). В Житомире были открыты фармацевтическо-зубоврачебное училище (май 1942) и сельскохозяйственное училища (март 1943), в Киеве - Институт страноведения и экономики и Центральная библиотека Рейхскомиссариата (июнь 1942), началась подготовка к созданию немецких университетов в Киеве и Одессе.

[Zaman.]

Кох настойчиво проводил в жизнь «Генеральный план Восток» (Generalplan Ost), согласно которому в Украине предполагалось поселить 25 млн. немцев и представителей родственных им народов. К маю 1942 г. на территории генерал-комиссариатов уже находилось около 20 тыс. немцев, прибывших из Рейха, в основном специалисты, отобранные для замещения руководящих должностей в сельском хозяйстве, промышленности и на транспорте. Значительную часть этих специалистов составляли немцы, переселенные в 1939 г. в Германию из Бессарабии, Буковины и Волыни. Особое место среди них занимали немцы из Польши. Их активная деятельность по наведению «нового порядка» привела к ухудшению отношений оккупационных властей с основной массой местного населения, и ,прежде всего, с украинскими националистами.

Рейхскомиссар по укреплению немецкой народности Г.Гиммлер встречается с жителями Гальбштадта (Молочанска). Октябрь 1942 г.

В августе 1942 г. Г. Гиммлер добился подчинения всех мероприятий по отношению к этническим немцам Украины органам СС. В соответствии с Генеральным планом «Восток» преследовалась цель создания компактных мест проживания немцев в районе городов Ровно, Житомир и Винница (45 тыс. чел.), Николаева (ок. 20 тыс. чел.). Немцев из окрестностей Кривого Рога предусматривалось переселить в окрестности Запорожья и Днепропетровска, из Киева - распределить по районам поселения. В перспективе предусматривалось поселение этнических немцев вдоль намеченных шоссейных и железных дорог: Краков - Львов -Житомир - Киев, Ленинград - Могилев - Киев, Житомир -Винница - Одесса с созданием на перекрестках дорог немецких городов с населением по 15-20 тыс. жителей в каждом.

Воккупационный период в немецких населенных пунктах была организована система местного управления с назначенными из числа местных жителей старостами и советами. Официально объявлялось, что эти населенные пункты находятся под защитой вермахта. Для их охраны формировались отряды самообороны. К весне 1942 г. в отряды самообороны было мобилизовано около 20 тыс. чел. (в Транснистрии - 7 тыс., в Житомирской обл. - 1 тыс., в Николаевской обл. – 1,7 тыс., в Днепропетровской обл. – 2,3 тыс., в Киеве - 156). Начиная с лета 1942 г. все пригодные к военной службе мужчины, достигшие 18-летнего возраста, призывались для прохождения четырехнедельной военной подготовки. Младший командный состав проходил подготовку в Николаеве.

Вермахт предпринимал попытки создания и использования по своему усмотрению частей, состоящих из этнических немцев. Так, к марту 1942 г. в селах, расположенных в округе Гальбштадт (Молочанск, Запорожская обл., Украина) были сформированы 3 кавалерийских эскадрона. К маю 1942 г. в Николаеве из лиц, дезертировавших из Красной Армии, был сформирован батальон в составе 1 тыс. чел. По требованию руководства зондеркоманды СС «Р» кавалерийские эскадроны были переведены в отряды самообороны. Они выполняли задачи по охране населенных пунктов от нападения партизан и грабежа румынскими частями, охране мостов и других объектов, по проведению обысков, облав и конвоированию задержанных под контролем СС. При наступлении частей Красной Армии они использовались как силы поддержания общественного порядка, а с середины марта 1944 г. для охраны эвакуируемых из Транснистрии в Германию этнических немцев. Из Транснистрии в части вермахта и СС было мобилизовано около 4 тыс. человек. Массового призыва этнических немцев на военную службу на оккупированной территории Украины до конца 1944 г. не проводилось.

[Zaman.]

До конца октября 1941 г. на оккупированной территории прошла волна чисток, жертвами которых в основном стали коммунисты, советские работники, а также евреи. В числе расстрелянных были и этничски немцы. Отряды самообороны неоднократно привлекались к облавам, охране и конвоированию арестованных. В целом немецкое население относилось к мероприятиям оккупационных властей пассивно, к расстрелу немцев и евреев с непониманием, хотя случаи поступления местных немцев в спецчасти СС и их участия в карательных операциях, в том числе и в массовых расстрелах, имели место.

Германские органы власти преследовали на оккупированных территориях различные цели. Вермахт, СС и ведомство Г. Геринга (ведомство уполномоченного по четырехлетнему плану) были заинтересованы в получении возможно большего количества сельскохозяйственных продуктов. Колхозы оставались для этого наиболее приемлемой формой ведения хозяйства. Имперский министр продовольствия Браке высказался по этому поводу: «Если бы Советы не ввели колхозы, то немцы должны были бы их придумать». Немецким колхозам передавались техника и скот, брошенные во время эвакуации на Восток. Иные цели преследовало министерство А. Розенберга, которое разработало специальный план («Новый аграрный порядок»), утвержденный 15 февраля 1942 г. Гитлером. Основной идеей плана была ликвидация колхозов и переход к кооперативному или единоличному (частному) владению землей. Размеры приусадебных участков предусматривалось увеличить с 0,5 га до 1 га. Колхозы подлежали замене некими «общинными хозяйствами». Одновременно вводились жесткие меры контроля за выполнением трудовых норм. Эти меры натолкнулись на пассивное сопротивление сельского населения; начался усиленный отток на заработки в города. Распоряжением Рейхскомиссара Украины от 4 марта 1942 уход из колхозов наказывался денежными штрафами в неограниченной сумме и лишением свободы на срок до одного года для этнических немцев и одним годом трудовых лагерей для лиц других национальностей. Карательные меры не смогли прекратить отток рабочей силы, прежде всего мужчин и молодых женщин, из сел. К концу 1942 г. около 10 тыс. немцев завербовались в Германию в качестве «восточных рабочих» (Ostarbeiter), 2 тыс.чел. из хортицких колоний работало в службах вермахта и администрации. До декабря 1942 г. на территории Рейхскомиссариата было реорганизовано 10,4 % колхозов.

Руководство «общинными хозяйствами» летом 1942 г. в Рейхскомиссариате Украина осуществляли около 7 тыс. сельскохозяйственных руководителей (Landwirtschaftsfuhrer); с февраля 1943 они были наделены полномочиями карательной власти. Возрождение религиозной жизни в соответствии с указанием Гитлера от 16 июля 1941 г. также не получило поддержки.

[Zaman.]

По мере установления гражданского управления на оккупированной территории этническим немцам выдавали удостоверения об их национальной принадлежности (Volkstumsausweis). Этим подтверждался их особый статус (они выделялись из среды населения оккупированной территории), но германское гражданство им не предоставлялось. При поступлении на работу лица, получившие статус этнического немца, получали оплату выше, чем русские или украинцы, но значительно ниже, чем германские граждане. Они могли нести службу в отрядах самообороны, но как иностранцы не подлежали призыву в вермахт и другие военные и полицейские части. Согласно распоряжению Гитлера от 17 июля 1941 г. на Украине должна была быть применена ранее уже применявшаяся в Польше процедура регистрации и проверки этнических немцев (Deutsche Volksliste). В связи с соперничеством различных служб и ведомств проведение регистрации затянулось. Рейхскомиссар Кох также не придавал этому вопросу большого значения. Лишь 20 апреля 1942 г. последовало указание Рейхскомиссара Украины генерал- и облкомиссарам о единообразном проведении регистрации. До этого времени этническими немцами признавались лица, получившие особые удостоверения (Volkstumsausweis). По требованию Гиммлера от 8 сентября 1942 г. предписывалось приступить к регистрации и проверке. Девизом было: «Недопустимо потерять ни одной капли немецкой крови». Это положение не распространялось на детей, один из родителей которых был евреем или еврейкой. Согласно инструкции Рейхскомиссариата Украины от 7 декабря 1942 г. вводились четыре категории этнических немцев. К первой категории причислялись лица, происходящие от двух немецких родителей и сохранившие немецкий язык и образ жизни, ко второй категории - лица, соответствующие критериям первой категории, но состоящие в браке с представителем другой национальности. Супруги - не немцы и дети от смешанных браков из практических соображений также причислялись ко второй категории при условии, что они уже до 21 июня 1941 г. тяготели к немецкому образу жизни. Решающим было общее впечатление от данной семьи или семейного клана. К третьей категории относились «чистокровные» немцы, перенявшие язык и образ жизни инонационального супруга. К этой же категории причислялись лица, имеющие одного немецкого родителя, но не тяготеющие к немецкой культуре и не причисляющие себя к немецкой национальности. Четвертая категория в инструкции не характеризовалась. На основании этой инструкции немецкие дети, попавшие после потери родителей на воспитание к не немцам, подлежали передаче опекунам, относящимся к первой категории. Если в смешанной семье не немецкий супруг плохо владел немецким языком, то он причислялся к третьей категории. По требованию министерства Розенберга немцы, состоящие в браке с армянами, греками и караимами, а также их дети не подлежали включению в Реестр этнических немцев Украины. Германское гражданство предоставлялось лицам, причисленным к двум первым категориям, и считалось вступившим в силу с 21 июня 1941 г. Лицам, причисленным к третьей категории, гражданство предоставлялось временно на 10 лет. Проведение регистрации форсированно проводилось с весны 1943 г. Под давлением наступавшей Красной Армии она, однако, не проводилась в Днепропетровской области и на расположенной юго-восточнее от нее территории. Зимой 1943 – 1944 гг. началась эвакуация гражданских оккупационных служб, а также этнических немцев. Одновременно происходил отток массы русских и украинских беженцев на запад. Этнических немцев направляли на территории, присоединенные к Рейху. С февраля 1944 г. регистрация и предоставление германского гражданства проводилось под эгидой и контролем СС в лагере Иммиграционного ведомства в г. Лодзь (Лицманштадт).

