Татарская армия

[torkel]

[b]Оружие монголо-татар[/b]
14.06.2010
Автор: Василий Слиган
Категория: оружие Востока

Приближаясь к завершению серии статей об оружии Востока, невозможно не упомянуть такой пласт Истории, как монголо-татар.

[attachment=821861:art_1780 реконструкция М. Горелика монголо-татрских воинов.jpg]

Всякий русский, пусть не любящий, но уважающий историю, знает о монголо-татарском «иге», о Куликовом поле. Но как этот народ достиг подобной мощи, какова предыстория? А в специфику нашего сайта, нам интересно, каким оружием были вооружены воины, покорившие полмира.

[attachment=821862:art_1781 вооружение монголо-татар.JPG]

Немало источников сохранили информацию о протомонголах – ухуанях и сяньби, о военной силе этих народов. Мощные конные копейщики и лёгкие кавалеристы-лучники сяньби добыли своим вождям власть над всей Центральной Азией и частью Китая на несколько веков. И лишь в X веке в Историю входят кидании. В то время эти кочевники населяли южные и западные области Маньчжурии. В первые десятилетия X века хан Амбагянь собрал племена народа кидань в единое государство и за несколько десятилетий ими были захвачены земли от Приамурья до Тангутской пустыни. А к 940 году были оккупированы и северные провинции Китая.

[attachment=821863:art_1782 вооружение монголо-татарского воина.jpg]

Пока кидании завоёвывали Китай их северо-западные соседи – монголоязычные татары (а под это определение входили монголы, кереиты и ойраты) начали мигрировать из Приамурья в Монголию. Непрекращающиеся войны и, как факт, близкие постоянные контакты и с китайцами, и с чжурчжэнями повлияли на культуру монголов. Что касается оружия, монголы переняли некоторые виды клинков и копий.

[attachment=821864:art_1783 монголо-татарские палаши XIII-XIV вв.jpg]

Мы не будем останавливаться на луке и снаряжении этого оружия. Итак… После ливня стрел в ход шло оружие второго акта – копья. Копьё – оно и в Азии копьё. Монгольское копьё чжида оснащалось различными наконечниками. Были широкие плоские (листовидные), гранёные узкие и ножевидные. Многие источники той эпохи описывали вариант монгольского копья с крюком под наконечником, который облегчал стаскивание противника с седла. Это был упрощённый монгольский вариант чжурчжэньского копья, у которого к наконечнику на шарнире монтировалось лезвие, поджимаемое назад. При возвратном рывке это лезвие фиксировалось поперечно древку и не только выдёргивало врага из седла, но и наносило ужасающие раны.

[attachment=821865:art_1784 мечи и сабли монголо-татар.jpg]

Не столь часто как копья и, в основном, у ханских телохранителей встречаются древковые оружия упокоения смертных весьма сложных форм. Самые простые из оных это боевые вилы, вилки да трезубцы. Но бывали настоящие кактусы из лезвий и шипов.

[attachment=821866:art_1785 палаши монголо-татар.jpg]

После всех этих копий и других «тыкалок» в дело шло оружие третьей части Марлезонского балета – мечи, сабли и палаши. И хотя с монголами ассоциируются сабли, это не есть совсем истинно. Монгольские воины с не меньшим удовольствием брались и за мечи. Это, чаще всего, были мечи китайского или мусульманского происхождения. Западные вотчины чингизидчины – Иран, Восточная Европа, Ближний Восток также повлияли на вид монгольского меча. Так золотоордынский меч, самый характерный клинок этой напасти – монголов, сформировался «с помощью» арабо-испанского клинка с перекрестием ромбовидной формы с опущенными к клинку и сплюснутыми концами.

[attachment=821867:art_1786 восточная сабля.jpg]

Но более родным монголо-татарам является палаш. Сей клинок обладал одним лезвием и прямой, иногда слегка изогнутой, с небольшим углом к лезвию рукоятью достаточной длины. Вообще, такие палаши старинно традиционны для всех обитателей востока и центра Азии. У монголо-татар палаши были с длинным, довольно узким клинком. Рукоять оснащалась гардой в виде вытянутого ромба и навершием формой уплощенного стакана.

И всё же самым распространённым клинком была сабля. Её изогнутый клинок был лучшим для убивания вражьих сил. Ко времени наибОльшей мощи империи монголов их национальная сабля существовала с двумя вариантами клинков – один был с небольшим изгибом узкого и сужающегося к мыску клинка; второй - с клинком покороче и более широким, да ещё и несколько расширяющимся в последней трети, с эдакой елманью.

И, ежели, до середины XIV века на востоке чингизидовой империи никаких изменений у сабель не происходило, то в закатных областях – Южный Урал, Поволжье, Семиречье и Иран сформировался свой тип сабли. Он отличался весьма длинным клинком, становящимся с ходом времени изогнутее и шире. Отличительной особенностью, к примеру, так называемых «черкасских» сабель был мысок, сходящийся в гранёный штыковой конец.

Очень ходовым оружием были боевые ножи и топоры. В росте такой ножичек достигал 40 см. Обычно отделка ножа была сходна декору длинных клинков.

Благодаря знакомству с мусульманским и восточноевропейским оружием в среде монгольских воинов распространяются всевозможные боевые топорики и чеканы.

Итог походов чингизидовых легионов не только в смешении культур и крови разноплемённых народов, немаловажным фактом был прогресс в оружии. Весь мир при «знакомстве» с монголами учился у них искусству войны и сам был неплохим учителем Орды.

[torkel]

Tatar.cavaleries.1731
Татарские всадники.1731

[attachment=832190:татарские всадники.1731.jpg]

Татарские всадники. Гравюра на меди швейцарца Йохана Якоба Шейхцера (Johann Jakob Scheuchzer) (1672-1733), 1731 г.

[torkel]

[b]Tatar.16c.[/b]

[attachment=832191:287px-Tatar.16c.jpg]

Татарин. Гравюра из книги Сигизмунда Герберштейна (1486-1566) "Записки о Московии" (Herberstein S. Rerum Moscoviticarum comentarii. Wien, 1549).

[torkel]

[b]Kossak.Taniec tatarski[/b]

[attachment=832284:Kossak.Taniec_tatarski.jpg]

Юлиуш Коссак (1824-1899). "Татарский танец". Акварель, 1885 г. Показана схватка татар с поляками в XV-XVI вв.

