Свет упавшей звезды

[torkel]

[b]Электронная газета Республики Татарстан
Татмедиа[/b]

[b]Атласный орден «Ярыша»[/b]

12.10.2009 16:52

В 2013 году казахстанский футбол будет отмечать столетие со дня рождения – в 1913 году была создана первая на территории нынешнего суверенного государства футбольная команда – «Ярыш». Семей является родиной казахстанского футбола, и, хотя сегодня рано звучать фанфарам и трубам, подготовительный этап будущих торжеств уже стартовал: Рамиса Айдхофф, в девичестве Нигматуллина, передала Музею татарской культуры Семея атласную розовую розетку.

[attachment=529985:opd1.jpg]

Она приехала из ФРГ в Семей, к себе на Родину, всего на неделю. Миниатюрная женщина, и в Европе сохранившая присущий тюркам шарм. Осанка, улыбка, умение держаться на публике и говорить интересно, захватывающе, искренне – она такая. Татарам Семея выпала редкая возможность присутствовать при историческом событии – передаче бесценного раритета Музею татарской культуры г.Семей. Фрау Айдхофф, предваряя свое выступление, сказала: «Нужно уметь слышать шепот Судьбы. Я внезапно поняла, что могу не успеть сделать то, что обязана сделать в память о моем дяде. Принадлежавшее ему должно храниться здесь, в городе, где он родился и жил. Он был татарином, и Музей татарской культуры сможет сберечь память о его блестящих успехах». К слову добавить, стать владельцами нагрудного знака Юнуса Нигматуллина – капитанской эмблемы «Ярыша» – претендовали несколько казахстанских музеев и высокопоставленных частных лиц. Рамиса Насыровна не оставила им надежды: только Семею, только своим...

[b]Юнус Нигматуллин: свет упавшей звезды[/b]

Примерно в 1847 году казанские татары Нигматуллины приехали в Семипалатинск за лучшей долей и остались здесь навсегда. Поныне Нигматуллиных в Семее много, и, если копнуть поглубже, выяснится, что все – родственники друг другу. Фамилия эта известная и уважаемая, немало Нигматуллиных внесли свой вклад в становление города и развитие всех отраслей культурной и общественной жизни не только Семея – всего Казахстана. Учителя, врачи, деятели искусства, религиозные и политические лидеры, предприниматели, меценаты, ученые. И среди них – он, единственный и неповторимый, Юнус Нигматуллин. Ушедший невозможно рано, но успевший стать символом целой эпохи.

[torkel]

[b]Атласный орден «Ярыша»[/b]
[b]
Рамиса Айдхофф-Нигматуллина:[/b]

— Юнус абый Нигматуллин – родной брат моей мамы. У них была огромная разница в возрасте, мама родилась в 1915 году, а он – лет на двадцать раньше. Юнус Нигматуллин был первым из десяти детей Нигматуллиных. Есть люди, о которых говорят: голова; они особенно умные, талантливые, наделенные разнообразными способностями. Юнус абый такой и был, он с золотой медалью окончил мужскую гимназию Семипалатинска, поступил в университет Казани. Юнус Нигматуллин был студентом, когда началась I Мировая война. Та пора была страшной, ломались жизни, менялась общественная формация, кругом голод, кровь, смерти... Руководство университета направило одного из лучших своих студентов в Томск, на учебу в Сибирский кадетский корпус. Тогда умели ценить людей, никто не захотел отправить на фронт солдатом человека, который должен был стать одним из самых заметных в своем времени.

[attachment=530006:opd2.jpg]

Юнус Нигматуллин стал офицером царской армии, кроме того, в числе трех татар-мусульман был избран в Государственную думу. Представить сложно: в возрасте двадцати с небольшим лет! Сколько пользы он мог принести, какие великие дела совершить! Но вслед за I Мировой пришла Октябрьская революция, потом Гражданская война. Юнус Нигматуллин погиб на территории Китая, это был 1919 или 1920 год. Он похоронен на мусульманском кладбище в Урумчи – родственники перезахоронили тело сами. Это страшная история – но в те годы она была рядовой. Красные убивали белых, белые – красных, мародеры – и тех, и других. Мне рассказывали так. Спустя день или два после гибели Юнуса – линии фронта как таковой в Гражданскую войну не было – родные случайно наткнулись на свежий холм земли. Казалось, что земля дышит – и они решили раскопать ее. Нашли тела убитых мужчин – все были в нижнем белье, без документов и личных вещей. Погибли они совсем недавно, местные жители рассказали, что «здесь красные расправились с белыми». У одного из погибших на белье была вышивка – буквы «Ю.Н.» голубыми нитками. Именно так Юнусу Нигматуллину вышивала инициалы мать… Она и узнала сына. Он прожил так мало, что даже не успел создать семью.

[b]Футляр из оргстекла[/b]

На известном фото футбольной команды «Ярыш» Юнус Нигматуллин стоит в верхнем ряду. Кроме него, в команде играли все татары и единственный казах – Мухтар Ауэзов. «Ярыш» - татарское название, которое можно перевести как «Состязание». Сзади, за спинами спортсменов, видна крупная эмблема клуба – розетка, своеобразный орден, символ отличия команды. Точно такая же – но нагрудная – розетка из бледно-розового атласа хранится теперь в фондах Музея татарской культуры Семея, до этого четыре десятка лет она принадлежала Рамисе Нигматуллиной. Понимая, что на полке ее серванта хранится уникат, утратить который нельзя, Рамиса ханым заказала для эмблемы «Ярыша» специальный прозрачный футляр.

[torkel]

[b]Атласный орден «Ярыша»[/b]

[b]Рамиса Айдхофф-Нигматуллина:[/b]

— Моя покойная тетя, которой в этом году исполнилось бы 100 лет, отдала мне розетку давным-давно. Она рассказывала, что Юнус Нигматуллин был очень красивым молодым человеком, на которого заглядывались девушки. И одна из его кузин, желая обратить на себя внимание (татары тогда могли жениться на кузинах), сшила спортивную форму всей команде «Ярыш» – Юнус ведь был ее организатором и капитаном! Предположительно, и розетки изготовлены ее руками. Название «Ярыш» написано на арабском языке чернилами поверх атласа. Когда я разговаривала с двумя бывшими игроками «Ярыша», на тот момент уже очень пожилыми мужчинами, они подтвердили, что у каждого из членов команды была собственная эмблема в виде розовой розетки. Но, сколько я ни искала, ни спрашивала, другого экземпляра ни у кого не нашлось. Я прожила в ФРГ уже восемь лет и много раз рассказывала немцам о Казахстане, о татарах, о команде «Ярыш». Они всегда удивляются нашей цивилизованности: как это – собственная футбольная команда была еще в 1913 году? Разве у вас там медведи до сих пор по улицам не ходят? И смешно их слушать, и грустно…

[b]«Делаю то, что хочу» [/b]

На встрече в музее Рамиса Айдхофф призналась, что «…не ожидала увидеть столько заинтересованных лиц, столько молодежи». Много лет она посвятила делу народного образования, учительствовала, трудовую биографию окончила в Министерстве образования и науки РК. Филолог. Писала и печаталась в газетах «Новое поколение», «Вечерняя Алма-Ата», «Казахстанская правда», издала несколько стихотворных сборников под именем «Рамиса Нигмате». Сейчас, когда дети выросли и стали самостоятельными, она взялась за дела, которые долго откладывала «на потом».

[b]Рамиса Айдхофф-Нигматуллина:[/b]

— Знаете, я очень рада, что наша семья так тесно связана с Казахстаном, с Семеем. Мухтар Омарханович Ауэзов был близким другом Юнуса Нигматуллина, часто бывал у Нигматуллиных дома. Его «Путь Абая», который я считаю культовой книгой, для многих европейцев стал отправной точкой в изучении казахской культуры – он переведен на большинство западных языков. Что я лично запланировала успеть? Мечтаю побывать в Урумчи, поклониться могиле дяди. И передать Музею татарской культуры Семея еще несколько любопытных вещей, которые сохранились через годы и поколения в нашей семье. Человек не должен быть жадным и уносить с собой то, что может сослужить службу другим людям. Легенда гласит, что Александр Македонский, умирая, попросил похоронить его с открытыми, поднятыми вверх ладонями, руками. Этот жест должен был означать, что он, завоевавший полмира, уходит свободным, не обремененным вещами. Я согласна с такой позицией. Мой следующий приезд в Семей обязательно станет поводом для новой встречи с татарами, которых я очень люблю и горжусь, что принадлежу своему народу.

[b]«Бессмертна юность»[/b]

Одно из стихотворений поэтессы Рамисы Нигмате называется именно так. Она посвятила его Юнусу Нигматуллину и Мухтару Ауэзову, их влюбленности в футбол, их дружбе, их несбывшимся и сбывшимся надеждам, всему поколению, истерзанному революциями и войнами. Там есть строки об эмблеме команды «Ярыш»: «Спортивная эмблема – зелень с розовым – как первый орден, на груди горит».
Трудно передать словами, какое испытываешь волнение и гордость, когда держишь в руках подлинную вещь столетней давности, некогда принадлежавшую выдающемуся земляку.

Виктория КУПЦОВА

[torkel]

[b]Ислям Ширинский
МОИ ВОСПОМИНАНИЯ О КРЫМЕ[/b]

Ильяс Яшлавский К ЧИТАТЕЛЮ!
Записки "Мои воспоминания о Крыме" написаны человеком, прожившим большую и трудную жизнь.
Несомненно, что они будут представлять некоторый интерес читателю в вопросах истории, жизни и быта крымских татар.
Записки написаны в произвольной форме.
Да простит читатель, если допущены некоторые неточности в описываемых событиях.
Воспоминания И. Ширинского написаны по моей просьбе и я сердечно благодарен ему за его труд.

Ильяс Яшлавский
Ноябрь 1990 г.
г. Батуми.

[attachment=530318:yashlavsky.jpg]

На фото: Ильяс Яшлавский, 40-е годы.

[b]ШИРИНСКИЙ ИСЛЯМ КАДЫРОВИЧ.[/b]
Родился 25 февраля 1901 года в деревне Ишунь Феодосийского уезда, в Крыму.
Род Ширинских - один из семи феодальных родов крымского ханства, упоминается еще в 14 веке. (см., например: Якобсон А.Л. "Крым в средние века". -М.: Наука, 1973 г.)
Ислям Ширинский, после революции учился в педтехникуме, затем учительствовал в Бахчисарае и Симферополе.
В 30-ые годы покинул Крым, учился в пединституте в Сталинграде и в университете Баку.
Более сорока лет преподавал в школах Азербайджана историю, географию, русский язык, рисование и пение.
За плодотворный труд награжден орденами Трудового Красного Знамени, "Знак Почета" и медалями.
В настоящее время, пенсионер проживает в г. Гянджа республики Азербайджан.
Ильяс Яшлавский, 1991 г.
P.S. Несколько лет тому назад из Гянджи пришло сообщение о смерти Исляма Кадыровича.
Андрей Яшлавский, 1999 г.

* * *
В книге "Таврида" (вероятно, имеется в виду книга: Медведева И.Русская Таврида. -М., 1946 - И.Я.) говорится, что после присоединения Крыма к России в 1783 году, население Крыма было 4 миллиона. Половина эвакуировалась в Румынию и Турцию.
Екатерина II старалась сохранить население Крыма и потому на ответственные посты ставила представителей татарского населения - более-менее грамотных людей.
В то время во главе Феодосийского уезда был назначен губернатором Менгли-Гирей Ширинский. Менгли-Гирей без того был очень богатым, Екатерина II ему подарила огромные земельные угодья, еще больше, чем он имел.
Вот почему в Феодосийском уезде помещиками были только по фамилии Ширинские.
Например:
1. г.Карасубазар (ныне Белогорск) - Ширинский Борбатыр Мурза
2. г.Карасубазар - Ширинский Селямет Мурза
3. дер. Орускоджа - Ширинский Абдулла Мурза
4. Кокташ - Ширинский Сулейман Мурза
5. Орталан - Ширинский Муртаза Мурза
6. Мурзакой - Ширинский [??? - нрзб.] Мурза
7. Тобенсарай - Ширинский Джемал Мурза
8. Новый Ишунь - Ширинский Хдыр Мурза
9. Ахчора - Ширинский Али Мурза
10. хутор Келечи - Ширинский Эмин Мурза
11. дер. Муллакой - Ширинский Абдураман
12. Муллакой - Ширинский Ислям Гирей Мурза
13. Келечи - Ширинский Мустафа Мурза
14. Аджи бешер - Ширинский Аджи Мурат Мурза
15. Аджи бешер - Ширинский Алит Мурза
16. Челебилер - Ширинский Абляз Мурза
17. Челебилер - Ширинский Амет Мурза
18. Годжанчу - Ширинский Омер Мурза
19. Антай - Ширинский Омер Мурза
20. Антай - Ширинский Исмаил Мурза
21. Татлыдаир - Ширинский Мурат Мурза
22. г.Керчъ - Ширинский Осмаи Мурза
23. дер. Кокташ - Ширинский Селямет Мурза
24. дер. Кокташ - Ширинский Ислям Мурза

[torkel]

[b]Ислям Ширинский
МОИ ВОСПОМИНАНИЯ О КРЫМЕ[/b]

[b]НЕБОЛЬШОЙ ЭПИЗОД[/b]

Моя бабушка по отцу была очень богата (тоже из рода Ширинский), ее брат Мемет Мурза был женат на дочери какого-то польского генерала (он был польский татарин).
Первые 2-3 года они жили очень дружно, а дальше Мемет стал шалить. Под вечер приказывал кучеру запрячь ландо-экипаж в три лошади, и едет в ближайший город, где играет в карты, возится с красивыми девушками, и, конечно, не без выпивки.
Такое поведение Мемет Мурзы жене стало невыносимо, и она решила закончить эту музыку.
Мемет утром всегда имел привычку пить на похмелье язму (разведенная в холодной воде простокваша) или хороший катык (кислое молоко - простокваша).
Тогда пользовались медными посудами, жена Мемет Мурзы приказала прислуге заквасить молоко в заржавленной посуде.
Утром Мемет потребовал очередную порцию катыка, с жадностью покушал и, отравившись, умер.
Детей у них не было. Жена Мемета продала земельные угодья немцу и уехала в Польшу. Так вот исчезали многие земельные владения Ширинских, теперь на этих землях хозяйничал немец Сарой (немец особого рода).

[b]НЕМАЛОВАЖНЫЙ ЭПИЗОД[/b]

От города Карасубазар до Старого Крыма и Коктебеля тянутся лесные дубовые массивы. У самой границы лесного массива расположен красивый дом Муртаза Мурзы Ширинского. Этот дом построен мастерами, которые строили Хансарай (Дворец ханов), только в маленьком масштабе. Отец Муртаза еще в царское время с одним русским человеком в этом тихом и далеком от городов уголке чеканили деньги, а когда их преступное дело было раскрыто, они удрали в Турцию через Феодосию.
Дома остался единственный сын Муртаза, по внешности он был очень красивым. Прошло некоторое время после исчезновения преступного отца, он встречается с очень привлекательной, красивой девушкой, и у них начинается любовная история. Огонь любви, чем дальше, тем больше разгорается, когда дело доходит до соединения влюбленных, отец девушки оказывается священником, и он категорически запрещает дочери выходить замуж за мусульманина. Муртаза горит желанием пойти на все. Дает согласие даже принять православную веру. Приняв веру, Муртаза становится Михаилом Ширинским. Поп за это получает много разных ценностей и пред Богом совершает благое дело...
Влюбленные обвенчались и в богато обставленном дворце стали жить-поживать.
Вся плеяда Ширинских и окружающие эту местность татарские села видели в лице Муртаза Мурзы злейшего преступника, осквернившего мусульманскую религию, и решили влюбленных уничтожить. Я лично был в доме (до женитьбы) Муртаза и поразился красотой 2-х этажного дама, мебелью, которой наполнены все комнаты - это был второй Хансарай.
Ну, что сказать, отец и сын стали преступниками. ДОНМЕ - изменник.
Диалектика диктует: в мире нет ничего постоянного, все движется - земной шар - наша планета вращается вокруг Солнца за 23 мин., а Солнце в несколько миллионов раз больше нашей планеты. События, описанные мною происходили в 1913-1915 гг.
Смерть унесла жену Михаила, а все общество отвернулось от него, и ему остался один выход - исчезнуть. Он исчез. Одни говорят, что он уехал в Швейцарию, другие - в Англию.
Михаил после смерти жены соорудил мавзолей и положил жену в стеклянный гроб.
Ширинские, проживавшие в Феодосийском уезде, несмотря на то, что жили богато, все были неграмотны, не читали газет и журналов, никуда из поместья не выезжали, не путешествовали по другим странам, даже редко бывали в ближайших городах.
Такое патриархальное житье присуще всем Ширинским, только 5% из них все же стремились к просвещению.
Один из сыновей Сулейман Мурзы - Аббас Ширинский был активным членом СДРП, а другой сын был землемером, Ислям Ширинский окончил гимназию и работал чиновником в Симферополе.
Дочери Керченского Осман Мурзы учились в Петербурге и окончили институт благородных девиц.
Абляз Ширинский из деревни Челябилер учился в гимназии.
Среди Ширинских одна группа была сугубо религиозная, а другая вела разгульный образ жизни: играли в карты, пьянствовали и т.д..
Одевались просто, в старомодные платья, мало разбирались в просвещении и культуре. Осенью, после уборки урожая, Ширинские ездили друг к другу в гости на неделю.
Выезд на фаэтоне, сидят глава семьи, отец, мать и двое детей, на второй тачанке одна прислуга и остальные дети, на третьей повозке - несколько чемоданов, прислуга и детские горшки.
С 14-15 лет все курили и не было разговора, что курение вредно.
Обычно, гостям готовят обильное кушание. Каждый день режут барана, несколько кур и индюков, очень много пьют кофе.
В то время кофе среди татарского населения занимало много времени. Гости пришли - подавай кофе, праздник - кофе, на радость - кофе, голова болит - кофе, сердишься - кофе. Чай почти не употреблялся.

[torkel]

[b]Ислям Ширинский
МОИ ВОСПОМИНАНИЯ О КРЫМЕ[/b]

Фамилии мурз, которые получили земельные владения и дворянство (после присоединения Крыма к России, при Екатерине II в 1783 году). США тоже образовались в 1783 году.

1. Кантакузлы - выходец из Кавказа;
2. Узенников - выходец из Кавказа;
3. Какшайские - выходец из Кавказа;
4. Булатуковы - выходец из Кавказа;
5. Булгаковы - не известно;
6. Джанклыч - не известно
7. Джаминский - не известно;
8. Моинакский - не известно;
9. Кунтуганский - не известно;
10. Караманов - из Турции;
11. Тайганский - по названию деревни;
12. Крымтаев - не известно;
13. Кайтазов - не известно;
14. Конкалов - с Кавказа;
15. Босняковы - из Югославии (славяне);
16. Маркицкий - не известно;
17. Бенарсланов - не известно;
18. Диванов - не известно;
19. Эмиров - не известно;
20. Эдилерский - не известно;
21. Гаспринский - из Гаспры;
22. Эдыге (Адигей) - с Кавказа;
23. Идрисовы - с Кавказа;
24. Улановы - не известно;
25. Ногаев - не известно;
26. Аирчинский - дер. Аирча;
27. Муфтизаде - не известно;
28. Мурзачинский - не известно.

Фамилии, известные в Крыму до присоединения к России ( по книге "Русская Таврида"):

1. Ширинский - по названию дер. Шырын
2. Аргинский - дер. Аргин;
3. Яшлавский - дер. Яшлав;
4. Кипчакский - дер. Кипчак;
5. Мансурский - не известно;
6. Алтуисадак - Шацкий.

Как же жили некоторые мурзы? Вот пример, Караманов Адиль Омерович, его владения и деревня называлась Кудьяр. Адиль Мурза у отца один сын. Мужчина высокого роста, широкоплеч, с большим носом с горбинкой - избалован с детства.
Отец его один из богатых помещиков (мурз) в районе Симферополя. Эта фамилия по происхождению из Турции. Адиль не знал что значит труд, его хозяйством управлял Аббас Мурза Джанклыч.
В комнате Адиль Мурзы стояли 4 гардероба заполненные его одеждой. Он за день менял три, четыре раза костюмы.
Чем же занимался этот человек? Он каждый день ездил в Симферополь, такие же, как и он, товарищи собирались в номере гостиницы и они, бездельники, всю ночь играли в карты, выпивали и возились с женщинами. Если на дворе дождь, непогода, Адиль Мурза заходил к начальнику жел. дор. станции, платил ему деньги, и тот прицеплял к паровозу один вагон, и он не опаздывал в номер гостиницы, где ждали его такие же бездельники, как он.
Адиль как-то в Симферополе познакомился с женой прокурора. Жену прокурора он соблазнил не столько красотой, и не умом, а драгоценными подарками. Сближение с женой прокурора, чем дальше, тем больше углублялось, и они встречались все чаще. Прокурор призывал Адиль Мурзу к приличию, но безуспешно. Адиль затеял с прокурором скандал и его ни во что не ставил, во время спора выхватил из-за пояса пистолет и ранил прокурора. После этого только завязалось крупное дело.
Это дело должно было разбираться в Харькове, Адиль Мурза тратил бешеные деньги, чтобы спасти шкуру.
После долгих хлопот врачи прописали ему диагноз нервнобольного человека, конечно, суд оправдал "сумасшедшего". Но сколько денег и переживаний стоила ему его глупая затея.
Дальше Адиль женился на младшей дочери Осман Мурзы Ширинского из Керчи, у них была одна дочь, бросив жену, сбежал в Турцию.
Но не долго жил и в Турции. Приехал в Сухуми и стал директором совхоза, женился на своячнице Зулейке (средняя дочь Керченского Осман Мурзы). Короче говоря, из Сухуми его препроводили на Соловки, где он пробыл около 10 лет.
В 1930-31 гг. в Сталинграде было много татар, и мой отец с семьей и я. Я учился в педтехникуме. Тут я увидел Адиль Мурзу, год или два он на базаре торговал булками. Когда объявили проведение паспортизации, а у него не было метрики, ему предложили оставить город, и он вынужден был переехать в Гянджу (Аз. ССР), здесь он устроился бухгалтером на консервный завод. Одет был в простую ситцевую рубашку и бумажные штаны и носил их 2 месяца. Когда шел в баню, покупал новые опять такие же рубашки и штаны. После бани старую одежду оставлял и облачался в новую. Через пару лет он исчез, никто не знает, куда он делся.
В то время, когда еще Адиль работал на консервном заводе, к нему приехала из Грозного его дочь. Она врач, замужем за русского. Адиль Мурза родную дочь встретил очень холодно и через 2 дня выпроводил дочь опять в Грозный. Чем объяснить такое отношение к родной дочери- не известно.
Жили три брата Кипчакские: Мустафа, Фазыль и Селямет, были очень богаты. В деревни Тобанкой имели прекрасные дома.
Мустафа Кипчакский женился на дочери Адиля Караманова, уже при Советской власти, работал председателем Симферопольского Госбанка. Очень солидный и культурный человек, его дочь Сафие и сейчас живет в Баку и занимает высокий пост в министерстве. Сафие участник ВОВ, была на фронте медсестрой, муж - азербайджанец.