С началом контрнаступления советских войск в конце 1941 - начале 1942 гг. руководство Германии приняло решение о переселении этнических немцев, находившихся на оккупированной территории СССР, на Запад и расселении их с целью «германизации» некоторых территорий, включённых в состав Германского рейха. Под «германизацией» понималось «удаление» коренного населения (поляков, евреев и др.) и заселение «арийского» населения. Одной из основных территорий, куда переселяли советских немцев, оказавшихся под оккупацией, стал «Имперский край Вартегау» - часть территории оккупированной в сентябре 1939 г. Польши, присоединённая к Германии - с административным центром в г. Лодзь.

[Zaman.]

Началось «административное переселение» 25 января 1942 г. выселением немецкого населения из окрестностей Ленинграда (по приказу командующего 18 германской армией), поскольку к этому времени считались возможными прорыв блокады Ленинграда и последующее наступление советских войск, в ходе которого населенные пункты с немецким населением могли попасть в зону боевых действий. В феврале 1942 г. началась также эвакуация этнических немцев из Шлиссельбурга и Ингерманландии. До конца марта около 3,5 тыс. человек были направлены в сборный лагерь Конитц (Западная Пруссия). Около 500 семей (2,1 тыс. чел.) были временно расселены в районе Люблина, остальные к весне 1943 г. оказались в Вартегау.

С января по июль 1943 г. проходила регистрация, проверка на предмет расовой принадлежности, а затем эвакуация 10,5 тыс. этнических немцев с территории Белоруссии и из тыла группы германских армий «Центр». В их числе было около 2 тыс. поволжских немцев, переселившихся в пригороды Минска во время голода 1921 – 1922 гг. После длительной проверки в лагере в районе польского города Лодзь все 10,5 тыс. человек были направлены на работы на территории Рейха.

Административные переселенцы на марше

В начале января 1943 г. около 2 тыс. немцев Северного Кавказа были переселены в район г. Ейска на побережье Азовского моря. В феврале 1943 г. около 11,5 тыс. немцев из Калмыкии, Харьковской, Сталинской областей Украины и с Северного Кавказа переселили в район Молочанска - Грунау (Запорожская обл.) и Львова. Немцы из Харькова прошли проверку в лагерях в Холме и Лодзи, с последующим размещением в районе Люблина. В феврале - мае 1943 г. производилась эвакуация этнических немцев из окрестностей станции Синельниково (Днепропетровская обл.). Районом сосредоточения были избраны населенные пункты на правом берегу Днепра, где эвакуированные использовались на весенне-летних полевых работах. 

Широкомасштабная эвакуация с территории Рейхскомиссариата Украина проходила с августа 1943 по май 1944 гг. На первом этапе было эвакуировано около 73 тыс. этнических немцев-крестьян из окрестностей Херсона, Николаева, Днепропетровска, Запорожья, Никополя, Молочанска, Грунау и Гронау. На втором этапе в октябре 1943 были подняты с места проживания немецкие жители Харькова, Николаева, Херсона, Никополя, Запорожья, Кривого Рога, Мелитополя, Мариуполя и сельское немецкое население Крыма, Хортицкого и Мелитопольского районов (всего 72 тыс. чел.). Обе группы были временно размещены на территории Житомирской, Волынской и Подольской областей. После поражений германских войск в зимних боях 1943- 1944 гг. последовала переброска этих двух групп дальше на Запад, на территорию Генерал-Губернаторства и Вартегау. В октябре 1943 г. началась также эвакуация около 44,6 тыс. немцев (в основном - волынских), ранее уже переселенных из довоенных мест проживания в западную часть Рейхскомиссариата Украина, сначала в район Белостока, а затем в Вартегау. До самого начала эвакуации все эти люди использовались на сельскохозяйственных и других работах. Команда на эвакуацию поступала за день-два до ее начала.

[Zaman.]

Охрана колонн переселенцев, состоявших из десятков тысяч подвод, от возможного нападения партизан осуществлялась специально создававшимися «отрядами самообороны». В пути следования, особенно на переправах, колонны эвакуируемых должны были уступать дорогу отступающим германским воинским частям. Вместе с этими частями они подвергались налетам советской авиации, обстрелам и бомбовым ударам. В условиях осенних дождей, распутицы и бездорожья, недостаточного питания и отсутствия теплой одежды начались эпидемии сыпного тифа и дифтерии. Часть колонн была настигнута южнее станции Шепетовка передовыми частями Красной Армии. Около 600 человек погибло в районе Новоград-Волынска в результате нападения партизан.

В октябре 1943 г. руководство СС предприняло попытку поселить эвакуированных из восточной Украины немцев вдоль украинских областей, включенных в состав Рейха и этим усилить его восточные рубежи. К концу ноября 1943 г. в этих планах было задействовано около 90 тыс. человек: 21 тыс. меннонитов из окрестностей Гальбштадта (Молочанска) были размещены в районе Каменец-Подольска, 14 тыс. немцев - из района Грунау-Пришиб, 15 тыс. - из Гронау, 4,5 тыс. - из Хортицы, 3 тыс. - из Киева и 10 тыс. - из окрестностей Житомира расселили в окрестностях Проскурова. В районе Шепетовки были сосредоточены 13,5 тыс.человек из южных районов Сталинской и Запорожской областей, 9,7 тыс. - из Николаевской обл. и 21 тыс. уже неоднократно перемещенных волынских немцев. В Ровно находились 4 тыс. человек из Житомира. Согласно этому же плану 15 -17 тыс. человек из-под Хортицы, находившиеся уже в районе Лодзи, подлежали распределению для работы в сельском хозяйстве. Около 10 тыс. незамужних женщин и девушек старше 16 лет были определены на сельскохозяйственные работы в Рейхе.

• Документы административных переселенцев, выдававшиеся германскими властями

После временного прекращения эвакуации этнических немцев на Запад, вызванного осенней распутицей, 10 января 1944 г. началась эвакуация 130 тыс. причерноморских немцев, размещенных к этому времени в Подолии и на Волыни. 62,6 тыс.чел. намечалось переправить в Вартегау, 15 тыс. немцев из Приднепровья - в восточную часть Судетской обл., 42 тыс. чел. из окрестностей Житомира - в район Белостока. Другими местами назначения административных переселенцев были лагеря в Лодзи и Катовицах, в Верхней и Нижней Силезии. Перед отправкой отряды самообороны должны были сдать оружие и обмундирование. До конца марта 1944 г. с территории Рейскомиссариата Украина было эвакуировано 116,6 тыс. этнических немцев. 

Эвакуация этнических немцев с территории Транснистрии, численность которых к этому времени составляла 130 - 150 тыс. чел., официально началась 12 марта 1944 г. Фактическое бегство на Запад в связи с приближением линии фронта началось уже в середине января 1944 г. Первые колонны беженцев переправились через р. Днестр в ночь с 17 на 18-е марта. Последние колонны беженцев этого потока, насчитывавшего около 125 тыс. человек, переправлялись через реку в условиях обстрела со стороны наступавших частей Красной Армии.

[Zaman.]

Переселенцы на привале	Оккупационные зоны Германии и Австрии после Второй мировой войны

На другом берегу Днестра в Бессарабии предусматривалось временное размещение эвакуируемых с последующей перевозкой их на судах по Дунаю, однако необходимые для этого суда использовали для эвакуации раненных солдат. Беженцы были вынуждены продолжить свой путь в пешем порядке, разделившись на два потока (по официальным данным их общая численность составляла 108 147 чел.). Северный поток (70 125 чел., 12 729 повозок, 38 444 лошади, 6 458 голов крупного рогатого скота) был направлен на Запад через Венгрию. Южный поток (38 022 чел., 19 924 лошадей и 7 354 повозок) двигался дальше через Румынию.

За 10-12 недель беженцы прошли пешком по весеннему бездорожью около 2 тыс. км до Вартегау. К 17 июля 1944 г. здесь находилось около 240 тыс. немцев из Причерноморья, Восточной Волыни и Транснистрии. В пропускных пунктах и лагерях временного размещения Иммиграционного ведомства административные переселенцы проходили проверку на предмет этнической принадлежности, политической и мировоззренческой благонадежности. Прошедшим проверку предоставлялось германское гражданство.

В результате широкомасштабного наступления Красной Армии в январе 1945 г. Вартегау был занят советскими войсками и поставлен под контроль советской военной администрации. В мае 1945 г. война в Европе завершилась, побеждённая Германия была разделена на 4 оккупационные зоны: советскую, американскую, английскую и французскую. Волею судьбы в каждой из этих зон оказались советские граждане немецкой национальности. 

По приблизительным подсчётам, к моменту окончания войны за рубежами СССР оказалось приблизительно 300 – 350 тыс. немцев - граждан СССР. Суммарное же количество лиц, проживавших на территории СССР до 22 июня 1941 г. и вывезенных с его территории достигало огромной цифры - примерно 8,5 - 8,7 млн. человек. Это были военнопленные (ок. 3,3 млн.), завербованные на территории СССР и вывезенные оттуда насильно остарбайтеры (ок. 3,8 млн.), беженцы и эвакуированные ( 1 млн.) и др. Вот почему с вступлением Красной Армии на территорию сопредельных государств вопрос репатриации советских граждан приобрёл для Советского руководства практическое значение.

18 августа 1944 г. Государственный Комитет Обороны СССР принял постановление «Об организации приёма возвращающихся на родину советских граждан, насильно угнанных немцами, а также по разным причинам оказавшихся за пограничной линией между СССР и Польшей». В основе его лежал принцип обязательного возвращения всех попавших за рубеж граждан СССР на родину, тщательной их проверки и применения мер репрессий к «предателям».