[torkel]

[b]Grupa żołnierzy Pułku Jazdy Tatarskiej 1919 rok.[/b]

[attachment=832290:Grupa_żołnierzy_Pułku_Jazdy_Tatarskiej_1919_rok.JPG]

Солдаты татарского полка, 1919
Группа кавалеристов Полка татарской кавалерии. Фото 1919 г.

[torkel]

[b]М. Горелик: Монголо-татарское вооружение второй половины XIV-начала XVвв.[/b]

Монголо-татарское оборонительное вооружение, пожалуй, одна из самых спорных и неизученных областей истории оружия. Многие исследователи и популяризаторы до сих пор считают, что если оно и существовало, то, во-первых, было заимствованным, и, во-вторых, в крайне незначительном количестве. Это мнение о монголо-татарском доспехе XIII – начала XIV в. совершенно опровергается целым рядом исследований, появившихся в течении последних пятидесяти лет, в которых приведены письменные и изобразительные источники, поздние этнографические аналогии, свидетельствующие о богатстве и разнообразии собственного оборонительного вооружения у монголо-татар в XIII – начале XIVв. Монголо-татарский доспех в целом восходит к древней традиции оборонительного вооружения Центральной и Восточной Азии, имея вместе с тем ряд отличий. Производство именно монголо-татарского доспеха было в широких масштабах налажено чингизидами в захваченных областях с высоким уровнем ремесленного производства, например, в Иране, как о том свидетельствует Рашид-ад Дин.

Однако указанные выше исследования за редким исключением практически совершенно не учитываются в работах по военной и политической истории борьбы Руси с ордынским игом. Правильному освещению проблемы мешает подчас и тенденциозность подхода.

Вторая половина XIVв. – новая ступень в истории монголо-татарских государств, образовавшихся в результате распада империи чингизидов. В целом ряде регионов (Китай, Иран, Малая Азия и др.) власть вообще уходит из рук чингизидов, и не только фактически, но и юридически. Однако это не значит, что культурные традиции (а военное дело является их частью) предыдущего, более чем столетнего, периода, были забыты. Напротив, культура, выработанная в системе монголо-татарских государств, объединившей и впитавшей достижения огромного числа разных народов – эта «имперская» культура на новом этапе определила развитие локальных культур, хотя и самостоятельных, но развивавшихся на базе и зачастую в рамках единой традиции. Материалы, используемые в данной работе, происходят из разных частей бывшей империи чингизидов. К сожалению, не для всех регионов эти данные достаточно полны, но в данном предварительном обобщении, где разные категории источников дополняют друг друга, мы попробуем выделить основные общие элементы защитного вооружения, а также, по возможности, их локальные особенности. Представляется правомерным распространить на определенную территорию , где пока не обнаружено соответствующих материалов, сходные данные о видах вооружения, происходящие из даже весьма отдаленных друг от друга регионов, примыкающих к этой территории.

Использованные источники можно отнести к нескольким видам :

1) археологические - находки подлинных предметов в Центральной Азии, Южной Сибири и в Прикубанье;
2) письменные – персидские тексты начала XVв., текст «Задонщины», восходящей к этому же времени;
3) изобразительные – персидские миниатюры из Фарса, Ирака и особенно Азербайджана – из Тебриза;
4) музейные – из старых хранилищ оружия.

Все они прекрасно соответствуют друг другу, совпадая подчас до самых мелких деталей. В качестве аналогий, помогающих лучше уяснить как вопрос о самом монголо-татарском доспехе второй половины XIV – начала XVв., так и вопрос о его роли в развитии защитного вооружения Евразии, нами привлечены материалы из стран, так или иначе соприкасавшихся с монголо-татарами – от Китая до Руси и Западной Европы.

[torkel]

[b]М. Горелик: Монголо-татарское вооружение второй половины XIV-начала XVвв.[/b]

Панцирь, в котором металлические пластины пришивались к изнанке основы или зашивались и заклепывались между слоями мягкого материала, известен в IX-XIII вв. от Центральной Азии до Испании, причем распространение его шло с востока на запад, но тогда он был редок, а в Европу, видимо, вообще не попадал. Но с XIV в. он распространен уже повсеместно, что, видимо, следует связывать с его бурным развитием в монголо-татарских государствах. В связи с этим показательно, что панцирь этого типа у маньчжур и китайцев (табл. III, 6), бытовавший до начала XX в., носил у них название «татарского».

[attachment=835600:hatu1.gif]

[attachment=835602:hatu3.gif]

[attachment=835605:hatu2.gif]

[attachment=835608:hatu4.gif]

[attachment=835611:hatu5.gif]

Табл. V. Панцири типа "хатангу дегель".
1 - панцирь золотоордынский (Крым или Сев. Кавказ?), конец XIV-XV в., кожа, бархат, железные вороненные пластины.ГЭ. 3.0.6855.
2 - реконструкция панциря на базе 1-го набора из Бий-Хемского р-на Тувы. Музей на Куликовом поле. Разработка реконструкции М. В. Горелика, мастер Л. А. Парусников.
3. - реконструкция панциря на базе 2-го набора из Бий-Хемского р-на Тувы и тебризской миниатюры. Разработка реконструкции М. В. Горелика, мастер Л. А. Парусников.

[torkel]

[b]Tatar Warrior Sculpture [/b]

[attachment=837074:tartar-war-horse.jpg]

Tartar Warrior Checking His Horse (ca. 1830)
Antione-Louis Barye

[torkel]

[b]М. Горелик: Монголо-татарское вооружение второй половины XIV-начала XVвв.[/b]

[b]Воротники, наручи и поножи[/b]

[b]плечевые пластинки[/b]

[attachment=837193:gorelik_tab6.gif]

Табл. VI. Наплечники восточных, русских и европейских панцирей XIV-XV вв.
1 - миниатюра из "Китаб-и Самак Аййар" Садаки Ширази. Шираз, 1330-1340-е годы, библ. Бодли. Оксфорд.
2 - миниатюра из "Шах-наме" Фирдоуси, Тебриз, 1330-1350-е годы, бывш. собр. Демотта.
3 - миниатюра из альбома, Тебриз, 1370-1380-е годы, библ. музея Топкапу-сарай. Стамбул.
4 - миниатюра из альбома, Тебриз, конец XIV - начало XV в., библ. музея Топкапу-сарай. Стамбул.
5 - Новгород, около 1300- 1350-х годов.
6-8 - о. Готланд, Висбю, 1361 г.,
9 - из половецкого погребения в Чолёсе, Венгрия, XIII в.

