История российских немцев

[Zaman.]

В местах компактного проживания немецкого населения в целом коллективизация осуществлялась по приведённой выше схеме. Однако имелись некоторые национальные и региональные особенности.

К лету 1929 г. в колхозы было объединено 7510 хозяйств - 7 %. Курс на «сплошную коллективизацию» начал проводиться с сентября 1929 г. по мере окончания уборочной кампании, в ходе начавшейся новой очередной хлебозаготовки и в непосредственной связи с ней. Коллективизация проходила под сильным нажимом «сверху», сопровождалась массовым насилием и шантажом, привела к резкому сокращению поголовья скота (на 47 %), к обострению продовольственной ситуации. В городах, даже при нормированном потреблении, жители не получали своих скудных норм по несколько дней. Рабочие Покровска, Марксштадта, Бальцера, многих рабочих посёлков открыто осуждали политику хлебозаготовок, «нажим» на «крепких» хозяев.

3 – 6 декабря 1929 г. в Покровске состоялся объединённый пленум обкома и областной контрольной комиссии ВКП(б), который одобрил решения ноябрьского пленума ЦК ВКП(б) о проведении сплошной коллективизации, объявил АССР НП районом сплошной коллективизации, определил в качестве основных организационных форм объединения крестьян сельхозартель и коммуну, потребовал максимального обобществления имущества. Ответственный секретарь обкома ВКП(б) В. Вегнер направил в центр специальное письмо, в котором, приводя внушительные цифры коллективизированных хозяйств (свыше 50 %), ходатайствовал перед ЦК ВКП(б) и Совнаркомом РСФСР об объявлении АССР НП «показательным районом сплошной коллективизации». Это ходатайство было отклонено, а руководство АССР НП обвинено в «искривлении партлинии», «несвоевременном переключении на новые темпы работы». В результате В. Вегнер на посту ответственного секретаря был заменён Х. Горстом.

8 – 11 декабря 1929 г. в Республике прошёл 1-й съезд колхозников, на котором по инициативе заведующего сельскохозяйственным отделом обкома партии А. Вельша  был принят ряд решений, резко накаливших и без того напряжённую обстановку в деревнях. Съезд постановил коллективизировать всё имущество крестьян, включая мелкий скот, птицу, домашнюю утварь. Решение съезда колхозников даже в условиях начавшейся гонки за темпами коллективизации выглядели настолько экстремистскими, что несколько позднее обком партии вынужден был отмежеваться от них, признав их «левым загибом».

Смена партийных лидеров никак не повлияла на ход сплошной коллективизации, которая продолжалась всё теми же безумными темпами. К январю 1930 г. в колхозы было загнано 73600 крестьянских хозяйств (свыше 68 %)

[Zaman.]

Всё возраставшее возмущение крестьян в последние дни 1929 г. переросло в мощный социальный взрыв. Начались массовые выступления крестьян более чем в 30 сёлах, протестовавших против огульной коллективизации и закрытия церквей.  Наиболее острые формы выступления приняли в католических сёлах Каменского и Франкского кантонов. Как правило, инициаторами выступлений становились женщины. В ходе выступления крестьяне освобождали арестованных, распускали колхозы, забирали назад собственное имущество, при этом возвращалось имущество и раскулаченным крестьянам. Характер настоящего восстания принял социальный взрыв в селе Мариенфельд Каменского кантона. Восставшие разогнали сельсовет, партийную ячейку, дали отпор нескольким попыткам милиции захватить село и арестовать «зачинщиков». Восстание было подавлено лишь во второй половине января 1930 г. вооружённым отрядом ОГПУ. Репрессиям подверглось свыше 60 крестьян.

• Документы о восстании в Мариенфельде

Коллективизация в АССР НП привела к резкому усилению эмиграционного движения, которое, однако, не вышло за рамки общих собраний по обсуждению этого вопроса, т. к. было быстро и жёстко было подавлено властями.

Х.Горст	А. Вельш

11 января 1930 г. в район «беспорядков» прибыл председатель ЦИК АССР НП И. Шваб.  В селе Келлер он провёл встречу с представителями «мятежных» сёл. В ходе выступлений делегатов вскрылись со всей неприглядностью картины массового насилия над крестьянством, создания колхозов на основе одного лишь голого принуждения, чинившегося местными партийными работниками, советским аппаратом. Так крестьянин А. Диль из села Семёновка рассказал: «Во время проведения сплошной коллективизации председателем было сказано: «Сегодня мы имеем торжественную ночь. Дело идёт или же к жизни, или к смерти. Кто к утру не вступит в колхоз, пойдёт через горы в ледяное море». Мы видим, что нам житья не будет, и записались в колхоз. Ныне нас сильно угнетают…».

АССР немцев Поволжья. Политико-административная карта

Несмотря на обнародование десятков вопиющих фактов произвола, встреча с крестьянами не изменила убеждения руководства АССР НП в том, что крестьянские выступления были инспирированы «кулацкими элементами». К ещё более суровым выводам пришла комиссия Нижне-Волжского крайкома ВКП(б) под руководством второго секретаря крайкома Ф. Густи,  изучавшая причины массовых крестьянских выступлений в АССР НП, входившей в состав края. Комиссия заключила, что там существует мощная «кулацко-контрреволюционная группировка», которая, опираясь на «беспомощность и ошибки парторганизаций» республики, сумела организовать массовые «антисоветские выступления».  На своём заседании 24 января 1930 г. бюро Нижне-Волжского крайкома ВКП(б) потребовало от обкома АССР немцев Поволжья проведения «чистки» колхозов и советов от кулаков, строгого наказания коммунистов, допустивших в дни «беспорядков» малодушие и трусость.

[Zaman.]

Наглядное представление о ситуации, сложившейся в АССР НП, даёт письмо прокурора республики М. Кельблера к своим подчинённым в кантоны. В нём автор упрекает их за допущение массовых незаконных арестов крестьян лицами, «никакого права на производство ареста не имеющими». По словам прокурора, арестовывают «все, кому не лень»: уполномоченные ЦИКа и кантисполкомов, председатели сельсоветов и колхозов, коммунисты и комсомольцы. «Арестованные эти сидят иной раз подолгу, причём никакого производства о них не ведётся и судебно-следственным органам ничего о них неизвестно. Иногда же и сами арестовавшие успевают позабыть о них». Прокурор рекомендует всех незаконно арестованных освободить из-под стражи. Однако в нагнетавшейся партийной верхушкой атмосфере классовой ненависти к «кулацким элементам» письмо прокурора не привело к каким-либо изменениям. Так, уже 1 февраля 1930 ОГПУ АССР НП доложил обкому ВКП(б), что в январе им выявлено и ликвидировано на территории республики 9 «кулацко-повстанческих контрреволюционных группировок», в связи с этим арестовано 476 человек. Почти все арестованные являлись жителями «мятежных» сёл. 

И.Шваб	Ф.Густи	Х. Горст агитирует за колхоз

2 февраля 1930 г. по указанию из центра и в развитие постановления ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации» Президиум Нижне-Волжского крайисполкома издал постановление «О мерах по ликвидации кулачества как класса». Предписывалось ликвидировать кулачество в крае до начала весенней посевной кампании. Каждый из округов края, а также АССР НП получили свою норму раскулачивания. Для Республики немцев Поволжья она составляла 7 тыс. хозяйств – на 1 – 1,5 тыс. больше чем в любой другой административной единице края.

Массовое раскулачивание началось с 10 февраля 1930 г. Оно вновь вызвало широкие крестьянские волнения. В защиту раскулаченных выступило подавляющее большинство сельских жителей. Во многих случаях они оказывали открытое сопротивление командам, выполнявшим задачу по раскулачиванию. Так, в сёлах Байдек и Обермонжу раскулаченные семьи удалось вывезти только через несколько дней, после введения туда воинских подразделений. Всего в 1930 – 1931 гг. из немецкой автономии было выселено 4288 семьи (24,2 тыс. человек) – 3,7 % от общей численности крестьянских хозяйств Немреспублики.

• О реакции немецких крестьян на раскулачивание и выселение кулаков

С марта 1930 г. в АССР НП началась борьба «за исправление искривлений партлинии в колхозном движении». Кампания проходила медленно, крайне противоречиво и непоследовательно, поскольку затрагивала интересы партийно-советской номенклатуры на местах. За период с марта по июль 1930 г. число коллективизированных хозяйств сократилось с 70 до 30 %. Наряду с выходом из колхозов ОГПУ констатировало развитие массового движения в крестьянской среде за возвращение в АССР НП высланных за её пределы «кулаков», возвращения имущества раскулаченным, а верующим – церквей и колоколов.

[Zaman.]

Из-за непосильных для крестьян планов и норм начавшаяся с июля 1930 г. очередная кампания хлебозаготовок проводилась очень сложно, с применением беспрецедентного «нажима» и массовых репрессий как по отношению к крестьянам, так и по отношению к партийным и советским работникам, «не обеспечившим» выполнение плана.

2 ноября 1930 г. Нижне-Волжский крайком ВКП(б) в целях «подтягивания отстающих районов по хлебозаготовкам» принял решение об организации «краевого социалистического штурма отстающих районов"» Для проведения «штурма» организовывались «штурмовые бригады» в количестве 15 – 20 человек (партийный и комсомольский актив, «лучшие колхозники»). В АССР НП было создано свыше 150 штурмбригад, представлявших собой, по сути дела, продотряды 1919 – 1920 гг. Действия штурмбригад, выполнявших взятые на себя «революционные самообязательства», существенно ужесточили хлебозаготовительную кампанию, привели к новому всплеску насилия и беспредела.

Больше всего досталось единоличникам, против которых был направлен главный удар штурмбригад. Вынужденные обеспечить себе и своим семьям хоть сколько-нибудь сносное существование, стремясь избежать дискриминации, третирования, морального и физического террора со стороны партийных, советских, хозяйственных органов и штурмбригад, единоличники вновь пошли в колхозы. Началась «вторая волна» коллективизации. До конца 1930 г. в колхозы вступило свыше 30 тыс. единоличников.

Почти всё первое полугодие 1931 г. в немецкой автономии продолжалась жёсткая хлебозаготовительная кампания, а вместе с ней и коллективизация. План хлебозаготовок был выполнен к маю ценой неимоверных усилий, больших жертв и массовых репрессий. Всего за это время из АССР НП было вывезено около 200 тыс. т. зерна – почти половина выращенного в 1930 г. урожая. Кроме того, в феврале 1931 г. республика выполнила сверхплановое «боевое задание» – в срочном порядке отправила на экспорт 400 вагонов высокосортной пшеницы.

На почве полной «выкачки» продуктов в ряде кантонов (Марксштадтском, Фёдоровском и др.) были зафиксированы факты голодания. Голодали в основном семьи единоличников и раскулаченных. А вообще к этому времени недоедание прочно становится массовым и обыденным явлением во всех городах и сёлах АССР НП. Голод делал людей покорными и послушными. К середине апреля 1931 г. число коллективизированных крестьянских хозяйств составило 85,5 %. Эта цифра послужила основанием для руководства республики направить в ЦК ВКП(б) и лично И. Сталину рапорт с докладом о завершении «в основном сплошной коллективизации в Немреспублике». Рапорт, однако, не был принят, и борьба за сплошную коллективизацию продолжалась. 

[Zaman.]

Колхоз в работе. Агитационный плакат. 1930	В.Балицкий

Центр признал первенство АССР НП в осуществлении коллективизации лишь спустя почти два месяца, когда процент коллективизации здесь достиг наивысшего по СССР уровня – 95 %, о чём и было официально объявлено. Таким образом, руководителям АССР НП всё же досталась сомнительная слава победителей в «борьбе за осуществление сплошной коллективизации в СССР». На 1 августа 1931 г. уровень коллективизации составил 98,7 %, к осени в большинстве кантонов он достиг 100 %.

Конфискация хлеба	Мы за колхоз!

 

20 марта 1929 г. ЦК КП(б)У принял постановление «Об экономической, культурной, советской работе в немецких сёлах», которое ориентировало партийно-государственный аппарат на «решительное наступление» против «враждебных элементов» в немецких сёлах. Наложившись на коллективизационные мероприятия, это постановление придало им особую жёсткость и бескомпромиссность. 27 марта 1929 г. принимается очередное постановление ЦК КП(б)У «О выселении немцев из Николаевского округа». В соответствии с ним освобождались от депортации только те немцы, которые «добровольно» расставались со своим хозяйством и вступали в колхозы

 

Сотрудники ГПУ, наблюдая процесс коллективизации среди немецких колонистов, докладывали партийному руководству, что «немецкий крестьянин смеётся над понятиями кулак, бедняк и середняк. Этой разницы, по его мнению, вообще не существует в немецких колониях». Руководитель ГПУ Украины В. Балицкий  после посещения немецких сёл Одесского округа в феврале 1930 г. делился своими впечатлениями: «… середняк немецкого села по своей крепости – кулак украинского села». Отсюда – значительно более высокий процент хозяйств, попавших под раскулачивание, чем в среднем по Украине, а значит и шире масштабы репрессий.

Первая волна коллективизации немецких хозяйств Украины проходила с лета 1929 г. Она не принесла больших результатов вследствие мощного сопротивления крестьянства. Число коллективных хозяйств выросло всего вдвое и к концу года не превышало четверти всех хозяйств немецких крестьян. Как реакция на политику сплошной коллективизации быстрыми темпами стало развиваться эмиграционное движение. Многие крестьяне, готовясь к выезду, прекращали ведение хозяйств, продавали имущество, дети прекращали ходить в школу. Власти стремились пресечь эмиграционное движение комплексом разнообразных мер, в том числе запретом на самовольное переселение «кулаков», распродажу ими своего имущества, путём описи имущества и ареста глав семей беженцев.

В феврале 1930 г. ЦК КП(б)У рассмотрел вопрос об эмиграционном движении Одесского, Николаевского, Запорожского, Волынского, Коростеньского, Артёмовского, Луганского, Днепропетровского и Сталинского округов. Партийные комитеты обязывались нейтрализовывать попытки «антисоветского элемента» выехать за границу.