В ходе Ялтинской конференции глав государств антигитлеровской коалиции советское руководство оказало беспрецедентный нажим на своих союзников и в буквальном смысле слова вырвало у них обязательство передать всех без исключения советских граждан - перемещённых лиц советским властям. На основе этих соглашений были заключены конкретные двусторонние соглашения между СССР и Великобританией, США, Францией, Бельгией и некоторыми другими странами - союзниками по антигитлеровской коалиции. При всей несхожести этих соглашений между собой, общим в них было то что «... советские Ди Пи (перемещённые лица) после их идентификации советскими репатриационными представителями будут репатриированы независимо от их личного желания».

Уступка союзников стала роковой для судьбы советских немцев - перемещённых лиц. Уже отмечалось, что почти все они сознательно ушли на Запад, понимая неизбежность репрессий, ждавших их в случае попадания в руки советских властей. Теперь они были бессильны что-либо изменить в своей судьбе. Вместе с тем, нельзя не учитывать того, что бывшие советские граждане немецкой национальности составляли лишь незначительный процент от общего количества перемещённых лиц и может быть именно это факт в какой-то мере облегчил на первых порах их положение. Если сказать проще, то пока советскому руководству было не до них. Какого-то специального поиска советских немцев на территории европейских стран не проводилось. Их выявляли общим порядком, наряду со всеми гражданами СССР.

[Zaman.]

Ф.И.Голиков

4 октября 1944 г. были назначены высшие должностные лица: Уполномоченный СНК (позднее Совмина) СССР по делам репатриации граждан СССР из Германии и оккупированных ею стран - генерал-полковник Ф. И. Голиков и его заместиители. 6 октября 1944 г. было принято Постановление о деятельности Уполномоченного СНК по делам репатриации. 23 октября Ф. И. Голиков возглавил Управление Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации граждан СССР из Германии и оккупированных ею стран. Достаточно быстро это ведомство с помощью НКВД создало мощную инфраструктурную сеть - от репатриационных миссий, рыщущих по всему свету в поисках «подлежащих репатриации лиц», до районных представителей или служб, отвечавших за приём советских граждан на местах. Составным элементом этой сети стали проверочно-фильтрационные пункты и проверочно-фильтрационные лагеря, которых было развёрнуто около 200 только за пределами СССР.

Первые немцы-репатрианты небольшими группами начали прибывать на территорию СССР приблизительно с января 1945 г. Именно им ещё удалось, хоть и не надолго, побывать в родных местах. Однако поток репатриантов быстро нарастал и принял характер настоящего половодья в июле - августе 1945 г. Документы свидетельствуют, что в это время в пограничных проверочно-фильтрационных пунктах и лагерях скопилось большое количество советских немцев-репатриантов и условия их пребывания там были весьма нелёгкими. Подтверждение этому - телеграмма начальника Брестского пограничного проверочно-фильтрационного пункта подполковника Смурова в адрес Наркома внутренних дел Л. Берии от 19 августа 1945 г. Уже сам факт того, что чиновник среднего ранга, минуя все промежуточные инстанции и тем самым нарушая ведомственный устав, напрямую обращался к своему главному руководителю - Наркому, да ещё такому человеку как Берия, свидетельствует о том что обстановка в этом лагере принимала катастрофический характер.

Смуров сообщал Берии: «На Брестском проверочно-фильтрационном пункте НКВД сосредоточилось до 7000 человек русских немцев. Из них мужчин 797, женщин 2420, детей 3037. Все они находились на сборно-пересылочных и фронтовых лагерях. На руках имеются документы в разные районы Союза. На подходе к Бресту русских немцев до 30 эшелонов. Вагонов для отправки железная дорога не предоставляет. Прошу вашей помощи в предоставлении пункту 50 вагонов ежедневно».

• Донесение отдела проверочно-фильтрационных лагерей НКВД СССР о ситуации на Брестском проверочно-фильтрационном пункте.

В дальнейшем поток немцев-репатриантов стал постепенно уменьшаться, но не иссякал ещё многие месяцы, в том числе он имел место и в 1946 г., и даже позднее. В целом, в СССР было возвращено около 200 тыс. немцев-репатриантов. Приведённое число репатриированных позволяет заключить, что не всех немцев, покинувших в годы войны СССР, советским репатриационным органам удалось возвратить. Значительная их часть осталась на Западе.

• Справка о репатриации граждан СССР по состоянию на 20 ноября 1945 г.

Те же, кто был возвращён в СССР, оказались расселены буквально по всей территории Советского Союза. По данным МВД СССР в январе 1953 г. в СССР на спецпоселении находилось 208388 немцев-репатриантов. Из них в наличии числилось 203796 человек, в розыске находилось 147, было арестовано 4445. В исправительно-трудовых лагерях и на стройках МВД трудилось 540 репатриантов.

[Zaman.]

Среди находившихся на спецпоселении больше всего - 145858 чел. (70 %) проживало в РСФСР, 42850 чел. (20 %) в Казахской ССР и 18023 чел. (8,7 %) - в Таджикской ССР. В других союзных республиках (Узбекской, Киргизской, Туркменской) проживали остальные 2,3 % немцев-репатриантов. В РСФСР немцы-репатрианты проживали в 9 автономных республиках, 4 краях и 29 областях. Ареал проживания этой категории немцев включал в себя обширную территорию от Московской и Тульской областей на западе до Приморского края, Сахалина и «Дальнего Севера» (т. е. Колымы, Камчатки и Чукотки) на востоке, от Крайнего Севера до южной границы СССР с Монголией. Наибольшее число репатриированных немцев проживало: на Урале (в Молотовской обл. - 17831, Свердловской обл. - 12076, Удмуртской АССР - 7580, Челябинской обл. - 4264 и др.) ; на европейском севере РСФСР (в Архангельской обл. - 10976, в Коми АССР - 10131, в Вологодской обл. - 9462 и др.); в Западной Сибири (в Алтайском крае - 13841, в Новосибирской обл. - 13262, в Томской обл. - 5830, в Кемеровской обл. - 4888 и др.).

Неожиданно много немцев-репатриантов оказалось расселено в центральных областях и Волго-Вятском регионе (Костромская обл. - 6342, Кировская обл. - 5735, Марийская АССР - 2594, Ивановская обл. - 1779, Горьковская обл. - 1174 и др.) Достаточно большие группы репатриированных немцев имелись в республиках, краях и областях Восточной Сибири (в Иркутской обл. - 4418, в Красноярском крае - 3200, в Якутской АССР - 977, в Бурят-Монгольской АССР - 867 и др.).

• Документы НКВД о работе с немцами-репатриантами

В документах Отдела спецпоселений МВД СССР и 9-го управления МГБ СССР, в которых речь шла о репатриированных немцах, в графе: «На какой срок выселены» было зафиксированно: «Без указания сроков», то есть, точно так же как и у всех остальных немцев СССР, ставших спецпоселенцами. В местах спецпоселения немцы-репатрианты попадали под действие тех же законодательных актов, что и все остальные немцы, они находились в сфере ответственности Отдела спецпоселений. Однако во всех учётных документах проходили отдельной графой.

В дальнейшем судьба немцев-репатриантов неразрывно связана с судьбой всех остальных советских немцев, находившихся на спецпоселении.

[Zaman.]

8.6. НЕМЦЫ СССР НА «ВЕЧНОМ» СПЕЦПОСЕЛЕНИИ

Спецпоселение – особый феномен в истории Советского Союза. Так назывался установленный государством порядок существования для «провинившихся» с точки зрения советского руководства целых народов и групп населения, в основе которого лежали насильственное переселение с исконных мест проживания и размещение в специально определённых для этого местностях, запрещение под угрозой уголовного наказания покидать установленный для проживания населённый пункт, ограничение целого ряда гражданских прав, декларировавшихся Конституцией СССР.

Свое начало спецпоселение ведёт с 1929 – 1930 гг. – годов сплошной коллективизации и раскулачивания. Именно тогда насильственное выселение, как один из многочисленных видов репрессий, приобрело массовый характер. В «отдалённые местности» Советского Союза (на Крайний Север, в Сибирь, Казахстан и другие места) в специальные «трудовые посёлки» были направлены десятки тысяч «кулаков» и «подкулачников» вместе с семьями. В 1931 г. в недрах НКВД создаётся специальное ведомство – Отдел по спецпереселенцам ГУЛАГа НКВД, которое стало осуществлять надзор за переселёнными лицами, организовало их «трудовое перевоспитание».

Во второй половине 1930-х гг. на спецпоселение были направлены так называемые «неблагонадёжные элементы» из приграничных районов. В частности, в 1936 г. из приграничных районов Украины и Белоруссии было переселено в Казахстан 15 тыс. польских и немецких семей, в 1937-1939 гг. тысячи семей турок, иранцев, курдов, корейцев и других потенциально «враждебных» народов были выселены из приграничных районов Закавказья, Средней Азии, Дальнего Востока.

К началу Великой Отечественной войны в местах спецпоселения под надзором теперь уже Отдела трудовых и специальных поселений ГУЛАГа НКВД находилось 977,1 тыс. человек, подавляющее большинство которых составляли «бывшие кулаки» с семьями.

[Zaman.]

28 августа 1941 г. в рамках подготовки к массовым переселениям советских немцев из европейской части СССР в Сибирь и Казахстан приказом наркома внутренних дел Л. Берии в НКВД был создан новый Отдел спецпереселений, подчинявшийся теперь уже не руководству ГУЛАГа, а непосредственно наркому. Его руководителем был назначен майор госбезопасности И. Иванов. Отдел создали «для разработки вопросов специального переселения, обеспечения мероприятий по перевозкам переселяемых и наблюдению за устройством их в местах расселения». Отдел организовывал и проводил все депортации советских немцев, проводившиеся с сентября 1941 г.