[torkel]

[b]М. Горелик: Монголо-татарское вооружение второй половины XIV-начала XVвв.[/b]

[b]Щиты[/b]

Преобладающим типом монголо-татарского щита в рассматриваемое время остается, как и в предыдущую эпоху, щит, сплетенный из прутьев и увенчанный металлическим умбоном (табл. VII, 6). Круглый, несколько выпуклый, диаметром около 50 см и более, этот щит по-тюркски назывался «калкан», по-монгольски – «халха» (от монгольского глагола «халхасун» - сплетать [из прутьев]). Прутья обматывались разноцветными шерстяными или шелковыми нитями таким образом, что получался геометризованный узор. Судя по миниатюрам, в первой половине XV в. прутяной щит в Северо-Западном Иране получает, помимо центрального, еще четыре умбона меньших размеров, а также дополнительные накладные украшения – «плащики» в виде фигурных пластинок металла или полудрагоценного камня, инкрустированных золотом и цветными камнями. Таким образом, на базе монголо-татарского щита к началу XV в. полностью формируется тип щита, который в XVI-XVII вв. был популярен в Иране и преобладал в Турции.

[b]броне воротники, наручи, поножи[/b]

[attachment=837198:gorelik_tab7.gif]

Табл. VII. Панцирные воротники, наручи, поножи и щиты.
1 - миниатюра из "Шах-наме" Фирдоуси. Шираз. 1370 г., библ. музея Топкапу-сарай. Стамбул.
2-8 - миниатюры из альбомов, 1370-1380-е годы. Тебриз, библ.музея Топкапу-сарай. Стамбул.

Значительно реже в интересующее нас время встречаются изображения круглых щитов из твердой кожи (табл. VII, 7). Диаметр их несколько меньше, чем у прутяных. Они раскрашивались и расписывались изящным растительным узором и снабжались круглым стальным умбоном с гравировкой или металлической инкрустацией.

Последняя треть XIV в. – завершающий этап бытования на Ближнем Востоке и в степях Юго-Восточной Европы миндалевидных щитов (табл. VII, 8). Заимствованные в XII в. у византийцев, они были восприняты и монголами, но применялись, судя по изображениям, редко. Как и европейские, восточные миндалевидные щиты изготавливались из тонких досок, оклеенных расписанной кожей или тканью. Не исключено, что к миндалевидному щиту относятся три металлических диска из кочевнического погребения XIV в. у пос. Праздничное в Прикубанье. (В могиле они лежали слева от покойника, один над другим). Два из них диаметром 15,8 см, один – 9см. Один из больших дисков и меньший представляют плоские железные пластины, покрытые тонким серебряным листом. По периметру расположены частые отверстия с вставленными в них согнутыми узенькими полосками латуни, концы которых изнутри отгибались в разные стороны, за счет чего диски держались на основе. Второй из больших дисков – чисто серебряный. На обратной его стороне сохранились остатки деревянной дощечки толщиной 0,5 см и покрывавшей ее кожи – между деревом и серебром. Система прикрепления к основе такая же, как и у остальных дисков. Вслед за Н.Н. Веселовским к щиту (без уточнения его формы) это пластины относит и Г.А. Федоров-Давыдов. Однако нет полной уверенности в принадлежности их к миндалевидному или круглому щиту. Велика вероятность того, что они являются украшением длинного трапециевидного колчана, поскольку на вершине вертикали, по которой расположены диски, лежали наконечники стрел.

[torkel]

[b]М. Горелик: Монголо-татарское вооружение второй половины XIV-начала XVвв.[/b]

[b]Шлемы[/b]

Монголо-татарские шлемы XIV в. поражают богатством и разнообразием форм. Здесь мы не можем подробно останавливаться на каждом из них. Отметим лишь основные их типы и тенденции развития. Подавляющее большинство шлемов имеет сфероконическую форму, издавна характерную для Востока. Многие шлемы склепывались из отдельных элементов: купол – из 2, 4, 6 и более секторов, перекрытых иногда вдоль стыков более узкими полосками стали, подчас фигурными (табл. VII, 1; табл. VIII, 1-5; табл. IX, 1); стягивающий эти сегменты снизу венец, ровный или фигурно вырезанный по верхнему краю (табл. VIII, 2, 10-13; табл. IX, 1, 2); навершие – плоское, коническое или полушаровидное, иногда вырезанное по краям, увенчанное шариком или трубочкой для плюмажа. Со второй половины XIV в. все шире распространяются шлемы с куполом, выкованные из одного куска, а иногда полностью цельнокованые (табл. II, 2; табл. VIII, 6, 8-14; табл. IX, 2). Однако процесс этот происходит только на юго-западных территориях бывшей империи; в Сибири же, Центральной Азии и на Дальнем Востоке вплоть до XIX в. господствуют клепаные шлемы. Такой характерный признак монголо-татарских шлемов, как прямоугольная или фигурная пластина, приклепанная надо лбом, встречается и во второй половине XIV в. (табл. VIII, 9) и даже в первой четверти XV в., но уже значительно реже. Зато все чаще встречаются на миниатюрах изображения наушей, представлявших в рассматриваемую эпоху систему из двух, реже из трех стальных дисков, привязанных ремешками к бармице (табл. VII, 7). Бармицы были кольчужными (табл. VIII, 7), ламеллярными (табл. VIII, 9) или ламинарными, реже чешуйчатыми (табл. VIII, 8). Очень часто они прикрывали, кроме затылка, шеи и горла, так же нижнюю часть лица. В последней четверти XIV в. встречаются стальные фигурные пластины, усиливающие бармицу и защищающие нижнюю челюсть (табл. VIII, 8) и нижнюю часть шеи – верх спины (табл. II, 2).