[Zaman.]

Вторая волна коллективизации, начавшаяся с лета 1930 г., оказалась значительно эффективнее, поскольку сопровождалась беспрецедентными репрессиями. Так, в Люксембургском немецком районе к концу 1929 г. уровень коллективизации составлял 24 %, в октябре 1930 – уже 54 %, в декабре – 76 %, к концу 1931 – 95,5 %. В целом, к началу 1932 г. в Украине было коллективизировано 80 % всех хозяйств немецких крестьян (общий процент коллективизации по всей Украине в это время составлял около 70 %). Были полностью ликвидированы крупные частные хозяйства. Нет общих сведений о количестве раскулаченных немецких хозяйств, однако имеющиеся данные по отдельным немецким районам позволяют допустить, что их было несколько тысяч. Так, в Люксембургском районе было раскулачено 166 хозяйств, в Высокопольском – 69, выслано – 44 семьи.  В Украине нетронутыми остались лишь крупные хозяйства колонистов – подданных Германии.

• Характеристика некоторых раскулаченных немецких хозяйств Хортицкого района Украинской ССР

Коллективизация сопровождалась традиционной кампанией заготовок различного вида продовольствия, прежде всего зерна, что значительно усугубляло положение крестьян. Как и в Поволжье, в немецких сёлах Украины в 1930, 1931, 1932 гг. работали бригады из «активистов». Они реквизировали у крестьян остатки продовольствия, в том числе и семенное зерно, что готовило почву для голода 1932 – 1933 гг.

О масштабах и характере репрессий против немецких крестьян в период коллективизации можно судить на примере Высокопольского немецкого района. В 1930 – 1931 гг. ГПУ ликвидировало здесь 13 «контрреволюционных группировок» с общим количеством 67 человек.

Здесь коллективизация в немецких сёлах имела существенную специфику. Поездка И. Сталина в январе 1928 г. в Сибирь и личный инструктаж местного руководства по применению чрезвычайных мер для изъятия хлеба у крестьян вызвали в регионе широкую и жёсткую кампанию борьбы с «кулачеством», которая уже отсюда распространилась по всей стране. В немецких сёлах Сибири едва ли не каждый третий хозяин подходил под расплывчатую категорию «кулак». Поэтому здесь репрессии против зажиточных крестьян осуществлялись особенно масштабно. К маю 1929 г. по неполным данным в 13 округах Сибирского края было описано около 8 тыс. зажиточных хозяйств. Только в Славгородском округе на 1 декабря 1929 г. было оштрафовано 1299 хозяйств, распродано имущество 1206-ти, осуждено по статье 61 УК РСФСР 525 человек. Репрессии подстегнули эмиграционные настроения. Они захватили практически всех немецких крестьян независимо от зажиточности их хозяйств. Начавшись в конце 1928 г., эмигрантский поток постепенно разрастался, превратившись к лету 1929 г. в массовое бегство. Основная часть немецких эмигрантов направилась в Москву, пытаясь законным путём получить разрешение на выезд за рубеж. Нескольким десяткам семей удалось перебраться на Дальний Восток и там нелегально пересечь границу. Об огромных масштабах эмиграционного движения в Сибири можно судить по следующим данным. Только в Славгородском районе к осени самоликвидировалось 63,6 % общего количества немецких хозяйств. Не намного отличались данные и по другим районам компактного проживания немцев в Сибири.

Массовое бегство немецких крестьян из Сибири скомкало первый период коллективизации. Так к марту 1930 г. в Омском округе немецкое население было коллективизировано лишь на 7 %. В Гальбштадтском немецком районе на 1 июля 1930 г. в колхозы вступило 19,4 % крестьянских хозяйств. При этом крестьянство активно сопротивлялось коллективизации. 2 июля 1930 г. в Гальбштадте на почве недовольства политикой власти произошло антисоветское восстание крестьян, которое к вечеру было подавлено вооружённым отрядом ОГПУ.

Однако для подавляющего большинства немецких семей эмиграция не удалась. Тысячи людей к лету 1930 г. были насильственно возвращены к прежним местам проживания. Но теперь уже все они были нищими, так как не имели ни денег, ни имущества, ни крова. Чтобы выжить, оставался единственный выход – вступить в колхоз. Этим воспользовались власти. С лета в немецких сёлах началась новая волна коллективизации, в ходе которой материальные стимулы для разорившихся крестьян сочетались с откровенным насилием. В результате уже к сентябрю 1930 г. немецкие сёла стали лидерами коллективизации в Сибири. На 1 сентября 1930 г. среднесибирский процент коллективизации составлял 20,5 %, а в немецких сёлах он достиг 24 %. К концу года в Гальбштадтском немецком районе было коллективизировано 34,7 % хозяйств, в целом ряде немецких сёл Омского округа степень коллективизации достигла 92 – 98 %.

[Zaman.]

Решающие усилия по сплошной коллективизации немецкой деревни в Сибири были предприняты в 1931 г. Коллективизация сопровождалась массовым раскулачиванием и высылкой зажиточных крестьян «в малообжитые и необжитые северные края». Только из Гальбштадтского немецкого района в Нарым было выслано сразу 800 семей или 20 % всех жителей. В результате к декабрю 1931 г. уровень коллективизации в районе был доведён до 95,12 %. Аналогичная ситуация имела место и в других местах проживания немцев. Таким образом, коллективизация немецких сёл Сибири была завершена к концу 1931 г. В целом по Сибири коллективизация завершилась в 1937 г.

Немцы Казахстана были связаны традиционными тесными узами с немцами Сибири, поэтому сценарий коллективизации в Казахстане во многом напоминал сибирский: мощная эмиграция и потому срыв первого этапа коллективизации (лето 1929 г. – лето 1930 г.). В дальнейшем - жестокий «нажим» с применением суровых репрессий (с лета 1930 г. до конца 1931 г.). Крестьяне активно сопротивлялись. Во многих сёлах проходили активные антиколхозные выступления, применялись различные формы неповиновения. Органы ОГПУ предотвратили попытку крестьянского восстания в Боровском районе Кустанайского округа.

 

• Коллективизация в Казахстане

На Кавказе коллективизация немецких крестьянских хозяйств прошла в 1929 – 1934 гг. и достигла к концу отмеченного периода 92,5 %. В процессе коллективизации имели место раскулачивание зажиточных крестьян. Основной формой протеста стало эмиграционное движение, которое, однако, не приняло широких масштабов.

[Zaman.]

В Оренбуржье жестокая коллективизация привела к буквальному бегству немцев в Москву с намерением эмигрировать. Так к январю 1930 г. только из немецкого подрайона выехало свыше 200 семей, которые предварительно ликвидировали свои хозяйства. В целом по Оренбуржью число беглецов составляло несколько тысяч. Как и в Сибири, подавляющее большинство немцев были принудительно возвращены назад. Оставшись без каких-либо средств к существованию, они были вынуждены вступить в колхозы. В целом коллективизация в этом регионе нанесла большой ущерб немцам. Почти вдвое сократилось поголовье скота, на 10 % - посевные площади. Продуктивность созданных немецких колхозов значительно уступала суммарной продуктивности существовавших ранее индивидуальных крестьянских хозяйств. Это произошло ещё и потому, что значительная часть зажиточных хозяйств была раскулачена, а кулаки высланы за пределы региона.

• Из спецсводки Оренбуржского окружного отдела ОГПУ

Уничтожим кулака как класс. Современный плакат

В Киргизии коллективизация немецких крестьянских хозяйств проводилась в основном в 1930 – 1932 гг. При этом допускались насилие и «перегибы», однако массовых репрессий не было. Ликвидация «кулацких» хозяйств осуществлялась на основе «твёрдых заданий» (т.е. заведомо невыполнимых норм). Особенностью являлось то, что на первом этапе в 1930 г. основной формой коллективного объединения крестьян были товарищества по совместной обработки земли (тозы). И только в 1931 тозы постепенно сливались и преобразовывались в сельхозартели.

Итак, по всему Советскому Союзу, несмотря на отчаянное сопротивление, немецкое крестьянство было коллективизировано, причём во многих регионах коллективизация немецких хозяйств завершилась значительно раньше, чем коллективизация соседних русских, украинских и др. хозяйств. Очевидно, в этом не последнюю роль сыграла местная немецкая партийно-советская номенклатура. Уже говорилось, что среди немцев был слой людей, безоглядно принявших большевистский режим, фанатично служивших ему верой и правдой. Коллективизацию и раскулачивание в немецких сёлах проводили те же немцы-односельчане, а не кто-то со стороны. Свою малочисленность эти люди компенсировали недюжинным упорством и педантизмом в достижении цели, особой жестокостью и непреклонностью. Именно этим людям как раз и удалось немецкую деревню, ещё зимой 1929 - 1930 гг. бушевавшую массовыми протестами против коллективизации, к концу 1931 г. поставить на колени. 

[Zaman.]

7.3. ПОСЛЕДСТВИЯ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ. ГОЛОД 1932 – 1933 ГГ.

1931 г. Красный обоз с хлебом из немецких сел в Саратов

Победа сплошной коллективизации в немецкой деревне имела печальные последствия. Были уничтожены тысячи самых продуктивных крестьянских хозяйств, а их владельцы арестованы, посажены в тюрьмы, высланы, в лучшем случае стали государственными батраками в «кулацких» спецпосёлках. Созданные в деревнях худосочные колхозы, особенно на первых порах, не в состоянии были восполнить потери сельскохозяйственного производства, тем более, что государство не давало им возможности встать на ноги, превратив в удобный для себя инструмент по выкачиванию продовольствия из деревни. 

Колоссальные масштабы заготовок резко ухудшили и без того напряжённую продовольственную ситуацию в регионах проживания немцев. Государство не учитывало изменившуюся в деревне обстановку и не уменьшало норм заготовок хлеба и других продуктов. Всё меньше продовольствия оставалось для самих крестьян. Над немецкими сёлами нависала угроза голода.

В колхозах царило форменное крепостное право. Сами колхозники были лишены возможности решать свои проблемы, им надлежало только точно исполнять предписания, поступавшие сверху. Свободный крестьянский труд превратился в трудовую повинность наёмников. Всё это усугублялось постоянными злоупотреблениями на местах, вопиющим насилием и беззаконием.

На ухудшении положения крестьян особенно тяжело сказалось широко распространившаяся с лета 1931 г. практика принудительного обобществления коров и мелкого скота. Источником этого беззакония стало постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 30 июля 1931 г. «О развёртывании социалистического животноводства», в котором выдвигалась «центральная задача ближайшего времени в области сельского хозяйства» – добиться в 1931 – 1932 гг. решительного перелома в развитии животноводства путём создания колхозных ферм и увеличения поголовья скота в совхозах. Для колхозов и совхозов определялись соответствующие задания по поголовью скота и сдаче продукции. Таким образом, была разработана и стала претворяться в жизнь авантюристическая программа «большого скачка» в животноводстве, нацеленная на то, чтобы за 1 – 2 года на базе общественного хозяйства решить животноводческую проблему.

[Zaman.]

Нарисованную нами безрадостную картину жизни немецкого крестьянства проиллюстрируем некоторыми фактами из бывших закрытых источников.

АССР НП. Покровский кантон. Колхоз «Коминтерн». Высказывание одного из колхозников: «Ну как жить в колхозе, и кто скажет, что в колхозе хорошо, когда ни денег, никаких продуктов не дают, даже хлеб размолоть не дают. Мы раньше жили в батраках, и то лучше было, были сыты, обуты и одеты».

Село Миус. Источник ГПУ сообщает: «Услышав крик женщины и детей спрашиваю, что за крик? Присутствовавшая здесь женщина… говорит: «Это шум… - отбирают последнюю корову, оставляют детей без молока». Далее говорит: «Что же, мужчины, вы смотрите? Ведь последнюю кровь из нас пьют. Вот у меня тоже забрали последнюю корову, оставили кучу детей голодными. И все смотрят и молчат. Хватитесь, но уже поздно будет».

Село Келлер. Колхозница Екатерина Мильденбергер «сопротивлялась отдать корову», при этом кричала: «Чтобы вы все подохли!»

Совхоз № 110. Попавший в колхоз на принудительные работы за невыполнение спущенного ему плана заготовок бывший середняк заявил: «Вот настало барское время! Берут, сажают, заставляют бесплатно работать и молчи. Смотри, сколько понагнали людей, и все эти люди – рабы!»

Украина. Одесский округ, колхоз «Фриш анс Верк». Описание процесса «выкачивания» хлеба у колхозников: «Буксирная бригада совместно с сельсоветом вызвала ночью середняков и бедняков, заставила председателя колхоза дать десять подвод…, на которых они этих колхозников вывезли по морозу на поле, раздели голыми и оставили их в степи. А через время эти самые подводы привозили их обратно и мучили их вновь, душили их за горло, побили им морды, таскали женщин, посадили их раздетыми в холодное помещение. Такими методами они целую ночь мучили людей».

[Zaman.]

Из маленькой Республики немцев Поволжья осенью и зимой 1930 – 1931 гг. было вывезено 178,6 тыс. т., год спустя – 142,8 тыс. т. хлеба. В 1931 г. по плану мясозаготовок было изъято у колхозов и колхозников 153,3 тыс. голов различного скота общим живым весом 15334,6 т. В том же году государство получило от Немреспублики 471,7 т. сливочного масла, 603,8 т. сыра, 37,3 вагонов яиц, 104,8 тыс. тушек птицы, 1236,5 т. рыбы. 

Осенью и зимой 1931 – 1932 гг. многим сёлам план сдачи хлеба устанавливался такой, который превышал собранный урожай. Например, колхоз в селе Киндт собрал урожай всего 640 центнеров, а норму хлебосдачи ему установили в размере 768 центнеров.

Произвол и беззаконие стали массовым явлением. Так, широкое распространение получил «штурм единоличников». Само название раскрывает содержание данного мероприятия. Полное изъятие хлеба, угроза голода, репрессии вызвали массовое бегство крестьян в города за пределы Немреспублики. Возродились эмиграционные настроения.