Режим спецпоселения для немцев СССР формировался постепенно в течение всех военных лет. Уже отмечалось, что прибывшие по депортации в Сибирь и Казахстан немцы, особенно бывшие городские жители, на первых порах могли перемещаться внутри районов и даже из одного района в другой отыскивая себе сносные места для жизни и работы. Некоторым из них удалось осесть в областных и краевых центрах, других крупных городах. В ноябре 1941 г. майор И. Иванов, докладывая наркому Л. Берии о ходе расселения депортированных немцев, отмечал, что многих переселенцев «можно видеть в районных, городских и областных центрах, занимающихся поисками для себя работы по специальности». Массовые случаи самовольного переезда немцев из района в район осенью 1941 г. отмечались практически в каждом донесении, поступавшем из краевых и областных управлений НКВД в центр.

Руководители местных управлений НКВД ходатайствовали о принятии законодательных актов, которые могли бы ограничить эти перемещения. И хотя специально такие акты в то время приняты не были, однако по партийной линии обкомам, горкомам, райкомам прошла команда повысить политическую бдительность, принять меры, чтобы немцы не занимали каких-либо руководящих постов, не работали на важных с точки зрения государственной безопасности объектах. К таким объектам причислялись не только заводы и фабрики, но даже мелкие предприятия и учреждения, например, столовые, больницы и т. п. Основная масса депортированных немцев, за исключением ценных специалистов, должна была находиться в колхозах.

В качестве негативного примера «полной потери политической бдительности» местным партийным и советским руководством приводился пример Шипуновского района Алтайского края. Там райком партии и райисполком назначили немцев на должности заведующих общим отделом райисполкома, районным отделом коммунального хозяйства, дорожным отделом, директором райпищепромкомбината, заведующим районной больницей, председателем районного общества Красного Креста и др. «Указанные лица, пользуясь своим служебным положением и отсутствием контроля со стороны райкома ВКП(б) и райисполкома в течение месяца приняли на работу в эти организации до 80 человек немцев-переселенцев…». В результате в районе «на откуп немцам», была отдана «вся медработа», «резка и сушка картофеля для РККА» и др. Вполне естественно, что после того как этот пример стал достоянием краевого руководства, последовали немедленные организационные выводы. Было сменено руководство района, а все немцы, о которых говорилось выше – уволены и направлены в колхозы.

[Zaman.]

В этот же период времени был сфабрикован целый ряд дел против немцев, которым удалось устроиться на работу на военные предприятия или вольнонаёмными в воинские части. Все они были арестованы и уволены с мест работы. Так, например, на одном из военных заводов в г. Томске были арестованы немцы П. Меель, Я. Крюгер, Н. Фат и др., в г. Искитим арестовали молодую немку Э. Якель, работавшую в местной авиационной воинской части. Всем им было предъявлено стандартное обвинение в шпионаже в пользу Германии, в подготовке диверсий.

К началу 1942 г. даже те немногие немцы, которым удалось найти более или менее приличную работу в городах и районных центрах в большинстве своём были вновь отправлены в колхозы.

После проведённых в 1942 г. массовых мобилизаций всего трудоспособного немецкого населения, как депортированного, так и местного, в местах проживания остались лишь старики, инвалиды, дети до 15-16 лет, женщины, имевшие детей в возрасте до 3-х лет. Они оказались в тяжелейшем материальном положении, поскольку большинство их было нетрудоспособно, не имело своего жилья, государства же никакой помощи им не оказывало. Дети, оставшиеся без родителей, должны были «воспитываться колхозами». Колхозам, оставшимся без мужчин, ушедших на фронт, задыхавшимся под тяжестью непосильных норм сдачи продовольствия, было не до них. Большинство из детей либо попали в детские дома, либо стали беспризорниками. Только за период с марта 1944 по октябрь 1945 гг. органами НКВД были выявлены и устроены в детские дома свыше 2900 беспризорных детей из семей трудармейцев, обнаружены и отправлены в инвалидные дома 467 инвалидов и бездомных стариков - немцев.

Между тем с 1943 г. общее число спецпереселенцев начало быстро расти – за счёт депортации целого ряда народов европейской части СССР, обвинённых в сотрудничестве с оккупантами и пособничестве им. В 1943 – 1944 гг. В Сибирь, Казахстан и Среднюю Азию было переселено 92 тыс. калмыков, 228,4 тыс. жителей Крыма (татар, армян, греков, болгар и др.), 608,7 тыс. жителей Северного Кавказа (чеченцев, ингушей, балкарцев, карачаевцев и др.), 95 тыс. жителей Грузии и др. Началось с 1944 г. и продолжалось в послевоенные годы переселение тысяч граждан Западной Украины («оуновцев»), Прибалтики (эстонцев, латышей, литовцев и др.).

Новые спецпоселенцы в «Трудовую армию» не мобилизовывались, всё взрослое населениие трудилось по месту жительства, главным образом в колхозах. Жестокость, с которой осуществлялось переселение, неустроенность жизни на новых местах, злоупотребления и произвол местных органов власти привели к высокой смертности, вызвали массовое возмущение и протесты. В местах расселения спецпоселенцев резко возросло число происшествий, тяжких преступлений, многие из которых носили откровенно политический характер. В отдельных случаях имели место открытые антисоветские выступления. Несомненно, остроту ситуации придавал и южный темперамент новых спецпоселенцев. Всё это заставило руководство СССР более конкретно заняться политико-правовыми и организационными вопросами спецпоселения, которые, естественно, коснулись и немцев.

[Zaman.]

8 января 1945 г. Совет Народных Комиссаров СССР принял два закрытых постановления: «Об утверждении положения о спецкомендатурах НКВД» и «О правовом положении спецпереселенцев».

• О правовом положении спецпереселенцев. О спецкомендатурах

В первом постановлении отмечалось, что в целях обеспечения «государственной безопасности, охраны общественного порядка и предотвращения побегов спецпереселенцев с мест их поселения, а также контроля за их хозяйственно-трудовым устройством» в местах спецпоселения НКВД создаёт спецкомендатуры. Спецкомендатуры подчиняются территориальным органам НКВД.

В обязанности спецкомендантов входили организация учёта и надзора за спецпереселенцами, поиск беглецов, предотвращение и пресечение беспорядков в местах проживания спецпереселенцев. Коменданты должны были осуществлять контроль за хозяйственным и трудовым устройством спецпереселенцев, приём от них жалоб и заявлений и принятие по ним соответствующих мер, выдачу спецпереселенцам, в силу уважительных причин, временных разрешений на выезд за пределы зоны действия комендатуры, без права выезда из района проживания. Комендантам, также, предоставлялось право налагать на провинившихся спецпереселенцев административные взыскания в виде штрафа до 100 руб. и ареста до 5 суток.

Второе постановление Совнаркома обязывало всех спецпереселенцев заниматься общественно-полезным трудом, строго выполнять установленный для них режим и общественный порядок, подчиняться всем распоряжениям спецкомендатур. Запрещалось без разрешения коменданта отлучаться за пределы территории, обслуживаемой комендатурой. Самовольная отлучка приравнивалась к побегу и влекла за собой уголовную ответственность. Главы семей спецпереселенцев должны были в трёхдневный срок сообщать в комендатуру обо всех изменениях, происшедших в семье (рождение ребёнка, смерть или побег кого-либо из членов семьи и т. п.)

Постановления Совнаркома СССР о спецпереселенцах были дополнены рядом ведомственных документов НКВД. Реализация всех этих документов по сути дела привела к политико-правовому и организационному оформлению режима спецпоселения, под который попали сотни тысяч советских граждан. Их жизнь стала ещё более регламентированной, а права ограниченными.

На завершающем этапе войны и сразу после её окончания число спецпоселенцев-немцев начало быстро расти, во-первых, за счёт репатриантов (около 200 тыс.) и, во-вторых, за счёт ликвидации «Трудовой армии».

В марте 1946 г. Совнарком СССР дал указание наркоматам, где функционировали трудармейские подразделения, расформировать рабочие отряды и колонны из мобилизованных советских немцев, ликвидировать «зоны», что означало конец «Трудовой армии». Однако все бывшие трудармейцы получали статус спецпоселенцев и, как крепостные, прикреплялись к своим предприятиям, строительствам, лагерям. Им разрешили вызвать и помогли перевезти к себе свои семьи, они получили возможность проживать в общежитиях и на частных квартирах, строить или покупать себе жильё. В районах проживания бывших трудармейцев и прибывших к ним семей создавались спецкомендатуры. Лишь небольшому числу бывших трудармейцев разрешили покинуть свои предприятия и возвратиться в места, откуда их мобилизовали в 1942 г. В это число попали инвалиды, женщины старше 45 лет и матери, у которых остались беспризорные дети, а также мужчины старше 55 лет.

[Zaman.]

Следствием отмеченных выше решений советского руководства, стали активные миграционные процессы среди немецкого населения СССР, имевшие место в 1946 – 1947 гг. За счёт прибытия семей резко возросло число немцев на бывших объектах «Трудармии, то есть на заводах, фабриках, стройках. За счёт этого значительно возросло городское немецкое население и частично сократилось сельское, хотя оно и продолжало оставаться преобладающим. Географически немецкое спецпоселение значительно расширилось. Произошла своего рода диффузия немцев из районов первоначального последепортационного расселения в Западной Сибири и Казахстане в целый ряд других регионов: на Урал и европейский Север, в Восточную Сибирь и на Дальний Восток, в Среднюю Азию и некоторые другие регионы.

Именно после проведённых сразу после войны перемещений немцев немецкое спецпоселение приобрело окончательно сформировавшийся вид. 

