Татарские обряды и праздники

[torkel]

[b]Обряды татар [/b]

[b]Свадебные обряды татар[/b]

После этого (первого) этапа свадьбы жених оставался с невестой, но по истечении недели возвращался в свой дом.
Молодая жена продолжала жить со своими родными. Муж навещал ее каждую ночь. Это называлось [b]кияулэп йэрергэ (жениховать). [/b]Так проходило время от полугода до 2-х лет.

За это время молодой муж иногда отстраивал новый дом для своей семьи, но порой указанное время необходимо было для выплаты полного размера калыма, так как не всякий жених мог сделать это до свадьбы. Случалось, к моменту переезда молодой в дом к мужу у нее уже были дети.

Второй свадебный пир (калын, калын туй) начинался переездом молодой. В назначенный час жених отправлял за невестой повозку с лошадьми, украшенную колокольцами и лентами. В повозку красиво укладывали приданое, сюда же усаживались молодая жена и подростки, младшие братья или дети родственников. В другие повозки, также украшенные лентами, рассаживались родители молодой, затем сваты и сватьи, и кортеж отправлялся в путь. В доме кияу ( здесь - мужа) его родители и родственники встречали гостей.

Старшая сестра (олы кодагый) и мать молодого держали в руках свежеиспеченный каравай хлеба и чашку меда. Кто-то из мужчин подводил к повозке теленка - символ благосостояния. На землю клали подушку. Невестка спускалась с повозки, опираясь на теленка, и вставала на подушку. Затем она отламывала руками кусочек от каравая и, обмакнув его в мед, съедала. Иногда девушку кормила медом с ложечки мать мужа.
Данная традиция служила выражением добросердечия к невестке и пожелания благополучной жизни молодой семьи.

Затем молодая совершала ритуал освящения жилища, окропив углы и фундамент своего нового дома.

Предполагалось, что она после этого лучше уживется с новыми родителями и быстрее освоится в доме.

Затем молодую жену отправляли с коромыслом по воду [b](су юлы)[/b] на ближайший родник или реку. [b]При этом следили, много ли прольется воды из ведер: чем меньше - тем больше уважения к невестке. Если воды проливалось много, говорили, что невестка неаккуратна, нерадива.[/b]

На свадебном пиру молодые прислуживали гостям: кияу (муж, зять) - мужчинам, а килен (невестка) - женщинам.

[torkel]

[b]Обряды татар [/b]

[b]Традиционные праздники и обряды[/b]

Значительная часть традиционных народных праздников татар связана с этапами годового цикла хозяйственной деятельности и существовавшими в прошлом общинными отношениями.

К таковым относятся сабантуй (праздник плуга), жыен (встреча, народное гуляние), урак эсте (жатва), каз эмэсе, мал эмэсе, тупа эмэсе (помощь в заготовке птицы, мяса, изготовлении сукна).

Первый этап весенних народных гуляний начинался в момент вскрытия рек. Обычно смотреть ледоход выходили все жители деревни.
По сути это был первый массовый выход односельчан на люди после зимы.

Начало ледохода означало для многих конец наиболее тяжелого годового периода и ассоциировалось в сознании народа с возрождением новых надежд на лучшее будущее. По поводу ледохода устраивался ритуальный акт проводов зимы. По воде на льдинах пускали зажженную солому. В некоторых случаях из соломы изготавливали чучело, которое устанавливали на одну из последних льдин, поджигали и пускали вниз по течению. Этот акт символизировал утверждение весны и тепла.

В дни весеннего паводка на берегу реки проводили праздник [b]жимчэчэк (праздник цветочного сока). [/b]Вечерами нарядная и веселая молодежь устраивала игры, водила хороводы, пела песни.

Совместные игры парней и девушек - явление достаточно недавнее в татарской культуре. Они появились лишь в начале XX в. До этого периода, пожалуй, единственную возможность молодым парням и девушкам открыто контактировать друг с другом предоставлял общественный праздник [b]жыен. [/b]

Другим крупным народным праздником весны у татар был [b]карга буткасы.[/b] Это название праздника фиксируется в основном у татар Приуралья (в т.ч. в Башкирии), в отличие от Предкамья, где он имел название [b]дары (тары) буткасы.[/b] Подобно своим соседям башкирам, татары Башкирии проводили карга буткасы на природе, неподалеку от деревни, на пригорке, холме или горе, словом, выбирали место повыше, [b]"ближе к небу". [/b]

[torkel]

[b]Обряды татар [/b]

[b]Традиционные праздники и обряды[/b]

Непосредственно перед сабантуем организовывали сбор общественных средств - подарков для победителей в состязаниях - [b]булэк жыю, бирнэ жыю, сабантуй булэклэре, am аягы кыздыру[/b]. Последнее название (дословно - разогревание конских ног) связано с тем, что молодые парни разъезжали по деревне верхом и собирали подарки.

В других случаях этим занимались несколько пожилых мужчин.
Самыми ценными из подарков считались полотенца, которые ткали к празднику девушки.

В качестве призов использовали отрезы материи, домотканые скатерти, носовые платки, кисеты, рубахи и пр. При сборе подарков учитывались пожелания. Жертвующий мог назначить свой подарок победителю в скачках ([b]чабышта жинучегэ[/b]), или, напротив - самому последнему [b](азаккыга, ин арттан килучегэ), [/b]победителю в борьбе - [b]батырга, керэш батырына. [/b]

Сабантуй - один из немногих массовых народных праздников, сохранившийся до нынешнего времени. Обряды его хорошо известны. Однако, как и в других праздниках, в нем появилось многое от нового времени, в то время как некоторые традиционные в прошлом особенности совершенно забыты. Сабантуй был завершающим этапом весенних общественных праздников и предшествовал дню начала сева. Еще в 20-х годах XX в. этот праздник в некоторых регионах Башкирии татары называли - [b]суга жыены или суга бэйрэме - праздник сохи.[/b]

Проведение сабантуя сопровождалось целым рядом ритуалов и магических действий, включая жертвоприношения.

В северо-западных районах Башкирии бытовал обряд [b]сабан сызу[/b] - ритуальное очерчивание плугом (сабан) места проведения праздника.

В дни сабантуя имел место обряд изгнания нечистой силы - окуривание дымом или окропление домов и места проведения праздника (мэйдан) водой.

В актах жертвоприношения соединились древнейшие традиции тюрков-кочевников и ритуалы ислама. Например, жертвенное животное называлось [b]корбан am, корбан коз (жертвенная лошадь, гусь), [/b]то есть так же, как и в дни мусульманского празника [b]корбан бэйрэм.[/b] Часто в дни сабантуя отдельные лица давали обет в случае хорошего урожая принести в жертву корову, барана или другое домашнее животное, что также связано с традицией корбан татар-мусульман Поволжья и Южного Урала.

Татары-кряшены до весеннего сева проводили [b]праздник шийлык[/b], в котором объединились обычаи карга буткасы, сабантуя татар, [b]тэлэк (дословно - пожелание)[/b] - ритуального молебна чувашей, марийцев, удмуртов и русской (христианской) "красной горки".

Летом, после окончания сева, кряшены проводили обряд жертвоприношения владыке небес -корман. Жертву приносили за здоровье людей и скота.

[torkel]

[b]Обряды татар [/b]

[b]Традиционные праздники и обряды[/b]

В летний период в татарских деревнях организовывали [b]жыен (дословно - встречи, сборы). [/b]

В наши дни этот массовый праздник часто отождествляют с сабантуем. Однако, это неверно.

В древности у татар жыен был общинным праздником встречи.
Вероятно, его также можно, считать праздником "невест", так как это было одним из немногих массовых гуляний, где юноши и девушки беспрепятственно общались друг с другом в совместных играх, хороводах и выбирали себе будущих невест и женихов.
Часто родители или старшие родственники приглядывали хорошую партию для своих детей. И уж, несомненно, это было удобным случаем для "профессиональных" свах.

В целом по Башкирии джиены (жыен) проходили с конца мая и в течение всего июня. В каждом из них участвовали обычно несколько соседних деревень, объединенных в "джиенные округа".

К древнейшим языческим традициям татар восходит обряд вызывания дождя, который в разных регионах Башкирии имеет различные названия: [b]янгыр телэу - пожелание дождя, янгыр буткасы -дождевая каша (перевод досл.) [/b]

Этот обряд проводился в засушливые годы, обыкновенно спустя некоторое время после весеннего сева. В XX в. у татар Башкирии этот обряд проводили женщины.
Собираясь в назначенный день в условленном месте, непременно вблизи источника воды, они, обращаясь к Аллаху, пели соответствующие суры Корана, к коим прибавляли и свои пожелания - просьбы о дожде, о хорошем урожае.

Обряд сопровождался совместной ритуальной трапезой и иногда символическими жертвоприношениями древним божествам природы (например,[b] су иясе). [/b]

Ритуальным актом было обливание друг друга водой.
Часто этот обряд происходил прямо в деревне или на ее окраине. В этих случаях обливали водой пеших и конных прохожих.

[torkel]

[b]Обряды татар [/b]

[b]Традиционные праздники и обряды[/b]

[b]Обряд вызывания дождя и умиротворения сил природы[/b] у татар-кряшен (нагайбаков) бытовал в несколько иной форме и носил название [b]чук. [/b]

Со сбором урожая зерновых связан аграрный обряд - [b]урак есте (жатва).[/b] Изменение экономических, социальных и идеологических условий в годы социалистических преобразований способствовало забвению этого обряда. На смену урак эсте пришел праздник хлебороба.

До нынешних дней сохраняется в татарских селениях традиция помочей - [b]эмэ.[/b]

Их организовывали во время всех крупных работ: при закладке и строительстве нового дома, ремонте хозяйственных построек, строительстве общественных зданий. Нередко в таких мероприятиях участвовали все односельчане, а в крупных населенных пунктах - соседи с одной улицы. Совместная работа завершалась обрядовой трапезой и гуляниями.
В наши дни подобные помочи организуются реже и в них участвует меньшее число людей. Этого нельзя сказать об осенних каз эмэсе и мал эмэсе (помочи по заготовке мяса птицы и говядины), которые бытуют и сегодня.

В дни зимнего солнцестояния в татарских деревнях проходил обряд [b]нардуган (или нардыван).[/b] По характеру этот старинный обычай напоминает русские святки, с традиционным подворным обходом, ряжением, посиделками и гаданиями. Групповой обход дворов в дни нардуган сопровождался колядованием -[b]науруз эйтулэр.[/b] Колядующие обращались к хозяевам с пожеланиями богатства и здоровья, а затем просили вознаграждения - подарков.

Обряд нардуган тесно связан с праздником науруз (новый день, смысл, новый год), который татары отмечали в дни весеннего равноденствия (март). Не исключено, что нардуган и науруз некогда были частями одного и того же праздника. Недаром обнаруживается много тождественного в их обрядах и ритуалах, перенос названий обрядовых актов из одного праздника в другой.