Любопытной деталью ирано-монгольских шлемов последней трети XIV в. являются фигурные стальные пластины, прикрепленные спереди к нижнему краю шлема (табл. VIII, 7, 8). Они являются, в сущности, теми же налобными пластинами с вырезами для глаз и наносником, какие встречаются у евразийских шлемов еще в I тыс. (табл. VIII, 2), но только смещенными вниз. После XIV в. на западе бывшей империи чингизидов такие шлемы не встречаются, зато получают широкое распространение и дальнейшее развитие в Центральной Азии, Маньчжурии, Китае и Корее вплоть до XIX в. Остановимся подробнее на группе шлемов, позволяющих проследить развитие одного типа боевого оголовья на протяжении XIV – первой половины XVI вв. и явившегося одним из основных типов металлической защиты головы на Ближнем и Среднем Востоке, а так же на юге России. Основными признаками ранних шлемов этого типа являются: более или менее низкий купол яйцеобразной формы; очень широкий венец, верхний край которого вырезан фигурными зубцами, напоминающими корону и приклепанный к куполу; дугообразные вырезы над глазами; выкованные из стали и приклепанные «брови»; носовая стрелка в виде плоского стержня, продетая в обоймицу; длинная кольчужная бармица из двух частей, одна из которых защищает затылок, другая – лицо; крепление бармицы к шлему путем петель, вырезанных в нижнем крае венца, сквозь которые и продевался железный прут, захватывающий верхний ряд колец бармицы. Нам известно четыре таких шлема. Два из них хранятся в стамбульском музее Топкапу-сарай (табл. VIII, 11; табл. IX, 1); третий, числящийся в старых описях Оружейной палаты как «мисюрка калмыцкая XVII в., принадлежавшая боярину и воеводе В.В. Голицыну», хранится в Оружейной палате Московского Кремля (табл. VIII, 12); четвертый – приписывавшийся, по приданию, полулегендарному осетинскому герою XIV в. Ос-Багатуру, хранился в осетинском святилище Реком, до нас не дошел, и его внешний вид известен только благодаря рисунку В.Б. Пфафа (табл. VIII, 13). Все они практически не исследовались; лишь стамбульские Штокляйн, Робинсон и Николь причисляли к турецким XIII-XIV вв., Гамбер же считает их персидскими или сирийскими XIII в., ничем, впрочем, не обосновывая этого предположения.

[b]монголо-татарские шлема 13-15 в[/b]

[attachment=837205:gorelik_tab8.gif]

Табл. VIII. Монголо-татарские шлемы XIII-XV вв.
1 - Абаза, р-н Абакана, вторая половина XIII-XIV в., Абаканский музей.
2 - Алтайский край, случайная находка, около середины XIV в., Бийский краеведческий музей им. В.В. Бианки.
3 - пос. Праздничное, Кубанск. обл., вторая половина XIII-XIV в., ГИМ, оп. 343/33.
4 - Прикубанье, случайная находка, XIV в., ГИМ, оп. M63/1
5 - шлем монголо-татарский, вторая половина XIII-XIV в. Военный музей. Стамбул (воспроизведен без позднейших дополнений - козырька, стрелки и наушей).
6 - Иран, Тебриз, конец XIV - начало XV в., Венгерский Национальный музей музей. Будапешт.
7-9 - миниатюра из альбомов. Тебриз, 1370-1380 годы, библ. музея Топкапу-сарай. Стамбул.
10 - миниатюра из рукописи "Шах-наме" Фирдоуси. Тебриз, вторая четверть - середина XIV в., бывш. собр. Демотта.
11 - Сев.-Зап. Иран. вторая четверть - середина XIV в., музей Топкапу-сарай. Стамбул.
12 - Сев.-Зап. Иран. вторая четверть - середина XIV в., Оружейная палата Московского Кремля, № 4461.
13 - "шлем Ос-Багатара", Сев.-Зап. Иран. середина - вторая половина XIV в. (рис. по В.В. Пвафу).
14 - Сев.-Зап. Иран, последняя четверть XIV - начало XV в. ГЭ, 1.160 (рис.по Х.Р. Робинсону).

Установить достаточно точно происхождение и время бытования этих шлемов можно благодаря частым изображениям их на очень ограниченном круге памятников – тебризских миниатюрах второй четверти – середины XIV в., причем с относительно полным набором признаков – редко (табл. VIII, 10), но такая деталь, как «коронообразный» венец, изображалась весьма подчеркнуто и очень часто. Самый старый из них, очевидно, один из стамбульских шлемов, поскольку он имеет купол, склепанный из нескольких секторов (табл. IX, 1). Может быть, немногим младше шлем из Оружейной палаты и второй стамбульский шлем (табл. VIII, 11, 12), поскольку куполы их цельнокованые, но старая структура – из нескольких секторов – воспроизведена на их поверхности в качестве декора проковкой ребер или граней. Самый поздний, видимо, шлем Ос-Багатара (табл. VIII, 13), поскольку его купол (во всяком случае на дошедшем изображении) совершенно гладкий.

Следующий этап развития этой группы шлемов виден на двух памятниках – из Краковского музея-дворца Вавеля и Эрмитажа (табл. IX, 2; табл. VIII, 14). Они отличаются от рассмотренных выше совершенно гладким куполом и, главное, оформлением места перехода от венца к куполу. Грубые и редкие фигурные зубцы здесь заменяет линия мелких, изящно и тщательно вырезанных орнаментальных «бутонов тюльпана». Эти шлемы разняться лишь незначительными деталями. Несмотря на это, Г.Р. Робинсон датирует шлем из Вавеля XIII – XIV вв., а шлем из Эрмитажа – XV в. Если рассматривать эти шлемы сами по себе, то установить точную дату действительно трудно. На навершии краковского шлема имеется большая надпись. Некоторые знаки ее напоминают буквы армянского алфавита, другие – арабскую графику, но в целом надпись совершенно не читается. Вероятно, она была нанесена около XVII в. армянином из Львова, где шлем и могли приобрести князья Красинские, из коллекции которых он происходит. «Старинная восточная» надпись могла быть сделана для придания большей ценности вещи. Подобный характер надписи можно объяснить тем, что львовские армяне были в основном крымского происхождения, говорили по-кипчакски, писали латиницей. Так что продавец нанес знаки, которые он мог видеть в старинных армянских книгах, не понимая и не помня хорошо написания армянских букв.