Немцы-спецпоселенцы в Коми АССР (р. Вычегда). 1948

По данным НКВД на 1 октября 1948 г. численность немцев, как самостоятельного контингента спецпоселения, составляла 1012754 человека. В это число не входило свыше 100 тыс. немцев – не подвергавшихся депортации и мобилизации в «Трудовую армию» местных жителей Урала, Сибири, Дальнего востока, Казахстана, Средней Азии и некоторых других регионов. Этим людям «повезло», на них режим спецпоселения не распространялся. Однако это везение оказалось недолгим. 

Советские немцы на спецпоселении

Где бы ни проживали советские немцы: в городах и сёлах, где бы ни работали: в промышленности, строительстве, на транспорте или в сельском хозяйстве, их жизнь и труд были чрезвычайно тяжёлыми, что обусловливало низкую рождаемость и высокую смертность. Так, только в Казахстане с апреля 1944 по июль 1949 гг. умерло 19,5 тыс. человек – около 8 % от всех проживавших там немцев. Как следует из документов НКВД (МВД), основная причина всех смертей – тяжёлые материальные и жилищные условия, голод, вспышка тифа в 1944 г. Всего, по данным того же ведомства, очевидно, далеко не полным, с 1 января 1942 г. по 1 октября 1948 г. родилось 25,8 тыс., умерло 45,3 тыс. немцев. Даже эти, далеко не точные данные красноречиво показывают, что уровень смертности немцев в годы войны почти в 2 раза превышал уровень рождаемости. Такое могло происходить только при очень тяжёлых условиях жизни.

Советский народ, вынесший нужду предвоенных лет и невиданные тяготы военного времени, надеялся, что добытая им с таким трудом и жертвами победа коренным образом изменит жизнь к лучшему. Чаяния людей не ограничивались лишь условиями материального благосостояния, что было, безусловно, главным, но они верили, что отпадёт надобность в политических и идеологических ограничениях. Однако Сталин не собирался идти на уступки. Ответом на надежды народа, на его стремление к демократии, свободе стали новые репрессии.

С возвращением к мирному труду власти постепенно ужесточают контроль над всеми сферами общественной жизни. Одна за другой следуют идеологические и политические кампании, сопровождающиеся массовыми репрессиями. Крестьян репрессируют «за нарушение Устава сельхозартели», рабочих – «за нарушение трудовой дисциплины», интеллигенцию – « за буржуазное перерождение и преклонение перед иностранщиной». В 1945 – 1948 гг. в тюрьмах, лагерях и на спецпоселении оказались сотни тысяч бывших военнопленных и людей, сотрудничавших с оккупационным режимом. В документах НКВД и МГБ они проходили как «власовцы».

Особый размах репрессии приняли в 1948 г. 21 февраля 1948 г. советское руководство приняло секретное решение о том, что все лица, которые отбыли срок заключения после большого террора 1930-х гг., вновь должны быть осуждены или отправлены на вечное спецпоселение. В это число вошли также дети пострадавших, которые к тому времени достигли совершеннолетия. 2 июня 1948 г. был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об ответственности за уклонение от общественно-полезного труда и за ведение антиобщественного паразитического образа жизни в сельском хозяйстве». Его применяли к колхозникам, не вырабатывавшим установленного количества трудодней. По этому указу на спецпоселение были отправлены свыше 33 тыс. человек. Туда же широким потоком продолжали поступать «оуновцы» из Западной Украины и Западной Белоруссии, «кулацкие и контрреволюционные элементы» из Прибалтики, Бессарабии и др. Общее число спецпоселенцев быстро росло.

[Zaman.]

Естественно, что как старые, так и новые спецпоселенцы были недовольны своим положением, поскольку считали его несправедливым, тем более, что война закончилась и началась мирная жизнь. Одной из форм протеста стали побеги из мест спецпоселения, в среде спецпоселенцев увеличилось число «антисоветских проявлений», уголовных преступлений. На эти факты власти ответили новыми карательными мерами.

26 ноября 1948 года Президиум Верховного Совета СССР издал под грифом «Совершенно секретно» Указ «Об уголовной ответственности за побеги из мест обязательного и постоянного поселения лиц, выселенных в отдалённые районы Советского Союза в период Отечественной войны». В Указе прямо и недвусмысленно устанавливалось, что немцы, как и все другие народы, отправленные на спецпоселение в годы войны, переселены туда «навечно, без права возврата их к прежним местам жительства». Указ повторил пункт постановления Совнаркома СССР от 8 января 1945 г. о том, что за самовольный выезд (побег) из мест обязательного поселения виновные подлежат привлечению к уголовной ответственности. Однако если постановление СНК СССР предусматривало наказание в соответствии с действующим советским уголовным законодательством, то Указ от 26 ноября определил для спецпоселенцев, нарушавших режим, особую, универсальную на все случаи, драконовскую меру наказания – 20 лет каторжных работ. Более того, дела в отношении побегов спецпоселенцев, теперь должны были рассматриваться не обычными судами, а внесудебным органом – Особым Совещанием при Министерстве внутренних дел СССР, славившимся своей необычайной жестокостью. Лицам, оказывавшим помощь беглецам в побеге, укрывавшим их и помогавшим обосновываться в местах прежнего жительства также предусматривалось единое универсальное наказание – 5 лет лишения свободы.

• Об уголовной ответственности за побеги из мест обязательного и постоянного поселения... Указ ПВС СССР от 26.11.1948

Спецпоселенцам зачитывается Указ ПВС СССР от 26.11.1948 г. Рис. М.Дистергефта

Весть о принятии Указа Президиума Верховного Совета СССР стала для спецпоселенцев тяжёлым ударом. Всё-таки большинство из них питало надежду, что после окончания войны режим спецпоселения постепенно будет отменён или, по крайней мере, смягчён. Теперь же надеяться было не на что. В местах спецпоселения применение Указа от 26 ноября 1948 г. имело тяжёлые последствия. Теперь ещё больше, чем когда-либо, судьба спецпоселнецев была в руках спецкоменданта, поскольку от него во многом зависело, какие действия спецпоселенцев можно было расценить как побег. Резко возросло число арестованных и осуждённых. Многие из них, в том числе старики и женщины были осуждены на 20-летнюю каторгу лишь за то, что позволили себе, к примеру, самовольно выйти за пределы населённого пункта, чтобы навестить родственников в соседнем селе, либо сходить в лес за грибами и ягодами. Начались самые трудные годы спецпоселения, которые продолжались вплоть до смерти Сталина и начала «оттепели» в нашей стране.

В 1949 – 1953 гг. продолжался рост спецпоселения за счёт включения в него новых групп советских граждан. В 1949 г. были переведены на режим спецпоселения немцы – местные жители Урала, Сибири, дальнего Востока, Средней Азии и некоторых других регионов – всего свыше 100 тыс. человек. Они составили подконтингент – «местные». В том же году была проведена «чистка Черноморского побережья» (условное название спецоперации). В результате из Грузии, Армении, Азербайджана, Северного Кавказа, Крыма и Южной Украины на спецпоселение поступило 57,7 тыс. человек. В 1950 г. из Грузии было отправлено на спецпоселение около 5 тыс. местных иранцев, из Средней Азии около 3 тыс. «бывших басмачей» с семьями.

В 1951 г. из западных районов Украины и Белоруссии на спецпоселение отправились «андерсовцы» - бывшие военнослужащие польской армии генерала Андерса репатриированные после войны в СССР из Великобритании – около 4 тыс. человек. 23 июля 1951 г. Президиум Верховного Совета СССР принял Указ «Об ответственности за уклонение от общественно-полезного труда и за ведение паразитического образа жизни». Этим Указом советское руководство боролось с такими проявлениями, «нетипичными для социалистического общества», как бродяжничество, попрошайничество, проституция и т. п. Жертвы этого указа также пополнили ряды спецпоселенцев. Существовали и иные каналы пополнения спецпоселения.

[Zaman.]

В результате на 1 января 1953 г. на учёте спецпоселения числилось 2753,4 тыс. человек. Среди них контингент «немцы» составлял 1224,9 тыс. человек, то есть 44,5 %.  Это был самый крупный контингент спецпоселения. Следовавший за ним второй по численности контингент «с Северного Кавказа» (чеченцы, ингуши, балкарцы, карачаевцы и др.) насчитывал 498,4 тыс. человек и составлял всего 18 %.

• Расселение немцев-спецпоселенцев на 1.01.1953

Внутри контингента «немцы» существовало следующее деление: выселенные – 855,8 тыс., репатриированные – 208,4 тыс., местные – 111,3 тыс., мобилизованные – 48,5 тыс., другие – 0,9 тыс. Кроме того, немцы имелись и в некоторых других контингентах спецпоселенцев и в категориях репрессированных. 160 человек числились в категории ссыльнопоселенцев, ссыльных и высланных, 427 – в контингенте «из Крыма», свыше 2 тыс. – в контингенте «власовцы», 38 немцев – в контингенте «поляки», около 1 тыс. в контингентах «фольксдойче», «немецкие пособники» и др. В это же время (по состоянию на 1 января 1953 г.) в заключении (в тюрьмах и лагерях) находилось 13,9 тыс. советских немцев. По мере освобождения они направлялись в места спецпоселения их родных и близких.

География немецкого спецпоселения в СССР была весьма широка. В РСФСР проживало 707,2 тыс. немцев. Распределялись по республике они крайне неравномерно. Больше всего их было в Западной Сибири (338,1 тыс.), на Урале (198,6 тыс.), значительно меньше в других регионах. Тем не менее, немецкое спецпоселение существовало практически во всех регионах даже там, откуда немцы в 1941 г. депортировались. В европейской части РСФСР насчитывалось 83,3 тыс. немцев-спецпереселенцев.