[b]Празднование науруз (Нового года) в марте связано с древней системой летоисчисления у татар. Это был двенадцатилетний цикл, в котором каждый год носил имя животного.[/b]

[torkel]

[b]Свадебные обряды казанских татар[/b]

Структура свадебного цикла конца XIX-нач.XX веков, была в целом единой для данной подгруппы: сватовство, сговор, помолвка, свадьба в доме невесты, период посещения молодым супругом своей жены, переезд ее в дом мужа, послесвадебные обряды.

Досвадебный период включал в себя такие основные моменты, как сватовство, сговор-помолвка. Браки заключались преимущественно зимой. Сватовство поручали в основном женщине, родственнице или хорошей знакомой из уважаемой семьи. Одежда свахи (или свата) отличалась характерной деталью: на один сапог приспускалась штанина. Сваха, войдя в дом старалась сесть на подушку, полагая, что это поможет удачному завершению начатого дела.

Во второй свой приход сваты добивались согласия на брак. В день, когда девушку засватали, обе стороны договаривались о сумме денег, которую родители невесты просили для проведения свадьбы.

Для невесты от родителей жениха просили вещевой выкуп – верхнюю одежду бишмет, камзол, отрезы на платье, шаль, платки, посуду, а так же постельные принадлежности – перины, подушки, одеяло.

[b]В знак окончательного сговора родители невесты, передавали через сваху жениху и его родителям два молитвенных коврика, два полотенца, две салфетки, носовые платки, вышитые окучи. Эти вещи – символ согласия. [/b]

День свадьбы назначался в доме невесты за месяц вперед. В этот период девушка собирала себе в приданое одежду, утварь; готовила подарки для жениха и его близких (молитвенные коврики, окучи, рубахи и т.д.).

[torkel]

[b]Свадебные обряды казанских татар[/b]

В некоторых селениях в предсвадебный период в доме невесты проводили девичник, на котором родственниц невесты угощали [b]свадебным кушаньем тош[/b] в виде лапши из пресного теста, залитой медом.
В ответ девушки давали им подарки.

Сторона жениха на кануне свадьбы привозила в дом невесты деньги и вещи, обговоренные во время сговора-помолвки.

В день свадьбы, утром родственники жениха приезжали в дом родителей невесты с [b]сундуком полным угощения (саум), с обязательным набором из 4-6 караваев пшеничного хлеба, 4 тонких сдобных лепешек, 4кодушек медовухи, 4 вареных гусей. [/b]

После встречи во дворе дома невесты, мужчин и женщин приглашали отдельно в разные комнаты. Мужчины размещались в большом помещении на полу, а мулла – на скамейке. Перед ним ставили хлеб, соль, нож, накрытые салфеткой.

Мулла проводил обряд религиозного бракосочетания.
Молодые при этом не присутствовали. Невеста сидела в клети, а жених у себя дома. После завершения обряда и угощения мулла уходил, и начиналось свадебное застолье.
[b]Вначале на столы выносили масло. [/b]
Гости пробовали и, отведав, давали за это деньги.
Затем подавали суп токмач, пироги с начинками из пшена или риса с изюмом, пирог со сладкой начинкой из ягод, пирожки с сухим творогом и изюмом, отварное мясо с картофелем, напитки из сухофруктов, чай, а для мужчин – медовуху и пиво сора.

[torkel]

[b]Свадебные обряды казанских татар[/b]

На женскую половину дома после угощения выносили сундук, присланный родителями жениха и показывали его содержимое гостям. Те в ответ дарили деньги.

В конце угощения мужчинам и женщинам выносили обрядовое кушанье. Отведав его дарили деньги, отрезы, головные платки.

Гости ночевали две ночи. Днем их приглашали ближайшие родственники невесты на угощение. Перед отъездом они вновь собирались в основном в доме на последнее застолье.

После чаепития каждый гость клал на перевернутую вверх дном пиалу деньги для покупки занавесок молодым.

К этому времени в доме невесты или в клети готовили постель для новобрачных. Девушки или жены старших братьев невесты стелили постель, натягивали над ней белый полог и ожидали жениха. Невеста в новом платье и платке или девичьей шапочке сидела рядом.

После отдыха гостей, после свадебного пира родные невесты запрягали пару лошадей в сани, вешали на дугу полотенце с ткаными концами, колокольчики и уезжали за женихом. Отведав в его доме угощение, они жениха увозили к невесте. Жених был одет в бишмет, камзол, ситцевую рубаху подпоясанную красным платком, в кожаные сапоги.

При встрече жениха девушки или женщины загораживали ему дорогу держа дверную петлю и требуя выкуп.

Жених, дав им монеты проходил дальше. Молодых угощали.
Невеста должна была раздеть супруга, снять шапку, бишмет, распутать поясок.
После первой брачной ночи молодой муж дарил жене платок или платье.
Он ночевал у нее две или четыре ночи подряд.
Каждое утро, на рассвете, для них топили баню.
После первой бани молодой супруг оставлял на полке или под тазиком для затопивших баню женщин деньги, мыло, платки.
Он делал подарки также и младшим сестрам невесты.
Утром на завтрак новобрачному подавали обрядовое блюдо – маленькие оладьи, а в обед – мелкие пельмени.

[torkel]

[b]Свадебные обряды казанских татар[/b]

Спустя две-четыре ночи новобрачного отвозили домой. Ему передавали гостинцы с кушаньями. Родители и родные молодого, отведав это обрядовое кушанье, дарили ему деньги на покупку занавесок для постели молодого. Затем муж посещал свою жену раз в неделю, приезжая к ней в четверг и уезжая в пятницу. Этот период растягивался до 4-5 месяцев, до лета. Богатые принимали зятя до года.

В назначенный для переезда молодой к мужу день муж выезжал за ней в специальной закрытой свадебной кибитки. Молодая надевала новое платье, головной убор. Ее провожали подруги.

На подводе везли приданое.

Под ноги молодой при выходе из тарантаса клали войлочную подушку или шкуру, шубу, перину, чтобы невеста была мягкой и уступчивой. Тут же разбрасывали конфеты.

Невеста с провожавшими ее девушками и родственницами мужа раскладывала свое приданое. Помогавшим она раздавала подарки. В этот день собирали девушек со стороны мужа на угощенье гостинцами новой родни.
На следующий день устраивали обряд знакомства молодой с родными мужа. Гости со стороны невестки приезжали с угощением.
Невестка готовила тесто, раскатывала его и нарезала лапшу.
[b]Ей нарочно мешали, она откупалась подарком. [/b]
[b]Во время этого чаепития на молодую накидывали чапан мужа. [/b]
Свекровь открывала ей лицо. Тогда же гостям раздавали подарки со стороны невестки. В тот же день или в день приезда родственницы вели ее к источнику воды. Она дарила за это какую-нибудь вещь.

Спустя некоторое время родители жениха приглашали к себе сватов.
Через неделю молодоженов созывали в гости родители невестки.

На этом завершался цикл традиционной свадебной обрядности казанских татар

[torkel]

[b]О НЕКОТОРЫХ ФОРМАХ БРАКА У СИБИРСКИХ ТАТАР[/b]

[b]© О.П. Коломиец
Омск, государственный университет[/b]

[b]Републикация с сайта [url="http://ethnography.omskreg.ru/page.php?id=531"]http://ethnography.omskreg.ru/page.php?id=531[/url] Оригинал статьи: сборник "Культурология традиционных сообществ: Конкурсные работы молодых ученых. Омск, 2002. С. 112-119".[/b]

В конце XIX - начале XX века у многих народов были распространены следующие формы бракосочетания:
брак путем сватовства,
брак путем похищения девушки,
добровольный уход невесты к жениху,
колыбельный сговор,
а также браки по обычаям левирата и сорората (Томилов Н.А., 1988. - С. 93).

Наиболее частой формой заключения брака был брак по сватовству, однако в данном сообщении речь пойдет главным образом о менее распространенных, но весьма значительных способах заключения брака, а именно о колыбельном сговоре, об элементах левирата и сорората, похищении и уводе невест у сибирских татар. В ходе этнографических экспедиций ОмГУ было собрано немало полевых материалов по данной проблеме.

[torkel]

[b]О НЕКОТОРЫХ ФОРМАХ БРАКА У СИБИРСКИХ ТАТАР[/b]

[b]© О.П. Коломиец
Омск, государственный университет[/b]

Менее всего в народной среде сохранилась память о колыбельном сговоре. Однако старики еще помнят об этом из рассказов своих дедов:

[b]"Раньше определяли для себя жениха и невесту, когда только рождались. Родители выбирали своему ребенку пару по "породе", по здоровью младенца. Также, если две семьи были дружны между собой, то родившихся мальчика и девочку обручали еще в младенчестве, объявляли женихом и невестой. Когда дети становились взрослыми, то их нужно было женить, вне зависимости от того нравятся они друг другу или нет".[/b]

У горных алтайцев, например, был обычай сговора родителей о женитьбе еще не родившихся детей. Если рождались мальчик и девочка, то брак, как правило, заключается по достижении детьми определенного возраста, при этом желательно было их согласие. Все же случаи колыбельного сговора весьма редки и, по-видимому, он практиковался только как исключение.

Гораздо более часто практиковалось у теленгитов просватывание детей малолетнего возраста или с большой разницей лет (Дьянонова В.П., 2001. - С. 111-112).

У якутов колыбельный сговор был наиболее распространен в XVII-XVIII вв. Распространение этого обычая диктовалось стремлением заранее обеспечить мальчика женой, а девочку мужем, облегчением выплаты калыма, которая растягивалась на более длительное время, а также заботы родителей невесты о приготовлении приданого.
По достижении детьми совершеннолетия играли свадьбу.

В XIX - начале XX в. обычай колыбельного сговора потерял былое значение.
По материалам полевых наблюдений, якутам был известен и обычай обручения малолетних.

Обручали детей в возрасте от одного до десяти-одиннадцати лет. Иногда пяти-шестилетние дети - будущие супруги - росли и воспитывались вместе, как брат и сестра, постепенно привыкая друг к другу. Нередко десяти-двенадцатилетние дети уже могли жить как супруги.

Обручение малолетних диктовалось стремлением двух семей заключить родственный союз, а у богатых укрепить таким путем свое положение и влияние в обществе как можно раньше. Обручение малолетних не всегда имело благополучный исход. Часто возникали споры и тяжбы по поводу уплаченного калыма и полученного приданого, так как обрученные дети, будучи взрослыми, отказывались соединять свои судьбы (Слепцов В.А., 1989. - С. 17).

[torkel]

[b]О НЕКОТОРЫХ ФОРМАХ БРАКА У СИБИРСКИХ ТАТАР[/b]

[b]© О.П. Коломиец
Омск, государственный университет[/b]

В 80-х годах XIX в. И. Каратанов так описывал обычай колыбельного сговора у качинских татар:

[b]"У богатых часто просватывают детей еще в пеленках; при каждом посещении родителями друг друга, они привозят с собою вино, молочное летом и хлебное зимою, пьют, переходят из улуса в улус, из юрты в юрту по гостям и дарят друг другу, продолжается это до совершеннолетия детей" (Каратанов И., 1884. - С. 12-15).[/b]

У башкир также существовал обычай обручения малолетних. Родители двух детей договаривались между собой поженить их, как только они станут взрослыми. Договор этот считался не рушимым. Если отец невесты о какой-либо причине не хотел отдать свою дочь, то он обязан был выплатить штраф в размере обусловленного заранее калыма. В XVIII в. этот обычай существовал также у чувашей (Козлова К.И., 1964. - С. 112).