[torkel]

[b]Ислям Ширинский
МОИ ВОСПОМИНАНИЯ О КРЫМЕ[/b]

[b]МУФТИЗАДЕ САИДЕ ХАНИ И ДРУГИЕ[/b]

Муфтизаде Саиде Хани была уже немолодая и очень мужественная женщина. Ее все крымские татары знали. Муж - генерал в отставке (из польских татар). Саиде Хани имела прямую связь с женой Николая II.
В первую империалистическую войну она возила на фронт крымскому полку эшелонами подарки и даже чебуреки. Ее сын Селим, будучи офицером Крымского полка, был женат на дочери Мустафы Мурзы Кипчакского. Дочь Мустафы Хатидже была красивая. В начале отец не хотел выдавать дочь за Салима-офицера, но властная и богатая жена генерала добилась своего и они поженились.
Саиде Хани говорила: "Бир гюль копардын, амма, тегенеклеры колуму кантшлы" (срезала я один цветок, но его шипы мне руки изранили).
Сын Саиде Хани имел любовницу Татьяну. Он больше времени проводил с ней, чем с красивой женой, дочерью Кипчакского Хатидже. Саиде Хани сына Селима много раз предупреждала о неправильном поведении женатого сына, но сын не обращал на это внимания.
На Пушкинской улице в Симферополе было кафе для офицеров. В один прекрасный день мать запаслась хорошим кнутом, села в свою машину и приказала шоферу ехать в офицерское кафе. В кафе Селим сидел за столом со своей любовницей. Мать без всякого предупреждения начала кнутом лупить сына и его любовницу Татьяну. Селим не ожидал такого поступка матери и от стыда не знал, куда деться, но успел вместе с любовницей выбежать на улицу. Но все же Селим Татьяну не бросил, а его жена Хатидже вернулась в отцовский дом. После, Селим уехал за границу, отец генерал скончался, а мать после прихода Советской власти пряталась в доме своей преданной подруги в деревне Битак, там же скончалась.
Очень характерно то, что все живущие в Альминской долине - в деревне Азек, Биэли, Черкезли, Ханышкой, Алматаркан- татарские дворяне были не богаты, занимались сельским хозяйством, жили в небольших избах как рядовые крестьяне. Там жили дворяне следующих фамилий: Джанклыч, Кайтазовы, Джаминские, Яшлавские.
Как мне известно, никто из Яшлавских не имел наследников, а потому перед смертью делал такое завещание: "Я имею 1000 десятин плодородных земель, и я наследую так:тот, кто из фамилии самый старший, по возросту, тот и будет хозяином этой земли". Конечно, это было до Советской власти.
В деревни Биэли жил по фамилии Яшлавский Аджи Мемет Мурза, старший по возрасту, и вот, ему старику Яшлавскому, посчастливилось два года получать доход от этих земель. Получив наследие Аджи Мурза сейчас же купил фаэтон, нанял кучера и купил хороших лошадей.
После революции, наследие исчезло как туман. Такое наследие называлось- бейлик.
Среди этих фамилий как Джанклыч, Джаминский, Каитазовы и др. богатых помещиков я не знаю, они были как рядовые крестьяне деревни и также трудились как все жители деревень. Более богаче были Булгаковы. Они имели владения в Бахчисарайском районе и в деревне Кок-коз. Дети получили образование.
[b]
НЕПРИЯТНЫЙ ЭПИЗОД[/b]

В 1920-21 годах, во время неустойчивости властей, мы из Феодосийского уезда переехали в Бахчисарайский район.
Наш сад находился между деревней Гулюмбей и Чоткара. С одной стороны сада жили братья греки Колейниковы, с другой две семьи- русские. Среди греков был 90-ти летний старик Миша-акай он по-татарски говорил свободно и он мне сказал: "В этом доме где мы поселились больше пяти лет не проживем, так было со всеми кто жил до вас, перечислили всех живших до нас."
Все они были вынуждены продавать сад и дом и переезжать куда-нибудь.
Сад этот славился своими фруктами, через сад протекала река Кача, прекрасное было место. Но, слова старого грека сбылись, дом из 12 комнат на пятом году нашей жизни ночью сгорел.
На помощь звать было некого, к утру дом сгорел , не все вещи спасли, а та часть которую удалось спасти, пришедшие на помощь люди растощили по своим домам. Мне Миша-акай (дядя) говорит, что этот дом, в который мы переехали, раньше был мечетью и один "кяфыр" - генерал из этой мечети сделал дом, а кладбище разравнял и разбил сад - по этому тут происходят такие чудеса.
После пожара мы жили в двух оставшихся комнатах до тех пор пока не попросили срочно освободить и эти комнаты.
Мои родители переехали в Симферополь, где наняли маленький, на подобии курятника, домик. Я пошел учительствовать, с начало в деревню Бельбек, а потом в школе на вокзале Бахчисарая.

[torkel]

[b]Ислям Ширинский
МОИ ВОСПОМИНАНИЯ О КРЫМЕ[/b]

[b]ХАНСТВО[/b]

Население Бахчисарая 90% составляли татары, религия - мусульманская. В 33 мечетях три раза в день мулла произносил ЭЗАН - призывы к намазу. Духовенство было сильной опорой ханства. Здесь было 32 хана. Дворец ханов состоит из двухэтажного дома, рядом гарем, где томились молодые девушки, охраняемые евнухами, а дальше баня и соколиная баня. Из ханов Адиль Гирейхан большое зло имел на Ширинских, по этому он начал казнить их и, по этому многие Ширинские выехали в Турцию и оттуда вернулись в Крым только после его смерти.
Императрица Екатерина II пригласила в Петербург Крымского хана Шани Гирея. Шани Гирей принял приглашение. В Петербурге ему очень все понравилось, особенно строения европейского типа. Только хан сетовал на то, что Крыму духовенство не разрешит сделать какую- либо реформу в ущерб мусульманской религии.
Екатерина II в этом вопросе обещала хану помочь, в случае восстания духовенства и народа. Она сказала хану если что случится она со стороны Керчи направит русское войско, они быстро подавят восставших.
Екатерина II поженила Шани Гирея на княгине, бабушке писателя Лермонтова, она имела большие земельные владения, место это называется Тархан (по татарски-"грамота"). Так что в крови поэта есть и татарская кровь.
Екатерина II добилась своего: при помощи войск восстание было подавлено, русские войска заняли Крым. На этом существование Крымского ханства закончилось. Сам Шани Гирей убежал в Петербург.
Вот так Шани ("сокол") Гирей попал в мышеловку. Чтобы искупить свои грехи перед богом, решил поехать на поклонение в Мекку, но, когда он ехал через Румынию, переселившиеся туда татары поймали его и повесили.

[b]СТАРИННЫЕ ТАТАРСКИЕ ПЕСНИ[/b]

Написанные после присоединения Крыма к России.

1.
КЕРИЧДЕН ДЕ ЧЫКГАН
БИР БУЛУТ,
ЭЙ ЯААР,
КЕФЕГЕДЕ ДЖАВГАН АИТРДА
ДЖЫЛАЙМАН, АМАН, АМАН
АИТЫРДА ДЖЫЛАЙМАН
АМАН, АМАН,
КИМИСИДЕ МАЛДАН АИРЫЛГАН
ЭЙ ЯААР КИМИСИДЕ ДЖАНДАН АИРЫЛГАН
АИТЫРДА ДЖЫЛАИМАН, АМАН, АМАН
АИТЫРДА ДЖЫЛАИМАН.

Зловещая туча поднялась
из Керчи
Эй яаар!
В Феодосии дождем
Пролилась,
Говоря об этом плачу
Аман, аман,
Кто ты теперь отделенный
от стада?
Эй, яаар!
Кто ты теперь от души
отделенный?
Вспоминая об этом
плачу!
Амман, амман!

[b]Другая старинная песня.[/b]

2.
ТАТАРЛЫГИМ
ДОГГАНДА ИЕРИМ
БАЛАЛЫКДАН СУИЕМЕН
ОНЛАР УЧИН КОП
ВАККТЛАР
ДЖЫЛАИАДА ЯНА
КУЕМЕН...

Место рождения татар
Я с детства люблю
Много времени для них
Чуть печалясь, снова смеюсь.

ЯВРУМДЕ САГЫРДА БОЮ
ОЗИМНИМ ТОЮ
КЕРЧДЕН, КЕФЕДЕН ДЖЫИЛУБ КЕЛЬГЕН

3.
ОЗЮМНИМ МАТАМНЫХ СОЮ
ОРНЫН ДЖОЛУ ОТАЙМАЗ
ОТАЙСАДА МАЛ ТОИМАЗ
ДЖАЛАМА ТОТАИ КЫЗ, ДЖАЛАМА
БИР ГАВУШМАГА АЗ КАЛДЫ...
АТ АИЛАНЫР, АИЛАНЫР
ЧАЗЫГИНА ВАИЛАНЫР
ОР КАПУСЫН КЕЧЕН СОН
ДЖИГИТ ОНДА САИЛАНЫР
АРПА ОРДЫМ АЗ ГАЛДЫ
ГАМЫШ ОРДЫМ САЗ ГАЛДЫ
ДЖЫЛАМА ТОТАИ ГЫЗ ДЖЫЛАМА
ГАВУШМАГА АЗ ГАЛДЫ...

Его дорога без трав,
Но если и есть немного
Не хватит скоту для корма.
Не плачь, красавица, не плачь,
До встречи с милым осталось мало
Конь вернется, вернется,
И будет на кол повязан,
И после прохода через дверь
Джигит тобой будет выбран.
Косил овес, осталось малость,
Косил камыш, остался саз.
Не плачь, красавица, не плачь,
До встречи с милым не долго осталось.

[b]ЖИЗНЬ ТЕЧЕТ[/b]

Жизнь, как бурная горная река, в вечном стремительном движении, и как река шлифует и сглаживает острые углы камней, жизнь притупила и сгладила душевную боль одинокого человека.
Он примирился с потерей любимой, привык безвольно подчиняться судьбе, утешаясь слабой надеждой на то, что со временем все будет хорошо. А каким будет оно?
Человек без мечты бескрыл. Его не манят высоты, не влекут просторы, не зовут дали, он страшится борьбы, боится непроторенных путей, крутых поворотов и преград. Он способен лишь плыть по течению... авось, куда-нибудь ВЫНЕСЕТ...

Август-октябрь 1990г.
гор. Гянджа, Азербайджан

[torkel]

первый сайт Бардымского района
© 2003, http://barda-perm.narod.ru/

[b]Барда
Бардалылар турында[/b]

[b]Фатима из Дрездена[/b]

Наша газета уже писала о том, что родственники, живущие в городе Дрездене в Германии и Барде, нашли друг друга. Эту статью, озаглавленную "Фатима из Дрездена", перепечатали многие газеты, в том числе "Звезда". А родственники переговаривались по телефону, с нетерпением ждали встречи. И вот этот день настал: в июле Наиля Шамгунова вместе с мужем Расилем поехали в Германию, чтобы увидеться с близкой родственницей - старшей сестрой Фатимой.
Напоминаем читателям: акбашевский парень Карим Узбяков во время Великой Отечественной войны попал в плен и жил несколько лет в Германии. Там он подружился с немкой Ириной, между ними вспыхнула любовь. У них родилась дочь. В память о матери Карима ее назвали Фатимой. Когда советские войска победили. Карим Узбяков был освобожден из плена и отправлен в родную страну...
В семье Ирины Штольцер никогда не забывали о татарине Кариме. Фатима росла, зная, кем был ее отец. Бережно хранились в семейном архиве и фотоснимки. Девушка получила образование, хорошо выучила русский язык, преподавала в школе. Когда приезжала вместе с рабочими делегациями и туристами в Советский Союз, не раз хотела и отыскать отца. Но успокаивала себя мыслью, что "его, наверное, уже, нет в живых", потому что знала, какая судьба ожидала бывших пленных.
И действительно, Карим-ага прошел сталинские лагеря. Судьба оказалась благосклонной к нему: он живым и невредимым вернулся в родную деревню, обзавелся семьей, у него родились трое детей. Следует отметить, в последние годы своей жизни он рассказал детям, что в Германии у них есть сестра, оставил даже адрес Ирины Штольцер военных лет. Дочь Наиля написала на Центральное телевидение на передачу "Жди меня" о желании найти свою старшую сестру. А тем временем в Барду пришло письмо из Германии. Оно было от дочери Карима Узбякова - Фатимы...
- Сестра встретила нас сама вместе с мужем Райнером, -рассказывает Наиля Каримовна. - Трудно передать словами волнующие мгновения долгожданной встречи. Мы в первый же день почувствовали себя как у самых близких родственников. Окруженные вниманием, душевной заботой сестры и всех тех, кто имел отношение к этой встрече, провели в Дрездене замечательные дни...
Оказалось, что жива и мать Фатимы - госпожа Ирина. Именно в те дни она отметила свое 78-летие. Она моложава, бодра, энергична. Ежегодно путешествует. Живет отдельно в своей квартире. А в доме, сохранившемся еще с военных лет, где не раз бывал Карим Узбяков, живет с семьей младший брат Ирины Холст. Фатима и Райнер Коштиалы познакомили Наилю и Расиля не только со своей жизнью, жизнью близких, но и с городом, его памятными местами, окружающей природой. Дрезден - один из красивейших городов Германии и Европы с богатой историей. Понятно, что город, расположенный на Эльбе, музеи, отдых в Саксонской Швейцарии, общение с родственниками, да и вообще с немцами, оставили у бардымцев чудесные впечатления.
- Более всего запомнились сам Дрезден и удобства, созданные в Германии для человека, - говорит Наиля Каримовна. - Для машин и велосипедов у магазинов имеются удобные стоянки, аккуратные, чистые, ухоженные улицы, берега рек, пруды с утками, богатые рыбой, приветливость людей - все поражает. И куда бы ни пошли - всюду порядок, зелень, цветы...
Шамгуновы провели в Германии девять дней и вернулись с массой впечатлений. И живут теперь ожиданием новой встречи: как договорились, в ближайшие годы Коштиалы приедут в Барду. Фатима, наконец, ступит на землю, хранящую следы и тепло своего отца...

Э.УРАЗОВ.
газета Бардымского района «Тан» (Рассвет) №68 (8623) 27.08.2003г.

[torkel]

первый сайт Бардымского района
© 2003, http://barda-perm.narod.ru/

[b]Барда
Бардалылар турында[/b]

[b]Считать пропавшими без вести[/b]

Удмуртская республиканская молодежная общественная организация "Долг" закончила очередной поисковый сезон. Поисковики вернулись из экспедиций, и сейчас началась работа по розыску родственников тех людей, чьи останки были подняты и захоронены во время экспедиций этого года.

В августе 2002 года при проведении поисковых работ в районе поселка Дачное Кировского района Ленинградской области ребята из Фонда поисковых обрядов Ленинградской области обнаружили место падения советского самолета-штурмовика "ИЛ-2". При подъеме самолета в обломках были найдены останки погибших летчика и воздушного стрелка. В ходе архивной обработки данных найденного номера двигателя удалось установить имена летчика и стрелка. Ими оказались: младший лейтенант, пилот Файзуллин Гусман Ахметович, 1921 года рождения, уроженец Удмуртской АССР, проживал в Ижевске на улице Красногеройской, дом 26а, и воздушный стрелок, красноармеец Камакаев Габдрахман Ибрагимович, 1922 года рождения, Молотовская (ныне - Пермская) область, Бардымский район, село Бичурино.

штурмовик ИЛ-2

[attachment=564959:kamakaev_il2.jpg]

По документам Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации установлено, что "экипаж самолета "ИЛ-2" 943-го штурмового авиационного полка 277-й штурмовой авиадивизии не вернулся с выполнения боевого задания 26 июля 1943 года в районе Синявино. Самолет ушел в направлении деревни Келколово. Считать пропавшими без вести".

Фонд поисковых отрядов Ленинградской области обратился к поисковикам Ижевска с просьбой разыскать родственников погибших.

Останки погибшего экипажа планируется захоронить на территории Кировского района Ленинградской области в 2003 году.

Светлана Измайлова
Газета "Известия Удмуртской Республики" #159 от 12 ноября 2002 г.

[torkel]

первый сайт Бардымского района
© 2003, http://barda-perm.narod.ru/

[b]Барда
Пермь татарлары турында [/b]

[b]Хамит Хузягулов из Башкултаево[/b]

Сапер Хамит Хузягулов не думал, что выживет на войне. Но в мае 1945-го он расписался на рейхстаге и поехал в отпуск домой, где взял да и женился. К праздничному застолью в самый раз пришлись выданные командованием трофейные полмешка муки и четыре кило сахара.

Это была первая послевоенная свадьба в старинном татарском селе Башкултаево. Жених, хоть и весь в орденах-медалях, заметно робел, ведь свою невесту он увидел впервые. Суженую для гвардии старшины Хузягулова, пока он воевал, присмотрела мать. Давала девчонке читать письма сына с фронта. Вот и все знакомство. На медовый месяц пришлось несколько дней. И снова отпускнику возвращаться в строй, ехать с Урала обратно в Германию. Трофейный сахар показался горьким от женских слез...

Кто знал, что случится проклятая война и так покорежит людские судьбы. А в далеком 1939 году Хамит Хузягулов просто рвался в бой. Ему, 22-летнему слесарю пермского завода №19 имени Сталина, очень хотелось попасть на Халхин-Гол. Призыву на службу мешала "бронь", завод делал моторы для истребителей и бомбардировщиков. Парень схитрил по-деревенски. Подав рапорт в военкомат, он решился на прогул. И, конечно, сразу вылетел с оборонного предприятия. Однако отдали его не под суд, а, смекнув что к чему, в любимую Красную Армию. Правда, самураев на Халхин-Голе успели одолеть и без настырного добровольца.

Служба на берегах Амура в 29-м отдельном понтонном механизированном батальоне поначалу оказалась совсем не той героической, о какой мечталось. Переправлять технику и личный состав через реки, это не в атаку с песней идти. Только потом, когда весной 1942 года часть перебросили через всю страну с востока на запад, когда под немецкими бомбами пришлось наводить переправы через большие и малые реки, сапер Хузягулов понял значение своего ратного труда. А это всегда быть первым к врагу, особенно при отступлении.

- Страшно было, пока мы пятились. До самого Сталинграда. Ночью в темноте взрывали мосты и баржи, чтобы ничего не досталось немцам, - вспоминает гвардии старшина.

И сейчас, хотя минуло с той поры уже более полувека, он уверенно называет по именам, фамилиям и званиям своих боевых товарищей. Рассказывает, как в разведке под Харьковом удалось заминировать и подорвать фашистский танк, как при отступлении приходилось довольствоваться самыми допотопными взрывными устройствами, как под Калачом был ранен в голову.

- Героя пуля не берет! - смеется Хузягулов.

Потом он долго молчит. Сколько полегло на его глазах товарищей? Много, очень много. Легче назвать тех, кто уцелел во фронтовой мясорубке. От Сталинграда до Берлина, на переправах через Волгу, Днепр, Днестр и далее через Шпрее смерть косила саперов без разбора. Не зря у него, уцелевшего, вся грудь в наградах - ордена Красного Знамени, Отечественной войны I степени, Красной Звезды, медали "За отвагу", "За освобождение Варшавы", "За взятие Берлина"... Самой дорогой гвардии старшина считает медаль, полученную за оборону Сталинграда.

Ко всему, что связано с Верховным Главнокомандующим, у Хузягулова отношение почтительное - его фотография красуется дома на видном месте. Фронтовик гордится объявленными ему от имени Сталина семью благодарностями, а 9 Мая первую стопку всегда поднимает со словами: "За Родину, за Сталина!". Что ж, лучшие годы жизни Хамита Ахатовича пришлись на сталинские времена, и с этим нельзя не считаться. Тогда он стал победителем.

В переднем углу дома у Хузягулова висит его художественный портрет, написанный в Германии накануне первой годовщины Великой Победы. Уже 55 лет глядит с полотна гвардии старшина - освободитель Европы. В родное село Башкултаево, к верной жене, он вернулся только в начале 1947 года. Четырех сыновей и двух дочерей вырастил Хамит Ахатович. Они ему нарожали шесть внуков и четырех внучек, от которых пошли два правнука и правнучка. Когда собираются вместе в гостях у бабая, за один праздничный стол уже не сядут - ставят второй.

Очередной День Победы 84-летний фронтовик, как всегда, встречает в крестьянском труде и заботах: пчелы с собственной пасеки порадовали первым медосбором, вот-вот отелится корова, пора высаживать огуречную рассаду в теплицы и пахать огород. Майский мед Хамит Ахатович считает лекарственным, а потому самым полезным и сладким. Не то что тот, берлинский, сахар...

Михаил ЛОБАНОВ
"Парламентская газета" № 714 за 5/8/01
http://www.pnp.ru/

[torkel]

первый сайт Бардымского района
© 2003, http://barda-perm.narod.ru/

[b]Барда
Якташлар турында [/b]

[b]Казанбаев Шарифзян Габдурахманович[/b]

Родился в 1916 году деревне Сараши Бардымского района Пермской области. После окончания семилетки и курсов в Свердловске работал дорожным мастером. Затем был избран председателем в сельпо. В сентябре 1938 года был призван в армию. Службу проходил в 14-й воздушно-десантной дивизии участвовал в боях на Северо-западном фронте, на Курской дуге, в освобождении Белгорода, Харькова, Полтавы, Кременчуга, Знаменки, Киравограда, в Корсунь-Шевченской операции. На фронте выступил в КПСС.
При освобождении Молдавии, оказавшись в окружении в составе штаба полков селе Чоколтени 1 апреля 1944 года, ценою своей жизни спас святыню полка -гвардейское знамя.
Указом Президиума Верховного Совета СССР гвардии старшине Шарифзяну Казанбаеву 13 сентября 1944 года посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Ш. Г. Казанбаев похоронен в селе Чоколтени Молдавской ССР. На месте его гибели установлен памятник.


[b]Воспоминания. Спасая святыню полка.[/b]

Южная ночь наступила внезапно. Как-то быстро исчезли сумерки и наступила темнота. Зато небо сразу же засветилось тысячами звёзд, которые горели значительно ярче, чем на Урале. Это cразу приметил Шарифзян Казабаев, когда стал выстраивать своих солдат.
-Ну как, отдохнули? -спросил он своих подчиненных.
-А как же! -ответил за всех рядовой Иван Терентьев, бывший колхозник из Калининской области.
-А теперь, ребята, снова в поход. Наш гвардейский полк получил приказ: выйти в тыл к немцам, на рассвете захватить село Чоколтени и перерезать шоссе. Немецкие части должны попасть в окружение. Дальнейшая наша задача не выпускать их из "котла".
Шарифзян Казанбаев привёл свой комендантский взвод в Чоколтени, когда там с противником была покончено. Разведчики и солдаты перерезали телефонные провода, идущие к немецким полкам.
Фашисты опомнились лишь к полудню, когда поняли, что шоссе перерезано и село Чоколтени находится в наших руках. Немцы бросили все свои силы против гвардейского полка. Начался упорный бой. Потом к фашистам подошло ещё подкрепление. На позиции гвардейцев обрушился сильный артиллерийский огонь.
Когда противнику удалось подойти к северной окраине села и захватить несколько домиков, Шарифзяна Казанбаева вызвали в штаб. Его встретили командир полка гвардии майор Бикеев и начальник штаба гвардии майор Фарберов.
-Гвардии старшина Казанбаев, -начал командир полка. -Нам нужно продержаться самое большее час -постора. В пяти километрах отсюда находится наша кавалерийская дивизия. Она спешит к нам на помощь. Положение наше не из лёгких, но мы будем сражаться до последнего солдата. Это -наш долг.
-Умру, но не отдам знамя врагу, -ответил старшина Казанбаев.
Фарберов снял с древка гвардейское знамя полка и вручил его Казанбаеву. Тот сразу же спрятал его под гимнастёрку.
С тобой пойдут пять солдат. Будет надёжнее, -сказал Бикеев.
Через несколько минут гвардейцы выбрались на южную окраину села. Затем вошли в буковый лесок, который тянулся вдоль шоссе. И здесь, километрах в двух от деревни, их заметили немцы. Начался жестокий неравный бой. Появлявшиеся фашисты сразу же были скошены пулемётным огнём. Но в неравной схватке таяли силы гвардейцев.
-Иван! -крикнул Казанбаев своему товарищу. -Прикрой меня огнём. Я закопаю знамя в землю. Если погибнем -наши найдут нас и догадаются, где искать знамя. После того как старшина гвардии закопал знамя, вскрикнул Иван Терентьев, сражённый вражеской пулей.
Шарифрян Казанбаев остался с врагом один на один. Когда от меткого выстрела на землю свалился четырнадцатый гитлеровский автоматчик, Шарифзян получил третье ранение в голову и потерял сознание.
Он очнулся под вечер. Услышав шум автомашин и цокал копыт, Шарифзян поднял голову. По дороге двигался отряд казаков. Он крикнул им, замахав правой рукой -подняться уже не было сил. К нему подъехали несколько кавалеристов во главе с офицером.
-Тут, подо мной... знамя... нашего полка. Он слегка подвинулся, сдвинул холмик земли и обнаружил алое полотно. Потом пальцы его разжались, и гвардеец снова приник к земле. В тот же день кавалеристы доставили знамя в гвардейский полк.
В селе Чоколтени свято чтут память героя с Урала. Его имя носят местные школы. На могиле Шарифзяна Казанбаева жители деревни установили бюст.

А. М. Граевский, А. Д. Пучнин.
Редактор: Л. Н. Аристова.
"В "крылатой пехоте"" - очерки, воспоминания.
Пермское книжное издательство. Пермь 1976 год.

[torkel]

[b]Карабулин, Николай Михайлович[/b]
Материал из Letopisi.Ru — «Время вернуться домой»

[attachment=564979:200px-Карабулин.jpg]

Герой Советского Союза,
Дата рождения: 17.11.1918
Место рождения: д. Тарханка, Некрасовский район, Ярославская область
Дата смерти: 05.07.1943
Место смерти: с. Малоархангельск

[b]Детство и юность[/b]

Родился в деревне Тарханка Некрасовского района в семье крестьянина.

До службы в Красной Армии закончил 7 классов и ФЗУ при заводе «Пролетарская свобода». Работал токарем и был активным участником стахановского движения.

В 1938 году закончил Ярославский аэроклуб, а спустя два года – Сталинградскую военно-авиационную школу летчиков.
Война

На Западном фронте с августа 1941 года в составе 215 штурмового авиаполка. Принимал участие в боевых действиях Смоленского оборонительного сражения и Московской битве. Несколько боевых подвигов из наградного листа. 16 сентября 1941 года в составе группы старшего лейтенанта Новикова произвели налет на смоленский аэродром, было уничтожено более 20 вражеских самолетов.