Едва просматриваемый узор на куполе шлема из Эрмитажа, который определен Э. Ленцем как европейский XV – XVI вв., действительно напоминает как узоры Италии, так и Турции XV в.. но узоры тканей, а отнюдь не металла, так что скорее всего орнамент был нанесен на шлем значительно позже его изготовления. Точную дату и место изготовления этих шлемов могут дать только сравнение с рассмотренными выше шлемами и аналогии в изобразительном искусстве. Два наших шлема отличаются от четырех предыдущих только совершенством исполнения, отделки и технологии. Точное им соответствие мы находим в тебризской миниатюре 70-80-х годов XIV в., а обрамление венца узором «бутон тюльпана» появляется в это время судя опять-таки по тебризским миниатюрам, и распространяется именно в Северо-Западном Иране (табл. VIII, 7, 8). Наконец, самый поздний этап развития данного типа шлемов представляют три шлема с масками из Оружейной палаты (табл. IX, 3) и очень большая группа турецких, так называемых «тюрбанных шлемов» второй половины XV – первой половины XVI вв. (табл. IX, 4). Шлемам из Оружейной палаты посвятила специальную статью Н.В. Пятышева, где совершенно неверно определили их как индийские, «могольские» XVII в., в чем ее поддержал А.Н. Кирпичников. Ближе к истине был Г.Р. Робинсон, определив их как иранские XV в., сделанные по татарскому заказу. На последнюю мысль его навело явное сходство личин кремлевских шлемов с личинами шлемов из курганов южнорусских степей XII – XIII вв., что отрицать невозможно. Время создания этих шлемов надежно определяется завершением навершия одного из них – в виде перевернутого конуса с граненым шариком под ним (см., например, табл. IX, 4). Это время – вторая половина XV – первая половина XVI в. Характер орнаментации – специфические растительно-геометрические и цветочные мотивы, равно как и техника ее исполнения – гравировка с золотой наводкой, - сближают кремлевские шлемы с позднемамлюкскими – сирийскими и египетскими, а так же с раннеосманскими образцами второй половины XV – начала XVI в. Вместе с тем аналогичная орнаментация из цветочных мотивов характерна для пейзажного фона тебризских миниатюр второй половины XV в. Золоченая полоса из «бутонов тюльпана», помещенная на переходе венца в купол, сама форма купола говорят о дальнейшем техническом развитии рассматриваемого типа шлемов, все оголовье которых уже куется из единого куска, а гравированная и золоченая полоса «бутонов тюльпана» не прикрывает стык венца и купола, но служит чистой декорацией, реликтом прежней функции. Сама группа кремлевских шлемов могла появиться как в Западном Иране по заказу жителя или выходца из северопричерноморских степей, так и в мамлюкском государстве, где правящий класс составляли выходцы из Золотой Орды – южнорусских степей и Северного Предкавказья.

[b]татаро-монгольские и турецкие шлема[/b]

[attachment=837210:gorelik_tab9.gif]

Табл. IX. Эволюция монголо-иранского шлема в XIV-XVI вв.
1 - Сев.-Зап. Иран, вторая четверть - середина XIV в., музей Топкапу-сарай. Стамбул.
2 - Сев. Зап. Иран. последняя четверть XIV - начало XV в. Вавельский дворец-музей. Краков.
3 - Сирия, Анатолия или Сев.-Зап.Иран?, последняя четверть XV - начало XVI в. Оружейная палата Московского Кремля.
4 - Турция, конец XV - начало XVI в., бывш. собр. М. Жерома. Париж.

Что касается «тюрбанных шлемов» (табл. IX, 4), то форма прикрытия лба и лица у них – надглазные вырезы, стрелка наносника и длинная кольчужная бармица на лице – явно продолжает (и заканчивает) линию развития данной группы шлемов. Форма же купола со всеми особенностями ее оформления, судя по миниатюрам, появилась в Тебризе около середины XV в., откуда «тюрбанные шлемы» распространились к мамлюкам и османам в результате военных и мирных контактов с государством огузов Ак-Койунлу, столицей которого в это время был Тебриз.

Шлемы рассмотренного выше типа бытовали в XIV – XV вв. не только на территории Ирана, но также и в Золотой Орде, о чем свидетельствуют шлем Ос-Багатара, а также, видимо, «мисюрка Голицына», поскольку последняя фигурирует в описях как «калмыцкая», то есть, видимо, попавшая к своему хозяину с Нижней Волги – Подонья.

Не исключено и собственно золотоордынское производство шлемов в конце XIV в., на что могут намекать выражения «Задонщины»: «шеломы татарские», «шеломы хиновские» у татар, а также «шеломы черкасские» у русских князей. Последнее выражение может свидетельствовать о широте распространения и высоком качестве шлемов западных областей Золотой Орды, если они ввозились на Русь для высшей знати.

[torkel]

[b]М. Горелик: Монголо-татарское вооружение второй половины XIV-начала XVвв.[/b]

[b]Конский доспех[/b]