У тюркоязычных народов колыбельный сговор был известен под термином бешик куда (колыбельное сватовство), у ираноязычных народов под термином гахворабахш (колыбельное обещание). Колыбельный сговор существовал у узбеков, казахов, киргизов, каракалпаков и до конца XIX в. сохранялся у народов Кавказа, Поволжья, Сибири (Валеев Ф.Т., 1993. - С. 143).

Левират и сорорат среди сибирских татар встречался редко. Левират встречался только среди богатых. Сорорат встречался чаще, чем левират (Валеев Ф.Т., 1993. - С. 143).

У народов Поволжья, в том числе у башкир и казанских татар, в XIX в. широкое распространение имел обычай левирата.
После смерти мужа вдова выходила замуж за его младшего брата или племянника. Обычно ей предоставлялось право выбора. В XVIII в. бывали случаи, когда она выходила за родственника умершего мужа, если даже он был женат, становясь второй женой. В XIX в. этого уже не наблюдалось.

У башкир в случае отказа вдовы выйти замуж за родственника она должна была платить штраф в размере калыма. В XIX - начале XX в. обычаи левирата и сорората были тесно связаны с экономической стороной брака: за вдову не нужно было плотить выкуп, при женитьбе на сестре умершей выкуп платился в меньшем размере (Козлова К.И., 1964. - С. 109-110).

"Работящая и домовитая невестка, после смерти мужа, может выйти гражданским браком за брата мужа. Подобный брак у инородцев грехом не признается" (Каратанов И., 1884. - С. 12-15).

[torkel]

[b]О НЕКОТОРЫХ ФОРМАХ БРАКА У СИБИРСКИХ ТАТАР[/b]

[b]© О.П. Коломиец
Омск, государственный университет[/b]

Наибольшее распространение институт левирата получил у народов Кавказа. Сохранение левиратов и некоторых других институтов родового общества у ряда народов Кавказа объяснялось сохранением патриархально-родового уклада, реальным основанием которого в этих условиях являлось существование большой неразделенной семьи.

Семейная община, платившая за женщину калым, рассматривала ее как общую собственность семьи.

Бытование левирата в известной мере поддерживалось и религиозными представлениями, в частности, связанными с культом предков, согласно которым брат, вступая в связь с его вдовой, в рожденных в этой связи детях продолжал общий с покойным род (Токаева Н.Ф., 1959. - С. 24). В большинстве случаев родственники мужа старались оставить вдову в своей семье, так как уход женщины означал потерю рабочих рук и доли наследства.

Умыкание, брак захватом, уводом, женокрадство, похищение женщин - первобытная, весьма распространенная еще до ныне форма брака, при которой брачный союз устанавливался путем насильственного (фактически или притворно) захвата женщины (чаще всего), а иногда мужчины. Л.Я. Штернберг особо отметил, что

"никогда и негде насильственное фактическое умыкание не было регулярным способом заключения брака, оно всегда было лишь дополнительной, экстраординарной формой брака" (Штернберг Л.Я., 1933. - С. 166-167).

[torkel]

[b]О НЕКОТОРЫХ ФОРМАХ БРАКА У СИБИРСКИХ ТАТАР[/b]

[b]© О.П. Коломиец
Омск, государственный университет[/b]

Г.Н. Ахмаров, подробно описывая свадебные обряды казанских татар, акцентировал внимание на "главнейших обстоятельствах, при которых совершается кража:

а) Похитителями всегда являются молодые парни, а пожилые и вдовцы никогда не пользуются таким средством. Похищают обыкновенно заранее знакомую девушку, как из своего, так и из другого селения, но не из своей родни. Совершенно не знакомую и случайно попавшуюся никогда не крадут. Похищают исключительно девушек, а вдову, как бы она не была молода и красива, не воруют.

б) Если похищение совершается в самом селении, то непременно ночью - и при содействии знакомой невесте женщины.

… Когда же облава производится на пути, то есть вне селения, то похитители прежде всего спешат выпрячь лошадь, везущую девушку, в случае надобности режут и сбрую, связывают даже и проводника, если он сопротивляется (это - чтобы скрыться). В случае сильного сопротивления похищенную покрывают рогожкой и, в виде мешка, кладут под себя. Если она не перестает кричать, призывает на помощь, то ей зажимают рот, или компания принимается за громкое песнопение с целью заглушить голос похищенной. В случае погони и полного отсутствия надежды на успех, девушку бросают на дороге" (Ахмаров Г.Н. 1907. - С. 8-10).

Похищение (умыкание) у сибирских татар предпринималось относительно редко. Мотивы умыкания были различны. Одним из самых распространенных являлась уверенность в безуспешности сватовства, в то время как невеста очень нравилась или брак с ней представлялся очень желательным из престижных или материальных соображений. Более уважительным мотивом считалась месть за неудачное сватовство (Смирнова Я.С., Тер-Саркисянц А.Е., 1995. - С. 61-62).

Похищение производилось как с согласия невесты, так и без него (насильственное похищение) (Томилов Н.А., 1980. - С.34).

В деревне Эбаргуль Усть-Ишимского района Омской области сохранились повествования о том, как парни из окрестных деревень воровали местных девушек. Под каким-нибудь веским предлогом их выманивали из дома, оборачивали в тулуп или одеяло и увозили.

[torkel]

[b]О НЕКОТОРЫХ ФОРМАХ БРАКА У СИБИРСКИХ ТАТАР[/b]

[b]© О.П. Коломиец
Омск, государственный университет[/b]

У качинских татар сохранился обряд похищения невесты по договоренности (Ельницкий К., 1895. - С. 97).

"Невеста непременно должна быть украдена. В назначенный срок жених и несколько человек молодежи отправляются верхами на лошадях к стойбищу, где живет невеста; сначала шайка укрывается где-либо поблизости, в буераках или в кустарниках; когда же настанет совершенная темнота, некоторые из молодежи, в числе 3 или 4 человек, выбранные не из улуса жениха, а приглашенные нарочно для цели похищения невесты, откуда-либо, дальние и незнакомые родителям невесты, заходят в юрту, просят пустить переночевать, остаются в юрте и подкарауливают, когда невеста выйдет на улицу, или же присматривают, где она может спать.

С улицы или сонную с постели схватывают ее, завертывают голову, чтобы не было слышно крику, перекидывают девушку через седло, дав знать жениху и товарищам его свистом, соединяются все вместе и мчатся, что есть духу, в стойбище жениха.

Как бы ни было все тайно и тихо сделано, улус весь поднимается на ноги, хватают, кому какая попадется, лошадей; на тревогу сбегаются из ближних улусов тоже на лошадях и все, перегоняя друг друга, что есть силы скачут, догоняя похитителей; догнав, бьют чем попало, захваченными при отъезде на скорую руку палками, оглоблями, каменьями и другими первобытными орудиями; иной раз невесту отбивают, но весьма редко, потому что у жениха лошади подобраны самые лучшие, а у догоняющих бывает всякий сброд.

Бывает и так, что высватанную невесту от одного жениха отбивает другой, причем драки бывают не на живот, а на смерть, многих искалечивают или оставляют шрамы на лице и голове.

Несколько человек, из посторонних и родственников жениха, готовят юрту или амбар, где запирают жениха с невестой, а сами едут к ее родителям, захватив фляги с вином. Родители встречают их негостеприимно, бьют по чем попало, а те, не обращая внимания на побои, берегут свои фляги. Долго продолжается эта формальность, но, в конце концов, дело заканчивается мирно и обряд кончается прилично попойкой".

У нагойбаков (крещеных татар Оренбургской области) прежде был обычай похищения невест.

Девушка никуда без провожатого выйти не могла, потому ее выслеживали и ждали удобного случая, чтобы схватить и увести ее. Если родители в тот же момент догадывались о случившемся, бросались в погоню и отнимали девушку. Позже сами девушки убегали, условившись предварительно с женихом, или сообщали секретно свое намерение родителям (Бектеева Е.А., 1902. - С. 170).

[torkel]

[b]О НЕКОТОРЫХ ФОРМАХ БРАКА У СИБИРСКИХ ТАТАР[/b]

[b]© О.П. Коломиец
Омск, государственный университет[/b]

У сибирских татар иногда родители жениха и невесты договаривались инсценировать похищение, чтобы не платить калыма и не готовить большого приданого. В этих случаях свадьбу обычно не проводили, тем самым избегая больших расходов, или вместо нее устраивали небольшое застолье для близких родственников (Томилов Н.А., 1980. - С. 34).

В науке первоначально господствовало убеждение, что форма брака путем похищения была древнейшей, предшествовавшей договорной форме брака (Першиц А.И., 1982. - С. 122). Это убеждение опиралось на наличие большого числа свадебных антагонизмов в обряде, широкой распространенности браков умыканием наряду с браками по сватовству, известности этой формы брака всем народам мира. В настоящее время в науке отказались от взгляда на похищение как на древнейшую форму заключения брака (Першиц А.И., 1982. - С. 123). Во-первых, не было прочных доказательств того, что брак путем похищения преобладал над браком по сговору, во-вторых, этнографическая наука значительно продвинулась в объяснении свадебных антагонизмов, от взгляда на них как на отголосок брака похищением отказались (Першиц А.И., Смирнова Я.С., 1998. - С. 63).

Широкое распространение "воровской свадьбы" было связано с эпохой становления раннеклассовых обществ, с периодом далеко зашедшей социальной стратификации (Першиц А.И., 1998. - С. 63).

Преимущественно экономические мотивы толкали к похищению и на рубеже XIX-XX вв. (Томилов Н.А., 1983. - С. 89). Так, в деревне Юрт-Саусканы Тарского района Омской области жених из-за бедности не мог посвататься к полюбившейся девушке. Он выждал подходящий момент, когда в деревне шел праздник Ураза, и выкрал девушку. Отец невесты был очень разгневан и не отдал дочери приданого, собранного для свадьбы с зажиточным казанским татарином из города Тары. Но чаще всего стороны приходили к согласию.

Шире, чем умыкание, практиковался увод (убег). Если родители не соглашались с выбором сына или дочери, ослушники вступали в брак "убегом". "Беглые браки" были широко распространены в Западной Сибири уже в XVIII в.

[b]"Невест женихи часто увозили тайно в Томск, где с ними вступали в брак по мусульманскому обычаю", [/b]- заключает, например, Н.Ф. Емельянов относительно томских татар второй половины XVIII в. (Миненко Н.А., 1987. - С. 145).