При очередном заходе на бомбежку взлетной полосы самолет Карабулина обстреляли зенитной артиллерией прикрытия аэродрома. Снарядом была повреждена плоскость, а второй разорвался в кабине и осколками нанес пилоту более 20 ран в лицо, спину и левую руку. Потерял много крови, но сохранил самообладание, довел и посадил самолет на своей территории. Красноармейцы оказали Карабулину первую помощь. Несмотря на тяжелое ранение, летчик взлетел и мастерски посадил самолет на аэродроме базирования.

Весной 1942 года авиаполк перевели на аэродром Великий Бурлук Харьковской области. На аэродроме Глухово базировались транспортные самолеты группы армии «Юг» и тщательно прикрывались зенитной артиллерией и истребителями. На боевое задание по штурмовке аэродрома вылетел авиаполк во главе с командиром майором Г. Воробьевым. Прорвавшись сквозь заградительный артиллерийский огонь, летчики нанесли бомбово-пушечно-пулеметный удар и уничтожили 18 немецких транспортных самолетов.

12 апреля 1942 года командиру звена лейтенанту Н. М. Карабулину было присвоено звание Героя Советского Союза.
[b]Мемореальная доска[/b]

[attachment=564980:180px-Карабулин1.jpg]

В конце августа 1942 года Карабулин в составе 228 штурмовой авиадивизии Донского фронта принимал участие в Сталинградском сражении на Волге.

29 раз водил группы штурмовиков на поражение живой силы и техники противника и лично уничтожил 5 самолетов, 3 танка, 27 автомашин, 6 артиллерийских орудий,7 дзотов и до 55 гитлеровцев. Приказом командующего 16 воздушной армией от 16 февраля 1943 года награжден орденом Александра Невского. 4 февраля 1942 года после завершения операции «Кольцо» под Сталинградом полк перелетел в Курск. До июля на Центральном фронте было относительное затишье, войска готовили оборонительные сооружения к Курской битве.

5 июля в 11 час 25 мин Карабулин Н. М. во главе эскадрильи вылетел на штурмовку механизированной колонны в районе с. Малоархангельск. На подходе к цели его самолет был сбит двумя немецкими летчиками на истребителях «ФВ-190».

Приказом по заводу «Пролетарская свобода» Николай Карабулин навечно занесен в списки рабочих ремонтно-механического цеха, учрежден переходящий вымпел лучшей производственной бригаде и приз за лучшие спортивные показатели в соревнованиях среди членов ДОСААФ.

В ноябре 1963 года бывшая Подосеновская улица Красноперекопского района г. Ярославля названа улицей Карабулина.

[torkel]

первый сайт Бардымского района
© 2003, http://barda-perm.narod.ru/

[b]Барда
Бардалылар турында[/b]
[b]
Деревянное кружево сыщика[/b]

[attachment=564985:rail_ataev.jpg]

Дом Раиля Атаева в Барде не заметить нельзя. Уж очень красив. Раиль строил его сам и сам украшал. Пример, когда соединились прекрасный художественный вкус и золотые руки.

Впрочем, трудами мастера резьбы по дереву любовались не одни только бардымцы. Несколько лет назад резные панно Раиля Атаева экспонировались на выставке в клубе ГУВД в областном центре.
Адрес вернисажа не случаен. Раиль Атаев - не профессиональный художник. Резьба по дереву для него - скорее, возможность психологической разгрузки, стремление сделать чуть более красивой нашу жизнь, с неприглядной изнанкой которой Р. Атаеву приходится сталкиваться постоянно.
Ведь без малого 20 лет служит Раиль в милиции. Сфера деятельности старшего оперуполномоченного угрозыска - борьба с организованной преступностью и терроризмом. А еще Р. Атаев отвечает за раскрытие и профилактику преступлений в райцентре и прилегающих к нему селах. Нагрузка, словом, большая. Минуты отдыха - редки. Коллеги отмечают, что для Атаева грань между личным и служебным временем давно стерта. Он, если потребуется, и отпуск свой прервет, чтобы помочь коллегам в раскрытии преступления.
Ведь каждый «висяк» он воспринимает как вызов своему профессионализму. А уж если вышел Раиль Атаев на след преступника, будьте уверены, доведет того до суда. И улики найдет безоговорочные, что ни один адвокат не опровергнет.
Вот и сейчас старший оперуполномоченный ведет кропотливый поиск улик и свидетелей, которые помогут изобличить убийцу.
История эта началась еще в мае, когда в одной из деревень, в пятницу, было найдено тело женщины. Поначалу все решили, что она умерла своей смертью - видимых телесных повреждений на погибшей не обнаружили. Но в понедельник, проведя вскрытие, судебные медики сообщили в прокуратуру и милицию, что у женщины многочисленные разрывы внутренних органов. А это значит - кто-то забил ее до смерти, причем довольно умело.
Спустя неделю Раиль Атаев сумел установить, что женщину в порыве ревности убил ее бывший сожитель. Подозреваемый, правда, пошел в полный отказ, но старший опер привык к такому повороту событий. Он уже и орудие убийства обнаружил, собрал другие улики, а главное - свидетелей.
Словом, к раскрытию этого преступления Раиль Атаев подошел, как всегда, ответственно.
Работать добросовестно, с полной отдачей, Раиля учил его старший брат, который службу в милиции завершил в должности начальника уголовного розыска.
А недавно старшая дочь Раиля Атаева решила: закончив школу, будет поступать на юрфак. Хочет заниматься тем делом, которому посвятили свою жизнь отец и дядя.
Глядишь, и не прервется милицейская династия Атаевых...

В. КРУЧИНИН.

Фото И. Тимганова

Материал был опубликован в газете "Досье 02" 8 августа 2003 года

[torkel]

первый сайт Бардымского района
© 2003, http://barda-perm.narod.ru/

[b]Барда
Бардалылар турында[/b]

[b]Нашлась через 40 лет[/b]

Письмо из Пермской области пришло в «Поиск» в 2001 году. Но его автор, жительница деревни Барбадаш Бардымского района Пермской области Накия Балтаева, свой поиск начала раньше, с письма на телепередачу «Жди меня». А искала Накия свою племянницу Фардию, которая родилась в Пермской области в 1941 году. Ее отец пропал без вести на фронте. Ее мать, сестра Накии, умерла, когда девочке было всего лет двенадцать.

Фардию и ее старшего брата забрала в Казахстан сестра отца. С тех пор от нее пришло всего два письма. В одном из них девочка сообщала, что ей не разрешают переписываться с пермскими родственниками.

Прошло сорок лет, и тетя начала розыск племянницы. «Очень хочется узнать о ее судьбе, жива ли она. Хочется увидеться», - писала она.

Найти Фардию оказалось непросто. Сотрудники «Поиска» начали, как и полагается, с адресного бюро, куда отправили запросы буквально на всех родственников девушки, живущих в то время на территории Кустанайской области.

Однако один за другим ответы приходили безрадостные: такой-то не значится. И только Имаш Карабатырова, 21 года рождения, оказалась прописанной в поселке Октябрьский Карасуского района. Судя по письму заявительницы, это и была сестра мужа, которая увезла с собой и Фардию, и ее брата.

Все попытки связаться с Октябрьским акиматом успехом не увенчались: то связи нет, то телефон не отвечает. И тогда «Поиск» обратился в областную администрацию. Просьба была одна: найти человека, курирующего Карасуский район. И человек нашелся, причем не просто «курирующий», но и родственников в Октябрьском имеющий. Родственники и сообщили, что Имаш умерла несколько лет назад и лишь по ошибке не выписана из числа прописанных в поселке. Нашли и людей, хорошо знавших эту семью.

Оказалось, Фардия жива. Носит фамилию Жаркенова. После того, как умер ее муж, она уехала с сыном и дочерью в Жезказган. Дочь живет в самом городе, а мать с сыном – в поселке Карсакпай.

И тогда сотрудники «Поиска» позвонили Фардие. Тут-то и оказалась, что она практически не говорит по-русски, а у русскоязычной девушки из «Поиска» нет знаний казахского. Кое- как она объяснила, чтобы к телефону подошел муж, но и муж в русском был не силен. И лишь после долгих переговоров Жаркеновы нашли соседку, которая передала удивленной семье: у Фардии есть тетя, которая ее помнит, любит и… ждет.

Фардия – слышно было по телефону – плакала, соседка записывала адрес, а муж просил передать: родственницы обязательно встретятся.

материал найден в Интернете, опубликован в "Наша газета" (Казахстан) (№48) 27 фев. 2003 г.

[torkel]

первый сайт Бардымского района
© 2003, http://barda-perm.narod.ru/

[b]Барда
Якташлар турында[/b]

[b]Габдрашитов Галиулла Габдуллович[/b]

[attachment=565024:Gabdrashitov.gif]

родился 03. 01. 1934 г. в деревне Карманово Бардымского района Пермской области.

Окончил: в 1951 году - Молотовский горный техникум, в 1956-ом - Второе Чкаловское военное авиационное училище штурманов, в 1971-ом - Военно-воздушную Академию имени Ю. А. Гагарина.
Служил штурманом-инструктором, штурманом звена эскадрильи в Оренбургском ВВАУЛ, старшим штурманом полка Ми-8 в г. Пугачеве Саратовской области. В 1977-1998 гг. работал старшим преподавателем кафедры вертолетовождения в Сызранском ВВАУЛ.
На пенсии с 1990 г. Избран председателем татарского культурно-национального центра. Преподает в татарской воскресной школе, автор передач на родном языке по КТВ-“Луч” и городскому радио.
Имеет 10 медалей, звания “Почетный татарин Самарской области-94”, “Хаджи-95”.
Принимал участие в приеме выпускников военных академий в Кремле в 1971 г., I и II Всемирных конгрессах татар в г. Казани в 1992 и 1997 гг., первом съезде союза мусульман России в г. Москве в 1995 г. (в этом же году совершал хадж в Мекку).
Женат. Сын – офицер запаса.
Придерживается здорового образа жизни

[torkel]

[b]Наиль Бектемиров[/b]

Несмотря на то, что татары Азербайджана составляют очень небольшой процент населения страны, среди них есть выдающиеся личности, такие, как олимпийская чемпионка Земфира Мефтахетдинова. Военный летчик Наиль Бектемиров был в экипаже того самого вертолета, который привез съемочную группу Чингиза Мустафаева на место Ходжалинского геноцида, прошел всю Карабахскую войну...

http://66.102.9.132/search?q=cache:jAgnuWJuuI8J:www.reklamazapreshena.tut/forum/index.php%3Ftopic%3D2068.msg53034+%D0%BD%D0%B0%D0%B8%D0%BB%D1%8C+%D0%B1%D0%B5%D0%BA%D1%82%D0%B5%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2&cd=1&hl=ru&ct=clnk&gl=ru

[b]Люди и Судьбы
Четвертая высота[/b]
http://www.azcongress.ru/article.php?276

[attachment=565026:1174564748_visota.jpg]

Высота – это не только когда дух захватывает, грудь распирает и горизонты отодвигаются, это еще преодоление страха и достижение цели – не благодаря чьей-то помощи, а вопреки обстоятельствам
15.03.07
Текст: Галия АЛИЕВА
г. Баку

Многим памятны те страшные кадры, снятые азербайджанским тележурналистом Чингизом Мустафаевым пятнадцать лет назад, сразу после ходжалинской трагедии: спецназовец передает убитых детей в кабину вертолета, а чьи-то руки (лицо нельзя было снимать) бережно принимают их. Сейчас уже можно назвать имя человека, которому передают убитых, – Наиль Бектемиров, бортмеханик-инструктор вертолетов Ми-8 Забратской авиакомпании.

[b]Первая высота
Преодоление[/b]

Свой первый вылет на спортивном самолете Як-18 и прыжок с парашютом Наиль совершил в шестнадцать, будучи курсантом Бакинского аэроклуба. Высота в тот раз была так себе – 900 м. Но этого хватило, чтоб понять навсегда, что высота – это не только когда дух захватывает, грудь распирает и горизонты отодвигаются, это еще преодоление страха и достижение цели – не благодаря чьей-то помощи, а вопреки обстоятельствам.

Это целая философия, можно сказать, жизненное кредо Наиля Бектемирова.

Он родился в Баку в 54-м. После окончания в 1975-м Выборгского авиационно-технического училища стал работать в Забратской авиакомпании. Начинал с «кукурузника» (Ан-2) в авиации спецприменения (сельхозавиация), был награжден медалью «За трудовое отличие», затем переучился на бортмеханика Ми-8. Налетал 11 тысяч часов. За тридцать с лишним лет работы на одном предприятии имеет 22 благодарности, из них 15 – за выполнение поставленных задач в зоне боевых действий – в небе Карабаха налетал 1250 часов, совершив 1035 вылетов в труднодоступные горные районы для эвакуации раненых бойцов и мирного населения из осажденных городов и деревень…

[b]Вторая высота
Спитак, Зангелан[/b]

2 декабря 1988 года. Наиль Бектемиров в составе дежурного экипажа вылетел в Акстафинский район. Из приграничных районов поступала тревожная информация – через заснеженные горные перевалы из Армении идут азербайджанские беженцы; их-то и надо было доставить в безопасное место.

Совершив несколько облетов территории, летчики увидели множество следов на снегу, но найти людей не удавалось: вероятно, не зная, кто в небе – свои или чужие, – беженцы прятались, заслышав рокот моторов.

Вернулись на аэродром, доложили обстановку. Руководство района приняло решение – сообщить нашим соотечественникам, что правительство Азербайджана знает об их беде и сделает все возможное для их спасения. Об этом и написали в записках, которые решено было сбросить с вертолета над азербайджанскими деревнями.

Восемь сел вокруг Спитака в те дни были похожи друг на друга, как сестры-близнецы: огромные толпы азербайджанцев посреди деревни и по всему периметру – армянские полицейские, вооруженные автоматами. Под их прицелами, зависнув на предельно низкой высоте в несколько метров, сбрасывали ценный груз – записки с информацией.

Выполнив поставленную задачу, вертолетчики вернулись в Акстафу, усталые добрались до гостиницы, поужинали, перед сном включили радио. «Маяк» передавал, что, по сообщению армянских СМИ, азербайджанский вертолет, нарушив воздушное пространство Армении, пролетел над азербайджанскими селами и сбросил боеприпасы. Вот и верь после этого журналистам, усмехнулись вертолетчики.

На следующий день прилетел еще один вертолет из Баку, началась массовая эвакуация людей в близлежащие азербайджанские районы.

– Подлетаем, садимся на поляну где-нибудь на окраине села, к нам бегут обезумевшие от горя и страха люди. Много людей, – вспоминает Наиль.

Люди набиваются в вертолет, как в трамвай в часы пик, и с таким перегрузом машина с трудом отрывается от земли, зависает на высоте в полметра, пока не успевают спрыгнуть те, кому не посчастливилось попасть на этот рейс, – они гроздьями висят на колесах, дверцах.

Однажды в окошко пилотов передали новорожденного младенца – мать не смогла попасть в вертолет, сказала только: «Пусть хоть мой ребенок спасется!» Когда взлетели, командир вертолета не выдержал, заплакал. Второму пилоту пришлось взять управление вертолетом на себя.

– Витя, что случилось?

– У меня недавно внук родился… такой же крошечный… как представил его на месте этого малыша, – выдавил молодой дед – Виктор Серегин. Через три с небольшим года, 28 января 1992 года, экипаж вертолета в составе Виктора Серегина, Сафы Ахундова и Аристуна Махмудова при подлете к Шуше будет сбит армянской ракетой, и мужественный командир отвернет горящую машину от города, спасая тем самым жителей Шуши. Вертолет взорвется в воздухе, погибнут сорок два мирных пассажира, а Виктор Серегин, Сафа Ахундов и Аристун Махмудов посмертно получат звания Национальных Героев Азербайджана.

[torkel]

[b]Наиль Бектемиров[/b]

Несмотря на то, что татары Азербайджана составляют очень небольшой процент населения страны, среди них есть выдающиеся личности, такие, как олимпийская чемпионка Земфира Мефтахетдинова. Военный летчик Наиль Бектемиров был в экипаже того самого вертолета, который привез съемочную группу Чингиза Мустафаева на место Ходжалинского геноцида, прошел всю Карабахскую войну...

http://66.102.9.132/search?q=cache:jAgnuWJuuI8J:www.reklamazapreshena.tut/forum/index.php%3Ftopic%3D2068.msg53034+%D0%BD%D0%B0%D0%B8%D0%BB%D1%8C+%D0%B1%D0%B5%D0%BA%D1%82%D0%B5%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2&cd=1&hl=ru&ct=clnk&gl=ru

[b]Люди и Судьбы
Четвертая высота[/b]
http://www.azcongress.ru/article.php?276

[attachment=565026:1174564748_visota.jpg]

Высота – это не только когда дух захватывает, грудь распирает и горизонты отодвигаются, это еще преодоление страха и достижение цели – не благодаря чьей-то помощи, а вопреки обстоятельствам
15.03.07
Текст: Галия АЛИЕВА
г. Баку

Многим памятны те страшные кадры, снятые азербайджанским тележурналистом Чингизом Мустафаевым пятнадцать лет назад, сразу после ходжалинской трагедии: спецназовец передает убитых детей в кабину вертолета, а чьи-то руки (лицо нельзя было снимать) бережно принимают их. Сейчас уже можно назвать имя человека, которому передают убитых, – Наиль Бектемиров, бортмеханик-инструктор вертолетов Ми-8 Забратской авиакомпании.

[b]Третья высота
Ходжалы[/b]

29 февраля. Приказ – забросить спецназ в район Ходжалы. Вылетели с двумя вертолетами сопровождения («крокодилами»), в одном из которых находилась съемочная группа Чингиза Мустафаева.

Подлетели к полю, где в разных позах лежали тела мирных ходжалинцев. Много тел. Сильный обстрел не давал возможности приземлиться. «Крокодилы» встали в круг на барражирование, подавляя огневые точки противника. Меж двух горушек, в небольшой ложбине, удалось наконец посадить машину.

И здесь первой пассажиркой на борту Наиля была мертвая девочка. Та самая, что теперь известна всему миру – съемки с места трагедии потом покажут все мировые телекомпании.

Взяв на борт убитых, вертолет взлетает под «аккомпанемент» плотной пулеметной стрельбы, набирает высоту и ложится курсом на Агдам. В салоне вперемежку с убитыми сидят прошедшие огонь и воду спецназовцы, и Чингиз Мустафаев, обхватив голову руками, смотрит в одну точку ничего не видящими глазами.

[b]Четвертая высота
Мы победим![/b]

В уютной комнате Азербайджанского республиканского общества татарской культуры «Туган тел» уже который час беседуем с Наилем – он вспоминает товарищей, дальние командировки, войну, годы учебы в Академии гражданской авиации, Канадском авиационном колледже, который окончил с отличием, мечтательно улыбается – вот освободим, говорит, захваченные земли, будем восстанавливать разрушенное войной народное хозяйство. Работы будет – непочатый край! И вертолет для этих мест – наипервейшее средство. Наиль говорит об этой чудо-машине, спасшей столько жизней с какой-то особенной теплотой в голосе, говорит так, будто он с ней одного роду-племени. А еще он говорит, что не представляет себя вне авиации и благодарит судьбу за возможность заниматься любимым делом.

Разглядываем его семейный альбом: старый Баку, интернациональный город, друзья детства всех наций и народностей.

Неожиданно вспоминается история: самое начало войны, как всегда – приказ вылетать. На этот раз в Ханлар, вернее, в несколько окрестных сел. Боевая задача – эвакуация армянского населения в Степанакерт. Старики, старухи, дети… Так и летят они – поникшие и угрюмые старики и дети «великой Армении», о которых родное правительство даже не вспомнило, а азербайджанское – обеспечило безопасную эвакуацию вертолетами.

И я наконец задаю Наилю вопрос, который не могу не задать:

– Если вы когда-нибудь встретитесь со своими друзьями детства – бывшими бакинцами – армянами и они бросят вам в лицо: «Вы проиграли!», что вы скажете им?

Я отвечу, что для армян это пиррова победа. Что они побеждают благодаря своему удивительному умению искажать любые реальные факты в свою пользу и с успехом пропагандировать их повсюду. Что победа им досталась в результате двойных стандартов и геополитических интересов ведущих государств планеты. И что еще не вечер – мир меняется. Меняется общественное мнение. Победа будет за нами!

Я слушаю его и понимаю: чтобы это произошло, наши дети должны видеть взлетающие самолеты своих отцов, а не их согбенные спины на рынках России.
Но это уже совсем другая история. Другая высота.

[torkel]

[attachment=571663:untitled.bmp]

[b]РУБРИКА "РОДОСЛОВНАЯ УФЫ"
Потомки походного сотника[/b]

[attachment=571662:ofoufo.jpg]

Лучшего места для будущей мельницы было не сыскать. Земля принадлежала башкирам Каршинской волости, и Гумер стал просить вотчинников, чтобы те продали ему этот кусок земного рая. По одним сведениям, мещеряк был допущен туда припущенником с уплатой оброка в 50 копеек в год (видимо, за десятину), но со временем стал самовольничать. Разрешил селиться возле себя своим соплеменникам из других мест, а также тептярям и башкирам-припущенникам. Последнее позже породило версию о том, что здесь обитают отатарившиеся башкиры.
На Бикмеева не раз писали жалобы генерал-губернатору Уфимско-Оренбургского края, но он был неисправим. По другим источникам, 11 июня 1750 года Гумер просто получил купчую на вечное владение столь полюбившейся ему землей. Об этом можно прочесть во 2-м выпуске «Южноуральского археографического сборника» за 1976 год.
Как бы там ни было, Бикмеевы мельницу построили, деревню основали и назвали по имени старшего брата - Гумерово. Там-то и свили родовое гнездо наши предки, которые пошли от Абубакира. Его внук - наш прапрапрадед Хисаметдин (1773-1857 г.г.) - служил походным сотником в Башкирско-мещерякском войске, то есть все время пропадал на летних и зимних сборах или на Оренбургской пограничной линии. Это войско, созданное в 1798 году с введением кантонной системы управления и переводом башкир и мишарей в служилое сословие, участвовало и во внешних войнах России, и в экспедициях в Среднюю Азию. Вполне возможно, что наш славный предок в составе Второго Мишарского полка вместе с башкирами, тептярями и уральскими казаками участвовал в заграничных походах русской армии 1813-1814 гг против Наполеоновских войск.

[torkel]

[b]РУБРИКА "РОДОСЛОВНАЯ УФЫ"
Потомки походного сотника[/b]

Многие ученые считают, что мишари (мещеряки) ведут происхождение от финно-угорского племени мещера, обитавшего в бассейне Оки в первом тысячелетии нашей эры. По мнению же некоторых российских и венгерских исследователей, мишари - потомки мадьяро-венгерских племен. В Башкирии они появились во второй половине XVII века - уже давно и вконец тюркизированные. Здесь они служили в городах-крепостях и на пограничных укреплениях. Злые языки поговаривали, что их сослали с началом царствования юного Алексея Михайловича - не пришлись к новому двору.
В 1865 году кантонная система была упразднена, а войско прекратило свое существование. После присоединения казахских земель к России южно-восточная граница отодвинулась, и Башкирия перестала быть окраиной империи. Такова была официальная точка зрения, хотя здесь были нюансы. Башкир и мишарей перевели в гражданское состояние, приравняв к остальным крестьянам. Они, конечно, потеряли кое-какие льготы, но их жены ликовали: каково было вести хозяйство в одиночку, дожидаясь мужей-воинов лишь к весеннему севу и страде, коротая долгие зимние вечера за ткацким станком или вышивкой.
В то время внуку Хисаметдина, нашему прадеду Мухаметситдику было одиннадцать, его отцу Мухаметкариму - 63, и он, наверное, тоже отслужил в войске положенные 30 лет. От него пошла фамилия - Каримовы. До ее появления потомки Абубакира «расписывались» родовой тамгой в виде латинской буквы «н» - N.
Из небольшой деревеньки Гумерово выросло в крупное село. По сельхозпереписи 1917 года здесь значились 333 двора. Гумеровцы так расплодились, что к началу двадцатого столетия стали испытывать острую нехватку угодий. На сходах говорили об одном очень заманчивом месте недалеко от нынешнего Кушнаренкова, рядом с превосходным лесом, называемым тогда «Пунцев урманы». «Вот если бы мы смогли купить эту землю, - говорили крестьяне, - то могли бы пол-Гумерова туда переселить».
«Пунцев урманы» на самом деле был Поносовским лесом - частью поместья уфимского купца. Самого Поносова уже не было в живых, когда в 1906 году жители деревень Гумерово, Салихово, Уптино и Арасланово Шарыповской и Караякуповской волостей обратились к властям с просьбой «об оказании содействия в покупке земли у землевладелицы Поносовой». Первая красавица Уфы ответила согласием, назвав свою цену - 80 рублей за десятину, всего 54500 рублей. Началась переписка, на место выехал оценщик. Поносовский лес производил впечатление «не тронутого хищнической рукой» оазиса.
21 февраля 1908 года Уфимское отделение Крестьянского поземельного банка согласилось купить имение (тогда Поносова уже носила фамилию второго мужа - богача Молло) - 545 десятин 240 саженей за 34700 рублей, с целью дальнейшей распродажи крестьянам. Но в архиве есть письмо от 31 января 1909 года, где говорится, что владение еще не продано. Поносовское имущество принадлежало не только самой Елене Александровне, но и детям. А имения, бывшие в опеке даже у родной матери, нельзя было продавать без специального разрешения Правительствующего Сената в Санкт-Петербурге. Так защищались права малолетних наследников, в данном случае - Василия и Владимира Поносовых.
В том же 1909-м Елена Молло купила в кредит у лесоторговца Семена Степановича Манаева белокаменный особняк на Александровской, 4. Это обошлось ей в 32640 рублей - сумма почти идентичная той, что она рассчитывала получить за Поносовский лес. До 1923 года Елена Александровна должна была ежегодно уплачивать по 2-3 тысячи капитального долга с процентами, что она и делала до октября 1917-го. А сделка все-таки состоялась. Как выяснилось, в 1919-м при дележе земли возникли большие споры относительно «Пунцев урманы» между теми гумеровцами, что в свое время заключили кабальный договор с Крестьянским банком (на 60 лет!), и теми, которые в этом деле не участвовали. В итоге лес поделили поровну.