Из других союзных республик больше всего немцев имелось в Казахстане – 448,6 тыс. человек. По территории республики они были распределены более или менее равномерно. Достаточно много немцев проживало в Таджикистане – 28,2 тыс., в Киргизии – 15,7 тыс.

Немцы работали в самых различных отраслях народного хозяйства страны, что видно из таблицы 8.6.1.

Таблица 8.6.1.

Распределение дееспособного немецкого населения по основным отраслям народного хозяйства СССР в 1953 – 1955 гг.

(в процентах от всех работавших)

Отрасли народного хозяйства	Процент немцев, работавших в отрасли
Сельское хозяйство Угольная промышленность Строительство Лесная промышленность Местная промышленность Металлургическая промышленность Нефтяная промышленность Железнодорожный транспорт Бумажная и деревообрабатывающая промышленность Другие отрасли	51,5 11,2 6,9 6,0 5,0 3,6 2,6 1,5 1,4   10,3

 

Если до войны свыше 90 % немцев СССР занималось сельским хозяйством и проживало в селе, то после войны ситуация кардинально изменилась. Почти половина трудоспособного населения стала работать в различных отраслях промышленности, на транспорте и в строительстве. Это прямое последствие мобилизации в «Трудовую армию». По сути дела и после ликвидации рабочих отрядов и колонн бывшие трудармейцы продолжали в течение целого ряда лет работать на тех же объектах, куда когда-то были мобилизованы

Все 15 лет существования спецпоселения (1941 – 1955 гг.) немецкое население СССР, распылённое на огромной территории страны, было полностью лишено каких-либо возможностей поддерживать и сохранять свою национальную идентичность. Вокруг него была создана такая морально-психологическая атмосфера, что на работе, в общественных местах немцы вынуждены были говорить на русском языке и только дома, в тесном семейном кругу, они могли позволить себе объясняться по-немецки. Не было возможности ни читать, ни писать на родном языке. Тем более немцы не имели возможность сохранять свои традиции и обычаи, народную культуру (обряды, песни, танцы и т. п.). Фактически под запретом была религиозная жизнь. Особенно отрицательно всё это сказывалось на молодом поколении – детях, родившихся перед войной, в годы войны и в послевоенные годы. Они были лишены возможности, не только обучаться на родном языке, но даже изучать его.

Тяжёлая жизнь и работа, постоянная борьба за выживание не давали возможности родителям уделять своим детям должное внимание, тем более передавать им традиции национальной культуры. Да и сами взрослые, вынужденные адаптироваться к новым условиям жизни, постепенно теряли многие свои национальные черты, формируя новые привычки, усваивая и перенимая обычаи и нравы, элементы быта и культуры окружающего населения. Медленнее эти процессы шли в сельской местности, особенно в районах традиционного проживания немцев в Сибири, Казахстане, Средней Азии, быстрее – в городах, рабочих посёлках, там, где немцев было мало.

[Zaman.]

На спецпоселении немцы подвергались не только национальной дискриминации, они были лишены многих общегражданских прав, их жизнь постоянно наталкивалась на различного рода ограничения и запреты, часто просто абсурдные. Это вынужден был признать даже министр внутренних дел СССР С. Круглов в 1953 г.: «На местах зачастую ущемляется правовое положение спецпоселенцев: без надобности создаётся излишне жестокий режим, запрещается свободное передвижение по жизненно необходимой для спецпоселенцев территории, устанавливается частая регистрация в спецкомендатуре, создаются препятствия к выездам в командировки, на лечение и учёбу, что влечёт за собой подачу ими большого количества жалоб». 

Спецпоселенцы не имели паспортов, что фактически делало их изгоями в обществе, затрудняло устройство на работу, получение почтовых отправлений и т. п.  Кроме того, спецпоселенцы не призывались на военную службу, им не разрешалось работать в милиции и других силовых структурах. Они не могли занимать сколько-нибудь важные посты и должности в государственных органах и учреждениях, в сферах народного хозяйства, здравоохранения, образования, культуры. Дети спецпоселенцев состояли на «посемейном» учёте с момента рождения до исполнения им 16 лет. После этого их ставили на персональный учёт, то есть они становились «полноценными» спецпоселенцами. Хотя формально молодые спецпоселенцы и не были лишены права получать высшее или специальное среднее образование, однако подавляющее большинство их не могло поступать в вузы и техникумы, так как практически все эти учебные заведения находились за пределами зон спецпоселения, а выезд из зон запрещался. 

Паспорт спецпоселенца

 

Чем дольше после войны сохранялось спецпоселение, тем всё яснее становилось его ненужность, абсурдность и даже вред, поскольку оно искусственно делило граждан СССР на два сорта и тем самым мешало стабилизации советского общества. В центральные партийные и государственные органы Советского Союза от спецпоселенцев шёл огромный поток писем, в которых люди пытались убедить власти в своей лояльности, просили снять спецпоселение или, по крайней мере, ликвидировать некоторые, наиболее унизительные ограничения. Так, например, молодая женщина-немка Екатерина Гааг, ходатайствуя о снятии с себя ограничений по спецпоселению, писала, что её принадлежность к немецкой национальности не может являться основанием для ограничения в правах: «Я никакого преступления не совершала. Всю свою жизнь честно и добросовестно трудилась на благо любимой Родины. Моё положение убивает меня морально». 

С.Н.Круглов	Немцы-спецпоселенцы в Казахстане. 1954 г.

Н. Диль, прося освободить его от спецпоселения, сообщал в своём обращении в правительство, что «с начало Отечественной войны 1941 года по 1 сентября участвовал в боях за социалистическую Родину… Получил тяжёлое ранение и был отправлен в госпиталь. В настоящее время – инвалид Великой отечественной войны, награждён медалью…». М. Литавер, обращаясь к Председателю Совета Министров СССР, сообщал, что всю войну пробыл в «Трудовой армии», сейчас работает на угольной шахте в Воркуте. Его письмо заканчивалось следующими словами: «В 1954 году за образцовую и долголетнюю работу в угольной промышленности Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР меня наградили орденом Ленина. Прошу Совет Министров СССР… снять меня со спецпоселения».

Однако, как уже отмечалось, при жизни И. Сталина, когда спецпоселение постоянно росло, пополняясь всё новыми контингентами, о его ликвидации или даже просто смягчении не могло быть и речи.

[Zaman.]

Награда спецпоселенца	Л.П.Берия	Г.М.Маленков

После смерти И. Сталина среди его окружения в высшем руководстве страны в течение нескольких месяцев шла борьба за лидерство. Некоторое время в этой борьбе ведущие позиции занимал Л. Берия. В то время он являлся Заместителем Председателя Совета Министров СССР, министром внутренних дел и государственной безопасности. Получая постоянную информацию от подчинённых органов госбезопасности Л. Берия очень хорошо знал ситуацию в обществе, «болевые точки» советской системы. Вместе с руководителем правительства Г. Маленковым буквально с весны 1953 г. он начал проведение ряда достаточно радикальных для того времени реформ, среди них – некоторое смягчение репрессивной системы.  В числе прочих мер было выработано предложение высшему руководству страны о значительном сокращении контингента спецпоселения и снятии некоторых ограничений в правовом положении спецпереселенцев. 26 июня 1953 г. Л. Берия был арестован, а большинство начатых им реформ – приостановлено. Что же касается реформы системы спецпоселения, то преемник Л. Берии на посту министра внутренних дел – С. Круглов, тем не менее, не только сохранил подготовленный проект, но и несколько доработав его, в сентябре 1953 г. представил этот документ в ЦК КПСС, Совет Министров СССР и Президиум Верховного Совета СССР.

Документ исходил из нецелесообразности сохранения в дальнейшем столь огромного (около 3-х млн. человек) контингента спецпоселения. Это объяснялось тем, что «в результате упрочения советского общественного и государственного строя укрепились законность и социалистический правопорядок, а основная масса спецпоселенцев положительно относится к мероприятиям Советской власти, честно трудится, прочно осела на жительство в местах поселений и принимает активное участие в общественной и хозяйственной жизни страны…».

Всего предлагалось снять с учёта спецпоселения около 2-х млн. человек. Бoльшую часть этого контингента должны были составить советские немцы, выселенные в 1941 г. из европейской части СССР и постоянно проживавшие в других регионах страны. Кроме того, со спецпоселения снимались некоторые другие народы и социальные группы, выселение которых осуществлялось перед войной и в военные годы: калмыки, поляки, греки, турки, курды, хамшилы и др., а также все бывшие раскулаченные, выселенные в 1929-1931 гг. из районов сплошной коллективизации, все, отправленные после войны в места спецпоселения «за паразитический образ жизни» и некоторые другие.

С учёта спецпоселения предлагалось также снять всех детей, которым к моменту их депортации не исполнилось 18 лет (и в дальнейшем, детей спецпоселенцев на учёт не ставить), коммунистов, комсомольцев, орденоносцев с семьями, членов семей погибших при защите Родины, пожилых людей (женщин старше 55, мужчин старше 60 лет), инвалидов.

Руководство МВД предлагало также отменить целый ряд документов, на основании которых все эти люди оказались на спецпоселении.

В документе специально оговаривалось, что освобождение со спецпоселения не влечёт за собой возврат бывшим спецпоселенцам их имущества, оставленного при депортации. Особо следует отметить, что документ МВД не содержал никаких предложений о запрете бывшим спецпоселенцам возвращаться к местам додепортационного проживания. Вместе с тем, органам власти всех уровней предлагалось принять меры к тому, чтобы освобождённые от спецпоселения остались жить на прежних местах, в том числе предоставлять бывшим спецпоселенцам долгосрочные (на срок до 10 лет) ссуды на строительство жилья размером до 10 тыс. рублей, распространить на них действие ряда льгот, предусмотренных для районов Крайнего Севера и Сибири.