[torkel]

[b]О НЕКОТОРЫХ ФОРМАХ БРАКА У СИБИРСКИХ ТАТАР[/b]

[b]© О.П. Коломиец
Омск, государственный университет[/b]

Примером может служить случай, описанный Н.А. Миненко с [b]"ясачным человеком" Василием Сичаковыми и Ариной Чебичаковой из деревни Тагучинской Сосновского присуда Томского уезда[/b].

В июле 1743 г. Сичаков нанялся "в работу" к отцу Арины, и, "живучи в доме одного Чебичакова", "согласился" с Ариной - подговорил ее бежать, желая "взять ее за себя в замужество".

Побег состоялся в сентябре того же 1743 г., когда Василий и Арина работали вместе в поле, - "на вершней лошади" отправились они в путь. Видя, что "приходит ношное время, беглецы "стали на пустом месте на становье". Здесь их застигли бросившиеся в погоню люди. Заметив приближение "погонщиков" и поняв, что побег сорвался, Арина предложила своему спутнику,

[b]"чтоб как он, Василий, так бы и она, Арина, умерли обще". [/b]

"Складным своим ножом, которой у ней имелся", она, по словам Василия, "ткнула его … под горло", отчего "повалился он на землю".

Однако рана оказалась не смертельной - "едва живого" Сичакова доставили в Томскую воеводскую канцелярию. "А по взятии-де ево, - сообщал Василий на допросе, - видел, что и помянутая девка поколота ножем же и лежит мертва" (Миненко Н.А., 1987. - С. 145-146).

Причин для заключения брака убегом было несколько. Часто молодые люди долго встречались, но на сватовстве жениху отказывали из-за бедности и незнатности его семьи, невозможности уплаты необходимой суммы калыма. Отказ мог последовать и в случае нарушения очередности выдачи замуж сестер (если старшая дочь еще не выдана, жениха просили повременить со сватовством младшей).

Брак убегом осуществлялся так: договорившись с женихом о женитьбе, девушка тайно убегала из дому. Девушка приходила в условленное место, а юноша отводил ее либо к своим родственникам или знакомым, либо сразу в дом своих родителей. Возвращавших из побега не выдавали замуж до пяти лет. Если побег удавался, его оформляли официально только через полгода или год, обычно после рождения ребенка. Калым тогда не платили, а никах проводили в доме жениха.

Такая форма брака получила наибольшее распространение на рубеже XIX-XX вв. в связи с развитием капиталистических отношений, ростом имущественного расслоения в сибирской деревне (Томилов Н.А., 1983. - С. 88-89). В 1930-60-е гг. ХХ в. прослеживается новый всплеск браков убегом. Этот факт связан прежде всего с тяжелейшими условиями жизни в тот период. Разорение крестьянского хозяйства, вызванное коллективизацией, тяжелые последствия Великой Отечественной войны, - все это сделало непосильными для многих брачные платежи и свадебные траты, сопровождающие брак по сговору. Часто родители не хотели расставаться с детьми, так как могли лишиться рабочих рук.

[torkel]

[b]О НЕКОТОРЫХ ФОРМАХ БРАКА У СИБИРСКИХ ТАТАР[/b]

[b]© О.П. Коломиец
Омск, государственный университет[/b]

Были случаи, когда родители невесты, оскорбленные побегом дочери, не присутствовали на никах. Но в подавляющем большинстве случаев родители и дети мирились и дочери давали приданое, калым же не выплачивался.

В последние десятилетия, особенно в последние годы описанные формы брака у сибирских татар встречаются крайне редко: заключению брака предшествует договоренность родителей жениха и невесты. Возродилась традиция проведения никах в доме невесты за несколько дней перед официальной церемонией заключения брака.

Литература:

Ахмаров Г.Н. Свадебные обряды казанских татар. - Казань, 1907. - 10 с.
Бектеева Е.А. Нагайбаки (крещенные татары Оренбургской губернии) // Живая старина. - СПб., 1902. - Вып. II. - С. 164-181.
Валеев Ф.Т. Сибирские татары. Культура и быт. - Казань, 1993. - 208 с.
Дьяконова В.П. Алтайцы (материалы по этнографии теленгитов Горного Алтая). - Горно-Алтайск, 2001. - 222 с.
Ельницкий К. Инородцы Сибири. - Спб., 1895.
Каратанов И. Черты внешнего быта качинских татар // Известия Императорского русского географического общества. - 1884. - Т. XX (извлечение). - С. 10-16.
Козлова К.И. Этнография народов Поволжья. - М., 1964 - 175 с.
Миненко Н.А. О семье у татар Западной Сибири в ХVIII - первой половине XIX в. // Традиционные верования и быт народов Сибири. - Новосибирск, 1987. - С.143-155.
Першиц А.И. Похищение невест: правило или исключение? // Сов. этнография. - 1982. - № 4 - С. 121-127.
Першиц А.И., Смирнова Л.С. Свадебные антагонизмы // Природа. - 1998. - № 5. - С. 61-69.
Смирнова Я.С., Тер-Саркисянц А.Е. Семья и семейный быт // Материалы к серии "Народы и культуры". - М., 1995. - Вып. ХХVII. Народы Кавказа. - Кн. 3. - Ч. 1: Формирование, тип и структура. - 270 с.
Токаева Н.Ф. К вопросу о браке и свадебных обрядах у северных осетин в XIX - начале XX в. // Краткие сообщения Института этнографии АН СССР. - М., 1959. - Вып. XXXII. - С. 23-29.
Томилов Н.А. Очерки этнографии тюркского населения Томского Приобья. - Томск, 1983. - 215с.
Томилов Н.А., Карелина И.М. Свадебный обряд татар Среднего Прииртышья // Проблемы этнографии и социологии культуры. - Омск, 1988.
Сергеева Г.А. Брак и свадьба у народов Дагестана в XIX в. // Краткие сообщения Института этнографии АН СССР. - М., 1959. - Вып. XXXII. - С. 30-36.
Штернберг Л.Я. Семья и род у народов Северо-Восточной Азии. - Л., 1933. - 187 с.

[torkel]

[b]Нардуган - время зимнего солнцестояния[/b]
05.05.09

В народном календаре некоторых групп татар Среднего Поволжья и Приуралья время
зимнего солнцестояния — с 25 декабря по 7 января — занимало особое место.

[b]У крещеных татар этот период известен под названием Нардуган, или шайтан туе,[/b]
буквально: [b]свадьба дьявола[/b].

[b]Нардуган, с соответствующей обрядовой поэзией, известен татарам-мишарям; под названием нартаван — чувашам; под термином нардаве - мордве; святки — русским. [/b]

Следует отметить, что еще задолго до декабря, завершая хозяйственный год и
готовясь к зиме, крещеные татары не только принимали реальные меры, чтобы
обеспечить урожай будущего года, но и стремились также предугадать это будущее,
следуя приметам; совершая те или иные танцевальные движения, они хотели, по всей
вероятности, заручиться благополучием на целый год.

Большая часть сведений об обряде Нардуган относится ко второй половине XIX —
началу XX вв. Фрагментарные сведения не дают должного представления об обрядовых
танцах ряженых. Однако можно утверждать, что Нардуган и связанные с ним пляски,
являясь подлинным театрализованным представлением, представляли собой ритуал,
относившийся к магии плодородия. Об этом ярко свидетельствует народная
поговорка: «Нардуганга бармасаң, житен булмый» (если не пойдешь на Нардуган, не
будет урожая льна).

Содержание этого обряда сводится к следующему: в соответствующий знаменательный
день — 25 декабря, а чаще всего накануне его — 24 декабря, в вечернее время
сельская молодежь в костюмах и масках с выкриками: «Нардуганга-а-а» или: «Шайтан
туена-а-а».., начинала обходить окрестные крестьянские дворы (нардуган булып
йврилэр). Тем самым ряженые извещали все селение о том, что настал праздник и
пора приниматься за те игры и пляски, которые исполнялись еще в древности в это
время года.

[torkel]

[b]Нардуган - время зимнего солнцестояния[/b]
05.05.09

Пляски ряженых, в основе которых лежали прыжки вверх (ыргып бию) и скачки из
стороны в сторону (сикереп бию) были известны всему населению деревни или села.
Пляски ряженых, исполнявшиеся во время Нардугана, представляют собой целый цикл
из нескольких частей:

1) приветственный танец, исполнявшийся во дворе, за дверью;
2) танец при входе в дом;
3) танец пряхи, исполнявшийся нардуганской бабкой, и танец деда;
4) благодарственный танец с пожеланиями благополучия;
5) прощальный танец;
6) пляски и танцы, связанные с гаданием;
7) игры и хороводы, сопровождаемые кострами.

Приветственный танец — болдыр кырында бию — исполнялся буквально перед каждым
домом, за дверью. Исполняла его костюмированная группа в возрасте 10—15 лет.
Основным музыкальным инструментом, сопровождавшим пляску ряженых, была скрипка,
а позже гармоника. Кроме того, С. Рыбаков в своем труде «О поэтическом
творчестве уральских мусульман» указывает еще на один музыкальный инструмент — курай.
Курай — древний национальный инструмент, изготовляемый из зонтичного
растения с полым стеблем.

Для исполнения пляски болдыр кырында бию мужчины переодевались женщинами, а
женщины — мужчинами, пачкали себе лицо сажей. В прежние времена надевали на
голову череп коня. В верованиях крещеных татар, равно как и у казанских татар и
татар-мишарей, [b]широко отражено почитание лошадей[/b]. Вероятно, эти акты являются
пережитком язычества и магических обрядов, относящихся к глубокой древности.
Таким образом, костюмированная группа, держа в руках либо череп, либо чучело
коня, ходила из дома в дом, затевала пляски и разыгрывала сценки. Останавливаясь
перед каждым домом, под незатейливую музыку мальчика-музыканта святошники
плясали поочередно. Пляски обычно начинались следующим образом: молодой человек,
переодетый в женское одеяние, поплясав, сколько ему угодно, заставляет плясать
всех по очереди.

[torkel]

[b]Нардуган - время зимнего солнцестояния[/b]
05.05.09

Приветственный танец не имел строгую каноническую хореографическую композицию.
Несмотря на то, что [b]движения танцующих носили импровизированный характер, в его
основе сохранялись «перескоки» — небольшие прыжки с одной ноги на другую или с
одной ноги на две. [/b]Крестьяне верили, что исполнение этих движений принесет им
обильный урожай.

Исполнив приветственную пляску в каждом дворе селения или в доме,
костюмированная группа прекращала свое хождение по домам. Через некоторое время
вслед за первой появлялась другая костюмированная группа. В пляске принимали
участие более взрослые парни 15—20 лет. Они исполняли танец при входе в дом.
Пляска называется [b]«Өй эчендәге бию». [/b]Если в приветственном танце принимал
участие смешанный состав исполнителей, то на этом этапе девушки не участвовали.
Парни переодевались в женские костюмы и начинали шествие по домам. Ряженые
выбирали одного распорядителя, который устанавливал очередность — кому за кем
плясать. По мнению М. Васильева, танцующие верили в то, что в исполнителя
вселяется дух. А так как духи, по представлениям крещеных татар, бывают добрые и
злые, надо было при исполнении танца обязательно угодить шайтану.