[torkel]

[b]РУБРИКА "РОДОСЛОВНАЯ УФЫ"
Потомки походного сотника[/b]
Переселение в Новогумерово состоялось в советское время, в период НЭПа,
между переписями 1920 и 1925 годов. А еще между ними был страшный голод 21-го и 22-го. На случай неурожая Мухаметситдик (или Ситдик-бай, как называли его за глаза односельчане), разумный хозяин, всегда держал неприкосновенные запасы. Как не быть предусмотрительным, если в семье десять, а то, бывало, и больше ртов? Он привык так жить. Собственные 13 десятин и взятые в аренду под посевы 37 десятин, ну, и, конечно, большой труд позволяли жить сытно и спокойно. Многих спасли от верной смерти припрятанные прадедом на черный день мешки с зерном. И когда началось раскулачивание, собравшиеся на сход гумеровцы разом вспомнили горьковатый вкус того самого хлеба с лебедой, который не дал умереть их детям, и решили оставить старика в покое, не ссылать в Сибирь. Зато туда отправились почти все его сыновья.
После появления Новогумерова на карте Кушнаренковского района возникло название - Старогумерово.

Выстрел из прошлого
Прабабушка Карима, на которой Мухаметситдик женился весной
1886 года, отличалась вулканическим нравом, в минуты гнева ее глаза метали черные молнии. Но насколько она была вспыльчива, настолько и отходчива. Это как раз то, что в семье до сих пор называется «каримовским характером». Кроме Гали - нашего Кортатая, Карима родила еще Зайтуну, Фатыму, Гайшу, Асму, Гумера и Усмана. Поднимать их помогала старшая жена прадеда - Шамсинур, у которой Кортатай ходил в любимчиках, ему доставались лучшие куски, хотя у Шамсинур были собственные дети. В таких идиллических отношениях в семье видна заслуга мужчины, старательно избегавшего щекотливых ситуаций и поводов для ревности.
Гали тянулся к знаниям, был охочим до книг. Шамсинур с гордостью говорила «укымышлы», то есть способный, грамотный. Подростком вместе со своим другом из Бишказов (деревня в пяти километрах от Гумерова) Шакиром Науширвановым Кортатай учился русскому языку у некого Кидрасова, наезжавшего из Уфы. Успешно окончив Сарайлинское начальное училище, шестнадцатилетний Гали в 1906 году поступил в только что открывшееся в Уфе при второй соборной мечети медресе «Галия». На его курсе учились многие будущие знаменитости, в том числе Мажит Гафури. Уровень преподавания был высокий, многие учителя получили образование в Сирии, Турции, Египте; шестилетнее обучение было равнозначно университетскому. Свидетельство об окончании медресе за №55, подписанное самим основателем и директором этого учебного заведения Зыяитдином Камалетдиновым и хранящееся в нашем семейном архиве, Кортатай получил, видимо, экстерном сдав какие-то экзамены, потому что за год до завершения учебы, в 1911-ом, его забрали на царскую службу.
В начале зимы 1909 года 19-летний Гали женился на 17-летней Минниямал Гараевой. Никах прочли 6 декабря. В будущую жену Кортатай был влюблен чуть ли не с детства. Частенько, завидев в окно спешившую по хозяйству девочку, Шамсинур с Каримой вздыхали: «Дает же Аллах такую красоту». Семья бедняка Гадельгарея жила по соседству. Едва минуло Минниямал пятнадцать, как слава о ее красоте и хозяйственности разнеслась по ближайшим волостям. То и дело подваливали сваты, и все это происходило на глазах у Кортатая, при любой возможности появлявшегося дома в надежде свидеться с возлюбленной. Между молодыми давно было все решено.
Гадельгарей сначала лишь посмеивался, а потом крепко задумался - среди сватавшихся было немало достойных женихов, куда богаче Каримовых. Однажды в очередной раз приехавший и стороживший возле своих ворот появления Минниямал Кортатай оторопел, когда к дому Гараевых подкатила тройка первоклассных лошадей, запряженных в лаковую бричку, с которой спрыгнул картинный красавчик. Кортатай его узнал: это был приказчик модного уфимского магазина. Сам себя не помня, гумеровский Ромео заскочил домой, сорвал со стены ржавый, отстрелявший свое отцовский мылтык (ружье), ворвался к Гадельгарею и прямо при гостях, так и застывших с чашками чая в руках, выпалил: «Если отдашь ее кому-то другому, убью!» Вот какие шекспировские страсти порой кипели в Гумерове.
Эта история имела последствия и сыграла решающую роль в появлении на свет моей матери. Дед уже проходил службу в 14-м пехотном Олонецком полку в городке Ломжа (территория сегодняшней Польши), когда вдруг в конце июля 1912 года прибыла бумага из Уфы: Кортатая вызывали в губернский окружной суд. «Что могло произойти?» - ломал голову всю дорогу дедушка. Да и все разговоры в поезде с конвоирами - своими же солдатами, парнями из Башкирии - сводились к этому: что могло случиться такого серьезного, раз человека, находящегося на государевой службе, вот так запросто срывают с места и везут на далекую родину? Кортатай думал, думал и вспомнил.
О той сцене с угрозами, разыгравшейся у Гараевых и за которую ему было ужасно стыдно перед тестем, кто-то все-таки донес волостному уряднику. Тот не замедлил появиться у Мухаметситдика и потребовал, чтобы Гали немедленно сдал ему свой наган. «Господин урядник, я даже не имею представления, как должен выглядеть этот… как вы говорите, наган», - искренне удивлялся юноша. «Если в течение пятнадцати дней не сдашь, направлю дело в суд», - отчеканил полицейский служака и был таков. Вон оно что! А Кортатай-то думал - все обошлось, забыл о нем блюститель порядка.

[torkel]

[b]РУБРИКА "РОДОСЛОВНАЯ УФЫ"
Потомки походного сотника[/b]

И вот дед в Уфе. В назначенное время его доставили в окружной суд. На вопрос мирового судьи: «Имеется ли у тебя оружие?» Кортатай ответил: «Конечно, имеется». «Где оно хранится?» - «Там, где ему положено - в полку». - «Где наган?» - «А зачем он мне? Пока обхожусь трехлинейной пятизарядной винтовкой. Я же в армии служу». На этом все и закончилось. Не нашли в дедушкином деле состава преступления и отпустили с миром.
Кортатай, сам не свой от счастливого исхода, договорился с конвоирами: каждый съездит в родную деревню, а через неделю все встречаются на уфимском вокзале и возвращаются в Ломжу.
В Гумерове его, конечно, никто не ждал, хотя Минниямал, обливаясь слезами, твердила, что сердце ей что-то подсказывало. Гали пришел в восторг от годовалого Афтаха, родившегося перед его уходом в армию. Малыш испуганно таращился на него и тянулся пухленькими ручками к матери. Минниямал стала еще прекраснее: соболиные брови над большими карими глазами, томные веки, прямой нос с легкой горбинкой, чудесный росчерк губ и, несмотря на ежедневный тяжелый труд, маленькие, совсем не крестьянские руки. Было от чего потерять голову бедному Кортатаю.
Следующим утром он с ходу впрягся в уборку ржи, а там и пшеница подоспела. В полк опоздал на десять дней, его уже успели в дезертиры записать. По приговору трибунала пришлось три месяца отсидеть в одиночке полковой тюрьмы. А еще через полгода у Минниямал родилась дочь, которая со временем выросла в девушку с твердыми принципами и новыми взглядами. Ей, например, почему-то не нравилось имя Мархаба, данное родителями, и в 16 лет, став комсомолкой, она «исправила» его на Розу, возможно, тем самым изменив свою судьбу. Это была моя мама.
Кортатай вернулся лишь в конце 1917-го. Все это время он был на фронтах Первой мировой войны. Сперва под командованием генерала Самсонова участвовал в наступлении на Восточную Пруссию, где, как известно, Гинденбург наголову разбил два корпуса 2-й русской армии. Потом была битва за Варшаву, затем - отправка на австрийский фронт. Вчерашний шакирд, немного наивный и мечтательный, сочинявший стихи, превратился во взрослого, сильного мужчину - разумеется, революционно настроенного, как и большинство его сверстников.
В 1918-м дед работал в газете левых эсеров «Кэрэш» («Борьба»), в которой печатали свои стихи Мажит Гафури и Сюнчелей. С первым Кортатай был знаком со времен «Галии», а здесь и вовсе сблизились. В редакцию поэт заглядывал почти каждый день. Со временем дед мог бы стать профессиональным журналистом, но его избрали членом исполкома волостного совета, и он с другом детства Шакиром Науширвановым налаживал новую жизнь в родных местах. Во время восстания «Черный орел» его избили до полусмерти. Позже он работал там, куда его направляли. То организовывал МТС, то был директором Екатерининского винокуренного завода, то народным судьей. После войны до пенсии являлся директором «Зелентреста».
О своих приключениях написал книжку «Кэрэште уткэн гумер» («Жизнь, отданная борьбе»), вышедшую на башкирском языке в Башкирском книжном издательстве в
1968 году, спустя год после его кончины. Вот откуда мои познания про «Пунцев урманы», например. Правда, много чего я слышала от мамы, обладавшей даром рассказчика. Как раз она-то и стала журналистом. Всю жизнь проработала в республиканской печати, особенно долго - в «Совет Башкортостаны» («Башкортостан»).
В середине 20-х Кортатай с семьей окончательно перебрался в Уфу. Младшему сыну Камилю было всего шесть лет.
В 1920-м нелепо погиб прадедушка Гадельгарей. Его «по недоразумению» застрелили рыскавшие по лесам в поисках недобитой контры чоновцы (части особого назначения).

[torkel]

[b]РУБРИКА "РОДОСЛОВНАЯ УФЫ"
Потомки походного сотника[/b]
[b]
Девушка с флейтой[/b]

Весна 1944-го выдалась особенной. Все-таки в воздухе уже витало предчувствие Победы. Люди на улицах хотя бы изредка стали улыбаться друг другу. По Пушкинской аллее, возле Оперного театра прогуливается молодой человек лет 25-ти в шикарном черном кожаном пальто. На худом, бледном лице горят огромные, слегка запавшие темные глаза. Похож на фронтовика, вернувшегося после госпиталя. Так оно и есть. Это дядя Камиль, мамин брат. Он приехал домой после тяжелейшего ранения, полученного во время контрнаступления наших войск на Орловско-Курской дуге. В танк, на котором дядя Камиль служил механиком-водителем, попал снаряд. Погибли командир и стрелок, а его через нижний люк вытащила санитарка. Когда очнулся, увидел рыдавшую рядом спасительницу - она была подругой командира… С перебитым позвоночником долго провалялся в лазарете. Теперь надеялся, что нестерпимые боли позади, что они никогда не вернутся. Ничто и никто не помешает его счастью. Он влюблен в девушку и сейчас, через несколько минут, увидит ее. Тоненькая, высокая, она вот-вот появится в глубине аллеи. Дрожащими пальцами он расстегнул пальто - хотелось, чтобы она заметила на гимнастерке медаль «За отвагу» - такую награду просто так не дают. Подумав, снова застегнулся - как-то нескромно получается.
Девушка работает в театре, играет на флейте. Он ходит на все спектакли, недавно был на премьере балета «Журавлиная песнь». Но на сцену почти не глядел, а все больше на нее. Попросил у кого-то бинокль и долго разглядывал ее полудетское личико. Когда Юля подносит флейту к губам, становится похожей на ангела. Да, он знает, как ее зовут, - Юля Науширванова. Она окончила Уфимское музыкальное училище, и ее оставили там же преподавать, а в театр пригласили еще до войны - ей тогда всего семнадцать было…
Девушка с флейтой (футляр с инструментом она всюду носила с собой), казалось, не обращала никакого внимания на безмолвного, робкого поклонника. Потом он вдруг пропал из ее поля зрения. «Наверное, уехал», - подумала она с каким-то неожиданным чувством сожаления. Тут к ней нагрянул приехавший из Стерлитамака дядя Шакир и с порога заявил: «Дочка, тут один молодой человек жаждет с тобой познакомиться. Положительный парень, фронтовик, а главное - сын моего лучшего друга. Камиль сейчас серьезно болен. Может, навестишь?»
У Камиля было воспаление легких, он был очень слаб, а увидел любимую - вообще чуть сознание не потерял. Юля помогала выхаживать больного и за это время полюбила всем своим добрым и чистым сердцем. Кортатай был страшно доволен. Еще бы! Племянница самого Шакира, которого он боготворил всю жизнь.
По возвращении из госпиталя дядя сразу устроился на работу - возил первого секретаря горкома партии Янгирова. Сначала работал на «эмке», а чуть позже по ленд-лизу американцы прислали «виллис», в комплекте которого оказалось кожаное пальто для водителя. В нем-то и шиковал влюбленный Камиль.
В 50-60-е он уже возил на «Победах» секретарей обкома. Шоферское ремесло освоил до ухода в армию в 1939-м. А еще раньше выучился на киномеханика и на автозвукопередвижке объездил всю Башкирию. Скорее всего, такому его выбору способствовала бурная деятельность Кортатая на посту заместителя управляющего Башкирского отделения «Востоккино». До этого дед был зам. уполномоченного «Совкино». Тоже ездил с кинопередвижками по кантонам, только на лошадях - крутил старые немые ленты с Верой Холодной, Витольдом Полонским и Иваном Мозжухиным, хронику Гражданской войны.
Любовь к искусству толкала Кортатая порой на безумные поступки. Однажды, узнав о гастролях выдающегося танцовщика Махмуда Эсамбаева, сходил на его концерт, а на следующий день отправился в гостиницу «Башкирия», где тот остановился, и пригласил на чашку чая. Тогда, в конце 50-х, дедушка с бабушкой жили уже на Кирова, напротив «Витаминки». Еще в конце 40-х купили полдома с довольно большим садом. Чай пили прямо под яблонями, из самовара. Застигнутая врасплох Минниямал выставила все свои варенья из подпола. А сверху, с улицы (сады на Кирова росли в оврагах) прохожие, изнывавшие от летнего зноя, с изумлением взирали на сидящего внизу мужчину в зимней шапке. Только самые продвинутые догадывались, что это известный советский артист, а высокая папаха из благородной шелковистой каракульчи - национальный головной убор.

[torkel]

[b]РУБРИКА "РОДОСЛОВНАЯ УФЫ"
Потомки походного сотника[/b]

Как-то Кортатай пустил на квартиру молодого талантливого солиста из гаскаровского ансамбля, но тот быстро съехал, сказав на прощание: «Прости, Гали-бабай, хорошие вы люди, только очень уж у вас шумно, народу много».
Что и говорить, жизнь благодаря общительному характеру хозяина бурлила. Бабушка тяготилась этим - она любила тишину и уединение. А тут, что ни день, гости. То братья и сестры с мужьями, женами и детьми, то писатели и журналисты. Часто бывали уже взрослые внучки - дочери Афтаха, жившего на Павловке. На старшего сына Кортатай, можно сказать, молился. В мирной жизни - обычный банковский служащий, в свое время окончивший четырехгодичную финансовую школу в Ленинграде, а на войне показал себя героем, награжден орденом Александра Невского.
Кажется, в конце 1957-го на заключительный концерт республиканского смотра художественной самодеятельности, который должен был состояться в Оперном театре, вызвали дочь Афтаха Римму. В Уфе она произвела фурор ослепительной красотой и своим сопрано. Ей предложили ехать в консерваторию. Но она только что вышла замуж за молодого врача Петра Корунца, а тот наотрез отказался расставаться с женой даже ненадолго.
Главное - успех Риммы хотя бы на короткое время сплотил семью. В доме творился невообразимый переполох, как перед Новым годом. Все бегали по комнатам, пахло пирогами, возле голландки сушилась куча обуви: валенки, бурки, боты, ботинки. Тетя Юля принесла для Риммы из театра великолепное платье из бордового бархата, разложила и бросила на него сверху нитку искусственного жемчуга. Мой отец привез изящные черные замшевые туфли на высоком каблуке, которые тут же стали примерять все женщины, бывшие в доме. Самые красивые ноги были у старшей сестры Риммы - Фильзы, которая тоже была музыкантом - вместе с мужем Фридрихом Киршем играла на флейте и саксофоне на вечерних сеансах в кинотеатре «Родина».
Напившись чаю, все нарядной, шумной и веселой толпой во главе с Кортатаем ушли в театр. Остались только мы с нэнэй - старый да малый. Сидели под черной тарелкой и ждали, когда же запоет Римма. Но впечатлений для маленькой девочки в тот день хватило сполна - я провалилась в сладкий сон.
Тетя Юля и дядя Камиль жили на Кирова до переезда в новый дом на Октябрьской революции, 9. После отъезда мамы на учебу в Москву я осталась на два года у Кортатая. Тетя Юля часто брала меня в театр - на репетиции и спектакли. В оркестровой яме тихо, затаившись, испуганно поглядывая на дирижера, я сидела в уголочке, прячась за контрабасиста. В оркестровке часто появлялась еще одна девочка, хорошенькая и нарядная, - Наташа, дочка валторниста Михаила Перфильева.
«Лебединое» я готова была смотреть каждый день. Тогда еще не знала, что принц Зигфрид - Халяф Сафиуллин и Жоржетта из «Тщетной предосторожности» - Роза Сафиуллина приходятся мне родственниками. Их мать Курбанбика Кабирова была двоюродной сестрой Минниямал и до замужества жила в Гумерове.
Халяф Сафиуллин был талантлив не только как артист балета, но и как музыкант-исполнитель. На это еще в 1943-м обратил внимание педагог и пианист М.А. Зайдентрегер, в то время - концертмейстер спектакля «Журавлиная песнь»: «Молодые артисты балета Зайтуна Насретдинова, Халяф Сафиуллин и Хашим Мустаев, выступавшие в главных ролях, были незабываемы. В перерывах, общаясь с артистами, говорили о музыке, об их учебе в Ленинграде. Ощущаю их тягу к культуре, их одержимость искусством. Халяф Сафиуллин садится за рояль, лукаво смотрит на меня и играет «Прелюдию» Рахманинова. Я тогда подумал: не стал бы Халяф артистом балета, вышел бы из него хороший пианист тоже…».
Замечательные были учителя у тогдашних деятелей искусства - из тех, из «бывших». Тетя Юля, например, училась у блестящего флейтиста Александра Манохина, окончившего Одесскую консерваторию у знаменитого Рогового. Манохин передал ей все тайны мастерства, научил не бояться публики. В 1949 году в Москве, в зале Чайковского состоялся концерт башкирской музыки, и Юля Науширванова открывала второе отделение. Сыграла перед москвичами башкирскую народную песню «Туяляс буйе» и балладу для флейты Хусаина Ахметова. Многие народные мелодии, обработанные композиторами для флейты и оркестра, впервые прозвучали в ее исполнении. Их часто передавали по радио. Тети Юли уже не было в живых, а ее нежная флейта продолжала звучать в эфире на протяжении еще многих лет.
В 1985 году дядя Камиль получил орден Отечественной войны второй степени. Сетовал, что рядом нет жены - только она могла бы сполна разделить его радость. Он пережил ее на целых двадцать лет, и все это время его душу раздирали сожаления: не так берег, не так любил, не так сказал, не так сделал. Умерла рано - в
52 года. Ей было нелегко. Больше всего, конечно, переживала за судьбу дочери Райсы, родившейся в декабре 1946 года и в раннем детстве получившей опасную травму позвоночника. Нашли чудо-врачей в Крыму, в детском санатории, те обещали поставить Райсу на ноги. Моя сестра пробыла в Евпатории до 1965 года, окончила там школу и, вернувшись в Уфу, успешно поступила на иняз БГУ.
В ночь на 27 ноября 1952 года дядя Камиль проводил жену в первый роддом на Советской площади. Ему вручили ее вещи и отправили домой. По дороге забрали в милицию: уж очень подозрительно выглядел этот странный тип с охапкой женской одежды. Наутро он проснулся счастливым отцом сына Рустема, будущего известного уфимского рок-н-ролльщика. Джону Леннону в то время было двенадцать, он пел в церкви святого Петра в Вултоне и учился в школе в пригороде Ливерпуля.
Окончание следует.

Рашида КРАСНОВА

[torkel]

[b]Хания Фархи: Я благодарна судьбе за свою профессию
// Интервью недели[/b]

На сайте 116.ru состоялась онлайн-конференция популярной татарской певицы Хании Фархи-Биктагировой. Имя народной артистки Татарстана Хании Фархи в республике знакомо каждому. 20 лет назад актриса одного из казанских театров Хания Биктагирова взяла себе в качестве псевдонима имя отца – Фархлислама – и вышла на эстраду в роли солистки популярного ансамбля «Байрам». Позже она решила начать сольную карьеру. Хания Фархи – единственная татарская певица, которая восемь раз была удостоена высшей награды национальной эстрады «Золотой барс». Она популярна не только у себя в республике, но и за ее пределами.

Хания Фархи нашла в своем плотном гастрольном графике время, чтобы пообщаться с посетителями сайта. Приведем наиболее интересные и содержательные ответы популярной певицы.

- Уважаемая Хания! Ваши песни такие проникновенные. Откуда вам удается черпать уже столько времени вдохновение, чтобы так исполнять их? Поделитесь секретом!

- От самой жизни. Я пою о том времени и тех ситуациях, которые происходят в данный момент со мной и близкими. Черпаю энергию от моих близких, друзей и зрителей.

- Кем бы вы могли стать, если бы не были певицей? Или прямо изначально с детства были уверены в своем будущем и карьере?

- Скорее всего, у меня был бы ресторанный бизнес. Хотя у меня профессий много: я училась в текстильном институте на инженера-технолога, работала в машинно-счетном бюро, еще я актриса, проработала в театре 4 года, я неплохо пишу – своих песен много, и стихов и мелодий, и проза неплохо получается.

- С кем из российских или зарубежных звезд вы хотели бы поработать, спеть дуэтом?

- Насчет зарубежных звезд, может, с Тарканом. Из российских – мы очень дружим с Ренатом Ибрагимовым, он сейчас ждет, чтобы я выбрала песню. За это надо просто взяться.

- Как изменились ваши зрители с тех пор, когда вы начинали выступать?

- Мои зрители идут по жизни со мной в ногу, со мной вместе взрослеют. Но есть и поток молодых зрителей. Сейчас начали и внуки моих ровесников ходить на мои концерты. Они засыпают под мои песни.

- Вы предпочитаете удобство и простоту в одежде или готовы выложить последние деньги за одежду типа DG?

- В жизни я люблю спортивный стиль, так как много езжу. Самое удобное для меня – джинсы. А для сцены, конечно, важна роскошь. Для сцены я готова выложить и последние деньги. И для жизни, и для сцены для меня шьет Дмитрий Овчинников, который живет в Набережных Челнах. Я очень редко покупаю в магазинах готовую одежду.

- Когда выйдет ваш новый диск?

- Новый диск выйдет сразу после Нового года. Мы как раз недавно подписали договор.

- Что для вас самое ценное в жизни?

- Моя семья: мама, муж, дети и внучка.

- Уважаемая Хания! Вы мой кумир со школы, моя мама всегда напевает ваши песни, скажите, пожалуйста, а кто был вашим кумиром в детстве?

- Фарида Кудашева, Альфия Абзалова. Так как я родилась в очень маленькой деревне, у нас было радио за пять рублей, я могла слушать только этих артисток. Для меня весь большой мир заключался в этом маленьком радио.

- Какие исполнители на российской эстраде вам симпатичны? И почему?

- Своей огромной харизмой мне нравится Алла Борисовна. Нравится, как работают и отдают себя творчеству Леонтьев, Киркоров, Басков. Из молодежи – они мне кажутся все одноликими.

- Вы очень замечательно выглядите, как вам это удается? Сидите ли вы на какой-то диете? Занимаетесь ли гимнастикой?

- Спасибо. Женщина моих лет по-разному выглядит. Я ни на какой диете не сижу. Для меня и диета, и фитнес – это сцена. Но перед концертами я стараюсь много не кушать. Мы много гастролируем, я нахожусь в постоянном движении.