• О политическом состоянии АССР немцев Поволжья

Второй съезд колхозников АССР НП. Январь 1931 г.	с.Розенберг. колхоз Новая Заря. Подготовка к севу. Весна 1931

В течение зимы 1931 – 1932 гг. голод охватил многие сёла Покровского, Фёдоровского, Марксштадтского, Краснокутского и ряда других кантонов. Органы ГПУ АССР НП докладывали в обком об имевшихся в этих сёлах фактах опухания от голода, истощения, поедания отбросов, трупов умерших больных животных. В свою очередь, обком ВКП(б) Республики немцев Поволжья докладывал в Москву о том, что «в настоящее время по республике почти во всех кантонах создаётся нежелательное политическое настроение на почве продовольственных затруднений, которые к настоящему моменту стоят более остро, чем когда-либо». 

В связи с голодом в некоторых сёлах происходили выступления крестьян, носившие разноплановый характер. Так, 11 февраля 1932 г. в селе Семёновка Фёдоровского кантона свыше ста жителей с красным знаменем и транспарантом «Приветствуем Советскую власть, просим не отказать голодному населению хлебом» собрались у здания сельсовета и требовали выдать колхозникам хлеб.

17 февраля в селе Кано Зельманского кантона колхозники совершили нападение на обоз с кукурузой и разобрали значительную часть зерна. Массовый характер приняли нападения голодных крестьян на амбары, взлом замков и самовольный разбор хлеба (сёла Деллер, Александрге, Штразендорф, Орловское и многие другие). Одной из форм протеста голодных колхозников стал массовый невыход на работу (с. Фёдоровка, Зихельберг и др.). Во многих сёлах Немреспублики в тот период тайными осведомителями ОГПУ фиксировались «антисоветские повстанческие разговоры».

[Zaman.]

В 1932 г. обстановка ещё больше осложнилась. К лету голод уже явно ощущался в городах и большинстве сёл Немреспублики. Спасаясь от голода, люди вынуждены были растаскивать ещё не созревший на полях хлеб. Поскольку это явление было характерным для всего СССР, 7 августа 1932 г. был издан специальный закон об охране общественной собственности, предусматривавший суровые наказания, вплоть до расстрела, даже за мелкие хищения зерна. В народе он получил меткое название – «закон о пяти колосках». На основании этого закона в Республике немцев Поволжья с 7 августа по 1 декабря было осуждено 474 человека, из них к расстрелу – 32, к 10 годам лишения свободы – 325. Значительное число осуждённых составляли женщины, похищавшие на полях зерно, чтобы накормить своих голодных детей.

Осенью уже в который раз основная масса хлеба была вывезена из Немреспублики по хлебозаготовкам. Колхозникам практически ничего не досталось. Второй секретарь обкома ВКП(б) АССР НП А. Павлов осенью 1932 г. выступая на пленуме обкома откровенно говорил: «Распределение доходов в колхозах было таково, что колхозникам мы не выдавали на руки хлеба, а засчитывали его в общественное питание, и, по существу, засчитывался хлеб тот, который был уже съеден в колхозе...». Это признание наглядно подтверждает тот факт, что в зиму 1932 – 1933 гг. крестьяне, кормильцы общества, сами остались без средств существования, то есть сознательно обрекались на голодную смерть.

Статистические данные свидетельствуют о постепенном нарастании смертности в немецких сёлах, начиная с 1930 г. Пиком массового голода стали зима и весна 1933 г. Ниже приведены статистические данные о смертности в Республике немцев Поволжья в начале 1930-х годов (годы / количество умерших).

1925-1928 (ср)	1929	1930	1931	1932	1933
12365	14606	16777	14055	20152	50139

 

Из приведённых данных достаточно наглядно видно, что по мере завершения нэпа и развёртывания коллективизации, вызвавшей серьёзные общественные потрясения, начался неуклонный рост смертности населения, достигший своего пика в 1933 г. Зная среднюю ежегодную смертность по АССР НП в предшествующие относительно благополучные годы, несложно подсчитать, что в начале 1930-х гг. от голода и его последствий умерло приблизительно 56 тыс. человек, в том числе в 1933 г. - свыше 45 тыс. человек. В этом же году в г. Бальцере вымерло 13 % населения, в столице АССР НП г. Энгельсе - 9 %, в Марксштадте - 6 %. Только за март 1933 в 7 сёлах Бальцерского кантона от голода умерло 752 человека, за неполный апрель в этих же сёлах умерло 892 человека.

[Zaman.]

Донесение прокурора АССР немцев Поволжья А.Скудры прокурору РСФСР А.Вышинскому

Смертность от голода носила ярко выраженный политический характер. Прежде всего, вымирали намеренно оставленные без средств к существованию единоличники, семьи репрессированных, т. е. «враги советской власти». Однако тот факт, что имела место также и смерть людей, полностью лояльных режиму, активно поддерживавших его (например, «ударников»), красноречиво свидетельствует, что голод разросся до таких размеров, когда партийно-советское руководство на всех уровнях, и особенно внизу, в деревнях и кантонах, утратило контроль над ситуацией.

Потерпев фиаско в борьбе с голодом, руководство АССР НП тем не менее не могло допустить, чтобы помощь голодающим оказывали «классово враждебные элементы». Поэтому настоящий переполох вызвало донесение ОГПУ о том, что голодающим колхозникам поступает продовольственная помощь в виде посылок и денежные переводы от их ранее раскулаченных и высланных родственников из Казахстана и Сибири. Были приняты все меры к тому, чтобы каналы «кулацкой» помощи надёжно перекрыть.

Обобранные до нитки и брошенные на произвол судьбы крестьяне вынуждены были в который раз самостоятельно искать пути спасения. В 1933 г. довольно частыми явлениями стали так называемые «голодные бунты» отчаявшихся людей. Вот один из них. 17 февраля около мельницы № 40 города Энгельса при отгрузке двух вагонов ржи собралась толпа женщин и детей, численностью не менее 150 человек. Люди пытались воспрепятствовать погрузке. Не обращая внимания на охрану, они начали растаскивать зерно с криками: «Мы голодаем!». Присланным нарядом милиции и ОГПУ «толпа была рассеяна».

В приведённом примере речь шла о вывозе продовольствия из Немреспублики. Трудно в это поверить, но такие факты имели место: в самый разгар голода 1933 г. Республика немцев Поволжья должна была выполнять план экспортных поставок. В тот год из республики было вывезено на экспорт несколько тысяч тонн зерна, 29,6 т. бекона, 40,2 т. сливочного масла, 2,7 вагона битой птицы, 71 т. чёрной смородины и др.

Одним из путей спасения от голода стало массовое бегство крестьян со своих насиженных мест, из колхозов. Они уходили в города и на стройки. Бегство крестьян из села началось в 1930 г. и в последующие годы быстро усиливалось. В 1933 г. число таких беглецов превысило 100 тыс. человек.

В Украине и Крыму на месте тысяч самобытных крестьянских хозяйств, отличавшихся своеобразной культурой земледелия и животноводства, появилось чуть больше 600 унифицированных колхозов, из которых, как и в Поволжье, непрерывно «выкачивали» продовольствие. Об этом говорят многие факты. Так, в селе Немецкий Крещатик на Харьковщине осенью 1931 г. из-за того, что колхоз выполнил план по сдаче сена, начался массовый падёж скота. Член Всеукраинского ЦИК О. Вельме в 1932 г. сообщала руководству Украины, что её родному колхозу под Одессой трижды назначался хлебозаготовительный план. После того как «два раза мы выполнили, на третий раз всё было взято под метёлки». Осенью 1931 г. в Украине появились немецкие крестьяне, сбежавшие от непосильных налогов из Западной Сибири. Однако очень скоро они вернулись назад «голые и голодные», так как в Украине было «ещё хуже». 

[Zaman.]

Первые признаки голода в регионе начали ощущаться ещё в 1931 г. По мере развёртывания хлебозаготовительных кампаний масштабы голода нарастали. Осенью 1932 г. в Украину приехал В. Молотов, который лично возглавил хлебозаготовки. С того момента началась новая волна массового надругательства над крестьянами. Полное изъятие зерна и других продуктов привело к голоду и в немецких национальных районах. Пик голода пришёлся на зиму и весну 1933 г. Особенно пострадали Высокопольский, Люксембургский, Молочанский районы, где вымирали целые семьи, дети перестали ходить в школу, лежали дома опухшие и обессиленные. Имели место случаи каннибализма. В марте 1933 г. в Высокопольском районе от голода умерло 106 чел., 162 считались "безнадёжными".

Жертва голода. Украина. 1933 г.	Коллхоз Инициатива. АССР НП. Пахота на верблюдах. Весна 1933 г.

В отчаянии крестьянин села Морозово Хортицкого района Йоган Завадский отправил письмо в «Немецкую центральную газету», в котором писал: «У нас в СССР величайший в мире голод и нужда. В нашем селе ранее было 103 семейства, а сейчас осталось только 18. Остальные выдохли, причём резали и поедали детей. Я сам задушил и съел свою трёхлетнюю дочь. После этого у меня нет больше охоты жить. Всё это принёс с собой советский строй, за это мы можем его благодарить». Письмо было расценено как «контрреволюционная вылазка», а его автор – репрессирован.

Всего в Украине, по разным оценкам, в 1932 - 1933 гг. умерло от голода от 3-х до 9-и миллионов человек, среди них были и немцы. Самые приблизительные и скромные подсчёты говорят о десятках тысяч немцев, умерших голодной смертью.

Массовый голод имел место и в немецких селениях Северного Кавказа. Имеются свидетельства о наличии в немецких колхозах большого количества людей «опухших от голода, ослабевших настолько, что уже не встают с постели». К сожалению статистические данные о смертности немцев в этом регионе разыскать не удалось. В скрытой форме после коллективизации голод существовал в немецких селениях Сибири, Закавказья, Казахстана и Средней Азии.

[Zaman.]

Массовый, распространившийся на многие регионы страны голодомор заставил, наконец, правящую советскую элиту понять, что нужны срочные и решительные социально-экономические меры по преодолению кризисной ситуации в деревне. Об этом можно судить хотя бы по факту, что в разгар голода, 19 января 1933 г. Совнаркм СССР и ЦК ВКП(б) приняли постановление «Об обязательных поставках зерна государству колхозами и единоличными хозяйствами», дополненный вскоре аналогичными постановлениями о поставках подсолнечника, картофеля, продукции животноводства. На основе этих документов не позднее 15 марта каждому колхозу и каждому единоличнику вручалось обязательство, в котором точно указывалось, сколько они должны будут сдать государству с каждого гектара посевной площади и в какие сроки. Причём обязательная поставка не должна была превышать трети валового сбора каждого хозяйства при среднем урожае. В постановлении от 19 января 1933 г. говорилось: «Безусловно воспрещается местным органам власти и заготовительным органам допускать встречные планы или налагать на колхозы и единоличные хозяйства обязательства по сдаче зерна, превышающие нормы, установленные настоящим законом. Все излишки хлеба, после выполнения обязательств сдачи государству зерна, остаются в полном распоряжении самих колхозов, колхозников и единоличников». 

Как будто бы печальный опыт заготовок 1931 – 1932 гг. учитывался, однако и в новых законах материальная заинтересованность хлебосдатчиков в выполнении госпоставок отсутствовала, поскольку сдаточные цены на зерно и животноводческую продукцию остались прежними, то есть, убыточными, символическими, и чем больше крестьяне сдавали продукцию, тем значительнее были их убытки. А натуральная оплата колхозов за работу МТС, исчислявшаяся на основе «видов на урожай», которые, как правило, оказывались в среднем на 25 – 30 % выше фактической урожайности, позволяла государству изымать у колхозов дополнительную продукцию.

Кроме того, сохранялась репрессивная система контроля за состоянием урожайности, выполнением сельскохозяйственных работ и заготовок. Для повышения эффективности этой системы по решению январского (1933 г.) пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) в Немреспублике и немецких районах, как и по всей стране, в 1933 г. были созданы политотделы совхозов и МТС.

Несмотря на то, что ещё вовсю свирепствовал голод, в июне 1933 г. из Москвы на места поступила телеграмма за подписью И. Сталина и В. Молотова с требованием точно определить урожайность и не допустить обмана государства при определении заданий по хлебосдаче. В июле этого же года государственные комиссии «по определению урожайности на корню» отмечали факты массового занижения урожайности директорами МТС и совхозов, председателями колхозов. Основная причина этого явления вполне понятна - оставить на месте больше зерна с целью улучшить питание голодных крестьян. За подобные «антигосударственные проступки» многие руководители МТС, совхозов и колхозов понесли суровое наказание. Так, по решению бюро обкома ВКП(б) АССР немцев Поволжья от 13 июля 1933 г. были исключены из партии и репрессированы председатели колхозов: с. Граф – Шамнэ, с. Мангейм – Унгефуг, с. Кавелино – Пирогов. Все трое – за использование намолоченного в первые дни уборки хлеба на «внутренние нужды колхозников» – т. е. на питание голодных крестьян.

[Zaman.]

С сентября 1933 г. колхозам, завершившим выполнение плана хлебосдачи (значительно уменьшенного по сравнению с 1932 г.) по всем видам заданий, создавшим семенные, страховые и фуражные фонды, разрешили распределить оставшееся зерно между колхозниками. При этом предписывалось выполнять «указание товарища Сталина сделать колхозы большевистскими, а колхозников зажиточными», распределение доходов между колхозниками сопровождать «массовыми торжествами».

Осенью 1933 г. Республика немцев Поволжья и немецкие районы в других регионах страны как никогда рано завершили выполнение государственного плана по новой системе хлебозаготовок. Причём партийным органам было предписано обязательно обеспечить крестьянские семьи хлебом и фуражом. Категорически запрещалась самодеятельность местных властей по созданию дополнительных фондов и принятию встречных повышенных планов хлебозаготовок. Более того, в ноябре – декабре 1933 г. партийно-советское руководство страны оказало целому ряду кантонов АССР НП, немецким районам Украины, Крыма и Северного Кавказа помощь фуражом для подкормки ослабленной скотины, что в какой-то мере способствовало сохранению скота в зимние месяцы 1933 – 1934 гг.