Оставить на спецпоселении предлагалось около 800 тыс. человек. Однако оставить не «навечно», а на срок 5 лет. В это число спецпоселенцев, кроме северокавказских народов, крымских татар, «оуновцев», «антисоветского элемента», выселенного после войны из Западной Украины, Западной Белоруссии, Прибалтики и Бессарабии, некоторых других категорий, входили также советские немцы-репатрианты. По документу их насчитывалось 138,7 тыс. человек.

[Zaman.]

Предложение об оставлении перечисленных выше категорий населения на спецпоселении обосновывалось тем, что «среди этих спецпоселенцев наиболее остро проявляются враждебные настроения».

Предлагалось также существенно смягчить сам режим спецпоселения. Спецпоселенцам разрешалось беспрепятственно менять место жительства в пределах района, ставя об этом в известность спецкоменданта; с разрешения соответствующих местных управлений МВД они получали возможность менять место жительства в пределах области, края, республики, совершать временные выезды за пределы мест спецпоселения. Перерегистрацию спецпоселенцев с их личной явкой в спецкомендатуру намечалось проводить один раз в 3 месяца.

Предлагалось отменить репрессивные статьи Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 г., а всех осуждённых по этому указу – освободить со снятием судимости. За нарушение режима спецпоселения виновные должны были нести ответственность в соответствии с действующим уголовным законодательством. Отменялся арест, как административная мера наказания спецпоселенцев.

Наряду с рассмотренным выше документом МВД СССР подготовило и передало в соответствующие инстанции проекты постановления Совета министров СССР и Указа Президиума Верховного Совета СССР об отмеченных выше изменениях в системе спецпоселения. Если бы предложения МВД были реализованы, то подавляющая часть советских немцев (за исключением репатриантов) могла бы быть освобождена от режима спецпоселения ещё до конца 1953 г. Но этого, к сожалению, не произошло. Советское руководство побоялось идти на столь радикальные меры. В какой-то мере сработал антибериевский синдром (ведь именно возглавлявшееся им ведомство разработало предложения), но всё же главным оказались опасения, что одновременное освобождение со спецпоселения столь большого числа людей может привести к массовому возвращению бывших спецпоселенцев в места прежнего жительства и вызвать там «враждебные действия», то есть, столкновения с теми, кого переселили на эти места позднее, а также общую дестабилизацию обстановки. Именно в это время по всей стране заметно проявлялись элементы дестабилизации общественного порядка, связанные с амнистией и освобождением Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 мая 1953 г. (принятым по инициативе Л. Берии) около 1,2 млн. уголовников, в том числе и рецидивистов, что также не могло не повлиять на характер принятого решения.

Высшее руководство страны в целом согласилось с предложениями МВД о необходимости поэтапной ликвидации спецпоселения, взяло за основу поступившие от этого ведомства предложения, однако внесло в них некоторые коррективы, растянув реализацию проекта на три с лишним года.

Лишь спустя почти год - 5 июля 1954 г. ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли совместное постановление «О снятии некоторых ограничений в правовом положении спецпоселенцев». Постановление предусматривало поэтапное, достаточно медленное сокращение числа и категорий спецпоселенцев и некоторую либерализацию самого режима спецпоселения.

В соответствии с этим постановлением спецпереселенцы получили право свободного передвижения в пределах республики, края или области, в которых они проживали, они могли беспрепятственно выезжать в командировку, на лечение, в гости к родственникам и по другим уважительным надобностям в любую местность СССР на общих со всеми советскими гражданами основаниях. Личная явка на перерегистрацию теперь необходима была лишь один раз в год.

Этим же постановлением с режима спецпоселения были сняты все дети спецпоселенцев в возрасте до 16 лет, а также дети старше, обучавшиеся в высших и средних специальных учебных заведениях (таких среди всех спецпоселенцев оказалось всего 2,8 тыс. человек). Для немцев это означало освобождение около 400 тыс. человек.

[Zaman.]

13 августа 1954 г. вышло очередное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР в соответствии с которым режим спецпоселения был снят с «бывших кулаков» (отбывавших его ещё со времён коллективизации), а также с немцев – местных жителей Сибири, Дальнего Востока, Урала, Казахстана, Средней Азии и других мест, откуда не проводилась депортация, включая бывших трудармейцев этой категории. Таким образом, было освобождено от спецпоселения ещё 105,8 тыс. советских граждан немецкой национальности.

10 марта 1955 г. Совет министров СССР обязал органы внутренних дел выдать спецпоселенцам паспорта гражданина СССР, ликвидировав, таким образом, существенный моральный элемент дискриминации этой категории советских граждан.

23 марта 1955 г. по предложению министерств обороны и внутренних дел ЦК КПСС разрешил призыв значительной части категорий спецпоселенцев, в том числе немцев, на действительную военную службу, начиная с призывников 1936 – 1937 годов рождения. В тот же день последовало соответствующее распоряжение Совета Министров СССР. При этом призывавшиеся на военную службу 19-летние юноши подлежали снятию с учёта спецпоселения.

9 мая 1955 г. с режима спецпоселения были сняты члены и кандидаты в члены КПСС со своими семьями. Их среди немцев оказалось около 5 тыс. человек.

Таким образом, к весне 1955 г. от режима спецпоселения были освобождены свыше 500 тыс. советских немцев. В то же время ещё свыше 700 тыс. немцев продолжали свою жизнь в условиях спецпоселения. На рассмотренном этапе освобождение немцев осуществлялось в общем контексте политики нового советского руководства на постепенную ликвидацию института спецпоселения как составной части раздутой репрессивной системы сталинских времён. Однако постепенно появился и стал развиваться новый фактор влиявший на судьбу советских немцев – внешнеполитический. Он был связан с тем, что, начиная с 1954 г., СССР постепенно стал налаживать и развивать отношения с Федеративной Республикой Германией.

В то время СССР стремился не допустить вступления ФРГ в НАТО, её интеграции в социально-экономические и военно-политические структуры Запада, а поэтому выступал за создание единой нейтральной Германии. 25 января 1955 г. Президиум Верховного Совета СССР принял Указ «О прекращении состояния войны между Советским Союзом и Германией». Этот Указ стал мощным толчком к активизации борьбы советских немцев за снятие с них ярма спецпоселения. Поток писем в различные партийные и государственные инстанции резко вырос. Только Председателю Совета Министров СССР Н. Булганину за период с февраля по июнь 1955 г. от спецпоселенцев-немцев поступило около 2 тыс. писем. Общее же количество таких писем в первом полугодии 1955 г. исчислялось десятками тысяч.

Настроение большинства советских немцев в тот период, пожалуй, наиболее точно выразил Н. Кильгаст, который писал Н. Булганину: «Уже 10 лет как окончилась война. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 25 января 1955 г. восстановлены все права наших врагов – подлинных немцев. Я же только за то, что мои далёкие предки выходцы из немцев, до сих пор нахожусь на положении гражданина, ограниченного в правах неизвестно за что и на какой срок. Как-то всё это не вяжется с национальной политикой, проводимой нашей Партией и Правительством».

В июле 1955 г. правительственные чиновники, изучив горы писем от спецпоселенцев, поступившие к тому времени в Совет Министров СССР, пришли к следующему выводу: «Жалобы спецпереселенцев на длительное ограничение их прав и содержание на учёте спецкомендатупр МВД по признакам национальной принадлежности заслуживают внимания. Назрела, видимо, необходимость некоторого пересмотра имеющихся решений по вопросам спецпереселения». Однако тут же делалась существенная оговорка, что «одновременное освобождение всех спецпереселенцев со спецучёта в настоящее время вряд ли целесообразно, учитывая, что в ряде районов страны значительную часть рабочей силы на предприятиях и в сельском хозяйстве составляют спецперселенцы (Воркута, Караганда, Ухта и др.) и, будучи снятые с учёта, многие из них могут выехать в другие районы страны, чем будет нанесён определённый ущерб народному хозяйству». Далее следовали рекомендации: «…было бы целесообразно осуществить постепенное, в течение ближайших лет, освобождение граждан со спецучёта, предусмотрев при этом определённые меры для трудового устройства и закрепления спецпереселенцев в местах поселения». Именно так и действовало советское руководство в дальнейшем в отношении спецпоселенцев.

[Zaman.]

Тем временем СССР и Западная Германиия начали подготовку к установлению между собой дипломатических отношений. Одним из постановочных вопросов, выдвинутых в этом контексте правительством ФРГ к своему партнёру по переговорам, стал вопрос освобождения и возвращения на родину ещё находившихся в Советском Союзе германских военнопленных и гражданских лиц, насильственно вывезенных в СССР в конце войны и в первые послевоенные месяцы. К категории «гражданские лица» были отнесены и те советские немцы-репатрианты, которые в 1943 – 1945 гг., находясь на территории Германии, получили германское гражданство. Это гражданство было признано законом ФРГ от 22 февраля 1955 г.

Н.Булганин, К.Аденауэр, Н.Хрущёв. Москва, сентябрь 1955 г. Визит канцлера ФРГ в СССР

На переговорах К. Аденауэра и Н. Булганина, проходивших в Москве в сентябре 1955 г. германский канцлер назвал число – свыше 130 тыс. немцев, получивших в годы войны германское гражданство, от которых в период после смерти Сталина были получены заявления об их желании выехать из СССР. Советское руководство, застигнутое врасплох такими масштабными претензиями, вынуждено было дать обещание выпустить этих немцев из СССР. При этом была сделана оговорка, что следует ещё установить реальное существование этих 130 тыс. лиц, пожелавших вернуться в Германию. 