И когда поешь, теряешь очень много калорий. Я благодарна судьбе за свою профессию, которая обязывает оставаться вечно молодой, красивой и жизнерадостной.

- Вы счастливый человек?

- Безусловно.

- Как вы оцениваете сегодняшний уровень татарской эстрады? Каких звезд и жанров сегодня не хватает публике, а каких - в избытке?

- Я оцениваю чуть выше среднего. Молодое поколение сегодня сильное. В избытке, наверное, жанров искусственных, не народных, бездушных, которые не доходят до народа. Они долго не живут. Нужно правильно выбрать репертуар. Я выбираю так – звучит во мне эта песня или нет. Должна быть гармония.

- Некоторое время назад с вами на гастроли ездил молодой и талантливый певец Ришат Шайхутдинов.

Я считаю, он прошел хорошую школу в вашем профессиональном коллективе. Планируете ли вы и дальше поддерживать молодые дарования, в том числе из Башкирии, чья земля славится своими талантами.

- Да, конечно, это у нас как традиция, каждый год я беру себе молодого певца. В этом году у нас Фаннур Назипов. Я всячески поддерживаю молодые таланты, особенно своих земляков. Потому что выживать далеко от родины очень тяжело. Они приходят ко мне.

И в студию приходят, записываются.

- Что вам не удалось в этой жизни? О чем жалеете?

- Я жалею только о том, что не смогла родить сына, сейчас жду внуков.

[torkel]

Рекомендую...

[attachment=580079:image001.jpg]
[attachment=580080:image002.jpg]

[b]
Ренат Мустафин[/b]
http://www.renatmustafin.com/

[b]Мурены не трогают людей, если их на это не провоцировать... [/b]

[torkel]

[b]Счастливая семья Абейдуловых
// Стань успешным[/b]
http://tatarnews.ru/?page=8&article=1639

[attachment=582431:semia1_394.jpg]

Сегодня не слишком часто встретишь семью с более чем двумя детьми, а что уж говорить о пяти. В Буинском районе 336 многодетных семей, девять из них имеют пять и более. Среди таких - семья Абейдуловых из села Черки-Ишмяково. Но не только многочисленностью славится эта семья.

Резида Хазиахметовна родилась в селе Черки-Дюртели Буинского района. Отец всю жизнь проработал заведующим клубом, мать в колхозе, в семье было пять детей. С малолетства она привыкла к труду, а поскольку была вторым ребенком в семье, большая часть работы была взвалена на ее детские плечи.

После школы закончила Елабужское культурно-просветительское училище по специальности библиотекарь, после чего вернулась в родное село. Сначала работала завклубом, потом библиотекарем.

Глава семьи - Рамил Минивелиевич - уроженец села Черки-Ишмяково. Его биография мало чем отличается от биографии супруги. Он также, как Резида, воспитывался в большой, дружной и трудолюбивой семье. Также с детских лет познал нелегкий труд сельского жителя. Трудовую деятельность начал сразу после окончания средней общеобразовательной школы, и, как часто бывает у людей, преданных земле, в его трудовой книжке имеется всего лишь одна запись, подтверждающая то, что Рамил с самого начала своего трудового пути и по сей день является трактористом коллективного хозяйства ООО «Коммуна».

Мама Резиды была родом из родной деревни Рамила, и они часто гостили у родственников. Здесь молодые и познакомились, здесь в 1988 году и началась история их семьи. Вскоре у них родился первенец – Раиль. А дальше – Рафаэль в 1991-м и Раис – в 1993-м.

Особых планов на детей семья не строила, но после третьего, когда встал вопрос о четвертом ребенке, муж сказал жене: «Где трое – там и четвертому место найдется», а уж после рождения Ранила добавил: «Где четверо, там и пятому место найдется». Пятый, Ранис, родился уже в 2000 году.
[attachment=582432:semia2_394.jpg]
Спустя пять лет после свадьбы молодая семья смогла построить свой дом. Строительство было не столько хлопотным, сколько счастливым временем. Резида Хазиахметовна вспоминает, рассказывая о совместно прожитых годах (а их в этом году насчиталось 21), что во время строительства муж все время и во всем с ней советовался: хватит ли досок на тот или иной участок, кирпича, хорошо ли будет, так или иначе? Понимал, что строит не просто жилье, а родовое гнездо для большой и дружной семьи. Такой же, какая была у него самого, в какой жила его супруга. Потому, наверное, дом, в самом большом смысле этого слова, получился на славу. Сегодня он не просто сияет чистотой и порядком, в нем царит дух добра и взаимоуважения. И все это благодаря неустанным заботам Резиды Хазиахметовны и Рамила Минивелиевича, их замечательным пятерым сыновьям.

Старший сын Раиль пошел по стопам отца. Сразу после окончания школы начал работать трактористом в коллективном хозяйстве ООО «Коммуна». Рафаэль и Раис получают образование в Буинском ветеринарном техникуме. Ранил и Ранис учатся в Черки-Кильдуразовской общеобразовательной школе.

Но где бы ни работали или учились дети Абейдулловых, они навсегда останутся преданы родному дому, родной буинской земле. С молоком матери они впитали понятие «отчий дом», с детских лет познали крестьянский труд, не понаслышке знают, какими потом и кровью добывается все то, что мы называем сельхозпродукцией. Вместе с тем они на примере своих родителей на всю свою жизнь осознали и прочувствовали, что такое любовь и взаимоуважение в семье, а значит, и передадут это состояние собственным детям.

О трудолюбии этой семьи с уважением говорят многие в округе. Всю жизнь они содержат большое хозяйство. Сегодня у них 31 сотка земли, на которой выращиваются все необходимые овощи, ягоды и фрукты. В хозяйстве - две коровы, пять телят, лошадь, четыре овцы, 20 гусей, 50 уток, 20 индоуток, 10 индеек, 20 кур, 45 бройлерных кур. Все это требует заботы и внимания, упорного труда, поэтому с утра и поздней ночи трудятся в своем приусадебном хозяйстве своей семьи Абейдуловы. Не взирая на возраст. Только к Резиде Хазиахметовне отношение особое. Стараются беречь ее мужчины. По хозяйству ли, по дому ли – все стараются сделать сами.

- Муж не делает разницы между мужской и женской работой, - говорит она, - да и дети все делают: и пироги, и пельмени.

Это для нее очень важно - сама она часто болеет и подолгу лежит в больнице (она инвалид 3 группы). Но знает: скотину накормят, выгуляют, все перестирают, полы перемоют и все будут вовремя накормлены. У всех детей по хозяйству есть свои обязанности, и выполняются они непременно. В семье Абейдуловых давно заведено: кто первым приходит домой, тот и ставит варить суп, начинает работать по хозяйству. Утром хозяйка подоит корову – муж отнесет молоко сборщику. Кстати, мальчики и доить помогают. А еще успевают помочь по хозяйству дедушке с бабушкой, что проживают невдалеке.

Раиль давно работает с отцом, а Рафаэль и Раис во время каникул также работают помощниками на комбайне. Дети сами себе зарабатывают, кто на музыкальный центр, кто на компьютер, кто на тарелку антенную. Вырастили сами бычка, например, обучились на права.

Семья не только в радости, но и в проблемах вместе. У самого младшего сына Раниса - бронхиальная астма. Но надо видеть, как его все любят и присматривают за ним. А он сам самостоятельный: маме не надо даже следить, когда принять лекарство. Все сделает сам.

За достойное воспитание своих детей Р.Х. Абейдулова в 2007 году награждена государственной наградой Республики Татарстан – медалью «Ана даны – Материнская слава». Конечно, она гордится этим, но самой главной наградой для нее, главным подарком судьбы являются ее муж, ее замечательные сыновья. Впрочем, эту судьбу они делали сами, все вместе – замечательная семья Абейдуловых. И она, кажется, будет расширяться. Резида Хазиахметовна говорит, что, скорее всего, они возьмут из детского дома девочку.

P.S. Когда было принято решение расформировать детский дом, детей разобрали в приемные и опекунские семьи. Это стало доброй традицией. Сегодня в районе 56 опекунских и 19 приемных семей.

ВЛАДИМИР ТИЛЛЬ, «ИТ»

[torkel]

[b]Гасырлар Авазы. Эхо веков.
[b]
СТЕНОГРАММА СЛУШАНИИ ДУХОВНОГО ЗАВЕЩАНИЯ КАЗАНСКОГО КУПЦА АХМЕДА ГАЛЕЕВИЧА ХУСАИНОВА[/b]

Из глубины столетий
«На нужды моих единоверцев» [/b]

Определяющая роль татарской буржуазии в общественно-культурных преобразованиях второй половины XIX — начала XX веков сегодня, наверное, ни у кого не вызывает сомнений. Именно она финансировала джадидские реформы в системе конфессионального образования, национальное книгопечатание, поддерживала татарскую прессу, литературу и искусство. Среди десятков имен крупных благотворителей, активно участвовавших в процессе духовного пробуждения нации, первое место по праву принадлежит Ахмеду Галеевичу Хусаинову — одному из богатейших предпринимателей того времени.

А.Г.Хусаинов родился в 1837 году в Сеитовском посаде (Татарской Каргале) под Оренбургом. Предки будущего купца переехали сюда в середине XVIII века из деревни Кибяк-Козино Казанской губернии и на протяжении нескольких поколений с успехом занимались коммерцией. Однако его отец, Гали Хусаинов, не был столь удачлив в делах. Разорившись, он умер в крайней нищете, оставив свою многодетную семью практически без средств к существованию, поэтому уже в двенадцатилетнем возрасте Ахмед стал главным кормильцем в доме. Он брался за любую работу, трудился не покладая рук и в конце концов сумел скопить пять рублей, на которые основал собственное предприятие по торговле мелочным товаром и сырьем в Оренбурге. Позднее к делу были привлечены братья Махмуд (1839-1910) и Гани (1839-1902). За несколько десятилетий совместной деятельности братья, создав преуспевающую фирму с филиалами во многих крупных торговых центрах России, а также за рубежом, заработали четыре миллиона рублей. Однако Хусаиновы были известны не столько богатством, сколько щедрой и целенаправленной благотворительностью. Будучи глубоко верующими мусульманами, они особое внимание уделяли поддержке мечетей и медресе. В то же время оренбургские купцы, как и многие другие представители прогрессивной буржуазии, ясно осознавали насущную необходимость коренных реформ во всех сферах национальной жизни, и в первую очередь, в системе народного образования. В этом они видели уникальную для мусульман России возможность скорейшего приобщения к достижениям мировой цивилизации без потери национальной и религиозной самобытности.

А.Г.Хусаинов, так и не освоивший в стенах кадимистского мектебе элементарных навыков чтения и письма, главную причину народных бед, нищеты и невежества видел в старозаветных порядках, царивших в конфессиональной школе. Он не раз повторял, что достойное образование помогло бы ему добиться еще больших успехов на коммерческом поприще. Вот почему Хусаиновы осознанно и целеустремленно финансировали именно новометодные учебные заведения, оплачивая работу молодых мударрисов и мугаллимов по всей стране, не жалели средств на строительство школьных зданий, издание необходимой учебной литературы. Благодаря инициативе Ахмеда Хусаинова в 1889 году в Оренбурге открылось медресе "Хусаиния" — одно из крупнейших мусульманских училищ нового типа, в котором работали и учились выдающиеся представители татарской интеллигенции — Сунгат Бикбулатов, Тахир Ильяси, Джамал Валиди, Гаяз Исхаки, Шариф Камал, Бурган Шараф, Нургали Надиев, Фатих Карими, Муса Бигиев, Гайса Ени-кеев, Закир Кадыри, Сагит Рамиев, Габдрахман Сагди, Муса Джалиль и многие другие.

В 1896 году, разделив с братьями заработанное совместным трудом богатство, Ахмед Хусаинов переехал на постоянное жительство в Казань, где поселился в великолепном особняке на набережной Кабана (ул.Марджани, 42). Здесь вплоть до своей кончины предприниматель продолжал активно заниматься благотворительной деятельностью, материально поддерживая все городские новометодные училища, в особенности медресе "Мухаммадия" и Общество пособия бедным мусульманам г.Казани. Как писал Р.Фахрутдинов, "в течение десяти лет, проведенных в Казани, он, выделяя с каждого своего дохода 3000 и более рублей, построил 20 зданий мечетей и медресе, оплатил работу мугаллимов в 40 мектебе, обеспечил 200 школ необходимыми учебниками"II.

В конце своей жизни Ахмед бай выступил с беспрецедентным благотворительным актом — он завещал на нужды национального образования почти полмиллиона рублей, заключенных в вакуфном имуществеI. Завещание купца, публикуемое сегодня на страницах журнала, представляет собой интереснейший исторический источник, в котором отражены главные направления социальной филантропии татарской буржуазии рубежа XIX-XX веков. В этом документе, помимо фиксации традиционных для мусульманина воздаяний, фактически сформулирована долгосрочная программа по финансированию и развитию татарского конфессионального и светского образования, предусматривавшая создание солидных вакуфов при крупнейших новометодных медресе, существование целой системы целевых стипендий на обучение талантливых шакирдов в средних, среднетехнических и высших учебных заведениях России, в мусульманских образовательных центрах арабского Востока, а также выделение своеобразных "грантов" на написание и издание научно-популярной, учебной и просветительской литературы. Своим завещанием А.Г.Хусаинов предложил эффективный способ финансовой поддержки дальнейших культурных преобразований в татарском обществе, обозначил действенную альтернативу равнодушию и безразличию государства, не замечавшего насущных проблем и нужд мусульманского населения.

I Вакф (вакуф с арабского — издержание) — имущество, переданное владельцем на религиозные или благотворительные нужды мусульманской общине, государству или частному лицу.
II Фэхреддин Р. Эхмад бай.-Оренбург: Ян,а вакыт,1997.-63 с.

[torkel]

[b]Гасырлар Авазы. Эхо веков.
Из глубины столетий
«На нужды моих единоверцев» [/b]
[b]
СТЕНОГРАММА СЛУШАНИИ ДУХОВНОГО ЗАВЕЩАНИЯ КАЗАНСКОГО КУПЦА АХМЕДА ГАЛЕЕВИЧА ХУСАИНОВА[/b]

4 октября 1907 г.

Слушали: прокурор Казанского окружного суда при отношении от 18 августа с.г. за № 5448, на основании 1091 ст. X т. 1 ч. Зак[она] Гражд[анского], препроводить в Духовное собрание выписку на утвержденного Казанским окружным судом 7 февраля 1907 года духовного завещания казанского купца Ахмеда Галеевича Хусаинова и уведомил, что душеприказчиками по завещанию Хусаинова состоят казанский купец Садык Сафич Галикеев, потомственный дворянин Гайса Хамидуллович Еникеев, крестьянин Харис Зарифович Фейзуллин, казанский купец Садык Гайсич Мусин и башкир Мухаммет Абдулгаллямович Давлетшин. Выписка духовного завещания Хусаинова следующего содержания:

[b]"Казань. Тысяча девятьсот четвертого года, января двадцатого дня. Во имя Бога милостивого и милосердного. Хвала Богу. Господу Миров. Да будет милость Его пророку нашему Мухаммету. Его семей и всем Асхабам. Исповедую нет Бога, кроме Бога, исповедую, что Мухаммет раб Его и посланник Его. Верую, что Великий и Всемогущий Бог — создатель наш, а Мухаммет, да благословит и спасет его Бог, пророк наш. Признавая всех верующих мусульман и мусульманок своими родными, я, нижеподписавшийся, прежде оренбургский, а ныне казанский первой гильдии купец Ахмет Галеевич Хусаинов, находясь во здравом уме и твердой памяти, заблагорассудил составить настоящее духовное завещание, коим оставляя за моими законными наследниками право получить следующее им по шариату после меня наследство в порядке закона, распределяю не менее одной третьей части моего достояния на нужды моих единоверцев, в полной уверенности, что мои наследники, душеприказчики и друзья употребят все усилия к тому, чтобы в точности и без замедления исполнить мою посмертную волю и осуществить мои добрые намерения.[/b]

Я завещаю: 1. В лень моего погребения раздать бедным три тысячи рублей в милостыню. 2. Раздать тысячу пятьсот рублей бедным, живущим в камышовых шалашах вокруг. Медины, и тысячу пятьсот рублей таким же бедным, живущим в таких же шалашах вокруг Мекки. Деньги эти должны быть выданы после хаджа по одному меджидие каждому. 3. Из имущества моего выделить капитал в сумме, которая получится от умножения числа лет, прожитых мною от пятнадцатилетнего возраста до дня моей смерти, на двести пятьдесят рублей и образовать из капитала этого особый фонд для выполнения лежащей на мне эпитимьи фильдье за неисполнение религиозных обязанностей, выдать из него: а) двадцати родным моим по пятидесяти рублей каждому; б) пятидесяти ученикам сиротам Оренбургской Хусаиновской школы, не имеющим ни родителей, ни лиц, пекущихся об их содержании; по десяти рублей каждому, повторяя эти выдачи в течении шести лет; в) шестидесяти учителям-мугаллимам, преподающим в селениях родную татарскую грамоту по звуковому метолу, по десяти рублей каждому в течение пяти лет; г) сорока учительницам, преподающим родную татарскую грамоту по звуковому методу в селениях, по двести рублей каждой в течение пяти лет и д[ругой] остаток, если таковой окажется, за удовлетворением этих выдач, беднякам, честно соблюдающим религию и набожность. 4. Уплатить все долги мои, основанные на доказательствах хотя бы и неформальных, но заслуженных доверия, а равно оплатить и возвратить по принадлежности векселедателям векселя, взятые мною для учета, если бы таковые оказались в составе моего имущества. 5. Передать в полную собственность Хусаиновского медресе занимаемый им ныне дом, купленный мною в г. Оренбурге у Цыпнина в 1891 г., а равно смежный с ним дом, купленный мною у Набиуллы Загидуллина Насырова, со всеми при них землями, постройками и службами, как значится по планам и купчим крепостям. 6. Передать в общую собственность упомянутого в предшедшем пункте сего завещания медресе и нашей Хусаиновской мечети в Оренбурге номера под названием Хусаиновское подворье, находящейся на Нижегородской ярмарке, по Нижегородской улице против сада "Аркадия", купленные мною у Арбекова в 1891 г., и двухэтажные номера со всеми относящимися к ним постройками, находящиеся в одном дворе с подворьем, построенные по особому плану, с воротами, обращенными к Сибирской пристани, с тем, чтобы доходы с этих домов шли на содержание мечети и медресе и чтобы из них отчислялось ежегодно: а) по пятисот рублей в запасный капитал до тех пор, пока не образуется сумма, равная десяти тысячам рублей, каковая сумма, в случае израсходования ее в той или другой мере на капитальный ремонт, для коего она предназначается, должна быть снова пополняема ежегодными отчислениями по пятисот рублей; б) на текущий ремонт, отопление и освещение Оренбургской № 6-й мечети по триста рублей; в) на жалованье сторожу за работу и ночевки в мечети по ста двадцати рублей, г. имаму мечети за преподавание по программе в медресе по триста рублей, причем, если преподавание вести не будет, то жалованья получать не должен, а может лишь проживать в назначенном для него доме. 7. Передать названным медресе и мечети упомянутые дом, номера и подворье с тем: а) чтобы заведование медресе было предоставлено особому попечительскому совету, образуемому порядком ниже сего в пункте восемнадцатом и в пункте девятнадцатом указанном; 6) чтобы совет этого сообразно с получаемыми доходами определил размер жалованья преподавателям, заведующему медресе, надзирателям и иным служащим, а также размеры сумм на содержание пансионеров и на приобретение учебных пособий, в) чтобы в медресе обучалось двести учеников шакирдов, из коих сто пансионеров и сто приходящих, причем число пансионеров в случае недостаточности к тому средств может быть уменьшено; г) чтобы при возможности к тому в медресе принимались ученики с платой, размер которой как равно и плата с приходящих учащихся должны определяться состоянием родителей и правилами существующими в медресе; д) чтобы медресе состояло из четырех отделений — ибтидаие, руштие, игладие и галие, и чтобы существовавший до сих пор четырнадцатилетний курс учения оставался навсегда, причем я желал бы, чтобы предметы проходились по программам и правилам, которые будут указаны мною в особом наставлении мутаваллиям-душеприказчикам; е) чтобы заведование внутренним распорядком медресе принадлежало заведующему медресе совместно с мударрисами и мугаллимами, которым принадлежало бы возбуждение вопросов об изменении порядка преподавания и предметов учения, если в том по потребностям времени встретится надобность; ж) чтобы для существующего в настоящее время русского класса при медресе с тремя отделениями было отведено особое помещение при медресе в три комнаты, и чтобы преподавание в этом классе велось, как это и было до сих пор, учителями из мусульман; з) чтобы мечеть, медресе и все при них службы и принадлежности, как то: парты, библиотека, столы, пособия и проч., страховались в должной сумме; и) чтобы доход с подворья и номеров хранился в каком-либо кредитном учреждении благонадежном и выдавался попечительным советом заведующему медресе по мере надобности, и чтобы члены попечительного совета прилагали все старание свое к тому, чтобы подворье и номера приносили возможно больший доход и, в частности, чтобы для этой цели они посылали на время ярмарки в Нижний Новгород за особую плату подходящего для этого человека, дабы он старался из названных имуществ извлечь возможно больше дохода, как делал это я; к) чтобы отчет совета по заведованию медресе и денежными суммами его представлялся ежегодно в Оренбургское мусульманское благотворительное общество и Магометанское духовное собрание; л) чтобы заведующий школой мудир и преподаватели муларрисы и мугаллимы назначались как было до сих пор из благонадежных мусульман, чтобы выбор заведующего принадлежал попечительному совету при участии старшего мударриса, а выбор мударрисов и мугаллимов тому же совету при участии мудира, назначение и увольнение прочих служащих зависело от заведующего школой; м) чтобы с правительственными учреждениями и должностными лицами, а равно и с лицами частными сношения велись заведующим медресе, на котором лежит ближайшее заведование хозяйством школы. 8. Указанные в предшедшем пункте дом и номера буле я не успею передать посредством крепостных актов сам, обязаны переслать установленным порядком на указанных условиях мои душеприказчики немедленно после моей смерти, соблюдая во всем интересы медресе. 9. Выдать открываемому в г.Оренбурге мусульманскому благотворительному обществу двадцать пять тысяч руб. из обшей суммы моего капитала, с условием, чтобы члены этого общества проверили хозяйственный отчет Хусаиновского Оренбургского медресе, каковую выдачу произвести лишь в том случае, если я сам не вынесу в это общество при жизни моей этой суммы. Если же мною будет внесена часть этой суммы, то выдача после моей смерти должна быть уменьшена на сумму внесенного при моей жизни капитала. 10. Оренбургским медресе и мечети № 6-й передать заторгованный мною у наследников Яковлевых лом, состоящий в Нижнем Новгороде на Канавин, по Шоссейной ул. с тем, чтобы из доходов с этого лома отчислялось ежегодно: а) пятьсот руб. на издание с разрешения цензуры учебников для медресе книг против расточительности, пьянства, разврата и книг вообще религиозно и научно-нравственного содержания. Назначение суммы на каждое издание должно делаться по усмотрению совета медресе при участии мутаваллиев; 6) одна тысяча триста рублей на содержание и обучение мусульманских шести учеников в одной из ремесленных школ г.Казани и шести учеников в одной из таких же школ в г.Оренбурге, каковые ученики должны пробыть предварительно в мусульманской школе три или четыре года и иметь свидетельство о знании правил мусульманской веры; в) плата, необходимая на содержание и обучение в Казанской татарской учительской школе двух учеников, окончивших отделение руштие нашей Хусаиновской медресе; стипендии эти они получают с условием, чтобы по окончанию курса прослужить четыре года в нашей Оренбургской Хусаиновской медресе за назначенное советом школы при участии попечительного совета вознаграждение, за исключением того случая, когда мутаваллии не найдут надобности в их службе; г) восемьсот рублей на обучение четырех учеников, прошедших отделение руштие в нашем Оренбургском Хусаиновском медресе, в коммерческом училище; л) тысячу двести рублей на обучение мальчиков из мусульман, знающих правила веры и имеющих свидетельство из нашей начальной школы, двух в гимназии и двух в реальном училище; е) тысячу двести рублей на обучение четырех воспитанников в высших правительственных учебных заведениях: одного на юридическом факультете, одного на восточном или филологическом, одного на медицинском или естественном и одного на технологическом институте. Все эти лица должны выбираться из наиболее способных молодых людей из мусульман, причем при равенстве всех прочих условий преимущество должно даваться детям служащих или служивших в нашей Хусаиновской школе. Стипендии они получают с условием, чтобы по окончании курса прослужить четыре гола в нашей Оренбургской школе за установленное по штату школы вознаграждение за исключением того случая, когда мутаваллии не найдут надобности в их службе; ж) две тысячи рублей на отправку на хадж двух наиболее способных воспитанников из нашей Хусаиновской Оренбургской медресе. Воспитанники эти после хаджа обязаны в течение трех или четырех лет в указанном советом учителей медресе месте усовершенствоваться в знании того наречия арабского языка, на котором написаны религиозные книги мусульман. Если в числе воспитанников Хусаиновской школы по мнению совета этого медресе подходящих для цели не окажется, то могут быть посылаемы воспитанники других медресе по усмотрению попечительного совета; з) по триста двадцати рублей в запасный капитал на производство капитального ремонта дома, каковое отчисление должно быть производимо совместно с суммой, потребной на расход по содержанию лома, предварительно всех остальных отчислений, вышеуказанных. 11. Если за всеми отчислениями, указанными в предыдущем пункте, окажутся остатки, то таковые, по назначению мутаваллиев, должны идти на дело просвещения мусульман. Если при дороговизне жизни в городах, назначенных в параграфе десятом в пунктах "б", "в", "г", "л", "и", "е", сумм на стипендии будет недостаточно на содержание стипендиаторов, или доходность дома будет почему-либо уменьшена, то по усмотрению попечительного совета при участии заведующего медресе и старшего из учителей число стипендиаторов может быть уменьшено. 12. Если при жизни своей я не успею получить купчую на лом наследников Яковлевых, то душеприказчики мои должны совершить купчую на условиях запродажной записи, употребив потребные для того расходы из общего моего капитала, и передать купленный таким образом дом по принадлежности. 13. Отчислить из общего капитала моего сумму, потребную на приобретение душеприказчиками дома, по ценности и доходности равного стоимости заторгованного лома упомянутого выше дома наследников Яковлевых, если по каким-либо причинам окончательная покупка этого лома не состоится. 14. Дом мой на Сенном базаре в городе Казани, купленный у наследников Апакова, передать Хусаиновскому Оренбургскому медресе с тем, чтобы доходы с этого дома выдавались на пособие мугаллимам учащим по звуковому методу в шестидесяти медресах, перечисленных в особой ведомости, мною составленной, где с точностью определено и количество подлежащего каждому мугаллиму пособия. Если я сам при жизни моей не успею дом этот отремонтировать, то должны это исполнить мои душеприказчики, израсходовав на ремонт двадцать тысяч рублей из моего общего капитала. 15. Выдать родственникам моим, не принадлежащим к числу наследников моих по закону и не указанным выше в третьем параграфе, суммы, точно означенные мною в особом списке, в коем означены и лица, имеющие получить таковые, каковой список в особом пакете будет храниться в сундуке в Государственном банке. 16. Употребить двести тысяч рублей по назначению, которое будет указано мною в особо составленном мною наказе душеприказчикам, который будет храниться в сундуке в Государственном банке. С тем, что если наказа этого при жизни я составить не успею, то указанные здесь двести тысяч рублей должны быть употреблены на дело просвещения мусульман по общему согласию шурина моего муллы Габдулгалима Габдулгаллямовича Давлетшина, муллы Галимзяна Мухаметзяновича Галиева и потомственного дворянина Гайси Хамидуллина Еникеева. 17. При постройке здания, которое будет строиться для медресе, мутаваллии должны выстроить для четырнадцатиклассного помещения медресе здание так, чтобы оно имело, согласно учебным правилам, особые помещения для столовой, канцелярии, комнаты для мугаллимов, зала библиотеки, больницы и спален, и чтобы оно удовлетворяло всем требованиям гигиены. На постройку эту должна быть употреблена сумма, которая окажется по ведущемуся в конторе моей счету Нижегородского Хусаиновского полворья в составе доходов по этому подворью ко дню моей смерти, а недостающая сумма должна быть пополнена из общего моего капитала. 18. Для исполнения моей посмертной воли относительно сбора и употребления доходов с вышеуказанных ломов, а равно для ходатайства в надлежащем порядке о том, чтобы медресе существовало на изложенных в сем завещании условиях и для заведования им в качестве членов попечительного совета прошу быть мутаваллиями-душеприказчиками следующих лиц, которых я знаю с самой лучшей стороны и которые проживают в Оренбурге: 1. Оренбургского первой гильдии купца, брата моего Махмуда Галеевича Хусаинова. 2. Маглия Юсуповича Лавишева. 3. Махмута Сайфульмулюковича Усманова. 4. Мухамед-Шакира Мухамед-Садыковича Рамеева. 5. Мухамед-Закира Мухамед-Салыковича Рамеева. 6. Муллу Габдулгалима Габдулгаллямовича Давлетшина. 7. Гайсу Хамидулловича Еникеева. 8. Насруллу Кармальбаевича Ялгарова. 9. Нургалея Хусаиновича Губайдуллина. 10. Мухамел-Фатиха Гильмановича Каримова. 11. Мирзу Закира Шегиахметовича Хаирова. 12. Габдулхамила Габдулганиевича Хусаинова. 19. Если кто-либо из поименованных в предыдущем пункте сего завещания душеприказчиков умрет или по каким-либо причинам в исполнение обязанностей своих не вступит, то остальные по большинству голосов избирают недостающее число душеприказчиков-членов попечительного совета, каковому правилу следуют и преемники названных лиц на основании избрания, так что пока существует медресе, попечительный совет его должен состоять из двенадцати членов мусульман, указанным порядком пополняемых. 20. Для исполнения же всех остальных моих завещательных распоряжений и, в частности, для ведения моих торговых дел по составленному мною плану, если таковой будет составлен мною, до полной ликвидации дела путем передачи всего моего имущества моим наследникам по закону и лицам, и учреждениям, названным мною в настоящем завещании [определяю] особых четырех душеприказчиков 1. Сеитовского купца Мухамет-Галея Халлиуловича Яруллина. 2. Башкира Габдулвалея Габдрахмановича Давлетшина. 3. Казанского купца Садыка Сафича Галикеева. 4. Гайсу Хамидулловича Еникеева, которые за труды свои получают один процент со стоимости принятого ими по описи и оценке на основании конторских книг, в свое заведование имущество, или единовременно, если обязанности свои они окончат в течение одного гола, или ежегодно по той же сумме, если исполнение обязанностей их затянется долее года".