[Zaman.]

Было обращено внимание и на состояние личных подсобных хозяйств колхозников. 14 августа 1933 г. Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) издали постановление «О помощи бескоровным колхозникам в обзаведении коровами». В соответствии с этим постановлением в АССР немцев Поволжья предусматривалось уже в сентябре-октябре продать «бескоровным» колхозникам на льготных условиях до 14 тыс. тёлок путём закупки их у молочно-товарных ферм, колхозников и единоличников Немреспублики а также за счёт закупки и ввоза из других округов Нижне-Волжского края. Однако эти планы полностью выполнить не удалось, поскольку в период голода отыскать тёлок на продажу было очень трудно. Аналогичная ситуация имела место и в немецких районах.

Таким образом, в течение 1933 г., несмотря на противоречивость и непоследовательность, в политике партийно-советского руководства страны, а следовательно и в действиях местных функционеров, в том числе в АССР НП и в немецких районах, в отношении к крестьянству наметилась тенденция к улучшению условий жизни на селе, повышению материальной заинтересованности в труде.

Все отмеченные выше меры привели к постепенному преодолению явного голода в местах проживания немцев. Так, в Республике немцев Поволжья число умерших в ноябре 1933 г. уменьшилось до показателей, существовавших в благополучные годы, хотя ещё в октябре смертность по республике превышала этот показатель почти в 1,5 раза. К концу года явный голод был преодолён, также, в Украине, Крыму и на Кавказе. Однако скрытый голод, недоедание сопутствовали немецкому населению СССР ещё целый ряд лет.

[Zaman.]

7.4. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ В РЕСПУБЛИКЕ НЕМЦЕВ ПОВОЛЖЬЯ И В НЕМЕЦКИХ РАЙОНАХ ДРУГИХ РЕГИОНОВ В 1934 – 1941 ГГ.

• Характеристики хозяйственного развития АССР немцев Поволжья

В 1934 г. противоречивая тенденция некоторого смягчения политики государства в деревне получила дальнейшее развитие. В соответствии с постановлением Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 1 января 1934 г. «О колхозной торговле хлебом» в январе 1934 г. колхозам, колхозникам и единоличникам в АССР немцев Поволжья и в других немецких районах была разрешена «беспрепятственная продажи своего хлеба (мукой, зерном, печёным хлебом) кооперативным организациям, а также на городских и сельских базарах, станциях железных дорог и пристанях». Местным партийным и советским органам предписывалось оказывать содействие крестьянам в реализации своих хлебных запасов.

С каждым днём всё радостнее жить!

Почти одновременно на основе закона от 19 января 1933 г. в немецкой деревне, наряду с хлебозаготовкой, стала осуществляться государственная закупка хлеба у крестьян. Согласно закону от 19 января она должна была производиться у колхозов, колхозников и единоличников на основе полной добровольности по ценам на 20 – 25 % выше заготовительных: хозяйства, продавшие хлеб по закупочным ценам, получали право приобретать дефицитные промтовары на сумму, в 3 раза превышающую стоимость проданного хлеба. В целях стимулирования хлебозакупок открылась свободная государственная хлебная торговля в городах и районных центрах. 

Кампания хлебозакупок не принесла ожидаемых результатов, главным образом из-за невыполнения государством условий, определённых в законе, прежде всего – «отоваривания» за продававшийся хлеб. Кроме того, в качестве одной из причин невыполнения плана хлебозакупок называлась «спекуляция» крестьян на рынках (вполне естественно, что крестьянин стремился продавать хлеб там, где за него больше платили).

Осенью 1934 г. в период очередной хлебозаготовительной кампании хлебозакупки потеряли свою «добровольность» и приобрели явно выраженный принудительный характер. Так, на заседании бюро обкома АССР НП 10 ноября 1934 г. отмечалось, что план хлебозакупок провален, имеет место «полная демобилизация заготовительных органов». Не показывали личного примера коммунисты: «ОК считает совершенно недопустимым, когда остальные члены партии и первичные парторганизации села не только не обеспечивают ведущую роль в закупке (первоочередная продажа своего хлеба, полученного на трудодни), но плетутся в хвосте отсталых настроений». Парторганизациям на местах предписывалось до 18 ноября ликвидировать отставание. В условиях отсутствия материального стимулирования единственным средством выполнения решения обкома ВКП(б) Немреспублики оставалось насилие. Практически по такому же сценарию развивалась ситуация с хлебозакупками в немецких районах Украины, Крыма, Кавказа и других регионов

[Zaman.]

Аналогичная судьба постигла и хлеботорговлю. Во-первых, была развязана активная кампания «борьбы» со спекуляцией, что нарушило нормальную работу рынков. Во-вторых, уже в июне 1934 г. всюду на рынках были установлены жёсткие нормы отпуска хлеба в одни руки, дневные нормы продажи хлеба, значительно уменьшено число мест, где разрешалась свободная торговля хлебом. Такие меры были вызваны нехваткой хлеба у государства, его стремлением сосредоточить в своих руках весь хлебный поток, не шедший на внутреннее потребление колхозов, колхозников, единоличников.

Председатель колхоза рапортует о ходе кампании по загатовке зерна. Марксштадтский кантон РГАКФД

С остальной продукцией сельского хозяйства происходило примерно то же самое. В частности, ещё в декабре 1933 г. государство разрешило жителям городов и посёлков иметь индивидуальные огороды. В связи с этим в марте-феврале 1934 г. в АССР немцев Поволжья и многих немецких районах была разрешена свободная торговля картофелем. Однако летом, с появлением урожая, торговля картофелем была вновь запрещена. Аналогичная ситуация повторилась и в последующие годы. 

Продолжалась борьба с хищением хлеба «вредительскими элементами» (понимай: голодными крестьянами), всё ещё имевшим массовый характер. Как и в 1932 г., в отношении виновных широко применялся закон «о пяти колосках». Власти боролись и с «антигосударственными тенденциями в колхозах», которые выражались в том, что во многих колхозах расход хлеба нового урожая на внутриколхозные нужды превышал установленную государством норму – 10 %. За подобные нарушения летом и осенью 1934 г. были привлечены к строгой уголовной ответственности некоторые председатели колхозов Зельманского, Марксштадтского, Фёдоровского и ряда других кантонов АССР НП, немецких районов в Украине, в Оренбуржье и на Алтае. То же повторилось и в период уборочной страды 1935 г. В АССР НП и немецких районах периодически проходили показательные судебные процессы над «расхитителями хлеба».

С 1 января 1935 г. была отменена карточная система на хлеб и некоторые другие продукты, однако из-за нехватки муки мера не дала каких-либо положительных результатов. Так, в Республике немцев Поволжья для обеспечения населения (не считая колхозников) хлебом при норме 700 г. на человека в день требовалось 3344 т. муки в месяц. Таким количеством муки Немреспублика не располагала, поэтому спустя всего 10 дней после отмены карточек были наложены жёсткие ограничения на свободную продажу хлеба в государственной торговле. Продажа стала осуществляться лишь по месту работы – в столовых, буфетах, лавках в строго ограниченном количестве.

Зимой 1935 – 1936, 1936 – 1937 гг. в немецких сёлах Поволжья, Украины, Крыма, Северного Кавказа вновь обострилась продовольственная ситуация, имели место случаи голодания среди колхозников, употребление в пищу сусликов, мяса издохшего скота. Однако на этот раз голод не стал массовым, так как большинству неблагополучных колхозов была оказана помощь продовольственной ссудой. Богатый в большинстве регионов урожай 1937 г. значительно улучшил продовольственную ситуацию как в стране в целом, так и в районах компактного проживания немцев.

[Zaman.]

Начиная с 1934 г. государство начало практиковать списание задолженностей с колхозов. К примеру, на основании постановления Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 23 сентября 1937 г. с колхозов АССР НП была списана денежная задолженность машинно-тракторным станциям на сумму 1230 тыс. рублей. Одновременно МТС на пополнение оборотных средств получили 1518 тыс. руб. из резервного фонда Совнаркома СССР.

В 1934 – 1937 гг. по указанию центра в немецких колхозах, как и в целом по стране, был проведён и ряд других мероприятий, призванных, по мысли их организаторов, нормализовать обстановку в деревне, укрепить колхозы. С 1934 г. проводилась кампания разукрупнения колхозов. В крупных сёлах создавалось по несколько сельхозартелей. В феврале 1935 г. был введён в действие новый Примерный устав сельхозартели, незадолго до этого принятый 2-м съездом колхозников-ударников. И хотя этот Устав закрепил «остаточный принцип» распределения колхозной продукции по трудодням (после выполнения колхозом обязательных поставок, засыпки семенных, фуражных и страховых фондов, создания фонда государственных закупок и т. д.), тем не менее, колхозники получили известную юридическую гарантию от государства на ведение личного подсобного хозяйства, размеры которого чётко определялись и закреплялись в Уставе. Разрешалась и продажа колхозниками своей продукции на рынке. Были несколько расширены их права в управлении колхозами, при решении вопроса об исключении из колхоза и т.д.

Поскольку, в соответствии с новым колхозным Уставом, земля, на которой располагались колхозы, передавалась им в вечное пользование, в Немреспублике и в немецких районах в 1935 – 1936 гг. проходила кампания вручения колхозам актов на вечное пользование землёй. Как правило, вручение актов проходило в торжественной обстановке на общих собраниях колхозников. Акты вручали председателям колхозов представители кантонального, либо районного партийно-советского руководства. 

Осенью 1936 г. многие немецкие колхозы получили дополнительные земельные угодья за счёт ликвидации целого ряда нерентабельных совхозов, располагавшихся по соседству. Наделение крестьян приусадебными участками проходило в 1935 – 1937 гг. Колхозников не только наделяли землёй, но и помогали приобретать в личное пользование скот.

Несмотря на все сложности становления и развития личных подсобных хозяйств колхозников, они постепенно начинали играть всё большую роль в валовом производстве животноводческой продукции и овощей, хотя возможности личных подсобных хозяйств в производстве товарной продукции были в значительной мере скованы различными ограничениями и запретами, в первую очередь высоким налогообложением. Да и земельные участки у основной массы колхозников не превышали 0,25 га.

[Zaman.]

О каждом из нас заботится Сталин в Кремле	Трактора зерносовхоза Спартак перед выездом в поле.	Уж мы, большевики, постараемся

В конце второй пятилетки личные подсобные хозяйства колхозников Немреспублики и немецких районов значительно опережали общественное хозяйство колхозов в производстве животноводческой продукции и давали более половины картофеля, овощей и плодов, что шло в основном на личное потребление, но частично и продавалось на рынке. Укрепление через развитие личных подсобных хозяйств материального благосостояния колхозников способствовало и укреплению колхозов в целом, общему подъёму сельского хозяйства в районах компактного проживания немцев. Однако процесс этот шёл очень сложно и противоречиво.

Во второй пятилетке государство существенно усилило экономическую поддержку колхозов путём их прямого кредитования. К примеру, если в 1934 г. колхозы Немреспублики получили кредитов на сумму 2486 тыс. руб., а в 1935 г. эта сумма составила 3228 тыс. руб., то с 1936 г. кредитование резко возросло и достигло 11390 тыс. руб., в 1937 г. – 21430 тыс. рублей. Несомненно, что столь значительный рост кредитов способствовал экономическому укреплению колхозов.

С середины 1930-х гг. в немецких колхозах большое внимание стало уделяться селекционным работам, распространению районированных урожайных сортов зерновых. Постепенно росла вооружённость машинно-тракторных станций и колхозов тракторами, комбайнами, автомобилями.  Тем не менее, в целом производство сельскохозяйственной продукции росло медленно, с колебаниями, особенно в полеводстве, где зависимость от климатических условий по-прежнему играла решающую роль. Так, в Республике немцев Поволжья валовые сборы зерна в 1934 г. (480,3 тыс. т.) и в 1935 г. (591,2 тыс. т.) были на уровне средних многолетних, урожай 1936 г. (373,9 тыс. т.) несколько ниже, а очень благоприятный по погодным условиям 1937 год обеспечил получение исключительно высокого урожая (1170,7 тыс. т.).

В прямо-пропорциональной зависимости от экономических успехов колхозов находились доходы колхозников. В 1934 – 1936 гг. годовые доходы немецких колхозников были нищенскими (от 180 до 710 кг зерна, от 20 до 90 руб. денег и т. п.) И лишь в 1937 г., благодаря богатому урожаю, собранному практически во всех хлебопроизводящих регионах СССР, они заметно возросли.

Развитие колхозного животноводства сдерживалось слабой кормовой базой, скверными условиями размещения скота, неграмотным его обслуживанием. Лишь к концу 1937 г. произошёл заметный рост поголовья всех видов скота. Он был связан, прежде всего, с существенным улучшением кормовой базы, благодаря урожаю 1937 г. И всё же численность скота в 1937 г. по всем группам была в 2 – 3 раза ниже его численности в 1928 г. Таким образом, в годы второй пятилетки не удалось полностью ликвидировать катастрофические последствия коллективизации и заготовок начала 1930-х гг. Некоторый положительный сдвиг произошёл в области продуктивности животноводства.

[Zaman.]

В районах расселения немцев в Поволжье, в Крыму, на Юге Украины и на Северном Кавказе проводились определённые мелиоративные работы. Однако вследствие просчётов в проектировании и из-за низкого качества строительных работ отдача орошаемых площадей была невысокой. В частности, в АССР НП с одного орошаемого гектара собирали в среднем 25 ц. яровой пшеницы, 250 ц. картофеля, 180 ц. других овощей.