Дипломатические отношения были установлены, однако из идеологических и политических соображений советское руководство не могло допустить массового выезда из страны своих граждан, добровольно решивших променять советский «рай» на «капиталистическое рабство» и потому в дальнейшем чинило им всяческие препятствия. Одновременно, как это не раз бывало и раньше, развернулась кампания по обработке немецкого населения СССР в духе «советского социалистического патриотизма». Для успеха кампании необходимо было, во-первых растворить немцев-репатриантов в общей массе остального немецкого населения СССР, гораздо более лояльного к советскому режиму, во-вторых, в целом изменить условия жизни немцев к лучшему.

• О снятии ограничений в правовом положении с немцев и членов их семей, находящихся на спецпоселении. Указ ПВС СССР от 13 декабря 1955 г.

Вот почему советские немцы, по существу, стали первой национальной группой, снятой с режима спецпоселения. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 декабря 1955 года со всех без исключения остававшихся к тому времени на спецпоселении немцев были сняты предусмотренные этим режимом ограничения.  Освободив немцев от спецпоселения, руководство страны, тем не менее, сохранило в отношении них ряд дискриминационных мер. В Указе специально оговаривалось, «что снятие с немцев ограничений по спецпоселению не влечёт за собой возвращения имущества, конфискованного при выселении, и что они не имеют права возвращаться в места, откуда они были выселены». Кроме того, в Указе были полностью проигнорированы права немцев, как национального меньшинства, на удовлетворении своих потребностей в сохранении языка, культуры, традиций и т. п. Тем не менее, ликвидацию немецкого спецпоселения следует расценивать как существенный шаг вперёд к уравнению немцев в правах с другими советскими гражданами. Оно стало исходной точкой очень медленной, крайне непоследовательной и противоречивой государственной реабилитации немцев, продолжавшейся все последующие годы.

[Zaman.]

9.1 СОВЕТСКИЕ НЕМЦЫ В ПЕРИОД «ОТТЕПЕЛИ»

К 1955 г. изменение внутренней и внешней политики СССР происходит на фоне укрепления личной власти первого секретаря Президиума ЦК КПСС Н. Хрущева который в ожесточенной борьбе одержал  сразу после смерти И. Сталина в 1953 г. победу над возглавлявшим долгие годы силовые ведомства Л. Берия. Берия был снят со всех государственных постов, а потом и расстрелян, на него возложили главную ответственность за репрессии против отдельных граждан и целых народов, хотя персональная вина за террор 1930-х и депортации 1940-х гг. лежала на всех высших партийно-государственных функционерах сталинского времени, в том числе и на самом Хрущеве.

Советское общество жило ожиданием перемен. После проведения в 1953 г. широкомасштабной амнистии, в результате которой на свободу вышло более трети заключенных, увеличилось количество обращений других репрессированных и их родственников с просьбой о пересмотре выдвинутых ранее обвинений, изменении меры пресечения; из мест ссылки и спецпоселений самовольно, не дожидаясь официальных разрешений, стали возвращаться на родину депортированные. Эти «незаконные» переселения особенно усилились к 1955 г.

Одновременно с этим иной становилась и внешнеполитическая ситуация. Страны Запада, которые не возлагали каких бы то ни было надежд на перемены в СССР при Сталине, достаточно ясно дают Хрущеву понять, что никакие новые контакты, в том числе экономические и гуманитарные, не могут быть установлены, пока не будет преодолено такое наследие сталинского режима, как репрессии и депортации. Это особенно ясно проявилось в ходе визита в Москву в сентябре 1955 г. канцлера ФРГ К. Аденауэра, который впервые открыто поставил вопрос об освобождении в СССР насильственно задерживаемых лиц немецкой национальности.

Эти причины - закономерное изменение внутренней политики Советского Союза после смерти Сталина, осуществленное, может быть, даже и вопреки желаниям самого Н. Хрущева, ожидания перемен в обществе и влияние стран Запада - привели к тому, что начинается реабилитация репрессированных граждан, высланных народов.

Как уже отмечалось, 13 декабря 1955 г. был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР от «О снятии ограничений в правовом положении с немцев и членов их семей, находящихся на спецпоселении», в соответствии с которым фактически упразднялась система специальных поселений с унизительной практикой надзора за людьми комендатурами.

[Zaman.]

Новая политика, вошедшая в историю как «оттепель», была провозглашена в марте 1956 г. с трибуны ХХ съезда КПСС, на котором Н. Хрущев выступил с закрытым докладом «О культе личности Сталина и его последствиях» (док.9.1.1). В нем впервые открыто, пусть и только перед партийными активистами, говорилось о масштабах репрессий сталинского времени.

Для многих советских народов ХХ съезд стал поворотным в судьбе: именно благодаря ему началось их  возвращение   на родину, были восстановлены автономные республики - Калмыцкая, Чечено-Ингушская, Карачаево-Черкесская, Кабардино-Балкарская. Лишь советские немцы и крымские татары не дождались настоящей реабилитации. Решение о том, «что они не имеют права возвращаться в места, откуда они были выселены», оказалось бессрочным. Республика на Волге не появилась на карте. Первая послевоенная перепись 1959 г. показала, что основные усилия советского руководства в отношении немецкого населения СССР преследовали одну главную цель: «закрепить» депортированных в местах, куда они были выселены во время войны. «Центр тяжести» расселения советских немцев сместился на Восток и в Центральную Азию: так, если до 1941 г. всего 92200 представителей немецкой национальности проживало в Казахстане, то теперь там был 659751 человек. Такие же изменения были и внутри РСФСР: основная часть немцев России находилась к концу 1950-х гг. в Сибири и на Севере - в краях и областях с тяжелыми климатическими условиями, в местностях, которые не были освоены.

География военного и послевоенного расселения советских немцев свидетельствует о сознательном планировании политическим руководством СССР  насильственных миграций: людские потоки направлялись на пустующие территории, которые нуждались в промышленном и сельскохозяйственном освоении. Советский строй не мог предложить добровольцам нормальных условий жизни, достойной зарплаты - депортации должны были ценой жизней насильственно переселенных изменить распределение трудовых ресурсов в стране.

Одновременно преследовалась и другая цель - изменить национальный состав некогда однородных в этническом отношении республик: начиная с военных переселений, например, Казахстан превращается в «планету ста языков», где сами казахи составили количественное меньшинство среди других народов. Эти переселения не только уничтожали надежды депортированных восстановить свою государственность, но и государственность принявших переселенцев народов превращали в фикцию. На языке «отцов» национальной политики СССР это означало «формирование новой исторической общности - советского народа». На самом же деле создавались предпосылки для неразрешимых межнациональных конфликтов, которые с наибольшей силой заявили о себе во время перестройки с конца 1980-х гг.

[Zaman.]

Отказавшись восстановить государственность советских немцев на Волге, политическое руководство страны было вынуждено считаться с реалиями, ведь более полутора миллионов граждан немецкой национальности ждали реабилитации. Ставка делалась тем не менее на то, что «немецкий вопрос» может быть решен как бы незаметно, тихо: помощь культуре, поддержание языка, формирование системы образования станут противовесами восстановлению автономии.

В декабре 1955 г., незадолго до подписания Указа «О снятии ограничений в правовом положении с немцев и членов их семей, находящихся на спецпоселении»,  впервые после войны вышло в свет периодическое издание на немецком языке. Небольшая районная газета на Алтае «Арбайт» вряд ли была способна конкурировать с печатью  республики немцев Поволжья, однако, ее появление свидетельствовало об изменении отношения властей к советским немцам, о том, что вопросы сохранения культуры, традиций, родного языка будут теперь находиться в поле зрения «соответствующих органов».

«Арбайт» просуществовала недолго - до 1957 г., когда в Москве создается центральный орган советских немцев газета «Нойес лебен»,  а затем начинается выпуск алтайских районных газет «Роте фане» в г. Славгороде и «Арбайтсбаннер» в с. Знаменка (в 1959 г. они были слиты в одну - «Роте фане»). Эти немногочисленные издания, разумеется, не могли удовлетворить интереса к печатному слову всех слоев немецкого населения СССР.  По мере своих сил редакции пытались адресовать  материалы разным группам читателей, в том числе и детям, стремились помочь людям восстановить утраченные во время депортации человеческие связи, найти родственников и знакомых. Газеты стали трибуной вернувшихся к литературному труду «советских» немецких писателей.

Работа журналистов находилась под бдительным контролем партийных органов, и они вынуждены были обходить молчанием многое из того, что действительно волновало читателей. Главной «запретной» темой оставалась республика на Волге. Тем не менее авторитет и влияние газет росли день ото дня. Так, «Нойес лебен» постоянно наращивала свой тираж: если поначалу предполагалось, что он не превысит 20 тысяч, то уже в 1959 г. газета выпускала 86 тысяч экземпляров, в 1963 г. - 130 тысяч, а в 1966 г. - 218 тысяч. В 1957 г. к печатной прессе на немецком языке прибавилось и радиовещание, причем как республиканское в столице Казахстана Алма-Ате, так и областное, краевое - в регионах России. В селах на общественных началах заработали студии местного вещания.

В апреле 1957 г. в соответствии с инструкцией министерства образования РСФСР начинает организовываться преподавание родного немецкого языка детям и взрослым. Одним из тяжелых последствий депортации стала малограмотность основной массы немецкого населения, утрата родного языка, ведь национальной школы не было не только в годы войны, но и в послевоенное время. Теперь со второго класса начальной школы с согласия родителей и при наличии не менее десяти учеников из числа немцев вводится преподавание родного языка в западно- и восточносибирских областях и краях России. К концу 50-х гг. эти правила перенимают в Казахстане, Узбекистане и Таджикистане.

Восстановление системы образования на немецком языке повсеместно встречало серьезные трудности: не хватало учителей, школьных учебников и методических пособий. Для подготовки кадров открываются немецкие отделения в педучилищах и пединститутах - в г. Славгороде на Алтае, Новосибирске, Оренбурге.