26 декабря 1906 г. Ахмед Хусаинов, явившись к казанскому нотариусу Моисеенко объявил, что желает сделать нижеследующие изменения и дополнения в духовном завещании своем совершить у нотариуса Моисеенко.

20 января 1907 г.

1. Пункт того завещания я, Ахмед Галиевич Хусаинов, изменяю и дополняю так: в день моего погребения раздать в милостыню в городе Казани шесть тысяч (6000) рублей, в городе Оренбурге две тысячи (2000) рублей и в Сеитском посаде Оренбургского уезда две тысячи (2000) рублей, а всего десять тысяч рублей вместо ранее назначенных трех тысяч рублей. Во 2-х, во изменение и дополнение седьмого пункта завещания выражаю свое желание, чтобы медресе при Оренбургской номер Шестой Соборной мечети имело всегда характер духовного учебного заведения для мусульман без различия национальностей и чтобы светские предметы преподавались в таком объеме, какой нужен для имамов, мугаллимов и муларрисов, то есть для мулл и преподавателей мусульманских школ духовных, и чтобы изменение предметов и порядка преподавания, уменьшение или увеличение классов или отделений зависело от общего постановления совета учителей медресе и попечительного совета; назначенного порядком, указанным в пунктах восемнадцатом и девятнадцатом моего завещания от двадцатого января тысяча девятьсот четвертого гола. В 3-х, так как покупка у Яковлевых в Нижнем Новгороде дома, указанного в пункте десятом моего завещания, не состоялась, а лом мой в г.Казани на Сенном базаре, указанный в пункте четырнадцатом завещания, мною продан, то на цели, указанные в пунктах десятом и четырнадцатом, вместо доходов с вышеуказанных домов я назначаю капитал в сто двадцать тысяч (120000) рублей, помещенный мною в настоящее время под залог домов г[оспо]жи Шамиль в г.Казани, расположенных по улицам Большой и Малой Проломных и Поперечно-Воскресенской. Капитал этот, по получении его, а если он будет получен мною при жизни, то немедленно после моей смерти должен поступить в распоряжение моих душеприказчиков-мутаваллиев, назначенных по пункту восемнадцатому завещания быть членами попечительного совета медресе. Попечительный совет этот и должен употреблять доходы с капитала на указанные в пунктах десятом и четырнадцатом цели, или же совету предоставляется право, если он найдет более выгодным, приобрести на этот капитал доходную недвижимость для извлечения доходов на те же цели. В 4-х, кроме сего для обеспечения Оренбургской номер Шестой Соборной мечети я назначаю указанные в пункте шестнадцатом моего завещания двести тысяч рублей, доходы с которых и должны быть употребляемы как на содержание, так и на другие нужды мечети по усмотрению и распоряжению того же попечительного совета, указанного в пунктах восемнадцатом и девятнадцатом завещания моего от двадцатого января тысяча девятьсот четвертого гола, а самый капитал должен храниться в Государственном банке в процентных бумагах. Попечительный совет может по своему усмотрению расходовать доходы с этого капитала и на нужды медресе при Оренбургской номер Шестой Соборной мечети, если в этом найдет необходимость. Если по духу времени явится необходимость воспитания молодых мусульман не в тех учебных заведениях, какие показаны в пункте десятом, а в других, то попечительный совет может по своему усмотрению передавать стипендии в те учебные заведения, какие будут более отвечать требованиям жизни и интересам мусульман. Если попечительный совет в вилах увеличения доходности найдет выгодным поместить этот капитал в недвижимость, то ему предоставляется право приобрести лавку или другую доходную недвижимость для выполнения целей, указанных мною. А также допускается прием пожертвований от других мусульман на цели, указанные в пунктах седьмом, десятом и четырнадцатом. Причем, если пожертвование будет обеспечивать ежегодный доход в сумме не менее пятисот рублей, жертвователи вступают в состав членов попечительного совета сверх двенадцати членов, указанных в пункте восемнадцатом завещания. Таким образом, пункт шестнадцатый завещания от двадцатого января тысяча девятьсот четвертого гола настоящим распоряжением отменяется. В 5-х, принадлежащие мне номера в Нижегородской ярмарке, расположенные на углу Бетанкуровской набережной и Третьей Сибирской улицы, против Волжско-Камских номеров, я завещаю в собственность Пятой Соборной мечети, г.Казани. Доходы с этого лома предоставляются в распоряжение имама мечети ныне Галимзяна хазрета, и попечителям прихода на нужды мечети или по их усмотрению на содержание медресе при этой мечети. В 6-х, так как указанные в семнадцатом пункте за вешания моего от двадцатого января тысяча девятьсот четвертого гола постройки для медресе мною исполнены при жизни, то распоряжение мое, в этом семнадцатом пункте сделанное, отменяется и никаких сумм по этому пункту уже не назначается. В 7-х, из числа назначенных мною по двадцатому пункту завещания душеприказчиков исключается башкир Габдулвалей Габдрахманович Давлетшин, а к числу остальных трех прибавляю еще четырех, а именно: родного брата моего оренбургского купца Махмута Галеевича Хусаинова, крестьянина Чистопольского уезда Казанской губернии Хариса Зарифовича Фейзуллина, казанского купца Салыка Гайсича Мусина и башкира Оренбургской губер[нии] и уезда Мухаммета Габлулгаллямовича Давлетшина. Причем вместо назначенного по этому пункту душеприказчикам процентного вознаграждения за их труды каждый из действительно работающих получает по исполнении возложенных на них завещаниями моими обязанностей по одной тысяче пятьсот рублей. В 8-х, если бы указанные в пунктах восемнадцатом и девятнадцатом завещания моего от двадцатого января тысяча девятьсот четвертого гола организация попечительного совета при медресе Оренбургской номер Шестой Соборной мечети встретила какие-либо формальные препятствия, то назначенных мною в совет лиц я прошу для достижения целей, на попечения об учебно-воспитательных и благотворительных учреждениях, основанных на капитале А.Г.Хусаинова на основании закона об обществах и союзах, и в таком случае в распоряжение общества должны поступить все капиталы, которые предназначались в распоряжение попечительного совета. А если бы и таковое общество не могло организоваться или закроется, то капиталы поступают в распоряжение имама, попечителей прихода Оренбургской номер Шестой Соборной мечети".

Закон: 981-1090-1094 ст. X т. 1ч., Зак[она] Гражданского].

Приказали: На предмет возбуждения ходатайства пред Министерством внутренних дел о разрешении принять во владение сего духовного собрания пожертвованных по нотариальному духовному завещанию недвижимых имений и капиталов в пользу № 6-й мечети г.Оренбурга с Хусаиновским медресе при нем и № 5-й мечети г.Казани истребовать от душеприказчиков покойного завещателя казанского купца Ахмеда Галеевича Хусаинова через Казанское городское полицейское управление.

ЦГА Республики Башкортостан. Ф.И-295. Оп.6. Д.1386. Л.1-10.

Вступительную статью и документ к публикации подготовили
Рамиль Хайрутдинов, кандидат исторических наук,
Радик Салихов, кандидат исторических наук

[torkel]

[b]Гасырлар Авазы. Эхо веков.[/b]

[b]Мушкетер, переводчик, мулла…

Ни с кем не случается ничего такого,
что он не в силах был бы вынести.

Марк Аврелий[/b]

В сентябре 1784 г. в крымском городе Карасу-Базаре1 был составлен примечательный рапорт. Текст его сохранился в Российском военно-историческом архиве в фонде Г. А. Потемкина-Таврического среди рапортов, присланных «светлейшему» генерал-поручиком бароном И. А. Игелстромом2, командиром крымского корпуса и первым администратором Таврической области после присоединения Крыма к Российской империи в 1783 г.

«Господин канцелярии советник Рудзевич3 препроводил ко мне служившаго в Капорском пехотном полку салдатом, а ныне находящегося [в] Таврической области в деревне Кукузе4 муллою Исая Остнашова, которому, как уже он находится в настоящем звании з давного времени, име ет жену и дом, да и в разсуждении немолодых ево лет, дозволил я остат[ь]ся до резолюции Вашей Светлости в настоящем его состоянии, о чем Вашей Светлости доложа, имею честь представить при сем на разсмотрение Вашей Светлости учиненной ему допрос.

Генерал порутчик барон Иглестром». Текст допроса, к счастью, сохранился в том же деле. Приводим его полностью с сохранением орфографии и пунктуации.

«1784 года августа 11 -го дня представленной от господина канцелярии советника Рудзевича служившей прежде в Днепровском пехотном полку6, а ныне находившейся в Таврической области муллою казанской татарин Исай Астнашов сын допрашиван и показал следующее:

Зовут ево Исай Астнашов сын, отроду ему 47 лет, в службу взят в 769-м году, а которого месяца и числа не упомнит, ис казанских татар, и отдан был в 770-м годе во второй гренадерский полк, из которого чрез два взят в московские легионы в первой мушкатерской7 баталион8, с которым в бывшую турецкую войну был в Крыму в 772-м году, а по заключении мира из онаго возвратился с баталионом внутрь России, по всформировании9 же с тех баталионов двух пехотных полков назван один Днепровским, в которой и он определен. И в 776-м годе во время бунта крымских татар означенной Днепровской полк откомандирован в Крым и по входе во оной зимовал в Перекопе, а по весне 777 года выступил в лагерь, расположенной близь Карасу Базара, откуда командирован был того ж Днепровского пехотного полку порутчик Даев с донскими казаками на бекет10 к деревне Сартане11, при котором отправлен и он, Остнашов за переводчика, а за снятием онаго бекета оставлен он был за переводчика же Тул[ь]ского пехотного полку при порутчике Петре Лине, стоявшем в деревне Еникале с егарями12 для бекету, которому порутчику приказано было от полку искупить для казенных лошадей сена, и в одно время послал он ево с десятью казаками в деревню Баксар13 для перевозу из оной сена, куда по приезде он, Остнашов, где будучи татары готовы к бунту, захватили ево и одново казака в плен, и содержа ево месяца с три под караулом, абрили ему голову. По миновании ж бунту чрез три месяца, когда собралися по-прежнему в деревню татары выпустили ево ис-под караула, но он, не хотя уже в полк идти, пошел в Бакчисарай в медресию14, где и проживал год, а из оной пошол в деревню Стилю15, в которой также проживал год, где и женился на вдове. именуемой Озине. а прижитые с нею дети померли оттуда же пошел в деревню Буга Сали, куда пришедши, назвался муллою, и как во оной не было муллы, то тамошние жители приняли ево в ту должность, в которой прожил он один год, а по прошествии года, в разсуждении, что та деревня малая была, и что он прокормить себя во оной не мог, пошол из оной в деревню Кукуз, где также муллою принят и жил во оной даже до сего времени, а ныне, дабы ему далее можно было жить муллою, явился с прозбою у господина канцелярии советника Рудзевича.

Допрашивал капитан Тимофей Авчинников»16.

Из документов следует, что казанский татарин Иса Астнашов родился в 1737 г., в возрасте 32 лет попал в армию. Летом или ранней осенью (казаки поехали за сеном) 1777 г., когда ему было уже 40 лет, Астнашов был пленен в крымской деревне Баксан. Проведя там три месяца под стражей, после год (вероятно, до конца 1778 г.) прожил в бахчисарайском медресе, еще год (соответственно, до конца 1779 г.) в деревне Стиля, где он женился на вдове. Еще год (по нашим подсчетам, до конца 1780 г.) он служил муллой в Буга Сали. Оттуда Астнашов перебрался в Коккоз, где, обзаведясь домом и продолжая служить муллой, и оставался с женой все время до того, как русские войска в 1783 г. заняли Крым. В 1784г. он решил обратиться к Я. Рудзевичу с просьбой остаться в прежнем звании.

Вся история Астнашова любопытна не только как иллюстрация того, какие превратности могут подстерегать человека на жизненном пути и как порой богата жизнь событиями, но и представляет некоторый интерес для истории Крыма в времени конца крымской средневековой государственности и начала русского владычества.

Нам, к сожалению, не удалось установить, что стало с ним потом: с казанским татарином Исой Астнашовым, московским мушкетером, Тульского пехотного полка переводчиком, крымским муллой...

[b] ПРИМЕЧАНИЯ:[/b]

1. Ныне Белогорск.
2. Иосиф Андреевич. В написании его фамилии (Игелышром, как правильно должна она читаться) в документах используются варианты: есть форма Игельстром, сам он часто писался Иглестромом.
3. Яков Рудзевич (Якуб-ага) — литовский татарин, надворный советник, переводчик турецкого и татарского языка в крымской канцелярии.
4. Это Коккоз, или Коккозы — теперь Соколиное.
5. Здесь и далее: подчеркнуто в документе.
6. Днепровский пехотный полк существовал и много позже (в конце XIX в. в нем служил, например, молодой А. И. Куприн).
7. Мушкетерский. В России роты, батальоны и пехотные полки фузилеров (франц. fusilier — стрелок) мушкетерскими стали в середине XVIII в.
8. Батальон. В начале русско-турецкой войны 1769-1774 гг. в русской армии ненадолго появились формирования, названные, по предложению П. Салтыкова, видного военного деятеля эпохи Екатерины II, легионами. Под легионом подразумевался отряд из всех родов оружия того времени — пехоты, кавалерии и артиллерии, который состоял из одного гренадерского и трех мушкетерских батальонов, четырех эскадронов карабинеров, двух эскадронов гусар, сотни казаков при 12 орудиях. Легион мог самостоятельно решать боевые задачи относительно крупного масштаба, так как его общая численность достигала 5775 человек. Кавалерия должна была вести разведку, прикрывать в бою пушки и пехоту, либо, спешившись, сражаться бок о бок с нею, либо, если бой развивался успешно, преследовать бегущих. Как пехоту, так и кавалерию, предполагалось формировать из иностранцев, но потом было решено легионы набирать из русских. Оба легиона — Петербургский и Московский — были расформированы в 1779 г.
9. Сформировании.
10. В пикет.
11. Сарытана, Сартана. Ныне — Алексеевка.
12. С егерями.
13. Скорее всего, Баксан (ныне Межгорье).
14. Медресе.
15. Ныне Лесниково.
16. РГВИА, ф.52, оп.1/194, д.336, ч.9, л. 10, 11.

Илья Зайцев,
кандидат исторических наук

[torkel]

[b]Гасырлар Авазы. Эхо веков.[/b]
[b]
Безостановочное движение к вершине [/b]

В российском общественном сознании в силу стечения и слияния воедино множества факторов и особенностей культурно-цивилизационного развития сложился устойчивый стереотип провиденциалистской оценки уникальных людей. «Да в нем искра божья» или «у него божий дар» — наш традиционный способ объяснения их неординарности. При таком подходе все проявления яркости, оригинальности выступают результатом божественного промысла. Талант при этом как бы является обязательным приложением к метрике избранного существа. Но ведь все мы, как часть природы, выходим на старт жизни равными, имея одинаковый шанс на успех. Это уже потом мы становимся разными, выбираем одну из альтернативного множества социальных ролей, когда вступаем на жизненную стезю. Кто-то спотыкается сразу же на первых ступенях жизненной лестницы; кто-то довольствуется малым и, не желая утруждать себя, раньше времени сходит с дистанции, обрекая тем самым на серость, второстепенность; а кто-то выбирает постоянное, безостановочное движение к вершине в качестве философии жизни. Борьба за высоту творения для них — это образ жизни. А высшая субстанция здесь только при том, что она каждому воздает должное: примитивность дарит как наказание за леность, а пассионарность — за безостановочную и беспощадную работу над собой, над духом и телом своим.

Булат Султанбеков стал пассионарием своей эпохи. При том понимании, что пассионарность — это такая страсть, когда движение к цели, к метаидее становится нечто большим, чем сама жизнь. «Ничто великое не совершается без страсти» — это крылатое гегелевское изречение имеет силу «ключа» к разгадке секрета его уникальной талантливости.

Двенадцатилетним пареньком принял Булат Султанбеков на свои плечи тяготы и лишения войны. Этот груз ответственности стал вдвойне тяжелым после смерти отца. Четырнадцатилетний кормилец семьи встал на бессменную трудовую вахту. Начав ее со слесаря-наладчика оборонного завода, менял лишь формы и содержательность «вахты», но не изменил образа своей жизни. Наполняясь все новой сутью и постоянно огранивая черты своего характера, упорно и страстно шел навстречу своей трудной, но большой и счастливой судьбе. Если говорить о главном жизненном направлении, на котором были сконцентрированы, мобилизованы все наличные ресурсы саморазвития и самореализации личности Булата Султанбекова, то это, несомненно, была сфера духовности, культуры, образования, науки. Чего было больше в таком выборе вектора организации своей жизни? Ориентация на познание и изменение этой самой тонкой и сложной материи, из которой состоит духовность, была скорее результатом слияния двух начал: генетической предрасположенности и осознанного выбора высокой цели.

У татар есть пословица: [b]«Что увидишь в люльке, то и повторишь в жизни»[/b]. У Булата Султанбекова родительский корень — интеллигентский, учительский, просветительский. Отчая «закваска» была доброй и плодотворной. Работа на заводе, служба в армии и множество других поворотов-альтернатив, но судьбу так и вытягивало на «тропу» учительства: учительский институт, сельский учитель, инструктор отдела школ обкома партии, проректор и секретарь парткома педагогического института, преподаватель института культуры и консерватории и, наконец, института повышения квалификации и переподготовки работников образования. Редкостная и удивительная линейность при всех изгибах фатума. В ней отражается упорство и принципиальность характера. Но именно эта неотступность и обеспечила полноту и универсальность его гуманитарного познания.

Диапазон научных интересов профессора Б. Ф. Султанбекова чрезвычайно широк — «от гуннов до Шаймиева». Но в фокусе его внимания была и остается задача постижения смысло-сути, предназначения и исторических уроков XX в. Рубежные, поворотные моменты при этом выступают для него предметом особо пристального внимания. Видимо, потому, что на изгибах истории рельефнее проступают масштаб нереализованных порывов народа, накопленных или отложенных проблем и ошибок, которые подготавливают температуру «кипения-брожения» общества до уровня «взрыва». Совсем не случайно, что все пассионарные толчки-выбросы огромной массы социально активной энергии, через которые только и обеспечиваются исторические прорывы, происходят на стыках эпох. Страстная прикованность внимания ученого к таким «толчкам» в моменты разлома логична и оправданна как их смысловой значимостью, так и самим характером пассионария.

Наверное, такое тонкое и острое ощущение, понимание особой важности исторического материала переходных эпох и выработало авторский исследовательский стиль профессора Б. Ф. Султанбекова, которому характерен дотошно-скрупулезный взгляд «вглубь — в толщину» предмета осмысления. «Зри в корень» — это его несдаваемый принцип исторического анализа. Отсюда исключение поверхностности, легковесности, но обеспечение объективности, документальной точности и весомости формулируемых выводов. Имея в виду приверженность документалистике в принципе и его непримиримость ко лжи и лжецам в истории, вклад в развитие отечественного архивоведения друзья-коллеги его называют «архивным аксакалом».