Некомпетентность, просчёты руководителей, низкая квалификация работников, отсутствие материальных стимулов во многом сдерживали развитие сельского хозяйства и, прежде всего, его общественного сектора в АССР немцев Поволжья и в немецких районах различных регионов страны. Однако, как правило, в годы второй пятилетки практически все неурядицы в сельском хозяйстве приписывались «вредительской деятельности классового врага». В связи с этим имели место многочисленные аресты и репрессии, которым подвергались руководители и рядовые работники колхозов, совхозов и МТС, служащие сельхозучреждений, партийные, советские, хозяйственные работники республиканского, районного, кантонального масштабов, ответственные за сельское хозяйство. Типичны следующие формулировки, по которым осуществлялось предание суду: «за умышленный срыв ремонта тракторов», за развал тракторного парка», «за вредительский ремонт комбайнов», «за вредительство в обработке земли», «за вредительское нарушение севооборотов», «за умышленное заражение колхозного скота бруцеллёзом», «за проведение линии на уничтожение поголовья скота и срыв государственных мясопоставок» и т. п.

Особенно «богатым» на репрессии был 1937 г., когда указания об их проведении зачастую поступали непосредственно от высшего руководства страны. Так, 14 сентября руководством Немреспублики была получена телеграмма за подписью И. Сталина и В. Молотова с требованием немедленно провести открытые судебные показательные процессы над вредителями «в деле хранения зерна». На состоявшемся в тот же день заседании бюро обкома ВКП(б) было принято решение создать специальную комиссию «для подготовки 2 – 3 дел». Жертвы были определены, и 23 сентября в Марксштадте состоялся «открытый показательный судебный процесс» над работниками Марксштадтского ссыпного пункта, обвинёнными во вредительстве – намеренном заражении зерна нового урожая клещём. Спецколлегия Верховного Суда АССР НП приговорила директора пункта Каллера и техника Вогау к расстрелу. В тот же день приговор был приведён в исполнение. Осуждённым даже не разрешили попрощаться с семьями.

[Zaman.]

• Постановление бюро обкома ВКП(б) АССР НП о вредительстве в деле хранения зерна

Репрессии не могли изменить в лучшую сторону обстановку в сельском хозяйстве. Они лишь создавали атмосферу страха, неуверенности, отбивали как у руководителей, так и у простых крестьян всякое стремление к творчеству, инициативе.

В последующие годы (1938 – 1941) экономика страны и, в частности, сельское хозяйство, не переживали искусственных потрясений, подобных тем, что имели место в начале 1930-х гг. Это позволило обеспечить более или менее поступательное развитие села, в том числе и немецкой деревни. Государство продолжало оказывать некоторую помощь колхозам. В частности, как и раньше, списывались некоторые долги, давалась отсрочка по выплатам кредитов, туда, где складывалась напряжённая продовольственная ситуация, оперативно направлялась помощь продуктами.

 

Ударную уборку большевистскому урожаю

По-прежнему сохранялась серьёзная зависимость результатов хозяйствования от капризов погоды. Особенно ярко это можно видеть на примере Республики немцев Поволжья. После рекордного урожая 1937 г. в последующие два года из-за засушливой погоды собрали значительно меньше зерна (в 1938 – 263 тыс. т., в 1939 г. – 292 тыс. т.). Как видим, разница в валовом сборе зерновых в засушливые и благоприятные годы была прямо-таки разительной – в 4 и более раз. Лишь в исключительно благоприятном по погодным условиям 1940 г. удалось собрать рекордный за всю историю существования АССР НП урожай зерновых – 1186,9 тыс. т. Однако он не на много превышал урожай 1937 г.  Неоднозначные тенденции наблюдались в животноводстве. В частности, прекратился рост поголовья крупного рогатого скота, что было вызвано нехваткой кормов в засушливые 1938 и 1939 годы.

Централизованная государственная система заготовок сельхозпродукции с её высокими нормами, не позволяли существенно улучшить материальное положение жителей немецких сёл. Более того, после нескольких лет либерального отношения к селу, с 1939 г. в политике руководства страны начинается новое очередное ужесточение. 27 мая 1939 г. Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) приняли совместное постановление № 755 «О мерах охраны общественных земель от разбазаривания», согласно которому надлежало произвести обмер приусадебных участков колхозников и все «излишки» земли отобрать и вернуть в состав общественных земель колхозов. Кроме того, в течение 1939 г. необходимо было ликвидировать все хутора и сселить крестьян в сёла. Это постановление нанесло серьёзный удар по материальному благополучию немецких крестьян в различных регионах страны. В результате ревностного выполнения местными органами власти этого постановления десятки тысяч колхозников-немцев вообще лишились приусадебных участков. Несколько позднее эти «перегибы» были исправлены, но новые участки земли, полученные колхозниками, как правило, находились не возле их домов, а далеко за селом, на плохих землях. В 1939 –1940 гг. тысячи немцев колхозников и единоличников были насильственно переселены с хуторов в сёла.

[Zaman.]

На основании постановления Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 1 июня 1939 г. со второго полугодия 1939 г. все рабочие и служащие, проживавшие в сельской местности и имевшие личное подворье, были привлечены к обязательным поставкам молока и мяса государству по нормам, предусмотренным для личных подсобных хозяйств колхозников.

В конце 1940 г. решением правительства были увеличены ежегодные взносы в неделимые фонды колхозов, ужесточён контроль за их осуществлением. В первые месяцы 1941 г. были введены новые более высокие нормы поставки сельхозпродукции государству колхозами и тружениками села. В частности, на каждый колхоз АССР немцев Поволжья накладывалось годовое задание из расчёта 8 – 12 л молока с 1 га земли, закреплённой за колхозом (в зависимости от климатической зоны), 5 – 9 яиц с одного га пашни. Кроме того, были установлены ежегодные нормы поставки яиц: колхозникам, рабочим и служащим села – 100 штук, единоличникам – 130 штук с одного двора. Близкие к этим показателям нормы поставки сельхозпродукции были установлены и в немецких сёлах других регионов страны.

Таким образом, в предвоенные годы в сельском хозяйстве Республики немцев Поволжья, немецких районов и сёл Украины, Кавказа, Сибири и других регионов сохранялись противоречивые тенденции. С одной стороны, вынужденное обращение руководства страны к некоторым экономическим стимулам, с другой – продолжавшиеся администрирование и произвол большевистских руководителей над крестьянами: колхозниками и единоличниками.

В 1929 – 1930 гг. руководство АССР немцев Поволжья вело постоянные переговоры с Советским правительством и руководителями Нижне-Волжского края по вопросам индустриализации республики. Оно стремилось «пробить» строительство на территории немецкой автономии как можно большего числа промышленных объектов (свыше 30), чтобы «изменить лицо» республики, превратив её из аграрной в индустриально-аграрную, тем самым, повысив значимость немецкой автономии в масштабе СССР. При этом главный акцент делался на «политические соображения».

[Zaman.]

Центральные органы власти СССР и РСФСР отмечали промышленную отсталость АССР НП и «недостаток в кадрах национального пролетариата», однако не принимали каких-либо мер для изменения ситуации. В начале 1930 г., когда определялось место для строительства крупного всесоюзного значения тракторного завода, руководители Немреспублики активно пытались добиться строительства его в Покровске. Однако в острой конкурентной борьбе между Покровском и Сталинградом победил последний. Причём здесь также главную роль сыграли «политические соображения» (строить тракторный завод в городе, названном именем высшего руководителя страны). Краевое руководство высказалось за Сталинград и руководителям Немреспублики ничего не оставалось, как смириться с принятым решением. Тракторный завод начали строить в Сталинграде. Чтобы «не обидеть» Немреспублику в Покровске решили строить трактороремонтный завод.

Трактор Карлик конструктора Я.Мамина, изготовлявшийся в начале 1930-х гг. на заводе Коммунист в Марксштадте.

В целом ситуация сложилась так, что в первом пятилетии АССР немцев Поволжья не получила особенно большого промышленного развития. В основном шла реконструкция и расширение уже существовавших мелких полукустарных предприятий, заводов «Коммунист» в Марксштадте, «Рекорд» в Бальцере, чугунолитейного в Покровске, текстильных предприятий в Бальцерском кантоне и др. Темпы развития промышленности в Немреспублике оказались ниже темпов промышленного развития Нижне-Волжского края и СССР в целом.

Лишь с 1932 г. на территории АССР НП началось строительство двух крупных предприятий союзного значения: мясокомбината в столице Немреспублики г. Энгельсе (так с 19 октября 1931 г. стал называться Покровск) и консервного завода в Гуссенбахе производительностью 30 млн. консервных банок в год. Всего за первую пятилетку объём произведённой валовой продукции вырос на 206 %, стоимость произведённой продукции по сравнению с 1928 г. увеличилась более чем в 2 раза, численность рабочих выросла с 5,6 тыс. до 13,5 тыс. человек.

Развитие промышленности АССР НП носило ярко выраженный экстенсивный характер, что выражалось в высокой себестоимости продукции, низкой производительности труда, большом количестве брака. Мало внимания уделялось производству товаров широкого потребления для местных нужд. На очень низком уровне находились социальные условия труда и жизни рабочих. Так, среднемесячная зарплата в 1932 г. составляла: в тяжёлой промышленности – 99 руб., в лёгкой промышленности – 62 руб. За 1929 – 1932 гг. было сдано в эксплуатацию всего около 15 тыс. кв. м жилья, в основном барачного типа.

Вторая пятилетка (1933 – 1937 гг.) оставила значительно более заметный след в индустриальном развитии Немреспублики. Шло строительство предприятий, заложенных в годы первой пятилетки, кроме того, началось строительство завода по капитальному ремонту тракторных двигателей в Энгельсе, второй табачной фабрики в Марксштадте. Предприятия Немреспублики участвовали в строительстве моста через Волгу.

[Zaman.]

К концу 1937 г. (завершающего года второй пятилетки) индустриальное лицо АССР немцев Поволжья существенно изменилось. Гуссенбахский консервный завод вырабатывал до 21 млн. условных банок консервов. Был введён новый сыроваренный завод в Визенмиллере производственной мощностью 125 т. масла и 290 т. сыра в год. Новая махорочная фабрика в Марксштадте производила в год 350 тыс. условных ящиков махорки. В Энгельсе был построен кирпично-черепичный завод, дававший 20 млн. штук кирпича и 3,5 млн. штук черепицы в год. В Бальцере начала функционировать новая трикотажная фабрика, изготавливавшая до 5,6 млн. штук трикотажных изделий в год, и ткацкая фабрика (30 млн. м ткани в год). Новый костеперерабатывающий завод в Энгельсе производил 3,2 тыс. т. сухого и 800 т. жидкого клея. В столице Немреспублики начали функционировать новый хлебозавод производительностью 35,6 т. хлеба в сутки и типография. Крупнейшим объектом строительства Немреспублики оставался Энгельсский мясокомбинат. Несмотря на то, что его строительство ещё не было завершено, он уже начал производить продукцию. Небольшой чугунолитейный завод «Рекорд» в с. Гримм был реконструирован в станкостроительный завод. В Бальцере на базе кустарной мастерской был создан ремонтно-механический завод «Арбайтер» («Рабочий).Значительному расширению и реконструкции подверглись старые предприятия. 

К концу второй пятилетки по сравнению с 1932 г. стоимость общего объёма валовой продукции, произведённой промышленностью АССР НП, выросла в 3 раза (С 55 млн. до 167 млн. руб.), по сравнению с 1928 г. показатель стоимости вырос в 6 раз. Развитие промышленности тормозилось слаборазвитой энергетической базой. По-прежнему больным местом оставалось качество продукции. Мало что изменилось в условиях труда и жизни рабочих. Они были очень тяжёлыми. На этой почве в октябре 1937 г. на заводе «Коммунист» вспыхнула стихийная забастовка части персонала. Забастовка вызвала большой переполох в руководстве АССР НП и была расценена как «вредительский акт», её участники – репрессированы.

В том же месяце новое руководство АССР немцев Поволжья (Я. Попок, В. Далингер) направили в ЦК ВКП(б) ряд донесений о причинах «неудовлетворительной» работы промышленности Немреспублики. В донесениях плохая работа предприятий объяснялась вредительством, которое якобы проводило прежнее руководство АССР НП. Однако подлинными причинами сбоев в промышленности были просчёты и ошибки в проектировании новых предприятий, скудность выделявшихся центром средств на развитие промышленности немецкой автономии на Волге, изношенность станков и оборудования, отсутствие запасных частей, низкий профессионализм рабочих и инженерно-технического персонала, полное пренебрежение к вопросам жизни и быта рабочих. К примеру, при возведении мясокомбината в 12 км от Энгельса совершенно не уделялось внимания строительству жилья. В результате возникли серьёзные проблемы с рабочей силой. 

[Zaman.]

Марксштадт в начале 1930-х гг. На заднем плане завод Коммунист

В годы первых пятилеток очень медленно развивался транспорт. Основными транспортными артериями были река Волга и железные дороги. Введение в строй в 1935 г. железнодорожного моста через Волгу позволило связать Немреспублику прямыми рельсовыми путями с магистралями правобережья, расходившимися на Москву, Ростов-на-Дону, Куйбышев. В июне 1937 г. в АССР НП открылась первая почтово-пассажирская авиалиния, связавшая между собой Саратов, Энгельс и большинство кантональных центров республики.

Испытание электроплуга в совхозе Коминтерн. АССР НП	Сбылись мечты народные

Индустриальное развитие Немреспублики, несмотря на то, что осуществлялось главным образом в городах, мало меняло их облик. По-прежнему города, в том числе и столица – Энгельс, имели вид захолустья и скорее напоминали большие сёла.  В связи с решением правительства СССР об ирригации Заволжья на базе строительства Камышинской плотины и в связи с тем, что при её сооружении предполагалось затопление основной части Энгельса, всё коммунальное строительство в нём было прекращено. Это затормозило общее развитие города. Несмотря на то, что от идеи строительства плотины в Москве довольно быстро отказались, а население столицы АССР НП стремительно росло и к 1937 г. достигло 67 тыс. жителей, капиталовложений на жилищное и коммунальное строительство в городе выделялось очень мало. В середине 1930-х гг. на одного жителя Энгельса приходилось всего 2,7 кв. м жилья. Из-за проблем с жильём значительная часть руководящих работников и специалистов республиканских учреждений вынуждена была жить в Саратове.