Таким образом, задабривание шайтана в танце, ряжение в прошлом у татар было не
простой игрой. Это целое обрядовое действие, которое должно было непосредственно
повлиять, главным образом, на исход урожая в будущем. К наиболее традиционной
народной хореографии относятся следующие танцы: [b]«Кара-каршы Бию» («Линейный
танец»), «Чиратлы бию» («Поочередный танец») и подражательные танцы «Эт биюе»
(«Танец собаки»), «Сарыкбиюе» («Танец овцы»), «Елан биюе» («Танец змеи»)[/b] и др.
Основными мотивами этих танцев является ожидание успехов в крестьянском труде,
благополучия и удачи в личной жизни.

Последняя группа танцев и хороводов тесно связана с зажиганием костров, являясь
обязательной и, несомненно, исконной принадлежностью праздника, оно занимало
важное место на Нардугане. Костры были центром, вокруг которого совершались
основные танцевальные действия ряженых. Костры раскладывали обычно в каждом
дворе. [b]Для этого в середину костра втыкали шест с надетым на него колесом
(солярный знак), которое поджигали, или надевали на шест горящую солому.
Крещеные татары приписывали жару от горящей соломы целебные свойства. В народе
говорится, что если прыгать через горящий костер с зажженной соломой, не будешь
болеть весь год. В некоторых местах, в частности в Мамадышском районе, зажигали
в центре улицы только один большой костер. Разжигались нардуганские костры в
древности «древесным огнем», полученным от трения. [/b]

[torkel]

[b]Нардуган - время зимнего солнцестояния[/b]
05.05.09

Цикл танцевальных действий этого периода начинался обычно с прыжков молодежи
через горящий костер. Через костры прыгали как поодиночке, так и парами. Прыгая
через горящий костер, приговаривали следующее: «Чирем-чорым китсен» («Пусть
покинет меня всякая хворь»). Перескакивание молодежи через костер парами,
крепко, взявшимися за руки, было своеобразным гаданием. Считалось, что если руки
у них не разомкнутся или же вслед им полетят искры от огня, то они поженятся.
Аналогичное явление бытовало у русских, украинцев, белорусов.

Далее следовало исполнение различных песен, плясок и хороводов, которые
продолжались всю ночь. Празднование Нардугана разнообразилось исполнением
хороводов вокруг костра. Хороводы были неотъемлемой составной частью праздника.
В основном они носили лирический характер и заключались в хождении молодежи
вокруг огня. Хождение по кругу в давние времена, очевидно, символизировало
круговое движение солнца, а зажженный костер — солнечный ореол.

В начале XX века магический смысл хороводов, сводившихся к стремлению повлиять
на солнце для прихода теплых и солнечных дней утрачивается. Ритуально-обрядовые
мотивы и магическая символика в песнях, исполнявшихся во время вождения
хороводов, также исчезают.

Таким образом, рассмотренные танцы, связанные с календарным обрядом Нардуган,
показывают их аграрно-магическую основу: желание земледельца повлиять на рост
озимых посевов, оградить домашних животных от болезней и обеспечить благополучие
людям. В известной мере в плясках ряженых сохранились остатки языческих
верований и различных суеверий. Обычай разжигать костры, прыгать через огонь —
не что иное, как вера крещеных татар в очистительную и живительную силу огня.

Обряд хождения ряженых по домам и связанные с ним пляски, игры и хороводы еще
сохраняются кое-где и в настоящее время в крещенотатарских деревнях и селах. В
частности, описанный выше обряд имеет место и поныне в деревне Старое Гришкино
Елабужского района, в деревнях Субаш, Тямти Сабинского района, в деревне Ковали
Пестречинского района.

К. М. Бикбулатов. Нардуганский цикл танцев татар-кряшен.
Из сборника «Искусство Татарстана: пути становления».— Казань, 1985

[torkel]

[b]Свадебный обряд у татар[/b]
01.01.70

Свадьба (туй) являлась центральным событием следующего цикла свадебной
обрядности. Она состояла из обрядов, разрешающих брак, как на бытовом, так и на
религиозном уровне, и различных действий, сопровождавших переезд молодой в дом
мужа. В свадебном цикле большинства волго-уральских татар можно выделить три
общих ключевых момента: мусульманский религиозный обряд бракосочетания в доме
родителей невесты; отсутствие жениха и невесты при исполнении обрядов,
легализующих брак; первая брачная ночь в доме родителей невесты. Необходимо
отметить, что у некоторых групп татар обряды свадебного периода имели отличия.

Свадьба начиналась, как правило, в доме родителей невесты. В первый день свадьбы
проводили религиозное бракосочетание – никах, никах туе, кәбен или кәбен салу.
Главными среди приглашенных гостей были родители жениха. Вместе с ними приезжали
его близкие родственники, женатые братья и замужние сестры, а также тетя и дядя.
У кряшен и пермских татар одна пара ехала е особыми полномочиями организаторов
на свадьбе, один из которых назначался распорядителем свадьбы. Сторона невесты
была представлена близкими родственниками, которые помогали в проведении
свадьбы.

Гости привозили с собой угощение саум: четное количество булок (6-8 штук), гуся
или мясо, а также свадебные кушанья – баллы юача, баүрсак, чәкчәк и кадушки с
медовухой. Если оставшуюся долю вещей и продуктов из выкупа им не удавалось
доставить накануне свадьбы, то они привозили се с собой на особой подводе. У
астраханских татар перед религиозным бракосочетанием родственницы жениха
привозили в дом невесты дары в девяти узлах, наполненных конфетами, сладостями,
отрезами тканей и платками. Гости должны были три раза объехать вокруг деревни
невесты, а при въезде во двор их осыпали мелкими монетами. Родственники невесты
осматривали подарки.

У мишарей родственники с женихом выезжали за невестой на 10-12 подводах,
запряженных лошадьми, на упряжки которых привязывали ленты и полотенца, а к
дугам – колокольчики. А у сибирских татар утром в день свадьбы в дом невесты
приезжал жених с дружками. Их усаживали на нары и угощали, при этом жениху
подавали пирог, в который он должен был воткнуть нож, а разрезал пирог
кто-нибудь из родственников невесты. Официальное бракосочетание в большинстве
случаев проводилось в доме невесты по мусульманскому обряду, в котором принимали
участие только мужчины.

[torkel]

[b]Свадебный обряд у татар[/b]
01.01.70

Без чтения брачной молитвы духовным лицом – муллой – брак не считался
действительным, а будущие дети – законнорожденными (несколько иначе обстояло
дело у заболотной группы сибирских татар, у которых данный обряд проводили лишь
зажиточные люди). Гостей приглашали в разные комнаты, при этом женщины
рассаживались на кухонной половине дома, а мужчины размещались в чистой передней
половине на полу. Мулла же садился на нары. Перед ним ставили хлеб, соль (иногда
масло) и нож, накрытые салфеткой, а также вещи, предназначенные для дарения. У
астраханских татар свадьбы проводили летом, во дворе, где под шатром ставили
круглые низенькие столы. Для утверждения брака требовалось согласие невесты и
жениха.

Ввиду того, что молодые при этом не присутствовали, к ним посылали двух
свидетелей. Жених в это время был в своем либо в соседнем доме, а невеста сидела
в клети или в этом же помещении, где был мулла, но за занавеской. Отношение к
желанию невесты часто было формальным. Молодых представляли их отцы или близкие
родственники, если отцов не было. Мулла, выслушав утвердительный ответ
свидетелей, зачитывал молитвы, посвященные бракосочетанию, и записывал условия
брачного контракта. Он заносил имена молодых в метрическую книгу и отмечал общую
сумму выкупа за невесту, сколько денег было израсходовано стороной жениха на
покупку вещей для невесты. После завершения религиозного обряда мулла уходил. Во
время свадебного застолья мужчины и женщины у казанских татар сидели в разных
комнатах, либо женщин угощали после того, как мужчины расходились. У других
групп татар это разделение не было столь строгим. У кряшен на свадьбе мужчины и
женщины сидели вместе за одним столом, но зачастую в разных концах.

Свадьба у татар обычно начиналась с застолья и выноса меда и масла, имевших
сакральное значение. Известно, что в XIX в. крещеные сибирские татары во время
свадьбы разжигали костер и лили в огонь масло с медом. На свадьбе казанских
татар подача этих продуктов служила сигналом для сбора денег с родственников
жениха. Существовал определенный набор свадебных блюд и устойчивый порядок их
подачи на стол. Так, обязательными являлись суп-лапша на мясном бульоне, большой
круглый пирог бнлиш и мясо с отварным картофелем. У мишарей, кряшен, а также
чепецких, пермских и касимовских татар почти при таком же наборе свадебных блюд
порядок их подачи отличался тем, что угощение начинали с чаепития, а затем
выносили суп, пирог и мясо. В завершение пира подавали печеные изделия,
сладости, мед и обязательное свадебное кушанье чәкчәк. Его вынос служил сигналом
к одариванию новобрачных вещами и деньгами.

[torkel]

[b]Свадебный обряд у татар[/b]


Свадебный пир у сибирских татар начинался не с застолья, а с особого танца.
Первой парой выступали юноша со стороны новобрачного и девушка со стороны его
жены. Юноша накидывал на одно плечо девушки платок, сложенный треугольником, и
они плясали, задевая друг друга плечами, а вслед за ними выходили люди пожилого
возраста. Астраханские татары танцевали под калмыцкую музыку с привязанными к
запястьям платками. Затем гости садились за стол и произносили тосты – добрые
пожелания молодым. Свадьба в доме невесты обычаю продолжалась два-три дня, а в
домах зажиточных татар целую неделю. Приезжих сватов забирали к себе
родственники невесты, и для них каждое утро топили баню. Каждый новый день
свадьбы все снова собирались в доме невесты на новое застолье, после которого
гостей забирали следующие родственники. Этот обычай назывался «поддержать
свадьбу».

У чистопольских кряшен свадебный пир завершался выносом «разгонного» хлеба, каши
или пирога аргыш, который служил сигналом к тому, что свадьба окончена. Во время
свадьбы проводились разные обряды. Один из них – знакомство свекрови и близких
родственниц с невесткой – устраивали в тот же или на следующий после
бракосочетания день на женской половине дома, где угощали родственниц жениха. В
Заказанье новобрачная во время смотрин прислуживала за столом, подавая каждой
гостье чай, а все женщины одаривали молодую деньгами. В некоторых поселениях
Казанского, Лаишевского и Мамадышского уездов Казанской губ. мать жениха, чтобы
познакомиться с невесткой, должна была найти се среди девушек, сидящих в клети,
и открыть ей лицо. Затем молодая поила свекровь чаем, а та в ответ дарила ей
пару предметов – браслет или монеты, серьги или головной убор калфак. У
астраханских татар свекровь снимала с головы невестки последний, нижний платок.