Тем и ценны сочинения Б. Ф. Султанбекова, что они, будучи посвящены сложным историческим сюжетам (татарское национально-освободительное движение, духовность и просветительство на рубеже XIX-XX вв.; политические репрессии 1930-х гг.; Татарстан в годы Великой Отечественной войны и послевоенного восстановления; татарстанская модель реформирования общества, татарский фактор на рубеже XX-XXI вв. и т. п.), часто носят характер открытии, становятся предметом таких дискуссий, которые придают науке новое интеллектуальное наполнение, выводят ее на новый исследовательский уровень.

Многомерный, противоречивый характер даже только обозначенных проблем требовал от него не только фундаментальной документальной опоры, но и большого полемического мастерства, твердости в отстаивании своих позиций, и нередко до бескомпромиссности. Его оппоненты, отмечая эту особенность ведения дискуссий, ввели в оборот термин «булатная стойкость». Да, Булат Файзрахманович Султанбеков, действительно, оправдывает содержательный смысл, вложенный в свое имя. Он острый полемист и, как говорят, за словом в карман не полезет. Чувство справедливости часто толкает его на жесткость в риторике и лексике. Но «булатность» характера никогда не мешала ему быть и всегда оставаться добродушным, толерантным и комплиментарным человеком.

Может быть, такое свойство он вырабатывал «по ходу», учась быть и став искусным исследователем богатства внутреннего мира, хитросплетений души главного фактора истории — человека. Со многих сотен исторических персонажей им сняты архивная пыль, вуаль секретности, многие выведены из-за кулис истории. Восстанавливая право этих людей на вторую, уже бессрочную во времени жизнь, принимая на себя весь без остатка груз перенесенных ими невзгод и обид, сопереживая драму и трагедию людских судеб, Булат Файзрахманович Султанбеков автоматически терял право на двойные стандарты, равнодушие, бесчеловечность...

Аксакалом истории «выдано на гора» более двухсот научных трудов, написано восемь крупных монографий. Ряд книг находится в издательском производстве. Завершается работа над проектом «Сталин и Ататюрк: сходство и различие исторических портретов». Созданы «домашние заготовки» по самому широкому спектру современных гуманитарных проблем.

И все это в сочетании с масштабной подвижнической деятельностью на ниве культуры, образования и науки. Член множества комиссий, общественных организаций, ассоциаций, редколлегий печатных органов, действительный член Российской академии гуманитарных наук, председатель правления Татарстанского республиканского отделения Российского общества историков-архивистов, которое занимает одно из лидирующих положений среди общественных организаций архивистов страны.

Поистине, удивительна и поучительна судьба Б. Ф. Султанбекова, пассионария своей эпохи. Восхождение на вершину продолжается...

Энгель Тагиров,
профессор, ректор Института
культуры мира,
президент Международной
гуманитарной академии «Европа-Азия»

[torkel]

Радиопрограммы / Время и мир
Страницы истории: Турция, вторая мировая – война разведок
07.05.2010 22:00
Елена Солнцева (Стамбул)

Елена Солнцева: Город был напичкан иностранными шпионами. В глухих закоулках, узких мощеных стамбульских улицах разворачивалась невидимая на первый взгляд обывателю ожесточенная война внешних разведок. Под черной чадрой спешащей на базар мусульманки скрывались английские агенты, в костюмах дервишей передвигались по стране переодетые советские шпионы под кодовыми названиями "Дилен", "Догу", "Балык", "Даммар", "Дервиш". Правда, случались и проколы. Исмаил Ахмедов, опытный ликвидатор НКВД, неожиданно обратился к правительству Турции с просьбой - получить политическое убежище. "Татарин решил уйти к своим", так расценила этот шаг турецкая пресса. Уже после войны ему позволили выехать в Соединенные Штаты, где он решил остаться навсегда и написал воспоминания "Побег татарина из разведки Красной Армии".

http://webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:7NO4219l3noJ:www.svobodanews.ru/content/transcript/2036122.html+%D1%80%D0%B0%D0%B7%D0%B2%D0%B5%D0%B4%D1%87%D0%B8%D0%BA+%D0%A2%D0%90%D0%A2%D0%90%D0%A0%D0%98%D0%9D&cd=111&hl=ru&ct=clnk&gl=ru

[torkel]

[b]Исмаил Ахмедов

СЛУЖБА В СТАЛИНСКОМ ГРУ И ПОБЕГ ИЗ НЕГО
БЕГСТВО ТАТАРИНА ИЗ РАЗВЕДКИ КРАСНОЙ АРМИИ[/b]

Источник: http://lander.odessa.ua/doc/GRY.pdf

Мемуары перебежчика, бывшего офицера советской военной разведки Исмаила Ахмедова, попросившего политического убежища в Турции в 1942 году, а затем в 1953 году выехавшего в США. Оригинал книги вышел в США в 1984 году. Несмотря на пропагандистский антисоветский характер, она представляет некоторый интерес, особенно, что касается раннего периода существования советской военной разведки, хотя достоверность некоторых моментов представляется сомнительной. В книге есть и явные ошибки, вроде путаницы двух братьев Кобуловых или утверждения, что Маяковский повесился (а не застрелился).
В переводе фамилия автора и главного героя мемуаров почему-то повсюду пишется как «Ахметов», хотя и в русских, и в иностранных источниках она пишется только как «Ахмедов /Akhmedov», поэтому здесь использован именно общепринятый у нас вариант написания.

Перевод с английского проф. Вила Мирзаянова
Принстон, США. 2007 год

Оригинал: Ismail Akhmedov, In and out of Stalin's GRU: A Tatar's Escape from Red Army Intelligence, University Publications of America, 1984

[torkel]

[b]Исмаил Ахмедов

СЛУЖБА В СТАЛИНСКОМ ГРУ И ПОБЕГ ИЗ НЕГО
БЕГСТВО ТАТАРИНА ИЗ РАЗВЕДКИ КРАСНОЙ АРМИИ[/b]

Источник: http://lander.odessa.ua/doc/GRY.pdf

ПРЕДИСЛОВИЕ

Возможно, название этой главы должно было бы звучать лучше по-сталински «Г-2», чем ГРУ. Г-2 является хорошо узнаваемым термином, предпочитаемым политиками и торговцами. Он непосредственно называет разведывательное подразделение генерального штаба. С другой стороны, ГРУ легче понимается как не КГБ.
Последний широко узнаваем как огромная, всесоюзная и иностранная политическая, разведывательная и охранная служба. Он был известен как КГБ, комитет государственной безопасности, с 1954 года, а до этого под различными сокращениями – МВД-МБГ, НКГБ-НКВД, НКВД, ОГПУ, ГПУ и Чека ленинских времен – и он имеет в качестве своих корней царскую Охранку, бледную тень нынешнего мощного КГБ. Ему уже почти 65 лет. Ему были посвящены многочисленные книги и бесчисленные монографии, журнальные статьи и газетные истории. Общеизвестно, что в 1973 году Джон Баррон почувствовал себя достаточно безопасным, чтобы назвать свою книгу «КГБ».
Однако, не так обстоит дело с ГРУ, несмотря на то, что его родословная длинна, оно работает за границей – под прикрытием – и даже содержит своих агентов и проводит подрывные операции в других государствах. Несмотря на то, что ГРУ, Главное Разведывательное Управление советского Генерального штаба, профессиональная армейская разведывательная организация. Он стал предметом лишь нескольких книг и, название ГРУ никогда не появлялось на их титульных страницах.
Первой из этих немногих была опубликованная в Нью-Йорке в 1939 году книга перебежчика из ГРУ, которого двумя годами позднее нашли мертвым в запертом номере отеля в Вашингтоне. Все выглядело как самоубийство, но последовавшая затем информация явно указывала на убийцу советского происхождения. Название книги гласило «На сталинской секретной службе: Разоблачение русской тайной политики бывшей главой советской разведки в Западной Европе» и ее автором был Вальтер Г. Кривицкий, прослуживший в различных отделах советской армейской разведки. Эксперты спорят о том, был ли Кривицкий больше агентом КГБ под прикрытием ГРУ, чем действительным офицером ГРУ.
Несомненно, офицером ГРУ был покойный Игорь Гузенко, молодой советский перебежчик, который в 1945 году разоблачил широкую сеть активности ГРУ в Канаде и Соединенных Штатах. Он рассказал об этом в книге «Железный Занавес», опубликованной в 1948 году. Гузенко, чьи разоблачения явились существенным вкладом в западную безопасность, тем не менее, был лишь лейтенантом в ГРУ в течение нескольких лет и, будучи простым исполнителем, он не был оперативным офицером.
Затем имеются Статьи Пеньковского, полковника ГРУ Олега Пеньковского. Разочаровавшись в советской системе, он передал драгоценные сведения о действиях как КГБ, так и ГРУ в западных странах британской и американской разведкам. Эти статьи, являющиеся бунтарскими в недавние времена, были опубликованы в 1965 году после того, как Пеньковский был схвачен КГБ, подвергся к пыткам и казнен. Однако, несмотря на их ценность, они не являются автобиографией.
Имеются также истории двух офицеров ГРУ, которые были написаны другими. История «Игнаса Рейсса», убитого советскими агентами современника Кривицкого, была рассказана его женой Елизаветой К. Порецкой, в «Наш народ: Воспоминания «Игнаса Рейсса» и его друзей» (1970). История Петра Попова, подполковника ГРУ подобно Исмаилу Ахмедову, и жертвы советского правосудия подобно Пеньковскому, была рассказана в 1982 году William Hood в «The True Story of the First Russian Intelligence Officer Recruited by the CIA» (Действительная история первого русского офицера разведки, завербованного ЦРУ).
Ни одна из этих историй, однако, не дали нам систематического описания истории, структуры и операций советского Г-2. Более уместно сказать, что в терминах мемуаров полковника Ахмедова никто не написал искреннюю автобиографическую повесть о ранней жизни профессионального офицера ГРУ, о его учебе, разведывательной службе и разрыве с ГРУ. Это делает Ахмедов с самого начала до конца книги просто и ясно, с чувством юмора и трагедии, потерь и радости, рабства и освобождения
Полковник Ахмедов, он затем стал Исмаил Ага, когда он искал убежища в Турции в провинции Ага, родился и врос во время и пространство, как в культурном, так и физическом отношении, вдали от своего нынешнего западного настоящего. Он родился в 1904 году, когда разразилась русско-японская война, и ему было всего 10 лет, когда началась Первая мировая война и ему было всего тринадцать лет, когда русская гражданская война косила большевиков и казаков в сражении за контроль над его городом Орск. Последний лежит на отрогах Уральских гор, на краю Российской Советской Федеративной Социалистической Республики и вблизи от Казахстана и Центрально-азиатских республик СССР.
Для молодого Исмаила, сына учителя-торговца, он также был миром татар и ислама. Хотя мировые события вокруг мусульманских народов Среднего Востока и Африки создали ислам, по его названию, если не по существу, домашнее слово на Западе, то же самое более или менее справедливо по отношению к татарам. Однако, многие западные книги говорят о татарах и Золотой Орде, наступавших из Сибири на Запад веками ранее, нынешние люди на Западе знают очень мало об их потомках. Литературы о татарах даже гораздо меньше сегодня, чем о ГРУ. Ахмедов рассказывает нам, как молодой татарин, мусульманин, молодой коммунист, становился офицером разведывательной службы Красной Армии.
Для его роста была фундаментальным страсть к учебе, талант к языкам и расположение к трудным наукам. Все это сделало его способным, хотя оставшись рано в одиночестве из-за войны и революции, ходить неустанно между учебой и работой, но все время продвигаясь вперед. Когда ему было двадцать, он направился стать учителем в институт в Оренбурге (ныне Чкалов), затем в школу сигнальной связи в Ленинграде, в электротехническую академию и Академию Генштаба. Между этими годами обучения он преподавал, служил в батальоне радиосвязи и вел разведывательные операции на границе с Турцией и Ираном, работал как исследовательский инженер, служил в войсках в русско-финскую войну и затем стал начальником Четвертого Отдела ГРУ. Его работой было добыча информации по «высоким технологиям» армий западных держав.
Рост Ахмедова не проходило без опасностей, как это увидит читатель. Он выдвигался на высокие посты во время зенита сталинских чисток в конце 30-х годов, когда уничтожались не только высшие политические руководители страны, но и также крупные и маленькие начальники, находившиеся над ним. Это было время, когда личное выживание было повседневной заботой. Когда разразилась Вторая мировая война, к его военным заботам добавилась политические проблемы и лишили его любимой жены Тамары. Это также было войной, как мы увидим, заставившей татарского инженера из Орска, мусульманина и ученого, разорвать со сталинской тиранией.

THOMAS F. TROY

[torkel]

[b]Исмаил Ахмедов

СЛУЖБА В СТАЛИНСКОМ ГРУ И ПОБЕГ ИЗ НЕГО
БЕГСТВО ТАТАРИНА ИЗ РАЗВЕДКИ КРАСНОЙ АРМИИ[/b]

Источник: http://lander.odessa.ua/doc/GRY.pdf

[b]ВВЕДЕНИЕ[/b]

Во имя Бога, Наиболее Милосердного, Наиболее Милостивого.
Я вижу, что возможно странно начинать книгу, в особенности, книгу такого характера, с имени Бога. Сегодня, надо говорить о чем-то другом. По-видимому, об экзистенциализме, материализме, философии, импрессионизме, сюрреализме, психоанализе или сексе, где имеется тенденция к пренебрежению ролью Бога.
Однако, это есть книга о советском шпионаже, о гражданской войне в России, о судьбе национальных меньшинств в царской и советской России, о сталинском геноциде, о коммунистической подрывной работе и проникновении, о крови, тяжкой работе и страданиях, к которым подвергаются массы советских людей во имя коммунизма. В этих сферах, если даже это отрицается, Бог весьма реален, Его милостивость и Его суд являются исключительно вечными силами.
Несмотря на существа вопроса, это не история. Его литературные дефекты очевидны. Это есть рассказ о моей жизни. Он написан мною о том, через что я прошел. Если даже его язык является английским, он является моим английским языком. Это не американский или британский английский язык. Это есть английский человека, выучившего его в последние годы своей жизни.
Я начинаю свое повествование с именем Бога, поскольку Он дал мне направление, смелость и разум для выбора моей свободы и моего пути по жизни. Лишь благодаря моей глубокой вере в Бога я смог больше не продолжать служить как раб политической системе, государству диктатуры, социальному шаблону, наложенному на мой народ, нацию и на других, жестоким аппаратом принуждения и режимом, основанном на постоянном обмане, на отрицании прав человека, на отрицании Бога, Создателя, Хранителя и Опоры Миров. Марксизм не заботится о конце мира. Согласно марксизму, мы, все, вся жизнь, вся вселенная, вся природа с ее удивительными законами и отношениями, пришли из ничего и отправимся через утопию неосуществимого коммунистического общества в ничто. И покуда мы живы, мы являемся жертвами, инструментами нашего экономического окружения, лишенного свободы действий и мысли. Всего этого, в особенности, то, что мы пришли из ничего, незачем и покончим в ничем, я не могу принять. Вот почему я, один из первых комсомольцев, в конечном счете разорвал с коммунизмом.
Из-за того, что Советский Союз дал мне больше материалистического, потребовалось много времени, чтобы придти к такому заключению. По профессии я военный инженер-электронщик и офицер Генерального штаба. Из-за моего технического образования и знания нескольких восточных и западных языков я стал сотрудником управления разведки Советской армии, ныне более известного на Западе по инициалам ГРУ. Это шпионское назначение также помогло мне в моем решении отказаться от коммунизма. Работа в этом управлении дала мне шанс, исключительно редкий для советских граждан, читать западных авторов, в особенности, западных мыслителей. В то же самое время я узнал о новых западных разработках в областях теоретической физики, электроники и теоретической математики, которые накладывали осуждающую печать на ленинский материализм и энгельсовскую диалектику, и находились в противоречии с учением основателей марксизма-ленинизма. В результате таких чтений, постепенно, очень медленно, стали открываться мои глаза на многие вещи, не известные мне до того. Я за это благодарен. Если бы я не имел таких окошек на внешний мир, если, например, я бы работал на заводе или на другом гражданском объекте, то я не смог бы приобрести это знание о жизни в другом месте и, более вероятно, я бы не сбежал.
В моем случае, однако, мне была дана возможность изучать другие, некоммунистические, доктрины. И с ними я начал понимать, что-то неправильно с системой, задавать самому себе вопросы, сомневаться. Хорошо известно, что под советской системой думать о другом, противоположном к официальной линии, является преступлением, за это последует наказание. Не только я не хотел страдать за свободу мышления и действий, но я также знал из опыта друзей и знакомых, что заключение меня в тюрьму не послужит никакой полезной цели. Ожидание случая заняло более чем десятилетие, но, наконец, пришло время летом 1942 года. Затем я разорвал со Сталиным и его сотрудниками в Стамбуле, Турция, где в качестве подполковника ГРУ моей обязанностями были разведывательные операции под дипломатическим прикрытием против нацистской Германии.
Возможно, кто-то спросит, почему я ждал десятилетия рассказать мою историю. В первые годы, я честно признаюсь, я был слишком занят физическим выживанием и не имел времени написать ее. Теперь, однако, после того, как повидал многое в некоммунистическом мире, его периодическую борьбу с коммунизмом, циклических сомнений его молодежи о некоммунистическом образе жизни, я чувствовал, что пришло время, кода я должен говорить.
Мои начинания были такими же примитивными, как и у молодежи в нынешних так называемых неразвитых странах, более примитивны, чем у молодежи в непривилегированных частях Запада. Я также сразу поверил, что коммунизм предложил мне и моему народу решение. Так что, наберитесь терпения послушать рассказ старого человека, который должен был путешествовать по ложному пути всю свою юность и лучшие годы своей жизни. Моим Богом является Бог ислама, но Он является Богом всех, и я молюсь Ему в благодарность за мою судьбу и в надежде, что другие могут быть также счастливыми.

[torkel]

[b]Исмаил Ахмедов

СЛУЖБА В СТАЛИНСКОМ ГРУ И ПОБЕГ ИЗ НЕГО
БЕГСТВО ТАТАРИНА ИЗ РАЗВЕДКИ КРАСНОЙ АРМИИ[/b]

Источник: http://lander.odessa.ua/doc/GRY.pdf

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ДЕТСТВО

Я родился 17 июня 1904 года старшим сыном шестерых детей в Орске на отрогах Урала, где река Ор соединяется с Уралом, текущим в Каспийское море. По национальности я татарин с башкирской и казацкой примесью. Мое имя Исмаил Хусейнович Ахмедов. Это мое действительное имя. Позднее я имел много других имен из-за того, что так сложен и секретен шпионаж. Человек, вовлеченный в разведывательную работу, много раз меняет свое имя по соображениям безопасности и личной бдительности. Я позабыл большое число своих прозвищ, которых также имел.
В год моего рождения началась русско-японская война. В это время Орск был сонным городком около десяти тысяч жителей. Он все еще имеет значение приграничного поста, поскольку являлся одним из ворот для царского завоевания по направлению на Сибирь и юго-восток к землям моего, тюркского, народа. По русскому прозванию уездный город или главный город района, он не только был оккупирован, но и также разделен. Русское правительство, военные и бизнесмены жили в новой и лучшей части города за высокой, желтой православной церковью на вершине возвышенности, обнаженного каменистого холма высотой около 50 м, доминирующего над Орском. Для татар же были оставлены земли вдоль берега обеих рек и до коммерческого центра на слиянии рек. Единственными местами, где встречались русские и татары, были рынок, магазины, ларьки и оптовые базы древесины и загоночные дворы в торговом районе. Покрытый булыжником всегда оживленный рынок и торговый центр тогда были знамениты со своими легкими шерстяными шалями.
Местом моего рождения был одноэтажный деревянный дом на Татарской улице, грязной, топкой и изрезанной колеями во время оттепелей и дождей, но подметенной и политой водой ее жителями в сухую погоду. Я помню, часть улицы была летним днем хорошо увлажнена моей прекрасной матерью по имени Фатима.
Мой отец, Хусейн, также помогал в этом. В те времена больше не было никого, кто бы мог им помочь.
Его владением был не только пол, но целая комната. Позвольте мне описать это место счастливых дней. Параллельно улице был деревянный забор. Калитка открывалась в маленький сад со цветами, место для отдыха семьи и посетителей в летнее время. Из сада можно было входить в комплекс гостиной, спальни, обеденной комнаты и кухни в лице одной комнаты. На улицу выходило лишь окно с граненным стеклом, чем мы все гордились. Главным предметом в комнате размером 16 кв.м. была большая печь, которая занимала четверть всей площади. Сложенная из кирпича, она была квадратной и высотой около полутора метров. Жизнь была бы невозможна без этой печи. Вся еда готовилась там. Все тепло тоже шло оттуда. Вечерами она также давала немного света, хотя летом моя мама предпочитала использовать керосиновую лампу со стеклом, которая была одной из ее радостей из домашней утвари. Зимой печь была особым удовольствием для нас, детей, поскольку можно было тепло спать на ней. В момент моего рождения единственными предметами в этой комнате были большая пуховая постель моих родителей, несколько деревянных стульев, латунные и медные котелки для варки еды, ложки и ковши, глиняные чаши и деревянные тарелки. Здесь же было немного книг на тюркском и персидском языках, поскольку мои родители, по сельским меркам тех времен, оба были образованными людьми. С рождением нас, детей, место этой одной комнаты стало переполняться нашими кроватями. Сзади нашего дома было несколько построек. Первая служила в качестве «холодильника», навеса, покрывающего яму размером в 1, 2 на 1, 2 м и глубиной около 2-х метров. Каждой весной, когда наступала оттепель, мы шли на Урал сзади нашего двора. Оттуда мы волокли куски льда, которыми укладывали дно этой ямы, после чего сверху клали слой соломы для изоляции. Таким образом, независимо оттого, какие бы не были жаркие дни летом, в Орске зимы очень холодные и лета исключительно жаркие, наше молоко, квашенное молоко и масло всегда были свежими. За «холодильником» были постройки для фургона отца и его саней, нескольких коров и коней, овец, коз, кур, уток и гусей. За этими постройками находился наш туалет, простая пристройка с вырытой в земле ямой. Однако, поскольку мы были мусульманами, там всегда имелась вода с реки для омывания. На противоположной стороне двора находился огород, где мы выращивали почти все, что было необходимо. В действительности, наша семья находилась на самообеспечении, за исключением, питьевой воды, которую мама ежедневно покупала у уличных торговцев водой, пшеницы, которую отец получал в качестве бартера и нашей ограниченной потребности в керосине. Такова была крепость моего отца, свадебное жилище моей матери и счастливый дом их детей.
Меня глубоко терзает боль, что мои собственные дети никогда не будут иметь радость и честь знать моих родителей. Они, увы, и вся остальная семья, отец, мать, брат и две сестры, умерли больше чем семьдесят лет тому назад от чумы и голода, как ранние жертвы коммунистического управления. Лишь двое избежали этой участи только потому, что умерли ранее. Фуат, наиболее близкий ко мне брат, не выжил из-за болезни, которая тогда называлась лихорадкой, и моя самая младшая сестра скончалась от чего-то, связанного с жаром. Они умерли до того, как мне было десять.
Мой отец был старшим из четырех детей, трех мальчиков и одной девочки, Закира, конезаводчика. Когда умер мой дедушка, мне было только пять лет и я помню его как сильного и веселого человека. Он был первым, кто мне рассказал о Чингисхане, Тамерлане, Саладине и о величии нашего народа. У него было столько коней, что он не знал им счета. И вдобавок, чем мой отец не очень гордился, Закир был также великолепным мастером изготовления кумыса. Темнокожий мужчина с темными, почти черными глазами отец запомнился как человек среднего роста, около 1,7 м, с лицом, покрытым ямочками от оспы, от которой он выжил мальчиком. Он был горд своими чингисханскими усами и маленькой бородкой, которую теребил время от времени, когда впадал в глубокое раздумье. Его волосы представляли темный нерасчесанный клубок. Это потому, что по нашему обычаю головы мальчиков и мужчин брили дважды в год, оставляя волосы на них в беспорядке до очередного раза. Хотя я использовал с десяти лет обычную стрижку, по моему мнению, то, что мои волосы до сих пор в хорошем состоянии, они обязаны этому двухразовому в год бритью.
Здоровье отца было великолепным. Он никогда не болел, никогда не ходил к доктору. Глубоко религиозный человек, он всегда молился требуемые пять раз, никогда не курил, никогда не употреблял спиртное. Однако, он пил кумыс, от которого часто становился слегка пьяным и пел песни. Кумыс, хотя, как алкоголь, не был запрещен мусульманам и, подобно своему отцу, он пользовался этим. Участие мужчин в спорте, как это водится сегодня, тогда было не известно, но он был человеком свежего воздуха, любил коней, рыбалку и охоту и никогда не избегал трудной работы по раскалыванию дров, заботы за животными, доставки воды с Урала и приготовления еды. Поздней осенью и зимой, когда волки начинали скитаться вокруг Орска, отец и его друзья находили удовольствие в охоте на них на коне, вооружившись лишь деревянными дубинками...

[torkel]

[b]Яркалов, Хуснулла Назарович[/b]
Материал из Милләттәшләр

ЯРКАЛОВ (Яркеев) (Яркәев), Хуснулла Назарович (р. 1920г.), полный кавалер ордена Славы (1944г., 1944г., 1945г.).