Не лучше обстояло дело и с коммунальным хозяйством. Из-за мизерного выделения средств, строительство водопровода в г. Энгельсе растянулось на две пятилетки. В 1936 г. на 111 км улиц города протяжённость водопровода составляла всего лишь 10,5 км. Отсутствовала канализация. Расположенный на низком заболоченном месте, Энгельс каждую весну и осень утопал в грязи, так как мощёных улиц и тротуаров было очень мало. С 1934 г. в Энгельсе появился общественный транспорт: начали курсировать 5 автобусов. В 1937 г. их было уже 10.

Если в таком бедственном положении находилась столица АССР немцев Поволжья – г. Энгельс, то о двух других городах Немреспублики – Марксштадте и Бальцере – вообще говорить не приходилось. Достаточно лишь отметить, что в них полностью отсутствовали водопровод, канализация, твёрдое покрытие улиц, общественный транспорт, практически не велось строительства государственного жилья. Аналогичная ситуация имела место в рабочих посёлках Красный Текстильщик, Зельман, Красный Кут и др.

Нерешённость вопросов городского хозяйства, жизни и быта горожан, наряду с другими проблемами, к концу второй пятилетки существенно усилили социальную напряжённость в городах, привели к росту нарушений общественного порядка

[Zaman.]

В предвоенные годы в промышленности АССР немцев Поволжья продолжались сохраняться тенденции, развивавшиеся с начала 1930-х гг. Реальные показатели промышленного развития АССР НП в 1938 – 1940 гг. оказались существенно скромнее плановых. В 1939 г. в Республике немцев Поволжья было произведено: 231 токарный станок, 2611 т. пряжи, 19,3 млн. м. хлопчатобумажной ткани,, 4453,6 тыс. трикотажных изделий, 9752,2 т. мяса и колбасных изделий, 127 ящиков махорки, 620 т. сливочного масла, 842 т. сыра, 6238 тыс. условных банок консервов, 81,4 тыс. кубометров пиломатериалов, 65,3 млн. штук кирпича и различная другая продукция.

По-прежнему промышленное развитие носило ярко выраженный экстенсивный характер. Медленно росла производительность труда, снижалась себестоимость продукции. Низкая заработная плата и тяжёлые условия труда вызывали беспрецедентную текучесть кадров. Так, в 1939 г. на большей части промышленных предприятий сменилось свыше половины всего штатного состава рабочих.

Как известно, 26 июня 1940 г. Президиум Верховного Совета СССР принял Указ «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений». Только в первые два месяца после издания этого драконовского указа за его нарушение в Немреспублике было осуждено 2361 человек. Всего же с 1 июля 1940 г. по 1 июня 1941 г. в АССР НП репрессиям на основании Указа подверглось 7966 человек, среди них почти половина – женщины.

Вопросы топливно-энергетического обеспечения промышленности, связи, транспорта так и остались нерешёнными. Лишь с конца 1940 г. началась подготовка к строительству Энгельсской теплоэлектроцентрали. Всего около 50 км дорог имели гравийное, щебёночное и булыжное покрытие.

Медленно продолжало развиваться городское коммунальное хозяйство. За последние три года существования Республики немцев Поволжья в Энгельсе было выстроено несколько многоэтажных зданий: дворец пионеров, школа, гостиница и др. В 75-тысячном городе на одного человека приходилось 3,5 кв. м. жилья. В центре города на берегу Волги был создан парк культуры и отдыха. Так и не удалось построить канализацию.

Накануне войны правительство РСФСР утвердило план строительства нового – «социалистического» – города Энгельса в районе станции Анисовка (в 12 км южнее старого города). На этом месте уже функционировал мясокомбинат, здесь же планировалось в третьей пятилетке построить ряд крупных промышленных объектов. Однако план так и не удалось реализовать.

Другие города и кантональные центры АССР НП так и сохранили облик больших неблагоустроенных сёл.

[Zaman.]

Скромные экономические достижения Республики немцев Поволжья, проводившаяся постоянно политика выкачивания основной части произведённой продукции за пределы автономии, отношение к социальным проблемам как к чему-то второстепенному не позволяли существенно улучшить социальные условия жизни как горожан так и сельских жителей. Перед войной некоторых успехов добилось здравоохранение. Однако постоянно ощущалась нехватка врачей, медицинского оборудования и лекарств.

Колхозный праздник. АССР НП. 1929 г.

Больным местом все предвоенные годы оставалась торговля.  Ощущался постоянный дефицит товаров первой необходимости. Республике выделялись смехотворно малые фонды на основные виды продовольствия. Так, на сентябрь 1939 г. Золотовскому кантону для продажи были выделены всего 1 кг сливочного масла и 1 кг сыра. И это в то время, когда сыр и масло вывозились из Немреспублики по государственным заготовкам сотнями тонн.

В колхозном универмаге. 1939.

В то же время, торговля – чуткий социальный барометр – свидетельствовала, что благосостояние жителей Республики немцев Поволжья перед самой войной начало несколько улучшаться. Всё больший удельный вес в общем объёме проданных товаров стали занимать культтовары (патефоны, музыкальные инструменты, и т. п.), мебель, предметы домашнего обихода, парфюмерия, кондитерские изделия. Несомненно, что этому в существенной степени способствовала некоторая политическая стабилизация, наступившая в Республике немцев Поволжья в предвоенные годы. 

[Zaman.]

7.5. ПРЕВРАТНОСТИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ НЕМЕЦКОГО НАСЕЛЕНИЯ В 1930-Е ГОДЫ.

Политическая жизнь немецкого населения в годы первых пятилеток изобиловала бурными событиями и потрясениями, связанными с реализацией «нового курса» сталинского руководства СССР. Продолжался процесс укрепления тоталитарного большевистского режима, догматизации и бюрократизации деятельности всех его политических институтов. Процесс этот, однако, развивался неравномерно, противоречиво и сопровождался многими коллизиями.

С началом коллективизации в партийных организациях АССР немцев Поволжья и немецких районов развернулась активная борьба с «правыми» в своих рядах. Оформленной оппозиции и даже отдельных активных сторонников Н. Бухарина, А. Рыкова и М. Томского среди немецких коммунистов не было. «Правыми» называли всех, кто хотя бы в чём-то не соглашался с произволом, развёрнутым в деревне, занимал умеренную позицию, возмущался применявшимся по отношению к крестьянам насилием. Такие люди были в составе руководства АССР НП и ряда немецких районов. 

[Zaman.]

Я.Суппес

В частности, один из руководителей АССР НП Я. Суппес ( в своё время - в 1920 г. – написавший В. Ленину письмо о беспределе продразвёрстки в области немцев Поволжья) ещё весной 1929 г. открыто выразил своё несогласие с политикой тотальных хлебозаготовок, заявляя, что она лишает крестьян стимулов к труду и приведёт к сокращению посевов. За свои «капитулянтские взгляды» Я. Суппес был выведен из состава бюро обкома ВКП(б), снят с должности заместителя председателя Совнаркома АССР НП, ему было запрещено занимать какие-либо руководящие посты на срок не меньше одного года. Против него был развязан такой моральный террор, что, в конце концов, он вынужден был повиниться в своих «правых грехах». Такие же наказания понесли многие партийные руководители немецких районов, кантонов, колхозов, совхозов, МТС и др.

Борьбой с «правой опасностью» ловко воспользовались в карьеристских целях некоторые молодые агрессивно-напористые партийные функционеры. Не брезгуя, порой, и доносами, они обвиняли «старую гвардию» в «защите кулачества». Своей активностью и жестокостью в ходе коллективизации эти люди во многом обеспечили себе выдвижению на первые роли. В Республике немцев Поволжья такими партийно-советскими функционерами – выдвиженцами стали В. Вегнер, А. Вельш, Х. Горст, А. Глейм и др. Прежние руководители – И. Шваб, В. Курц, Г. Кёниг и др. ушли «на повышение» в руководство Нижне-Волжского края, в центральные наркоматы, однако оказались там, фактически, на второстепенных и даже на третьестепенных ролях, растворившись в чиновничьей массе. Схожая ситуация наблюдалась и во многих немецких районах.

В 1930 – 1932 гг. наблюдался бурный рост парторганизаций АССР НП и многих немецких районов. Так, например, в Республике немцев Поволжья за эти три года в ряды ВКП(б) вступило людей в три с лишним раза больше, чем находилось в её рядах до 1930 г. Общая численность членов и кандидатов в члены партии превысила 10 тыс. человек. Такой лавинообразный рост коммунистов можно объяснить лишь одним: сталинскому режиму очень нужны были на местах рядовые исполнители задуманного им «наступления социализма по всему фронту». Отбор осуществлялся, главным образом, по формальным социальным признаком (прежде всего в ряды ВКП(б) приглашались рабочие, «беднейшие» крестьяне, батраки). Этот фактор, а также гонка за количеством членов партии привели к тому, что в партию шли те, кто, как и в годы «военного коммунизма», надеялся на коллективизации и раскулачивании поживиться и сделать себе карьеру. 

[Zaman.]

Поэтому, одновременно с большим приёмом в партию имело место и постоянное отсеивание из её рядов тех, кто «запятнал себя недостойным поведением». Таких были многие сотни. В это число, в частности, попали и руководители Зельманского кантона АССР НП, которые «пользовались своим служебным положением для устройства личных дел, допускали присвоение государственного имущества, безобразное самоснабжение, семейственность, очковтирательство…». Кроме того, им вменялось в вину «присвоение кулацкого имущества, создание нелегального денежного фонда (26 тыс.) и бесконтрольное его расходование, распределение отпущенных на премирование колхозов денег между собой, устройство семейных вечеров и т. п.».

Первомайский митинг в Энгельсе. 1932 г. В центре - руководители АССР НП и представители руководства Нижневолжского края Х.Горст, А.Глейм, Е.Фрешер, Т.Уразбаева

Если в кантональном или районном звеньях партийных руководителей такие факты встречались всё же сравнительно редко, то в низовом звене разложение коммунистов приняло широкие размеры. Потребовалась серьёзная чистка 1933 г., чтобы в какой-то мере приостановить этот процесс. В 1933 г. за «морально-бытовое разложение» в СССР было исключено из рядов ВКП(б) около 2,2 тыс. коммунистов-немцев, в том числе в АССР НП около 1,2 тыс. человек. Ещё больше коммунистов – около 3 тыс. - за этот год ушли из партии сами (в АССР НП - около 2 тыс.). В выходе коммунистов – немцев из партии, как в АССР НП, так и в немецких районах, не последнюю роль играл тот факт, что коллективизация завершилась, наступила относительная стабилизация, и нахождение в рядах партии уже не сулило каких-то ощутимых выгод. 

Группа делегатов 6 Всесоюзного съезда Советов от АССР НП и других автономий с И.В,Сталиным. Март, 1931	Искореним шпионов и диверсантов

В 1934 г. в рамках развернувшейся в АССР НП и немецких районах кампании «борьбы с гитлеровской помощью» шёл активный поиск «фашистской агентуры», то есть тех коммунистов, которые пользовались материальной помощью, поступавшей из Германии. «Разоблачённые» тотчас же исключались из ВКП(б). После убийства С. Кирова параллельно с поиском «фашистов» выявлялись «скрытые троцкисты и зиновьевцы». В мае-декабре 1935 г. в ВКП(б) проводилась проверка партийных документов. Эта кампания превратилась в очередную чистку партийных рядов. В АССР НП и немецких районах было исключено до 15 % коммунистов.

В 1936 г. в СССР быстро набирала обороты истерическая кампания поиска «фашистов», «врагов народа», «вредителей», «диверсантов» и «шпионов». В 1937 г. она приняла характер массового шизофренического психоза. Только в ходе обмена партийных документов, проводившегося в марте-сентябре 1936 г., из ВКП(б) было исключено около 500 коммунистов-немцев (в АССР НП – 246). В 1936 г. начались массовые репрессии против партийных работников республиканского, кантонального, районного звеньев. Только в АССР НП в том году было репрессировано 94 партийных работника, среди них Д. Павлов – бывший второй секретарь обкома ВКП(б), В. Комиссаренко – председатель Госплана АССР НП, А. Лоос – директор Немгосиздата, В Трушин – первый секретарь Энгельсского горкома партии и многие другие.

• Список ответственных работников АССР НП, арестованных с 1 января 1936 по 1 августа 1937 гг.

Особенно урожайным на «врагов народа» оказался 1937 год. 19 января ЦК ВКП(б) принял постановление «О Немобкоме ВКП(б)», в котором подверг резкой критике партийное руководство Немреспублики. Среди главных обвинений – «засорённость» партийных, государственных и хозяйственных органов «чуждым элементом», «националистические» и «фашистские» проявления. Это постановление центрального органа Коммунистической партии во многом санкционировало развязанную вскоре дикую вакханалию арестов, допросов, пыток и расстрелов практически всего руководства Немреспублики, не только республиканского, но также кантонального и местного звеньев.

[Zaman.]

Весной и летом 1937 г. органами НКВД было сфабриковано крупное дело о существовании в Немреспублике мощной подпольной националистической фашисткой организации, ставившей якобы своей целью свержение советского строя, помощь Германии в подготовке к войне с СССР, срыв, путём вредительства, строительства социализма в Советском Союзе. В качестве руководящего ядра этой «организации» фигурировали практически все настоящие и бывшие партийные и советские деятели Немреспублики с момента её образования (Е. Фрешер, А. Вельш, Г. Люфт, И. Шваб, В. Курц, Г. Фукс, Г. Клингер, А. Моор, А. Шнейдер, Х. Горст, И. Шенфельд, Г. Кёниг и др.). По данному делу были арестованы сотни людей не только в АССР НП, но и по всему Советскому Союзу, главным образом, ответственные партийные и советские работники – немцы, представители советской немецкой интеллигенции. Все «руководители организации» в 1937 – 1938 гг. по приговорам специальных трибуналов, «троек» и т. п. были расстреляны, остальные приговорены к длительным срокам тюремного заключения.