Значительное распространение в монголо-татарской тяжелой коннице получил конский доспех. Разумеется, снарядить своего коня таким очень дорогостоящим вооружением могли лишь весьма состоятельные и знатные лица. Сохранилось подробное описание монголо-татарского конского доспеха, ламеллярного и ламинарного, стального и кожаного, сделанное Плано Карпини в середине XIII в. На иранских миниатюрах XIV в. часты изображения этого доспеха (табл. X, 1-4). В самой Монголии конский доспех применялся еще в XVII в., а тибетские ламеллярные конские панцири, бытовавшие вплоть до начала XX в. и непосредственно продолжавшие раннюю традицию, сохранились до наших дней. Судя по изображениям (табл. X, 1, 2), конские доспехи западных областей бывшей империи чингизидов во второй половине XIV в. состояли из нагрудника, двух боковин, подхвостника, накрупника, двухчастной шейной брони и наголовья. На некоторых панцирях XIV в. (табл. X, 3, 4) нагрудная часть составляет единое целое с боковинами. Конские панцири были ламеллярными - из стальных (табл. X, 3) или раскрашенных и лакированных кожаных (табл. X, 1) пластинок, стегаными (табл. X, 2), а также ламинарными - из полос стали или расписной кожи. В конце XIV в. пластинчато-кольчужное бронирование распространилось и на конский доспех (табл. X, 4), почти вытеснив через столетие все другие виды брони. Монголо-татарский конский доспех являлся неотъемлемой частью устойчивой традиции боевого прикрытия коня, усиленно развивавшейся в Центральной и Восточной Азии еще в I тыс. н. э. Применялся конский доспех в раннем средневековье в Средней Азии и на Ближнем Востоке, в Европе же до середины XIII в. - лишь спорадически и, видимо, под влиянием восточных противников крестоносцев. Недавно А. Н. Кирпичников предпринял попытку доказать существование русского конского доспеха с начала XIII в. Основанием для этого ему послужили конское стальное оголовье из Киевского Исторического музея и летописное сообщение о конском доспехе, применявшемся в войске Даниила Галицкого. Однако в летописи прямо говорится, что защитное вооружение войска Даниила было татарским. Что же касается оголовья из Киевского Исторического музея (табл. X, 5), то оно имеет прямое отношение к нашей теме. Дело в том, что этот предмет практически депаспортизован. По косвенным данным А. Н. Кирпичников и Е. В. Черненко связали его с раскопанной В. В. Хвойкой в 1898 или 1901 гг. кочевнической могилой с конем в с. Ромашки в Поросье97. Интересно, что в начале своей статьи авторы публикации отметили близость рассматриваемого оголовья ближневосточным образцам XV в., но дальнейший ход рассуждения увел их в сторону. На самом же деле нет никаких оснований полагать, что оголовье из Киева относится к другому региону и эпохе, нежели большая группа стальных оголовий, в точности повторяющих киевский экземпляр (табл. X, 6-11). Дж. Джорджетти, опубликовавший оголовье из Сан-Марино (табл. X, 7), относит его к мамлюкскому государству XV в.98 Г. Р. Робинсон, опубликовавший доспехи из музея Штибберта во Флоренции (табл. X, 9, 10), и Дж. К. Стоун, также опубликовавший оголовье этого типа (табл. X, 8) и отнесший их к XV в., считают их турецкими99, что не удивительно, так как позднемамлюкское оружие практически не отличают от раннеосманского. Наконец, опубликованное Майером оголовье (табл. X, 11) снимает всякие сомнения: совершенно идентичное по форме киевскому, оно имеет великолепное, таушированное золотом оформление, включающее надпись, содержащую имя Мукбиля ар-Руми, мамлюкского эмира Дамаска первой половины XV в.100 Дате, которую дает надпись, нисколько не противоречит орнамент, ее время и место подтверждаются и мамлюкским знаком высокого ранга - изображением чаши на нащечниках и на налобнике. Рассматриваемого типа конские шлемы, как видим, надежно датируемые и локализуемые, являются редкостью в музейных собраниях. Тем большую ценность представляет оголовье из ГИМ (табл. X, 6)101, относящееся к этому же типу, украшенное чеканной подтреугольной фигурой наверху, подобной фигуре, таушированной на оголовье коня Мукбиля ар-Руми. Таким образом, боевое оголовье из Киева не имеет никакого отношения ни к "черным клобукам" (кочевникам Поросья), ни тем более к Древней Руси. Скорее всею, оно не связано ни с каким погребением, а является случайной находкой; если же и связывать его с погребением, тем более с совместным захоронением воина и коня, то с некоторой натяжкой можно предположить, что это было захоронение литовца-язычника, поскольку в первой половине XV в. эта территория входила в состав Великого княжества Литовского,, местное славянское население было давно христианским, а литовцы лишь в конце XIV в. начали массами христианизироваться. Языческий же обряд захоронения с конем издавна был характерен для литовцев. Все это, конечно, не более как гипотеза. В любом случае оголовье из Киева, сделанное в Сирии или Египте, в данной ситуации можно считать бытовавшим (вместе с комплектом защиты тела коня, поскольку, судя по изображениям, оголовья вне полного доспеха не применялись) в Золотой Орде, откуда он попал в район Киева случайно ли, при набеге, либо как трофей литовского воина или дар.

[b]Конный доспех по Горелику[/b]

[attachment=837220:mong_horse_arm_small.gif]

Табл. X. Конский доспех и оголовье.
1 - миниатюра из альбома. Тебриз, 1370-1380-е годы, библ. музея Топкапу-сарай. Стамбул.
2 - миниатюра из 'Шах-наме' Фирдоуси, 1370-1371 гг. Шираз, библ. музея Топкапу-сарай. Стамбул. 3-4 - миниатюра из 'Поэм' Хаджу Кермани, художник Джунаид Султани. Багдад, 1396 г., библ. Брит, музея.
Лондон. 5 - мамлюкский, первая половина XV в., из Ромашков, Южная Киевщина, Киевский исторический музей.
6 - мамлюкский, XV в., ГИМ.
7 - мамлюкский, XV в., Замок-музей оружия. Сан-Марино.
8 - мамлюкский, первая половина XV в. (по Д. К. Стоуну).
9, 10 - мамлюкские, XV в., музей Штибберта. Флоренция. 11 - налобник с именем Мукбиля ар-Руми, мамлюкского эмира Дамаска, первая половина XV в. (по Л. А. Майеру)

Как мы видим, защитное вооружение монголо-татарских войск во второй половине XIV - начале XV в. было массовым, разнообразным, технически и функционально совершенным. В основе его лежали формы, выработанные в основном еще в Центральной Азии и совершенствовавшиеся на огромных территориях империи чингизидов. Несомненно, что основная масса оружия производилась в Золотой Орде, для чего имелась широкая производственно-экономическая база. Естественно, что часть оружия циркулировала между различными регионами бывшей империи, какая-то часть вооружения, а именно дорогого, ввозилась из стран Ближнего Востока, а также, видимо, изготовлялась южноевропейскими, в основном итальянскими, мастерами на заказ и на вкус ордынских феодалов.

Вместе с тем сам монголо-татарский доспех, как показало исследование, оказал значительное влияние на развитие защитного вооружения как Азии, так и Европы, послужив основой для разработки многих разновидностей оружия XV-XVII вв.

М.В. Горелик.
Монголо-татарское вооружение второй половины XIV- начала XV вв.
// Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины: Сборник / Под ред. Б.А.Рыбакова. - М., 1983.

[torkel]

[b]Крымскотатарские войска Османской империи, Крымская война 1853-1856 гг.[/b]

«КУЛЬТУРА НАРОДОВ ПРИЧЕРНОМОРЬЯ», Хакан Кырымлы (Турция)

В сентябре 1854 г., после высадки десанта союзных войск в Крыму, фронт переместился на этот полуостров. В военных действиях в Крыму, Османская армия принимала участие в основном в Евпатории (Кезлеве). Татарский полк также участвовал, полностью или частично, в операциях на его родной земле. Местом службы полка был город Евпатория и его окрестности. Тем не менее, татарская военная сила в Крымской войне состояла не только из татарского конного полка. После высадки десанта союзников на побережье западного Крыма появились местные крымские татары, изъявившие желание присоединиться к союзным войскам. Впервые мысль об использовании крымских татар в военных действиях появилась неожиданно не у османцев, а у французов. Во время пребывания главнокомандующих союзных войск в Варне, накануне десантирования в Крым, Месуд-Гирей-Султан, который жил в деревне Вырбице округа Шумена и был управляющим этого округа, связался с французской армией. Султан-Гирей изъявил желание принять участие в военной операции в составе французских войск. Мы не знаем, почему Месуд-Гирей обратился с такой просьбой к французам, а не к османцам. Однако точно известно, что османцы не предприняли ни одной попытки использовать Гиреев в последующих событиях, связанных с Крымом ни в это время ни на протяжении войны. Генерал Ванский, который был представителем французских войск в Варне, в своём ответном письме Месуд-Гирею принял его просьбу, обращаясь к нему "Его Высочество" (Son Altesse) и назначил его майором французских войск, находящихся в Крыму [12].