У пермских татар иногда проводили упрощенный обряд религиозного бракосочетания
алдым-бирдем без брачного свидетельства, однако само его проведение являлось
условным разрегиением совместной жизни молодых. У сибирских татар в бедных
семьях быт принято проводитьуаювное бракосочетание для того, чтобы из-за
длительности срока, необходимого для сбора выкупа, не расстроилась помолвка. Тем
не менее, эта церемония не давала разрешения молодым стать супругами, потому что
в праве на невесту важное значение имела полная уплата выкупа.

[torkel]

[b]Свадебный обряд у татар[/b]

Первая брачная ночь проходила, как правило, на территории невесты после
религиозного бракосочетания. Для новобрачных готовили специальное помещение – в
доме родителей или, иногда, в пустом доме соседей, а у кряшен – в доме
родственников жениха, посаженых родителей. В теплое время года брачное помещение
обычно устраивали в клети. Вдоль стен развешивали тканые полотенца и расставляли
столы со всевозможными кушаньями, а пол устилали ткаными и войлочными дорожками.
Особое внимание уделяли приготовлению брачной постели. Ее стелили 2-4 подруги
невесты, у которых были живы оба родителя, или замужние женщины из числа близких
родственниц. На кровати раскладывали несколько перин и подушек, подвешивали две
занавески и полог. После того как постель была застелена, на нее укладывали
супружескую пару, имевшую много детей или мальчика с девочкой. Этот обряд был
направлен на обеспечение плодовитости молодых и рождение детей. Вечером после
отъезда гостей за женихом отправлялись на подводе один или двое-трое юношей или
молодых мужчин – родственников невесты.

У верхочепецких татар к жениху с приглашением приехать в дом новобрачной
посылали одну из родственниц. С женихом приезжали один из братьев, обычно
младший, или несколько дружек, отмеченных особым знаком – перекинутой через
плечо красной лентой. У мишарей обычно было до 20 дружек, а у казанских татар –
всего один или два. Первая брачная ночь проходила в помещении, разделенном
занавеской (чаршау), за которой в ожидании встречи жениха, сидела молодая, одна
или с подругами. Близкая родственница невесты, которой было положено опекать
новобрачных, угощала жениха и сопровождавших его лиц. Затем все уходили, пожелав
молодым спокойной ночи.

У казанских татар подруги иногда прятали под подушкой, которую клали на стул для
жениха, тарелку или бьющийся предмет. Если жених догадывался убрать и разбить
этот предмет, его считали смышленым. Разбивание посуды у татар, как и у многих
народов, было связано с поверьем, что шум отпугивает злых духов. Некоторые
женихи ударом ноги опрокидывали стул, чтобы таким образом продемонстрировать
свою власть над женой, которая должна была поднять стул. Смекалистость невесты
«проверялась» в обряде раздевания жениха. Жених намеренно прятал концы кушака, и
если невесте удавалось быстро распутать узлы и снять с жениха верхнюю одежду,
она считалась догадливой.

У мишарей Симбирской губ. обряд раздевания жениха не соблюдался: невеста снимала
с него шапку и надевала ее себе на голову, затем распутывала кушак и старалась
наступить на ногу жениху. Затем новобрачные вместе ужинали. У тептярей Зауралья
родственница, опекавшая молодых, получив от жениха деньги за приготовление
брачной постели, тушила лампу и уходила. А у заболотных татар Сибири женщина
оставалась рядом с новобрачными всю ночь.

[torkel]

[b]Свадебный обряд у татар[/b]

На следующее утро муж преподносил жене подарок – серьги или браслет, Еще затемно
они вдвоем шли в баню. Женщинам, которые ее топили, молодой оставлял на
подоконнике деньги или подарок. В доме для молодых готовили особое кушанье или
блюдо: мелкие оладьи – у казанских татар, большой блин из пресного теста – у
приуральских, мелкие пельмени – у астраханских и других групп татар. Согласно
традиции, пока муж гостил у жены, каждое утро они мылись в бане, а у
астраханских и сибирских татар было принято проводить омовение. Затем
новобрачных навещали дружки и дети, которым молодожен раздавал мыло, ножики и
зеркальца. Теща и тесть приглашали его на совместное чаепитие, во время которого
он дарил им отрезы на платье и рубаху.

В некоторых поселниях было принято, чтобы молодой, заночевав у своей жены
заранее обговоренное количество ночей, уезжал к себе домой, так и не показавшись
ее родителям и родным. Возможно, это было связано с обычаем избегания близких
родственников жены. Обычно он ночевал вал подряд 4-8 ночей и уезжал домой. Во
второй приезд он оставался уже на четыре ночи, затем на две. После этого он
приезжал всего лишь раз в неделю, обычно по четвергам. Хождение в гости к жене
зависело от материального положения семей молодых. Еженедельные угощения зятя
являлись довольно обременительными, поэтому данный период мог быть коротким
(если семье жениха требовалась работница) или длительным, до года, вплоть до
рождения ребенка.

Посещение молодым мужем своей жены в доме ее родителей в течение какого-то
периода было характерной особенностью свадебной обрядности значительной части
волго-уральских и сибирских татар. В этот период молодожены не имели права
показываться в обществе вместе. У приуральских татар молодоженам разрешалось
ранней весной или летом прогуляться в лес. Обычно туда отправлялось несколько
пар. Молодые мужья развешивали на деревьях платки своих жен, которые должны были
достать их. По быстроте их действий судили об их деловых качествах.

Переезд молодой в дом мужа обычно приурочивали к июлю. У казанских татар молодой
супруг приезжал за женой в крытой повозке в сопровождении своей младшей сестры,
а у мишарей – со свитой друзей. У верхо-чепецких татар жених с дружкой приезжали
к невесте в специальной кибитке, на которой молодую увозили в дом жениха
несколько семейных пар из числа ее родственников. Жених с дружкой оставались в
ее доме и уезжали лишь после того, как молодую размещали в клети. У некоторых
групп мишарей и сибирских татар бытовал обычай, связанный с культом предков.
Жених вместе с дружками и родственниками, перед тем как поехать за невестой,
заезжал на кладбище, чтобы помолиться и поклониться могилам своих предков.

[torkel]

[b]Свадебный обряд у татар[/b]

В Казани и Заказанье жених впервые ехал навещать невесту на лошадях тестя. Его
никто не сопровождал, кроме возницы из родственников невесты. К дому невесты он
приезжал ночью, опасаясь препятствий и стараясь подъехать незамеченным. Иногда
обиженные соперники запирали ворота в деревню или клали бревна, чтобы остановить
лошадей. У сибирских татар в некоторых поселениях было принято привозить жениха
тайно от всех, иногда даже переодев его в женское платье или впустив в дом через
окно, в то время как его дружку, переодетого в одежду жениха и громко
распевавшего песню, везли по деревне.

Юноши и молодые мужчины со стороны невесты держали створки закрытых ворот и не
давали жениху въехать во двор, требуя выкуп. Жених давал им деньги, а дружки
рассыпали орехи, пряники и монеты, которые бросалась собирать детвора. Двери
избы и комнаты, в которой находилась невеста, держали подростки, также
требовавшие от жениха выкуп. При этом они приговаривали: «Дверная петля стоит
один алтын, наша сестра – тысячу алтын».

Свадебный поезд состоял из крытой повозки, запряженной парой лошадей, в которой
сидели молодожены. За ней ехала подвода с приданым и подарками для
родственников.

Ритуал целования рук был характерной особенностью свадебной обрядности
татар-мишарей в некоторых уездах Пензенской и Тамбовской губерний. Было принято,
чтобы молодые при отъезде из дома невесты целовали руки ее родителей. После
первой брачной ночи в доме жениха новобрачная целовала руки своего супруга и их
родителей. Данный обряд, являлся неотъемлемой частью свадебных действий
сибирских татар. Во время застолья зять прикладывался к руке тестя, невестка – к
руке свекрови, а отцы молодых целовали руки друг другу. Подобный ритуал имел
место и у астраханских татар, а также у ногайцев и азербайджанцев.

Встреча молодых в доме жениха проходила очень торжественно и сопровождалась
определенными ритуальными действиями. Молодая, выходя из повозки, опиралась на
какое-нибудь животное (овцу или теленка). Под ноги ей обязательно подкладывали
подушку или шубу, стелили коврик или белую ткань. Войдя в дом, она вешала
полотенце, дотрагивалась рукой до печки и погружала руки в миску с мукой.
Молодую заводили под полог и потчевали медовым напитком, маслом и медом. Затем
ей давали ложку, чтобы она помешала суп в котле. Этот обряд приобщал молодую
женщину к жизни в семье мужа. Она одаривала женщин нагрудниками, а мальчиков
кисточками-оберегами из разноцветных ниток.

[torkel]

[b]Свадебный обряд у татар[/b]

Смотрины молодой проводили в тот же день. У казанских татар покрывало с лица
невесты снимала свекровь, у кряшен и мишарей – маленький мальчик.

Застолья после переезда молодой проводили как в доме родителей мужа, так и в
домах его родственников, причем порядок их проведения был в целом аналогичен
свадебным застольям и угощениям, устраиваемым в доме родителей невесты.
Отличались они тем, что в дом мужа не приглашали его тещу и тестя. Их принимали
через несколько дней отдельно от других гостей. Молодожены навещали
родственников жены и одаривали их. Следует отметить специфические черты,
характерные для традиционных обрядов свадебного периода у татар-мишарей
Пензенской, чепецких Вятской и касимовских татар Рязанской и Тамбовской
губерний. У этих групп татар жених принимал активное участие в обрядах,
легализующих брак, свадебные застолья проходили в доме и невесты и жениха, имели
проведение первой брачной ночи в доме жениха и проверка невинности невесты. У
них не было обычая гостевания мужа в доме своей жены после бракосочетания, столь
же характерного для основной части татар. Невесту перевозили в дом мужа в тот же
день после религиозного бракосочетания в ее доме. У мишарей Пензенской,
Саратовской и Нижегородской губернии во время бракосочетания жених стоял с
невестой за занавеской. С ними с двух сторон находились их матери или две
подруги. После оформления брака, но еще до угощения, мать невесты разносила
родственникам зятя подарки на тарелке, а в ответ те клали деньги. Затем
родственница омывала новобрачной лицо водой из миски, которая стояла на столе, а
жених раздавал гостинцы детворе.

У кряшен в свадебной обрядности также имелся ряд особенностей. Религиозное
бракосочетание у них проводилось в церкви, жених и невеста принимали участие в
обрядах, разрешающих брак, а первая брачная ночь проходила на территории жениха,
но в доме посаженых родителей, которые играли особую роль на свадьбе, а также в
материальном обеспечении и в дальнейшей супружеской жизни молодых. У кряшен
бытовали специфические обряды. Так, родителя благословляли своего сына на брак
иконой и хлебом. Родственники жениха, приехавшие за невестой, выстраивались у
костра, разожженного во дворе, а перед крыльцом гостей встречали хлебом-солью и
маслом родители, родственники невесты и она сама под покрывалом, сопровождаемая
двумя своими подругами. Жених давал им по монете и вместе с невестой заходил в
дом.