Особо следует отметить, что материалы следственных дел о «врагах народа» пополнялись не только за счёт выбитых пытками ложных признаний, но и за счёт доносов, которые писали друг на друга в различные инстанции партийные функционеры, а по их примеру – рядовые коммунисты и беспартийные. В партийных организациях существовала смрадная атмосфера взаимной подозрительности, недоверия, страха и слежки друг за другом.

Аресты по делу о «подпольной фашистской националистической организации» начались в рамках «немецкой операции» НКВД в конце июля. Первым был арестован руководитель республиканской организации ВКП(б) АССР немцев Поволжья Е. Фрешер. Как объявил на состоявшемся пленуме обкома прибывший из Москвы секретарь ЦК ВКП(б) А. Андреев, Е. Фрешер оказался «врагом народа». Вместе с ним в «преступную банду» входил А. Криницкий – первый секретарь Саратовского обкома ВКП(б), ряд других партийных работников Саратовской области и Немреспублики. В августе – октябре 1937 г. происходили массовые аресты руководящих партийных, советских и хозяйственных работников АССР немцев Поволжья. Аресты практически дезорганизовали всю жизнедеятельность Немреспублики и её партийной организации. Арестованы были все члены бюро обкома партии (за исключением В. Далингера, который, как руководитель республиканского управления НКВД, сам организовывал и проводил эти аресты), председатель Совнаркома Г. Люфт и почти весь состав правительства, председатель ЦИК АССР НП А. Вельш и большинство членов ЦИКа, прокурор АССР НП А. Скудра, многие директора заводов и фабрик, председатели колхозов, директора совхозов и МТС.

• Личный листок по учёту кадров Е.Фрешера

А. Вельш	Г.Люфт

Организовывались и проводились открытые показательные процессы над «врагами народа». Уже отмечалось, что такой процесс прошёл в Добринском кантоне, где на скамью подсудимых сели все партийные, советские и хозяйственные руководители кантона. В ходе процесса по всей Немреспублике были инспирированы «демонстрации», «митинги», «собрания трудящихся», требовавшие от суда смертного приговора подсудимым. Суд «пошёл навстречу пожеланиям трудящихся». К расстрелу были приговорены Э. Арбейтер – первый секретарь Добринского канткома партии, Д. Гюнтер – председатель кантисполкома, Н. Брунгардт – директор Гебельской МТС и др.

[Zaman.]

Е.Фрешер	В.Далингер

• Суд над троцкистско-правой бандой вредителей в Добринке

Массовые аресты партийно-советских функционеров производились и в немецких районах. Наиболее широкий характер они имели место в Украине, Оренбуржье, Сибири, на Северном Кавказе.

Таким образом, в 1936 – 1937 гг. были исключены из партии, арестованы и репрессированы сотни коммунистов-немцев. В то же время приём в ВКП(б) практически прекратился. Таким образом, численность парторганизаций АССР НП и немецких районов продолжала снижаться. В результате за 9 лет бурного «строительства социализма» численность парторганизаций АССР НП и немецких районов, осуществлявших функции «руководящей и направляющей силы» выросла всего на 9 – 12 %, что, конечно же, являлось чрезвычайно скромным достижением.

Вполне понятно, что 3 тысячи коммунистов-немцев в АССР НП и от силы 2 – 3 сотни их в каждом из немецких районов были просто физически не в состоянии проводить установки ВКП(б) в жизнь политическими методами, особенно если учесть, что почти половина из них находилась в столице АССР НП и административных центрах немецких районов. В сёлах в тот период коммунисты составляли считанные единицы.

Однако не только малочисленность парторганизаций АССР немцев Поволжья и немецких районов заставляла их осуществлять руководство обществом с помощью кампаний и администрирования. Этому во многом способствовали тенденции, которые начали развиваться ещё в 1920-х гг.: низкий профессионализм, образованность и культурность подавляющего большинства руководителей, особенно низового звена, нереалистичность, оторванность от конкретных условий и обстоятельств многих директив, спускавшихся сверху и т. п. Всё это приводило к хроническому невыполнению намеченных решений, планов, программ. На возникавший при этом вопрос «кто виноват?» в сталинской иерархической системе всегда существовал однозначный ответ: нижестоящий исполнитель. В лучшем случае он был просто нерадив, в худшем – осуществлял злонамеренное вредительство.

Поэтому типичной чертой сложившейся партийно-государственной системы управления стала постоянная чехарда назначения и снятия руководящих работников. К примеру, за неполных 12 лет с 1929 по 1941 гг. на посту ответственного (первого) секретаря обкома ВКП(б) АССР НП побывало 8 человек, Председателями ЦИК (с 1938 г.) Верховного Совета АССР НП становились 7 человек, пост председателя Совнаркома АССР НП занимали – 5 человек. В 1929 – 1934 гг. снимавшиеся с должности функционеры продолжали оставаться в номенклатурной обойме, их просто перемещали на нижестоящие или параллельные должности, либо отправляли на учёбу. Начиная с 1935 г. по мере ужесточения внутрипартийного режима попадавшие в опалу партработники репрессировались.

[Zaman.]

• Кадровые перемещения в высшем руководстве АССР НП

С января 1938 г. сталинское руководство санкционировало новую политическую кампанию - «исправления ошибок», допущенных в 1934 – 1937 гг. С этого момента репрессии стали носить двойственный характер. С одной стороны, они направлялись против «кляузников и карьеристов», создававших в партии «атмосферу недоверия, обвинявших честных коммунистов в связях с врагами, во вредительстве и т. п.». С другой – ударили по части партийных и советских работников, сотрудников НКВД, прокуратуры, судебных органов, на которых была возложена ответственность за «ошибки», допущенные в 1934 – 1937 годы.

В ходе «исправления ошибок» в АССР немцев Поволжья и немецких районах было реабилитировано около 10 % ранее осуждённых. В то же время репрессии против «виновников» ранее допущенных «ошибок» пополнили число репрессированных сотнями новых жертв. Произошла очередная смена всего руководства АССР НП. Немецкие районы один за другим упразднялись. Репрессии продолжались до конца года.

• Повышение большевистской бдительности и разгром врагов

В 1939 г. была проведена тотальная чистка органов НКВД. Только в Немреспублике из органов было уволено и репрессировано 117 человек. Среди этих работников было немало тех, кто в 1937 г. фабриковал «липовые» следственные дела, выбивая показания насилием над арестованными, и отправлял в лагеря и под расстрел невиновных людей. В то же время на работу в органы НКВД были направлены по рекомендации обкома ВКП(б) десятки партийных и комсомольских работников.

На смену репрессированным партийным кадрам выдвигались новые. Процесс обновления принял самые широкие размеры. Счёт выдвиженцам шёл на тысячи. Возобновился бурный рост парторганизации Республики немцев Поволжья, её численность перед войной возрастала примерно на 1 тыс. человек в год. К лету 1941 г. общее количество членов и кандидатов в члены ВКП(б) вновь, как и в 1930 г., превысило 10 тыс. человек. Республиканской парторганизации удалось серьёзно расширить своё влияние на все слои населения, прежде всего – на крестьянство. Всё больше членами партии становились добросовестные трудолюбивые люди, передовики производства. Появились первые массовые первичные партийные организации на заводах и фабриках. Например, в 1940 г. первичная парторганизация мясокомбината в г. Энгельсе насчитывала 97 человек, из них 58 являлись стахановцами и ударниками, систематически перевыполнявшими сменные нормы.

В отличие от АССР НП на территории ликвидированных немецких районов приём немцев в партию, наоборот, фактически прекратился, что объяснялось проводившейся кампанией «повышения бдительности». Немцы же в тот период считались «неблагонадёжным контингентом».

В жёстких рамках партийного контроля в 1930-е годы работали комсомольские организации АССР немцев Поволжья и немецких районов. Они с поразительной точностью следовали за своими партийными организациями: боролись с «правыми», «троцкистами», «фашистами», «вредителями» и прочими «врагами народа», активно участвовали во всех кампаниях, проводившихся партией. В отличие от партийных организаций, в течение всех 1930-х гг. наблюдался устойчивый рост численности комсомольцев-немцев. Это объяснялось прежде всего сравнительно лёгкими условиями членства в ВЛКСМ, более высокой восприимчивостью молодёжи к коммунистической пропаганде, менее жёсткой «чисткой» комсомольских рядов. В 1941 г. численность комсомольцев в АССР НП превысила 40 тыс. человек. Немногим меньше комсомольцев-немцев насчитывалось во всех других регионах СССР. В период массовых репрессий 1936 – 1938 гг. было репрессировано свыше 3 тыс. комсомольцев (в Республике немцев Поволжья – 1120). 

[Zaman.]

Комсомольское собрание на полевом стане колхоза Заветы Ильича. АССС НП. 1932 г.	Спасибо родному Сталину...

 

Деятельность комсомольцев в АССР НП и немецких районах была неоднозначной. Довольно часто активность многих из них в проведении коллективизации, хлебозаготовок, «борьбе с религией» сопровождалась такой жестокостью, которая превосходила жестокость коммунистов. Многие из них активно «разоблачали» своих товарищей, сочиняя на них доносы. Нередкостью в комсомольских организациях были пьянство и разврат. Вместе с тем, было немало фактов, когда комсомольцы показывали примеры высокопроизводительного труда, помогали ликвидировать неграмотность, активно участвовали в благоустройстве сёл, готовили и проводили с молодёжью интересные мероприятия в часы досуга.

Профсоюзы СССР - передовой отряд мирового рабочего движения

В 1930-е годы быстро росли и развивались пионерские организации в АССР НП и немецких районах.  Так, если в 1931 г. по Республике немцев Поволжья численность пионеров составляла 14,8 тыс., то в 1937 г. она выросла до 25 тыс., а в 1941 г. достигла 40 тыс. Дети наиболее быстро поддавались влиянию коммунистической пропаганды. Этому во многом способствовал характер пионерской работы, которую через комсомольскую организацию направляло всё то же бюро обкома ВКП(б). Пионеров активно привлекали к участию в различных политико-хозяйственных мероприятиях. Практически каждый младший школьник в Республике немцев Поволжья перед войной был пионером или октябрёнком. В Украине, Сибири и некоторых других регионах компактного проживания немцев этот показатель был значительно ниже.

• Спецсообщение УНКВД по АССР НП

В годы первых пятилеток ещё более ужесточился контроль партийной организации над профсоюзами, полностью потерявшими свою самостоятельность. Все более или менее ответственные посты в профсоюзных организациях занимала партийная номенклатура. Увеличивалось количество отраслевых профсоюзов за счёт дробления ранее существовавших. В 1937 г. в АССР НП были упразднены кантональные, городские и республиканские межсоюзные органы – советы профсоюзов. Ликвидация горизонтальных связей и крайняя дробность структуры были призваны облегчить партийный контроль за рабочими. Проводились регулярные «чистки» профсоюзного актива, многие профсоюзные функционеры подверглись репрессиям. Отраслевые профсоюзные организации АССР НП не смогли взять под полный контроль все рабочие коллективы. Яркий пример тому – уже упоминавшаяся забастовка части рабочих завода «Коммунист» в Марксштадте в октябре 1937 г.

Другой, менее опасной, но также неподконтрольной профсоюзам формой протеста рабочих против изощрённой системы эксплуатации режимом их труда стала «текучка» рабочей силы, которая достигла в те годы беспрецедентных масштабов. Однако, переходя с одного предприятия на другое, рабочий, как правило, не находил для себя облегчения и защиты, поскольку на предприятиях всё производство было подчинено одному и тому же партийному диктату, а профсоюзные органы, полностью выполнявшие волю ВКП(б), действовали в союзе с администрацией.

Из так называемых «добровольных обществ», действовавших в АССР немцев Поволжья и немецких районах реально функционировал лишь Осоавиахим.  Активная работа этого оборонного общества была вызвана общим курсом сталинского руководства на милитаризацию советского общества, на усиление «оборонной» работы. Кроме того, военно-технические виды спорта вызывали большой интерес у молодёжи. В г. Энгельсе функционировала военная авиашкола и аэроклуб, готовивший планеристов. По АССР НП насчитывалось свыше 40 «домов обороны», 70 стрелковых кружков, 130 кружков военных знаний, две школы-манежа, готовившие кавалеристов. Школьники и студенты в массовом порядке сдавали военно-спортивные нормативы на получение значков «Ворошиловский стрелок», «ГТО», «КВС», «ПВХО» и др.

[Zaman.]

К.Е.Ворошилов	Да здравствует Красная армия...

Немцы, как и другие граждане СССР, обучались военному делу в ходе допризывной подготовки и на действительной военной службе. Для более эффективного обучения призывников-немцев создавались немецкие национальные формирования. Так, в составе 32-й Саратовской стрелковой дивизии ещё в октябре 1925 г. был сформирован 96-й стрелковый немецкий полк (территориально-милиционное формирование). В 1932 году немецкий полк был переведен в г. Энгельс. Руководство АССР НП оказывало ему большую помощь средствами и людьми в строительстве военных объектов. В свою очередь полк, как и авиашкола, выделяли личный состав, в том числе технический персонал, на сельхозработы. 

Укрепляйте противовоздушную и противохимическую оборону СССР	96-й стрелковый немецкий полк и Энгельсская авиационная школа в общем строю на параде, посвященном 15-летию АССР НП. Энгельс. 1933 г.

Наряду с милиционными формированиями, немцы проходили службу и в регулярных частях Красной Армии. В те годы существовало несколько кадровых немецких национальных частей и подразделений. Часть немцев проходила службу в 1-м (немецком) эскадроне 31-го Белореченского кавалерийского полка 6-й Чонгарской кавалерийской дивизии, дислоцировавшейся в г. Гомеле Белоруской ССР. Командиры полка и дивизии считали немецкий эскадрон одним из лучших в дивизии. В 1934 г. на учениях 1-й эскадрон получил благодарность наблюдавшего за его действиями Наркома обороны К. Е. Ворошилова.  Другой кадровой частью, в которой проходили службу призывники-немцы был 77-й Новгородский стрелковый полк, дислоцировавшийся в г. Спасске Владивостокского округа Дальневосточного края.