В Великую Отечественную войну гвардии старший сержант, командир орудия, отличился в боях в Восточной Пруссии.
Источники:

* Татарский энциклопедический словарь. - Казань: Институт Татарской энциклопедии АН РТ, 1998 - 703 с., илл

[b]Он был романтик боя[/b]

Удивительно везучий в фронтовой жизни, он Великую Отечественную войну прошёл с первого до последнего дня, прошагал от молдавской границы до города Воронежа, затем дошёл до Берлина, и далее до Эльбы. К тому же успел на японскую войну.

Восемь раз ранен, дважды контужен. А наград боевых — не счесть. Это наш с вами земляк, старший сержант Яркалов Алексей Назарович. Имя это в родном Башкортостане пока что мало кому известно.

Родом из деревни Инзелга (Игенйылга) Гафурийского района, свои юношеские годы провёл в Туркмении, а после войны трудился в Таджикской республике. Приезжал на малую родину при всех орденах и медалях, но со стороны властей к собственной персоне особого внимания не обнаружил, поэтому, надо полагать, и оставался известным лишь узкому кругу родственников.

Пишущему эти строки об Яркалове было известно с давних пор. Наши деревни Инзелга и Кутлугуза, что в Гафурийском районе, — близкие соседи. Помню, как в послевоенные годы среди односельчан шёл разговор о «полном кавалере, равном Герою Советского Союза». Односельчане отнеслись к нему с подобающим уважением. Но при этом всех смутило то обстоятельство, что у Героя имя чужеродное. В мальчишестве он был известен как Ярикеев Хуснулла Хабибназарович. Отец и мать тоже недоумевали, но факт остаётся фактом…

В своё время, когда я принимал участие в поиске героев под руководством фронтовика и журналиста, полковника Булатова Газия Гадиятовича, известного в поисковом деле, я сообщил ему о предполагаемом месте жительства Яркалова-Ярикеева. Было это в начале 70-х годов прошлого века. Нам удалось узнать домашний адрес, но наши письма остались без ответа. Так Яркалов-Ярикеев оказался вне списка 38 полных кавалеров ордена Славы. Наши запросы в Центральный архив Вооружённых сил в г.Подольске Московской области также словно канули в воду...

Но оставлять Героя безызвестным в родной республике нельзя. В дни работы в читальном зале названного выше архива я запросил материалы и на Яркалова. Как по мановению волшебной палочки, на стол легли подтверждающие документы. Это — копии наградных листов, объёмистая книга в красной обложке — «Краткий биографический словарь. Кавалеры ордена Славы трёх степеней», Москва, Военное издательство, 2000 год. На странице 671 сведения о нём, Яркалове А.Н., и его портрет величиной с кончик пальца. Радостям моим не было предела! Наконец-то! К этому результату я шёл долгими годами безуспешного поиска. И на тебе, Герой передо мной, будто собственной персоной.

Но вернемся в прошлое. Пocлe запросов удалось заполучить из Таджикистана очерк о Яркалове, и в нем бросилось в глаза немало надуманного. Например, о том, как мальчик, оказавшись беспризорником, бродил по базару в городе Ашхабаде и его подобрал добрый человек. Воспитывал до призыва в армию и нарёк по своему усмотрению. Однако правда состоит в том, что Хуснулла подался в сытый край вовсе не беспризорником, а по приглашению родственников, чужое имя присвоил себе, поддавшись моде — в довоенные годы это не в новинку было…

Артиллерийский полк, в рядах которого состоял Яркалов, в июне 1941 года находился в Бессарабии, близ румынской границы. В тот утренний час 22 июня, когда немцы, вероломно нарушив государственную границу СССР, напали на нашу территорию, полк был поднят по боевой тревоге. Было понятно: это — война. Артиллеристы достойно проявили себя с первых минут вероломного нападения немцев.

Как известно, в эти часы (на рассвете 22 июня 1941 года) в кабинете И. В. Сталина нарком обороны маршал Г.К.Тимошенко докладывал о начале бомбардировок городов нашей страны немецкой авиацией и переходе войск Германии через государственную границу СССР. Однако в ответ услышал: «Может, это провокация?» Даже после того, как Тимошенко сообщил о нарастающих размерах катастрофы, Сталин произнёс: «Если нужно организовать провокацию, то немецкие генералы бомбят и свои города». И немного подумав, добавил: «Гитлер, наверное, не знает об этом».

Вот в такой противоречивой обстановке сержант Яркалов и его боевые товарищи вступили в бой. Заставили немцев приостановиться, даже отойти на некоторое расстояние назад и окопаться.

[torkel]

[b]Яркалов, Хуснулла Назарович[/b]

[b]Он был романтик боя[/b]
[b]
Как тяжело это — отступать[/b]

В полку Яркалов был признанным мастером меткого огня, отличником боевой и политической подготовки. Дым от взрывов немецких снарядов застилал глаза, застревал в горле, но однополчане, защищая подступы к молдав­скому городу Тирасполь, стояли уверенно. Гаубица Яркалова работала беспрерывно.

Полк был одним из лучших в военном округе. Воины прошли хорошую выучку. Под напором превосходящих сил противника пришлось отступить. Откатывались назад в организованном порядке, нанося вражеским войскам ощутимый урон и заставляя их задерживаться для пополнения сил. Уже потом стало ясно, что высшее командование, не имея сведений о намерениях противника и страхуя себя, приказа на открытие огня по врагу не отдавало.

Сержант Яркалов состоял в батарее капитана Ширшова. Стоило немцам высунуться для атаки — батарейцы метким огнём прижимали их к земле. Остановив и нарушив боевые порядки противника, наши солдаты приобретали драгоценные минуты и часы для организованного отступления.

Спустя годы Алексей Назарович с грустью вспоминал: «Знаете, как это тяжело и позорно — отступать. Мы же готовились бить врага на его собственной территории, притом с малыми потерями с нашей стороны. Мы видели, как многие наши части не успевали сняться с места, немцы их окружали, в кольцо брали. Уже потом, спустя десятилетия, мы узнали, что Сталин и его военачальники в первые дни войны не давали разрешения ни на открытие огня, ни на отступление. Лишь после долгих сомнений, через трое суток Сталин дал директиву начать контрнаступление и перейти государственную границу. Вот в какой обстановке мы вели бои. Удивляюсь, как уцелел наш командир полка».

Полк отступал в первые дни до города Кишинёва и вновь занял оборону. Артиллеристы основательно окопались, потому что верили: перелом должен наступить. Но ожидаемое не сходилось с реальностью. Немцы и румыны продолжали наступать с фронта и с флангов. Вскоре обнаружилось, что начали наседать и с тыла. И тут — подразделения диверсантов, переодетых во всё советское. С первого взгляда — наши. Но как начнут стрелять в спину...

После утомительных боёв артполк, вырвавшись из окружения, приблизился к украинскому городу Ровно. Остановился для отдыха. Воспользовались тем, что оторвались от преследования немецкой авиации и танков. Потери были большие, но полк продолжал сохранять боеспособность. Солдаты, ощутив относительно благоприятную ситуацию, предались простым житейским занятиям: умывались, чистились, перевязывали раны. Конечно, первым делом приводили в порядок орудия и боеприпасы.

Вдруг... Эту весть принес из штаба полка старшина Краснобаев: в город Ровно вошли немцы, притом переодетые диверсанты.

«Так и думал», — произнёс капитан Ширшов, объявляя тревогу. Разведка доложила, что противник находится за лесом. Да, бинокль не обманывает: одеты во всё красноармейское, но нетрудно угадать, что это немцы.

Комбат спешно начал расставлять расчеты. При этом обнаружил, что одного орудия недостаёт. Из поля зрения исчез Яркалов. «Вот, сорвиголова, — думает комбат, — как бы в руки диверсантов не попались».

Тем временем группа немцев стала приближаться. Пора скомандовать «огонь!». Но тут, откуда ни возьмись, раздались выстрелы из-за большого куста. Снаряды один за другим ложились точно перед шеренгой переодетых. Те вынужденно рассыпались и отступили. В эту минуту комбат догадался, что огонь ведёт расчёт Яркалова. «Чёртов сын, — подумал Ширшов, — почему он действует без приказа и команды на открытие огня?» Однако результат есть, Яркалов занял позицию наиболее выгодную, тем самым нанёс по врагу верный удар. В итоге немцы не были допущены до ближнего боя. Рассыпавшись после первых ударов, решили изменить тактику и попытаться зайти с фланга...

«У меня был наводчик Жора Юлдашев, — вспоминает тот эпизод Алексей Назарович, — я ему говорю: а ну-ка, установи прицел на ту вон одинокую сосну. Ну, на самую приметную. Так и получилось, что немцы вышли из леса как раз на этом месте, мы их как ножом резанули. Жаль сосну, ну что поделаешь. Мы сыпанули на них фугасно-взрывным».

Но торжествовать победу над врагом было рановато. Через некоторое время из леса показалась следующая группа переодетых, многочисленнее первой. Разделившись надвое, решительно пошли в наступление. Но опять успеха не имели. Пока одни расчёты стреляли по ним фугасно-взрывными, другие расчёты были подняты в атаку. Атакующие артиллеристы заставили немцев повернуть назад и гнали, пока те не рассеялись в лесу. При этом мало кому из них удалось остаться в живых.

И прежде случались удачные бои, но этот, когда на расположение полка готовилось внезапное нападение переодетыми фашистами, — этот далеко необычный бой вошел в историю полка как особо дерзостный со стороны врага и особо решительный со стороны батареи капитана Ширшова. Смелость и решительность батарейцев были оценены. Только с тем исключением: об инициативе и самостоятельности командира расчёта Яркалова никто не говорил.

Спустя годы Алексей Назарович свой поступок оценивал так: «Мы доказали фашистам и самим себе, что можем не только бить, но и гнать, а то и брать их в плен. Не так страшен чёрт, как его малюют. И на нашей улице будет праздник».

Предстоял дальний путь на восток, вглубь страны. Да так далеко, что и не мыслилось. Артполк участвовал в обороне многих городов. К сожалению, многих лучших мастеров огня пришлось оставить убитыми на полях сражений. В гаубичном расчёте Яркалова, кроме Юлдашева, весь состав обновился. Сам Яркалов обходился лёгкими ранениями. Но от орудия ни на шаг.

Жарким летом 42-го занимали оборону близ Воронежа. Даже в тени столбик термометра поднимался выше отметки 30°. Артиллеристам приходилось ещё жарче. Замок орудия настолько накалялся, что даже в перчатках обжигал руки. Но самое страшное было связано с трупным зловонием. Сонмища мух висели чёрным облаком.

[torkel]

[b]Яркалов, Хуснулла Назарович[/b]

[b]Он был романтик боя[/b]

«Мне приказали соорудить огневую позицию у магистральной дороги, идущей к заводу «Электросигнал», — вспоминает Алексей Назарович. — Однако речь не шла о защите самого завода, немцы его не бомбили. Пролетая над корпусами, методично разрушали только жилые кварталы».

Бои, налёты вражеской авиации продолжались круглые сутки. В один из дней Яркалов решил-таки вырвать часок для сна. Положив голову на скатку шинели, уснул. Но вскоре соскочил, ничего не понимая. Мир сотрясался от гула бомбардировщиков. В эту минуту его отбросило и ударило обо что-то. Чуть придя в себя, обнаружил, что полон рот земли. Нашёл в себе силы выскочить наружу и побежал. Увидел, что старшина Краснобаев тоже бежит. На них пикирует «юнкерс». За секунду растянулись на земле. Яркалов прикрыл голову скаткой. Взрыв. Наш герой, вновь охваченный волной, поднимается в воздух, летит куда-то и ударяется об землю...

Ощущение времени и пространства утрачено. Лишь одно осязаемо: болит всё тело. Впал в беспамятство. Нашёл его Юлдашев. Вынул изо рта набитый грунт. Оказал первую помощь. И, обхватив голову, заплакал: «Всё, товарищ командир, заряжающий погиб, ты контужен, снаряды разбросало. Плохо дело».

Яркалова поразила тишина. Ещё сильнее — разруха. От запаса боеприпасов остались одни щепки. Орудие вынесло на край огромной воронки. Рядом раскиданы изуродованные тела товарищей.

Немецкое командование, желая взять реванш за зимнее поражение под Москвой, планировало подойти к столице с юго-востока, усилило наступление на Воронежском направлении. Однако прорвать систему обороны наших войск у гитлеровцев сил не хватило. Важнейший индустриальный город Воронеж крепко оборонялся. Немцам пришлось ограничиваться жестокой бомбардировкой Воронежа, да отдельными прорывами на стыках дивизий.

Яркалов вскоре пришёл в себя и заговорил в привычной манере. И даже поспорил с Краснобаевым. «Мы ещё повоюем, Петро, — твердил ему. — Сила на нашей стороне. Земля наша. Понял, как она нас спасла! И мы вернулись в строй. Давай, восстановим боевой порядок. Неровен час, немцы ещё пойдут с атакой». Тут он попытался сдвинуть орудие. Не смог. Из носа потекла кровь. «Контузия начинает сказываться», — определили товарищи. Первым делом убрали тела погибших. Затем поправили орудие. Но Яркалова к работе не допустили, его к комбату послали просить боекомплект.

Из послевоенных записок полковника Ширшова, бывшего командира батареи: «Поистине, Алексей Назарович был железный человек. Он участвовал во многих боях и операциях. И никогда я не слышал из его уст слов «трудно» или «невозможно». Единственное, что он просил, это побольше снарядов. И выбирал позицию наиболее опасную. Требовательный к себе и подчинённым, он сам взваливал на себя основную часть боевой работы, в какие бы сложные условия не попадал. У Воронежа наша батарея в течение семи дней удерживала натиск гитлеровцев, не оставляя позиции до прихода подкрепления. Обороняя завод, расчёт Яркалова смело вступал в единоборство с танками противника. Сам Алексей Назарович в этом бою подбил одну гитлеровскую машину, действовал, заменив тяжело раненого наводчика. За этот бой под Воронежем он получил свою первую награду — медаль «За отвагу».

Командиры обычно скупы на похвалу. Из написанного Ширшовым видно, что награды Яркалову полагались и за заслуги в прежних боях. Но тогда, в первый год войны, об орденах и медалях речь почти не заходила. Вся сложнейшая задача состояла в том, чтобы остановить вражеские войска. Конечно, не за награды воевали. Важнее было добиться перелома в ходе войны. Солдаты жили одной мыслью: одолеть, изгнать, победить врага. Яркалов не был исключением. Мастер меткого огня, выдумщик хитрых и ловких манёвров, он на своём месте был незаменимым, лучшим младшим командиром.
[b]
Герой, которого не знают на Родине[/b]

У каждого, совершившего подвиг, есть имя и малая Родина. Так вот, именно на малой родине должны знать Героя. Чтоб родные, односельчане могли бы подойти к нему, пожать руку, потрогать знаки отличия, похлопать по спине, повосхищаться искренне. И гордиться. Передавать свою гордость из поколения в поколение. Как не гордиться! Он вроде бы был такой же, как мы с тобой, ведь вместе босиком бегали, из одного ручья пили, в одном озере барахтались и в одну школу ходили. А как отличился — Герой!

Командиры не раз отмечали Яркалова за то, что он умеет выходить из боя победителем. В дни горьких отступлений его расчёт нередко ставился в арьергарде, то есть принимал огонь противника на себя.

Из воспоминаний Героя: «Бои в отступлении — это не самое досадное. На тебя наступают, ты отбиваешься. Думаешь, вот я им сверну шею и начну откатываться. Вдруг обнаруживается, что пытаются зайти справа или слева. Угрожают окружением. Вот что страшно. Приходится отстреливаться и отступать. Быстро менять огневые позиции, создавать ложные, маскироваться, бить без промаха — всему этому мы учились день за днём. Пишут, что немцы давили на психику. И мы создавали столько шуму из ничего, что те со страху драпали. Или взять их «тигры». Уж хвастались, убеждали, что нам не спастись. Ничего, загорались «тигры» в два счёта. И пехоту, вооружённую автоматами, мы заставляли кланяться перед советским солдатом. Ловко прижимали к земле, а то учили отползать назад...»

[torkel]

[b]Яркалов, Хуснулла Назарович[/b]

[b]Он был романтик боя[/b]

[b]«Сопроводить пленного генерала в штаб!»[/b]

Конечно, отступление наших войск дорого обошлось. Но пришёл тот день, когда Яркалов свою гаубицу начал катить вперёд, на запад. Гонит, преследует и уничтожает врагов их же приёмами. Он стал опытным командиром. В цепкости, умении находить выход из любого положения ему равных нет. Имеет выдержку, ориентируется в любой сложной ситуации. В составе 133-го гвардейского стрелкового полка 44-й гвардейской стрелковой дивизии он участвует в освобождении Воронежской, Курской, Ворошиловградской областей.

Солдаты на войне своих путей не выбирают. Дивизия выводится на до­укомплектование: пополнение личным составом, вооружением. Создаётся танково-истребительный дивизион. Яркалов в его составе. В отведённое для отдыха время личный состав дивизиона включается в учёбу: занятия в классе и тренировки на полигоне не оставляют ни минуты свободного времени. Учебно-подготовительная работа так захватывает, что будущие истребители танков не уходят с позиций ни днем, ни ночью. Они тщательно отрабатывают задачи. Увлечённо занимаются сутками. Возможность верного, прицельного поражения немецких боевых машин с применением новейших средств вооружения всецело увлекает всех. Отрабатываются задачи по стрельбе по движущимся макетам танков, в дальности и меткости попадания. Помимо артиллерийского огня, отрабатываются варианты применения гранат, бутылок с зажигательной смесью. Немецкая военщина в конце 1943 и начале 1944 года ещё вынашивала планы сохранения оккупированных территорий на западе нашей страны. Создаются «неприступные» оборонительные линии, новые виды вооружений.

Яркалова уважают за высокий профессионализм, за цельность характера, непререкаемость действий. В постижении приёмов боя он не признаёт мелочей. Строит занятия строго по уставу. Действует так, будто находится на линии огня и лицом к лицу с противником. Этим самым настраивает товарищей на деловитость, на ожидание настоящего боя, убеждает каждого и всех в возможности победы, каким бы сильным не казался образ врага.

Из воспоминаний Яркалова: «Командовать людьми я уже умел. Опыт войны много значит. Тем более, передо мной были и новички. Среди них некоторые старшего возраста. Но я был требователен и к ним. Война ошибок не прощает, а к неучам нужно относиться безжалостно. Эту истину доказывать не надо. Многое я перевидал. Наши гибли или оказывались в плену нередко потому, что не хватало умения, строгости командиров.

Поэтому я на занятиях никому скидки не делал. Зачем? Чтоб потом своих же товарищей видеть убитыми? Нет, я был требователен, порою даже суров. Солдаты знали, что мне всего-то 22 года. Боялись, подчинялись, но и уважали. На учебном полигоне я отвечал не только за свой расчёт, но и за других. Офицеры доверяли. Знали, опыт — великое дело...»

Когда под Курском погиб лейтенант Сысоев, командование взводом принял на себя Яркалов. Оказалось, очень даже своевременно, потому что вскоре пошли немецкие танки. Два из них подбили, другие повернули назад. Но во взводе почти все погибли. Яркалов в тот день получил тяжёлое ранение.

Позади остались форсирование Днепра, взятие белорусских городов Гомель, Орша, Барановичи. 44-я дивизия в одном из сражений окружила и уничтожила отборный немецкий корпус. Среди взятых в плен был и командир корпуса. Сопровождать генерала в штаб было поручено группе солдат и старшему сержанту Яркалoву.
[b]
Звездопад на богатырскую грудь[/b]

44-я дивизия после взятия Минска перебрасывается на новое направление и действует на 3-м Прибалтийском фронте. На подступах к городу Валга гвардии старший сержант Яркалов с расчётом прямой наводкой уничтожил две пулемётные точки врага. Как бы открыл ворота, через которые устремилась наша пехота и смело вклинилась в оборону противника. За этот подвиг Яркалов 16 сентября 1944 года был награждён орденом Славы 3-й степени.

[b]Из воспоминаний Ширшова:[/b]

«Если речь зашла о награде, то Алексей Назарович заслужил её своим ратным трудом. Ордена и медали у него были. Но дело вовсе не в них. В нём, Яркалове кипела жажда действий, он не знал покоя ни днём, ни ночью. Мне думается, он рождён для войны. Если бы имел подобающее образование, из него получился бы большой командир. Бесстрашие в бою может быть у многих, а вот природная хитрость, ловкое маневрирование — редко у кого. Этими качествами Алексей Назарович обладал. К тому же обстановку интуитивно чувствовал. Он был романтиком боя...»

Когда командира взвода батареи противотанковых пушек убило, командование взводом снова было возложено на старшего сержанта Яркалова. При этом он продолжал оставаться и командиром расчёта. Было это уже в Латвии в октябре 1944-го. Полк освобождал подступы к городу Сигулда. Расчет Яркалова, расчищая проходы в обороне немцев, уничтожил 6 пулемётных точек противника, 20 солдат и в довершение — подбил танк. Приказом от 30 нояб ря 1944 года Яркалов А.Н. награждается серебряным орденом Славы 2-й степени.

В январе 1945 года начались бои по освобождению Польши от немецко-фашистских войск. 133-й полк в составе той же 44-й дивизии, но в подчинении 65-й армии 2-го Белорусского фронта. За четыре дня января боевые действия разгораются северо-западнее города Сероцк — вначале у деревни Голиндостава, затем у станции Носальск и через день у деревни Попельжин-Дольцы. Яркалов, управляя огнём пушки, подбил 5 пулемётных точек, уничтожил две автомашины с грузами, свыше 30 гитлеровцев. В бою 18 января 1945 года получил ранение, но поле боя не покинул. Позже, приказом от 29 июня 1945 года старший сержант Яркалов был награжден золотым орденом Славы 1-й степени.

Получив ранение, Яркалов продолжает оставаться в боевом строю. Не представляет себе, как можно отойти в тыл, когда солдаты мечтают участвовать в боях за Берлин. Этой мечтой одержим и наш герой. Однако командование распорядилось иначе: дивизия в обход Берлина направляется на запад. Приказано достичь берегов Эльбы. Опережая отступающие гитлеровские войска, заданной цели достигли. И перед каждым подразделением была поставлена задача. Батарее, где состоял Яркалов, охранять мост через реку Эльбу с тем, чтобы никто не смог его взорвать. Немецкие войска были оттеснены обратно, на восток. По мосту не прошел ни один немецкий солдат. Зато наши испытали радость торжественной встречи с солдатами союзнической английской армии...

[b]Куда следует эшелон с победителями?[/b]

Война на том закончилась. Установившаяся тишина нарушалась разве что победными салютами, да торжественными речами. 1418 дней и ночей позади. На фронтовых дорогах потеряны тысячи боевых товарищей и друзей. К радости Победы примешана горечь потерь. Теперь у всех только и разговоров: скорее бы домой! Яркалов в армии с осени 1939 года. Шесть лет в строю, шесть лет в солдатской шинели! Вынослив и терпелив человек.

Но произошло непонятное. Весь полк, подняв по тревоге, погрузили в эшелон и повезли на восток. Паровозы, попыхивая клубами пара и стуча колёсами, тянули всё дальше вглубь страны. Везли с короткими остановками на длинных перегонах. Довезли до самых дальних границ с Китаем. Форсировав Амур близ города Благовещенска, полк вступил в бои с японцами. Артиллерийский расчёт Яркалова снайперски метко стрелял и здесь. Так проложили проходы до самого города Харбина, что на берегу океана. Уже в последний день боёв осколок вражеского снаряда угодил в ногу. Это была восьмая рана за шесть лет войны.

Полк был расквартирован в городе, а Яркалов находился тут же в госпитале. После выписки, наконец, получил демобилизацию. На торжественные проводы пришли солдаты и сержанты, вместе с ними офицеры. Трогательную речь произнёс командир дивизиона майор Ширшов, рассказал, как отступали аж с румынской границы. Был и старшина Краснобаев. Расставаясь с боевыми друзьями, Алексей Назарович был безмерно счастлив и горд. «Каких невероятно сильных врагов мы одолели!» — с особым значением говорил. И выражал надежду, что победителей ждёт счастливая жизнь. Однако не мог предугадать, что и в мирной жизни существуют силы пострашнее мировой войны, перед которыми человек бессилен.

А пока... Колёса ритмично стучат по стыкам, выводя желаемую ритмическую песню «домой-домой», паровоз натружено пищит и пыхтит. Заехав на короткое время в родное село в Башкортостане, Яркалов спешит в страну горячих песков и благодатных оазисов. Знает, там его ждёт любимая. Та, которая в эти долгие годы разлуки утешалась короткими письмами и верила в свою счастливую звезду. И вот до счастья так близко. На груди жениха рядом с другими орденами и медалями в стройный ряд выстроились три ордена Славы. Войну прошёл «от и до», остался жив. Что с того, что восемь раз ранен и дважды контужен. Главное, жив. Вот оно — счастье!
...
Фарит ВАХИТОВ