[torkel]

[b]Свадебный обряд у татар[/b]

После угощения, которое могло продолжаться в течение суток с посещением домов
родных невесты, молодые и их сопровождающие ехали в церковь на венчание. После
венца невесту привозили в дом родственников жениха, где ее переодевали в костюм
замужней женщины. Молодые и сопровождающие их лица, направляясь к дому жениха,
проезжали по всем улицам деревни. Перед воротами дома снова разжигали костер, и
лошади с повозкой должны были проскочить через огонь: если это удавалось, то
считалось, что молодых ожидает благополучная жизнь. Обряд «очищения огнем»
бытовал также у сибирских и астраханских татар, народов Алтая и Средней Азии.
Новобрачных у крыльца встречали родители с хлебом-солью, а мать жениха давала им
откусить от каравая. Затем их усаживали в углу, отгороженном занавеской, в той
комнате, где для гостей были накрыты столы. Один стол предназначался для мужчин
и стоял в центре помещения, а другой, находившийся возле печи, отводился для
женщин. В самом начале свадьбы посаженая мать приносила на большом подносе
полотенце, вышитое невестой, и пела, обращаясь к гостям, а участники пира клали
на поднос подарки или деньги. Гостям подавали суп-лапшу или пельмени, кашу и
нарезанное мясо, после чего выносили угощения, привезенные гостями – пироги,
хлеб, гусей, мясо, масло и водку, а также свадебные кушанья из теста.

У кряшен была достаточно развита устная свадебная поэзия, которая являлась
неотъемлемой частью свадебной обрядности, в отличие от казанских
татар-мусульман. У нагайбаков – крещеных татар между сватами при встрече на
свадьбе происходил диалог в песенной форме. Мать жениха пела, обращаясь к
родителям невесты, а те ей отвечали. Гости, расходясь со свадьбы, исполняли
специальную песню «Тау җыры», восхвалявшую хозяев за хорошее угощение.

Специальные свадебные песни, которые были очень популярны у многих групп татар,
у казанских татар широкого распространения не получили. Наиболее активными
исполнителями свадебных песен были юноши. У верхочепецких татар Вятской губ.,
когда молодой в сопровождении друзей выезжал ночью за своей женой, они исполняли
песни, сходные с подобными песнями у мишарей. В день перевоза молодой в дом мужа
мишари пели шуточные песни, а на свадьбе у пермских татар имелся специальный
певец, который запевал песню, как только подъезжал к дому молодой, и пел ее до
тех пор, пока молодых не оставляли одних. За это он получал красивое полотенце и
вышитый свадебный платок, после чего снова повторял куплет, восхваляя
достоинства молодой.

У мишарей встреча молодоженов была насыщена следующими обрядовыми действиями:
подростки колотили по полотнищам ворот, мужчины стреляли из ружей, а мать жениха
осыпала обоих орехами и, приплясывая, пела куплет свадебной песни, на что жених
такте отвечал ей пением. Его родственники сыпали на головы молодых конфеты и
давали им попробовать мед или медовый напиток ширбәт, а сопровождавшие невесту
родственники и дружки клали на тарелку деньги. Касимовские татары обсыпали
молодую при встрече хмелем, изюмом и монетами, а астраханские татары – монетами,
ртом и мукой. Сибирские и астраханские татары обмахивали невесту живым петухом и
натягивали над порогом белую ткань, на которую молодаяя должна была наступить и
надорвать. По мнению татар, эти действия должны были отпугнуть злых духов. У
сибирских татар, в отличие от других групп, после приезда невесты начинались
состязания – конные скачки, борьба и бега.
Из атласа "Тартарика. Этнография"

[torkel]

[b]Булгарский Науруз [/b]

Булгары издавна отмечали два новых года - зимний, Нардуган (в декабре), и
весенний, Науруз (21 марта). Многие наши современники о Наурузе мало что знают.
И неудивительно: ученые его почти не изучали, а Советская власть еще и
запрещала, как вредный и религиозный. Поэтому позволю себе описать булгарский
Науруз поподробнее - по рассказам старших родственников из аулов Мокрые Курнали,
Малый и Большой Ошняки, Шали и других поселений, относившихся к Чистопольскому и
Лаишевскому уездам Казанской губернии.

В день Науруза с раннего утра молодежь уже была на улице. Обычно атаман парней
избирался главой праздника - Алпамшей. Вначале Алпамша возглашал: "Вон карга
(грач) летит - всем булгарам праздновать Науруз велит!" Дело в том, что герой
булгарских мифов - добрый алп (див) Субан Карга, любивший принимать облик грача,
считался покровителем этого праздника, почему Науруз называли также Каргатуй
(грачиная свадьба), а пир в честь Науруза - Карга боткасэ (грачиная каша).
Естественно, что для булгар грач был священной птицей. Героями праздника были
также сыновья алпа Субана Карги - грачата Сак и Сок, их роли исполняли
подростки.

[torkel]

[b]Булгарский Науруз [/b]

Однажды, рассказывает миф, дивы, желая погубить людей, соорудили высокую стену,
которая закрыла солнце. Землю сковал лед, и всему живому стала грозить гибель.
Но алп Субан смог разбить стену дивов и вернул людям свет и тепло. Когда он
разбивал стену, жена алпа - покровительница домашнего очага, молодоженов и
утренней зари Тэббиче Чакчак - велела своим детям, Саку и Соку, помочь отцу и
отнести ему железную стрелу, разбивающую все. Но сыновья стали драться за право
нести стрелу, и Чакчак прокляла их за промедление, а Бог Тангра обратил их в
ночных птиц. Когда дети захотели увидеться с родителями, то не смогли этого
сделать: ведь Субана и Чакчак всегда окружал свет. Только когда Сак и Сок
осознали свой проступок и стали храбро помогать людям, Тангра вернул им право
жить при свете и видеться с отцом-матерью...

Мальчики, игравшие роль Сака и Сока, каркая и размахивая руками, подбегали к
Алпамше и объявляли о том, что злая алп-бика Халджавыз украла у Кыш-Тархана
(Деда Мороза) холод и хочет заморозить землю, а злые дивы спрятались в старых
вещах по темным углам и готовятся, по сигналу Халджавыз, напасть на людей.
Алпамша спрашивал у ребят, согласны ли они быть его воинами-куберами (добрыми
рыцарями) и пойти в поход на злых дивов.

Молодежь вооружалась палками (они были как бы саблями и копьями), луками и
стрелами, а также зеленым знаменем. Поход начинался с очистки домов аула от
нечисти и сбора продуктовой "дани" за это. Ватага двигалась по аулу, крича:
"Науруз, Науруз!" и распевая такую песню:

[b]Кричит грач: "Карр, карр!
Идите все на мой праздник,
Несите крупу, яички,
Молоко и маслице,
Мясо и хлебушко,
Идите, идите, идите!"
(Запись Р.Мухаметзянова).[/b]

В каждом ауле бытовали свои обращения к хозяевам и "пугалки". Известное нам
обращение звучит так:

[b]Эй, хозяева, отворяйте ворота,
Впускайте нас - добрых воинов алпа Карги,
Сражающихся под его зеленым знаменем!
Если дадите нам масла-хлеба
И ячменной крупы для каши,
То мы очистим ваш дом от нечисти!
Если же пожадничаете и не дадите,
То мы уйдем в другой дом;
А нечисть как выскочит на вас
Из всех старых вещей и узлов
И отнимет у вас все, лишит вас радости
И сделает вашу жизнь мукой!
Не взойдет пшеница на вашем поле!
Станет бездетным ваш большой дом!..[/b]

[torkel]

[b]Булгарский Науруз [/b]

Как правило, хозяева тушили очаг и впускали воинов Алпамши в дом, и они очищали
его дымом ветви аруп-можжевельника или сосны (арча и сосна считались священными
растениями, запаха которых боится нечисть), выносили из жилья разный хлам,
тряпье, угли и бросали его в старые сани, которые куберы тащили за собой. За
очищение дома хозяева благодарили куберов, а те отвечали такой песней:

[b]Спасибо вам, добрые хозяева!
Дали вы нам масла-хлеба,
А вам Тангра даст!
Пусть будет счастливым для вас этот год!
Пусть всегда будет достаток в вашем доме!
Пусть большой приплод даст ваша скотина!
Пусть ваши сараи заполнятся телятами!
Пусть уродится у вас богатый урожай!
Пусть всегда будут полны ваши закрома!
Пусть ваши дети цветут, как подснежники!
Пусть замуж выйдет ваша дочь!
Пусть женится ваш сын!
Пусть у вашей снохи будет много детей![/b]

Очистив аул от нечисти, куберы во главе с Алпамшей шли на кладбище для того,
чтобы почтить предков-героев и заручиться их поддержкой перед битвой с Халджавыз
и ее злыми дивами. По пути куберы пели баиты о героях булгарского народа -
Габдулле Чельбире, Сююмбике, Султан-Худже, мулле Мураде, Батырше и других. В
одном из баитов о булгарском царе Габдулле Чельбире, разгромившем в 1223 году на
Волге войско Чингисхана, пелось:

[b]Есть царь Габдулла, говорят,
На нем - биштаусский (кавказский) бешмет, говорят,
По всем берегам Идели, говорят,
Прошел он с лихими боями - так говорят.
Как бы увидеть царя Габдуллу,
Поклониться бы ему
И, сев на резвого коня,
Поскакать бы с ним рядом![/b]

[torkel]

[b]Булгарский Науруз [/b]

На кладбище куберы читали молитву, а в более древние времена ставили возле
памятников предков чаши с медом и подносы с очпочмаками ("треугольниками") и
сами угощались. После этого куберы шли к какому-нибудь леску или роще и
изображали битву с дивами (стреляли из луков по мишеням, бросали арканы и
"копья", размахивали "саблями"). В старые времена проводились военные игры и
состязания с использованием настоящих доспехов и оружия, это помогало
воспитывать будущих воинов. Конечно же, булгарские рыцари Алпамши разбивали
дивов Халджавыз. Победители устраивали костер, на котором сжигали сани со
старьем и гнилые ветки - "останки дивов". Этот костер считался новым огнем,
который надо было доставить в аул. Куберы прыгали через пламя, очищаясь от злых
чар и хвори, зажигали от костра факелы и бежали с ними до аула. Тот, кто
прибегал первым, получал от жителей приз. Факелы с новым огнем с пожеланиями
счастья и изобилия вручались жителям аула, и они зажигали новым огнем свои
очаги. Наиболее отважные парни бросали в костер свою старую одежду и полуголыми
бежали в аул, где им "за храбрость" вручалась новая одежда. Так закалялись
будущие воины...