Значение такого наследника Крымского ханства как Месуд-Гирей для французов было видно в том, что с самого начала высадки в Крым, то есть с сентября 1854 года, он был в месте с маршалом французской армии Арман-Жаком Лерой де-Сен-Арно [13]. Ясно, что французы хотели воспользоваться историческим влиянием его династии среди крымских татар. Месуд-Гирей находился в Крыму, в г. Евпатория (Кезлеве). Мы не имеем достаточно подробных документов о сущности и масштабе его деятельности. Более того, существующие документы о деятельности Месуд-Гирея довольно противоречивы. Но все же видно, что он был управляющим округа Евпатории; находящегося в подчинении союзных войск или, точнее, он был связующим звеном между союзными войсками и местными жителями. Месуд-Гирей работал вместе с главнокомандующими 3-х союзных государств в принятии необходимых мер по обеспечению порядка в Евпатории в первые дни после захвата города и в образовании полицейской службы [14]. Но деятельность Месуд-Гирея в Крыму продолжалась недолго. По решению английских и французских командующих 8 октября 1854 г. его отправили на турецком корабле в Варну. Согласно рапорту английского управляющего города Евпатории капитана Саумараза Брока, действия Месуд-Гирея в Крыму были коррумпированы и подрывали авторитет союзников среди местных жителей [15]. Однако действия Месуд-Гирея представлены в совсем другом свете в османских документах. В совместном обращении к Османскому государству 3-х управляющих союзных государств в Евпатории, в том числе и самого капитана Брока, помощь Месуд-Гирея союзным войскам в обеспечении порядка в Евпатория была оценена очень высоко [16]. Более того, в другом обращении духовных лиц крымских татар и многих жителей окрестностей Евпатории было выражено одобрение о присутствии союзных войск и о действиях Месуд-Гирея [17]. Если рапорт достоверен, есть вероятность того, что эти обращения были написаны для того, чтобы, не обидев Месуд-Гирея, отправить его из Евпатории во всем величии, подобающим его роду.

[torkel]

[b]Крымскотатарские войска Османской империи, Крымская война 1853-1856 гг.[/b]

«КУЛЬТУРА НАРОДОВ ПРИЧЕРНОМОРЬЯ», Хакан Кырымлы (Турция)

Какова бы ни была деятельность Месуд-Гирея в Крыму, Французская империя вручила ему знаки Почетного Легиона (Legion d'honeur) [18]. Османцы тоже пытались наградить его подобными знаками [19]. В любом случае очевидно, что Османское государство не было серьёзно заинтересовано в Месуд-Гирее ни во время его отъезда в Крым ни после его возвращения. Даже когда Месуд-Гирей после возвращения из Крыма написал письмо, в котором он выражал верность османскому правителю, его намерения были поставлены под вопрос. И вместо ответа ему было решено, что "может быть появится случай, когда понадобятся его услуги" [20]. Такой случай так и не появился до конца войны. История Месуд-Гирея рассказывает нам многое о взглядах и расчетах тогдашних османских правителей по поводу Крыма. Интересно, что даже во время пребывания одного из членов династии Гиреев в Крыму, османцы не пытались использовать его как предмет какого-то политического плана или в каких-нибудь других действиях. У османцев не было ни плана, ни даже мыслей, касающихся политического будущего крымских татар в случае победы. К тому же, сама высадка в Крым не была начинанием османского главнокомандующего, а была идеей союзников. Тем более, что даже после высадки десанта в Крым у османских войск не было систематического плана о каких-либо движениях среди крымских татар, проживающих в оккупированных или других регионах Крыма. Конечно же, османские войска поддерживали отношения с крымскими татарами, которые были с ними одного корня, религии и языка. В свою очередь, было видно что крымские татары симпатизировали им. Более того, в обращении к Месуд-Гирею крымские татары округа Евпатории писали, что они готовы отдать жизнь за Османскую империю [21]. И при наличии таких петиций османские правители не уделили им должного внимания. Вместе с тем, и османцы, и другие союзники использовали местных крымских татар в повседневных делах, обеспечении лошадьми, повозками, провиантом и т.д. Крымские татары, которые составляли большинство населения Евпатории, принимали участие в обеспечении порядка в городе [22]. Однако не было заранее подготовленного плана об образовании регулярных воинских частей в составе союзных войск из числа крымских татар. Тем не менее, крымские татары в отдельности воевали и даже погибали в рядах союзных войск. В основном такие добровольцы составляли нерегулярные части и были плохо вооружены. Несмотря на это, союзники очень высоко отзывались о мужестве и успехе этих войск на поле боя. В октябре и ноябре 1854 г. эти нерегулярные крымскотатарские части участвовали в боях под Евпаторией. Например, в сражениях 19 октября погибли два татарина [23]. В то же время надо помнить, что тысячи крымскотатарских беженцев жили в городе в очень тяжелых условиях [24]. Основная часть Османской армии в Крым, то есть в Евпаторию, прибыла в декабре 1854. До конца декабря Османская армия, численностью примерно в 20 000 высадилась в Евпатории, и им была поручена оборона города [25]. 17 февраля 1855 г. русские войска под командованием генерала С.А. Хрулева начали крупное наступление на Евпаторию. Исходом этого сражения, известным как Евпаторийское, было поражение русских ценою в 800 человек. В этом сражении, сыгравшем важную роль в ходе войны, нерегулярные крымскотатарские части воевали в рядах Османской армии и потеряли 13 убитыми и 24 ранеными [26]. В османских документах есть запись о том, что двум крымским татарам, которые были ранены, когда они подносили боеприпасы Османской армии, была выделена пенсия, как и раненым солдатам регулярной Османской армии [27]. Наверно такое же происходило и с другими татарами в аналогичных ситуациях. После Евпаторийского сражения османское командование предприняло попытку сформировать регулярные крымскотатарские части. В марте 1855 г. главнокомандующий османских войск Омер-Паша попросил разрешение Порты на образование добровольного татарского конного полка из числа крымских татар, находившихся в Евпатории. В своем письме, Омер-Паша указывал, что в Евпатории около 300 крымских татар изъявили желание служить кавалеристами в рядах Османской армии. По мнению Омер-Паши, Османской армии было неудобно отклонять просьбу крымских татар, так как Франция уже приняла кавалеристами в свою армию около 150 крымских татар. Омер-Паша еще писал, что часть оружия для нового полка доставлена из Варны и просил остальное оружие и обмундирование [28]. 30 марта 1855 г. султан Абдульмеджид положительно ответил на просьбу Омер-Паши об образовании татарского конного полка из числа добровольцев – крымских татар [29]. В течение дальнейшего годичного пребывания османских войск в Евпатории, в регионе не было значимых военных действий, из чего можно сделать вывод, что татарский конный полк не участвовал в серьезных военных действиях. Однако следует отметить, что некоторые солдаты из состава полка вели себя неподобающе. Некоторые из них были уволены из армии и вместе с семьями отправлены в Варну, для поселения в округе Бабадаг [30]. Точно не ясно, был ли татарский конный полк, образованный таким образом в Евпатории, и "старый" татарский конный полк, сформированный ранее в Румельде, одним и тем же полком и была ли связь между ними. По одним сведениям, "старый" татарский конный полк под командованием графа Ржевусского был отослан назад в Добруджу, в наказание за свою неудачу в боях с русской кавалерией [31]. Однако достоверность этой информации должна быть оспорена. В конце концов, известно, что командующий татарским конным полком Хан Мирза был награжден султаном, орденом Меджидие четвертой степени [32]. Еще один из командиров этого полка майор Мирза Ислам был награжден орденом Меджидие пятой степени за проявленное мужество в Евпаторийском сражении [33]. Также был награжден старший лейтенант Абдулькадир-Ага, который был ранен во время службы в полку [34]. Согласно Парижскому договору, который завершил Крымскую войну, Османская армия эвакуировалась из Евпатории 11 мая 1856 года. До апреля 1856 г. около 7000 крымских татар были вынуждены эмигрировать в Османскую империю, оставив свою родину [35]. Нет сомнений, что те, кто как-либо помогал Османской армии, были среди этих беженцев. Вероятно, что после Крымской войны, специальные татарские части Османской империи просуществовали недолго. Возможно, что татарский конный полк существовал до 1860-х годов, а потом был распущен [36]. Так как в документе от июля 1861 г. упоминается, что в Османский казачий полк в Румелии вместе с казаками и поляками набирали и татар [37]. На основании этого можно предположить, что татарский полк уже не существовал.