К концу 1930-х гг. в связи с нарастанием военной угрозы советское руководство принимает ряд мер, призванных укрепить обороноспособность СССР. В 1939 был принят Закон СССР «О всеобщей воинской обязанности», устанавливавший в СССР кадровый принцип комплектования и функционирования армии и флота. Но ещё до принятия этого Закона на совещании Комитета Обороны при Совнаркоме СССР принимается решение об «ограничении порядка прохождения воинской службы» советских граждан – представителей «неблагонадёжных» национальностей, в том числе и немцев. Решение получило отражение в специальной директиве. В частности немцы – выходцы из АССР НП призывались в РККА и проходили воинскую службу на общих основаниях. Немцы, проживавшие в приграничных районах СССР на военную службу не призывались и брались на особый учёт. Немцы из других районов СССР на военную службу призывались, но должны были служить главным образом в пехотных частях внутренних округов. Выполнение директивы привело к тому, что с началом Великой Отечественной войны в Красной Армии оказалось всего около 33,5 тыс. немцев, в подавляющем большинстве выходцев из АССР НП .

На фоне беспредельного партийного всевластия в 1930-е годы всё больше теряли свою индивидуальность и собственное лицо Советы всех уровней – официальные органы государственной власти. Если в 1920-е годы партийное руководство пыталось создавать хоть какую-то видимость самостоятельности Советов, то в последующий период эта видимость была отброшена, и отношения партийных органов к Советам характеризовались удивительной бесцеремонностью.

В 1929 – 1931 гг. Советы АССР немцев Поволжья и немецких районов осуществляли на местах официальное государственное прикрытие развязанных Коммунистической партией кампаний «сплошной коллективизации» и «ликвидации кулачества как класса». В дальнейшем был осуществлён «поворот сельсоветов лицом к производству», что означало «участие села в индустриализации страны через хлебозаготовки, мобилизацию средств, отходничество и др.».

Лишённые всякой политической самостоятельности, Советы, особенно местные, глубоко увязли в хозяйственной текучке, обеспечивая выполнение бесконечной череды кампаний и вышибая у населения продовольствие, деньги и т. п. Даже перевыборы Советов партийные органы требовали использовать «для мобилизации масс по выполнению текущих хозяйственно-политических задач.», а многие райкомы, канткомы и первичные парторганизации вообще считали перевыборы Советов делом «второстепенным»

Перевыборы местных Советов всех уровней проводились в 1929, 1930, 1931 и 1934 годах. Если в начале 1930-х годов перевыборы осуществлялись по инерции, как и в 1920-е годы – через 1-2 года, то в последующем интервал между выборами увеличился до четырёх лет. Реже стали созываться и съезды Советов АССР НП.

[Zaman.]

В 1930-е годы продолжался рост, как общего числа избирателей, так и различных их категорий, принимавших участие в выборах, что свидетельствовало об усилении административного и идеологического влияния режима на население Республики немцев Поволжья и немецких районов. В период коллективизации почти 12 % взрослого немецкого населения была лишена избирательных прав. Данный факт являлся прямым следствием «ожесточённой классовой борьбы в деревне». В дальнейшем по мере ослабления социальной напряжённости и укрепления позиций ВКП(б) в деревне число «лишенцев» было существенно сокращено. Вместе с тем, практически на всех выборах в местные Советы фиксировались различного рода «антисоветские проявления», которые заключались в неявке жителей сёл на общие собрания по отчёту старых составов советов, в срыве и замазывании предвыборных лозунгов, в высказываниях о недемократическом характере выборов и т. п.

Да здравствует сталинская конституция!

Именно в период быстрого нарастания массовых репрессий и партийного произвола сталинский режим начал кампанию по укреплению «социалистической законности». Объявив о победе социализма в Советском Союзе, руководство страны закрепило этот факт в новой Конституции СССР, принятой 8-м съездом Советов СССР 5 декабря 1936 г. 

Следующим этапом стала разработка и принятие конституций союзных и автономных республик. Принятие новой Конституции АССР немцев Поволжья, предварительно утверждённой Центральным Комитетом ВКП(б), состоялось 29 апреля 1937 г. на 10-м съезде Советов АССР НП. Новая Конституция Немреспублики во многом копировала основные законы СССР и РСФСР. По своему объёму она оказалась значительно меньше предыдущей Конституции республики 1926 г. Намного проще была и её структура: 11 глав и 113 статей. Большинство статей и даже глав носило ярко выраженный декларативный характер.

• Утверждение Конституции АССР НП
• Конституция АССР НП 1937 г.

В Конституции АССР НП закреплялись «достижения социализма»: советская власть, социалистическая система хозяйства и социалистическая собственность, плановое развитие экономики и т. п. Высшим законодательным органом становился Верховный Совет АССР НП, избиравшийся на 4 года. Он избирал из своего состава Президиум. Высшим исполнительным органом оставался Совет Народных Комиссаров. Республиканская Конституция провозглашала и гарантировала своим гражданам права на труд, отдых, образование и др., свободу слова, печати, собраний и митингов, уличных шествий и демонстраций, неприкосновенность личности, жилища и т. п. Все эти права и свободы, объявлявшиеся в разгар «большого террора» казались насмешкой. Однако были люди, которые искренне поверили в то, что демократизация большевистского режима действительно сможет осуществиться.

К сожалению, Конституция АССР НП, как и Конституции СССР и РСФСР, в условиях тоталитарного сталинского режима не смогли внести какие-либо демократические изменения в политическую жизнь советского общества. Конституциями пытались прикрыть жестокий террор, развязанный против собственного народа.

О формальном характере новых основных законов АССР НП, РСФСР и СССР наглядно свидетельствует ситуация, сложившаяся в Немреспублике в 1937 г., когда все три Конституции на её территории уже действовали. В соответствии с этими документами АССР немцев Поволжья выходила из подчинения Саратовскому краю (в составе которого она находилась после раздела в 1934 г. Нижне-Волжского края) и переходила под непосредственное управление центральных органов РСФСР. Саратовский край преобразовывался в область. Однако по решению ЦК ВКП(б) партийная организация Республики немцев Поволжья оставалась в подчинении Саратовского обкома ВКП(б). Поскольку партийная власть в стране по-прежнему оставалась главной, сложилась нелепая ситуация, когда важнейшие вопросы жизнедеятельности АССР НП решало партийное руководство соседней области, никакого отношения к Немреспублике не имевшее. В частности, Саратовский обком ВКП(б) утверждал кандидатуры на должности наркомов АССР НП, председателей кантисполкомов и т. п. Попытки некоторых партийных руководителей АССР НП (А. Вельша, В. Гусева) поставить вопрос о выходе парторганизации Немреспублики из состава Саратовской областной организации ВКП(б) в Центре были расценены как «националистические проявления».

[Zaman.]

Потребовалось несколько месяцев, чтобы абсурдность сложившейся ситуации стала очевидной. Но и после того как парторганизация Немреспублики стала подчиняться непосредственно ЦК ВКП(б), ряд крупных промышленных предприятий АССР НП, а также её связь, торговля, снабжение и т. п. до конца 1937 г. находились в подчинении не республиканских наркоматов, а саратовских областных учреждений. Естественно, что зависимость от соседней области по многим вопросам своей жизнедеятельности существенно тормозило нормальное развитие Немреспублики. Таким было не декларативное, а подлинное лицо сталинской автономии.

Столь же наглядно формальный характер сталинской «демократии» проявился в ходе подготовки к выборам в Верховный Совет СССР, которые состоялись 12 декабря 1937 г. В Республике немцев Поволжья все кандидатуры тщательно отбирались, рассматривались и утверждались обкомом ВКП(б). В основном в кандидаты предлагались партийные и советские руководители республики, передовики производства. В каждом округе выдвигался один кандидат от «блока коммунистов и беспартийных», то есть выборы были безальтернативными. Проводилась мощная агитационная кампания. Одновременно к предвыборной кампании были «подключены» органы НКВД, проводившие «изъятие антисоветского элемента».

• Докладная записка секретаря Унтервальденского канткома в обком ВКП(б) о классово-враждебной агитации

Благодаря принятым мерам выборы на территории АССР НП «продемонстрировали невиданное морально-политическое единство народа и его нерушимую преданность партии большевиков, вождю и учителю всех трудящихся товарищу Сталину». По официальной статистике за предложенных кандидатов проголосовало 98,9 % проголосовавших избирателей. Немецкие районы в других регионах СССР не выдвигали самостоятельных кандидатов. Их население голосовало за кандидатов, выдвинутых в масштабе той области, куда входил каждый из районов.

А.Гекман	АССР НП. 1939 г. Выборы в местные Советы. Агитационная л.	Доярка Екатерина Граубергер

26 июня 1938 г. состоялись выборы в Верховные Советы РСФСР и АССР НП. На них вновь было продемонстрировано «нерушимое морально-политическое единство партии и народа» А месяц спустя, 25 – 27 июля 1938 г. в Энгельсе в торжественной обстановке прошла 1-я сессия Верховного совета АССР НП. Сессия избрала Президиум во главе с председателем. Им стал железнодорожник К. Гофман.  Сессия утвердила правительство Немреспублики – Совнарком. Председателем Совнаркома АССР немцев Поволжья стал партийный функционер А. Гекман. 

За Родину, за Сталина, за мир, за коммунизм	К.Гофман.

Заключительным, третьим этапом сталинского реформирования Советов стали выборы в местные Советы нижнего уровня (районные, кантональные в АССР НП, городские, сельские, поселковые). Они прошли 24 декабря 1939 г. К этому времени немецких районов уже не существовало. В АССР НП за предложенных кандидатов проголосовало по официальной статистике 99,1 % избирателей принявших участие в голосовании. В голосовании приняло участие 99,4 % всех избирателей. 

И всё же эти выборы не удалось провести совсем гладко. В селе Ней-Веймар Палласовского кантона был забаллотирован один кандидат в местный совет. Это «происшествие» было расценено обкомом ВКП(б) как факт «исключительной беспечности» Палласовской кантональной организации ВКП(б). Руководители организации понесли партийные наказания. Повторные выборы по данному округу были проведены 30 декабря. На этот раз для коммунистов они оказались удачными.

[Zaman.]

В целом же все проведённые выборы показали, что к концу 1930-х годов степень влияния на немецкое население коммунистической идеологии, степень управляемости всеми слоями общества и политическими процессами в нём со стороны партийного руководства АССР НП, местных партийных органов в районах компактного проживания немцев других регионов страны достигла довольно высокого уровня. Это и не удивительно. Ведь к 1940 году взрослыми стали уже те, кто иной власти, кроме большевистско-советской, не видел и не знал. Все более или менее злостные «контрреволюционеры», «националисты» и т. п. за 20 с лишним лет были «изъяты» (расстреляны, отправлены в лагеря, выселены в отдалённые районы страны или морально раздавлены, вынужденные приспособиться к режиму).

Шло постоянное «промывание мозгов» немецкому населению, как и всем жителям СССР. Одна политико-идеологическая кампания сменяла другую. В качестве поводов для проведения кампаний использовались различные события и даты: съезды ВКП(б), выборы в Советы, 60-летие Сталина, выход в свет «Краткого курса истории ВКП(б)» и др.

Немцев активно вовлекали в стахановское движение. Первые стахановцы-рекрдсмены были награждены орденами. Среди них были комбайнёр А. Денинг, доярки Е. Граубергер и А. Адлер, учительница Е. Шевалье и др. Победителей «социалистического соревнования» перед войной возили в Москву на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку, где среди прочих имелся и павильон Республики немцев Поволжья.

Все отмеченные выше политико-идеологические кампании, как и многие другие, проводившиеся среди немецкого населения СССР в 1930-е годы, были характерны для всего Советского Союза. Однако, «советским» немцам в те годы пришлось пережить и кампании, сопровождавшиеся массовыми репрессиями, которые были непосредственно связаны с их национальной принадлежностью.

«Борьба с фашистами и их пособниками» или «Борьба с гитлеровской помощью» - так называлась мощная политико-идеологическая кампания, развязанная против «советских» немцев. Начало этой кампании относится к 1933 году, когда в СССР, в том числе и в местах компактного проживания немецкого населения свирепствовал голод.

Несмотря на все ухищрения советского руководства, правда о тяжёлом положении населения, в том числе и немцев, в районах распространения голода, просачивалась за рубеж. Вполне объяснимо, что сообщения о трагическом положении немцев в СССР одними из первых были получены в Германии. Многих немцев в этих двух странах связывали родственные узы, между ними, несмотря на все ограничения сталинского режима, существовала переписка. В Советском Союзе проживало немалое число немцев, в разное время приехавших из Германии и не принявших советского гражданства. События в Советском Союзе серьёзно взволновали общественность Германии, вызвали озабоченность её руководства. Исторически совпало так, что именно в это время к власти в Германии пришли нацисты. Стремясь заручиться поддержкой германского народа, они на первых порах активно включились в антисоветскую кампанию, стремительно разраставшуюся в Германии в связи с сообщениями об инспирированном большевиками голоде в СССР. Последовал ряд дипломатических демаршей. Германские дипломаты в Москве и Берлине напоминали о «злоключениях немецких колонистов», особенно германских граждан, и настаивали на получении от советских властей разрешения на предоставление немецкому населению продовольственной помощи.

Советская сторона лицемерно отрицала наличие голода в СССР и отказывалась принимать такую помощь. По мере нарастания голода дипломатические демарши Германии принимали всё более острый характер. В марте 1933 г. последовали публичные выступления руководителей Германии с обвинением советского руководства в том, что оно скрывает правду о растущем голоде. В июне в Берлине была организована выставка писем голодающих немцев из СССР, которая вызвала настоящий шок у её посетителей.