[torkel]

[b]Булгарский Науруз [/b]

Пока старшие были в походе, малышня утаптывала снег и обживала какую-нибудь
горку, которую обязательно называли или Кызыл джар (Красная горка), или Шартау
(Солнечная гора). На ней победители новым огнем разжигали костер, на котором
варилась знаменитая грачиная каша. Ее варили с большим куском мяса, называвшимся
"головой Хардара" (волшебный баран, приносящий счастье). Богатые люди подъезжали
к холму со своими продуктами и становились почетными гостями пира. В это время
музыканты, настраивавшие свои инструменты (домбру, кубыз, курай и др.), тихо
подыгрывали поварам. Вот одна из песен поваров:

[b]Карга-аби ячмень взяла,
Положила его в котел,
Стала готовить в нем
Карга боткасэ.
Когда каша сварилась,
Смешала она его с маслом,
Положила в нее кусочки
Ароматного мяса Хардара.
Славная получилась каша!
Собрались у котла
И стар, и млад -
Стала Карга-аби раздавать ее.
Дала каши одному,
Дала каши другому,
Всем раздала. И только
Одному детенышу не дала.
Сказала она ему:
"Ты не встал рано утром,
Не ходил с ребятами
Собирать подношения,
Не очищал дома арчей,
Не почтил духов предков,
Не воевал против злых дивов -
Оставайся же без моей каши![/b]

[torkel]

[b]Булгарский Науруз [/b]

Пока шла подготовка к пиру, дети развлекали взрослых: кричали "Карр!",
размахивали руками и прыгали с крутых склонов, изображая грачей, катались на
санках, пели частушки гостям и поварам, выпрашивая у них подарки и яства.
[b]Девушки состязались в певческом искусстве, и лучшая певунья получала почетное
имя "Зянгаркюз" ("Голубоглазая"). [/b]Именно ей доверялось с высокого места (крыши
дома или дерева) "позвать весну" специальной обрядовой песней. Затем Зянгаркюз
сажали рядом с Алпамшей и объявляли его царем, а ее - царицей пира. Но после
утверждения ислама мужчины и женщины садились уже отдельно друг от друга,
согласно мусульманской этике... Когда все получали свою порцию угощения (мясо
предназначалось только воинам и почетным гостям), парни наперебой приглашали
девушек поесть их каши. Если девушка съедала ложку каши из миски парня и
забирала с собой кусочек мяса, то этим показывала, что он ей нравится. Если она
утром следующего дня съедала тот кусочек мяса, то этим давала всем понять, что
хочет выйти за парня замуж. Так за грачиной кашей и происходил сговор молодых
влюбленных, почему, собственно, Науруз и называли Каргатуй - Грачиной свадьбой.

До утверждения ислама в Булгарии парням и девушкам разрешалось запивать кашу
ячменным напитком - пивом. Но затем употребление горячительных напитков на
праздниках было запрещено. Надо признать, что ислам избавил булгар от такой
беды, как пьянство. На новогоднем столе традиционно господствовали ритуальные
кушанья, среди которых почетное место занимали чак-чак (символ стены дивов,
который гости дружно "разрушали" - т.е. съедали) и очпочмаки (поминальное
кушанье).

[torkel]

[b]Булгарский Науруз [/b]

На пиру звучало много песен. Девушки говорили: "Отведаю каши того, кто лучше
всех споет о моей красоте!" И парни пели вот такие песни своим любимым:

[b]В пойме Белой я камыш косил
И его на берегу сложил.
Пожелтел я как речной камыш,
А давно ли как цветок я был?
Золотые кольца я ношу -
Пальцы заболели у меня.
О тебе, любимая, грущу -
Щеки пожелтели у меня.
Кто за темным лесом чертит круг?
Это ласточка взлетела вдруг.
Если, милая, вздыхаешь ты -
Знай, что по тебе скучает друг.
Жажду я, родная, напои!
Не напьюсь я из речной струи.
Напоят меня твой светлый взор
И слова душевные твои.[/b]

Праздник молодежи на Красной горке продолжался до вечера. А заканчивался Науруз
ночным пиром, на котором пели "Науруз бэете", миф о Саке и Соке, а также гадали.
Эти пиры устраивали для своих бедных родственников богатые люди - ведь на
Наурузе надо было проявить щедрость, дабы заслужить милость Всевышнего. Если
кто-то совершал аморальные поступки, то его не приглашали в гости, и это было
страшным позором. Поэтому перед Наурузом прекращались все споры и распри, а на
празднике люди прощали друг другу обиды и дарили, в знак примирения, подарки

[torkel]

[b]Булгарский Науруз [/b]

Пиры иногда в шутку назывались праздниками шакирдов (учащихся мусульманских школ
и училищ). Вечно голодные шакирды вовсю старались на них - они красиво читали
молитвы, пели исторические баиты, рассказывали религиозные истории, объясняли
правила мусульманской этики, дабы за свое усердие заслужить побольше еды и
подарков. Вот типичный шакирдовый баит о Саке и Соке:

[b]В медресе застекленные двери,
Слушай баит о Сак-Соке.
Мы раз подрались из-за железной стрелы,
Матушка прокляла нас за этот проступок.
Матушка, твоя лапша, наверное, уже сварилась,
Когда мы улетали, ты, наверное, успокоилась.
Господь Бог дал тебе близнецов-братьев,
Которые, испытав многие беды, стали несчастными.
Шляпу пуховую ветер унес.
Матушка, ты детей своих прокляла.
Шляпу пуховую верните мне.
А увидите матушку, передайте привет.
Когда солнце всходит, глаза наливаются кровью.
Увидимся лишь на том свете...
(Запись Р.Исхаковой-Вамбы).[/b]

Как видим, шакирды явно старались разжалобить слушателей. Но, независимо от
всего, баит о Саке и Соке учил, что дети должны уважать своих родителей и вести
себя прилично. Так булгарские дети получали уроки нравственности. Поэтому
неудивительно, что булгары не знали, что такое детская преступность.

Фаргат НУРУТДИНОВ
Историк-источниковед,
директор издания "Булгарская энциклопедия".

[torkel]

[b]САБАНТУЙ - ЭТО ПРАЗДНИК МЕШКОМ ПО ГОЛОВЕ [/b]

В ЭТИ ДНИ В ТАТАРСТАНЕ ТАСКАЮТ НА ПЛЕЧАХ ПРИЗОВЫХ БАРАНОВ И ПРИШПОРИВАЮТ ПЯТКАМИ СКАКОВЫХ ЛОШАДЕЙ

[attachment=379441:lflfuylul.jpg]

Когда-то выдвигавшийся на второй срок президент России Борис Ельцин на сабантуе под Казанью с завязанными глазами снайперским ударом дубины расколол вдребезги глиняный горшок. Потом на таком же празднике нынешний российский президент нырнул лицом за монетой в таз с кислым молоком. Для обоих участие в экзотических народных забавах стало доброй приметой для продолжившейся политической карьеры.
На нынешнем сабантуе из высокопоставленных российских мужей был замечен председатель Конституционного суда РФ Валерий Зорькин, и то лишь в качестве почетного носителя традиционной татарской тюбетейки - сам он в рискованных аттракционах не участвовал. Впрочем, никогда раньше политическая корысть не подменяла сермяжной, крестьянской подоплеки праздника плуга (сабан по-татарски - плуг, туй - праздник): президенты приходят и уходят, а всенародно любимый сабантуй остается. Он вечен, как вечен землепашец, что не дурак "расслабиться" по полной после трудоемкой весенне-полевой страды.

Известная теркинская градация сабантуев (малый - артподготовка, средний - минометный обстрел и главный - танковая атака) - не что иное, как фронтовая альтернатива мирной, гражданской: подлинный малый сабантуй проходит в деревнях и поселках, средний - в райцентрах, главный - 25 июня в Казани. Еще недавно это число (макушка лета) отмечалось как День рождения республики.
Несомненно, главным по сути, а не по официальному статусу всегда считался сельский сабантуй. В не столь давние времена поутру праздника по деревенской улице скакал верховой с красным флагом на шесте, предупреждая о начале долгожданного гульбища. И все, что стряпалось и пеклось ради него хлебосольными хозяйками, выносилось и раскладывалось, как на скатерти-самобранке, посреди зеленого травяного майдана. Тут же, под строгим взором арбитров-аксакалов батыры старались припечатать соперников лопатками к борцовскому ковру, а доморощенные джигиты, не щадя коня и живота своего, мерили круги на деревенском ипподроме. Самым ценным призом для победителей были тогда живой баран и девичьи платки, повязанные на лошадиную сбрую чемпиона. Ну и, естественно, прилюдное одобрение земляков.

[torkel]

[b]САБАНТУЙ - ЭТО ПРАЗДНИК МЕШКОМ ПО ГОЛОВЕ [/b]

В ЭТИ ДНИ В ТАТАРСТАНЕ ТАСКАЮТ НА ПЛЕЧАХ ПРИЗОВЫХ БАРАНОВ И ПРИШПОРИВАЮТ ПЯТКАМИ СКАКОВЫХ ЛОШАДЕЙ

Теперь все по-другому. Победителям вручают холодильники, телевизоры, ковры, автомобили. Причем дорогие подарки облагаются подоходным налогом согласно прейскуранту: что поделаешь - рынок! Сабантуй стал своего рода национальным брендом: под видом культурного обмена бригады массовиков-сабантуйщиков разъезжают по стране и миру в места компактного проживания татар, представляя им некий экспортный ремейк древнего народного гулянья. Ведь аул со всем его неповторимым колоритом, как и табун лошадей, с собой в поездку не возьмешь - то ли дело потешные, на потребу публики атрибуты, как бег в мешках или с яйцом в ложке, бои на буме, набитыми соломой наволочками, лазанье по намыленному шесту. Вот и нынче выездной татарский сабантуй в Турции начался раньше, чем на исторической родине. Правительство РТ даже обратилось в ЮНЕСКО с предложением включить праздник плуга в перечень охраняемых памятников мирового культурного наследия, хотя ему ничто нигде не угрожает. Уж если и охранять его, то в первую очередь от неуемных администраторов, стараниями которых трезвый, самобытный праздник превращается порой в шашлычно-алкогольный шабаш. Да и само перемещение праздника на городской асфальт лишает его непорочной деревенской чистоты и самобытности, которых не заменят ни фантастические ночные фейерверки, ни миллионы воздушных шаров, ни прочие атрибуты дорогих шоу.

На нынешнем празднике автор этих строк вспомнил фермерскую семью Мухаметшиных из Зеленодольского района: глава ее, Дамир, и пятеро его сыновей не пропустили ни одного соревнования по классу рабочих лошадей (держали для этого на подворье целый табун!) на сабантуях всех уровней - малых и главных. И со всех возвращались с призами и грамотами. И когда на казанском ипподроме одного из мальчишек откровенно "засудили", лишив первого места и призового холодильника, как безутешно он рыдал, уткнувшись в гриву своего вспотевшего Холстомера! Уже много позже, став взрослым, он признался, что большей обиды ему еще не пришлось испытать: целый год упорных тренировок, что называется, коню под хвост! Ах, славный и коварный сабантуй, ты праздник, без которого не жить!

Ухов Евгений