[b]Источники и литература[/b]
1. Петр Миятев, "Потомки крымских Гиреев и их господство в некторых частях Болгарии в XVII-XIX вв.", Ученные записки Института Славяноведения, том XVI . – Москва, 1958. – С. 291.
2. Т.С. Bafbakanhk Osmanh Ar§ivi [Османский Архив Премьер-министерства Республики Турции, далее как BOA) (Стамбул), Cevdet-Hariciye, No.: 4066.
3. BOA, Cevdet-Hariciye, No.: 5342.
4. BOA, Cevdet-Eyamt-i Mumtaze, No.: 1032.
5. BOA, Cevdet-Hariciye, No.: 2406.
6. BOA, Cevdet-Eyaiat-i Mumtaze, No.: 144 ve 979. >
7. BOA, Cevdet-Dahiliye, No.: 3380.
8. Татары и Черкесы в Турции (Два письма бывшаго Туреицкаго паши)", Славянский сборник. –Т. 2.– Санкт-Петербург, 1877. – С. 47.
9. Там же.
10. BOA, A.MKT.NZD, Dosya: 87, Gomlek: 21.
11. Татары и Черкесы в Турции (Два письма бывшаго Турецкаго паши)". – С. 48.
12. Миятев. – С. 296.
13. BOA, A.MKT.MHM, Dosya: 64, Gomlek: 66.
14. Russian War, 1855. Black Sea. Official Correspondence (Londra, 1945), s. 427.
15. Ibid., s. 428.
16. BOA, Irade-Dahiliye, No.: 19757.
17. BOA, trade-Dahiliye, No.: 19757.
18. "Татары и Черкесы в Турции (Два письма бывшаго Туреицкаго паши)", стр. 50.
19. BOA, A.MKT.MHM., Dosya: 64, G6mlek: 66.
20. BOA, HR.MKT., Dosya: 89, Gomlek: 12.
21. BOA, trade-Dahiliye, No.: 19757.
22. Дубинина Л. И. События в Евпатории и уезде в период Крымской войны // Известия Крымского республиканского краеведческого музея. – Симферополь, 1995. №: 12. – С. 3.
23. Russian War, 1855. Black Sea. Official Correspondence, ss.429-432.
24. Adolphus Slade, Turkiye ve Kinm Harbi (Istanbul, 1943), s. 192; Дубинина, стр. З.
25. Gttrel, s. 94.
26. Гуркович B.H. «За веру, Царя и отечество...» // Евпаторийский здравница. – 1997. – 7 октября.
27. BOA, A.AMD., Dosya: 62, Gomlek: 62.
28. BOA, irade-Dahiliye, No.: 20488; A.MKT.MHM., Dosya: 68, Gomlek: 51; A.AMD, Dosya: 64, Gomlek: 13.
29. BOA, irade-Dahiliye, No.: 20488.
30. BOA, A.AMD., Dosya: 55, Gomlek: 88.
31. "Татары и Черкесы в Турции (Два письма бывшаго Туреицкаго паши)". – С. 48.
32. BOA, A.DVN.MHM., Dosya: 19, Gomlek: 30.
33. SOA, A.DVN.MHM., Dosya: 15, Gomlek: 70.
34. BOA, A.MKT.NZD., Dosya: 270, Gomlek: 71.
35. Дубинина, стр. 4.
36. Татары и Черкесы в Турции (Два письма бывшаго Туреицкаго паши)". – С. 48.
37. BOA, A.MKT.NZD., Dosya: 357, Gomlek: 42.
38. Крымский Конный Её Величества Государыни Императрицы Александры Феодоровны Полк – Сан- Франциско, 1978. – С. 23–24.

[torkel]

...Интересно отметить активное участие в Первой мировой войне литовских татар, многие из которых служили офицерами в русской армии, а некоторые из них стали известными генералами. Так, генерал-майор Я. Д. Юзефович, командовавший в 1914 – 1916 гг. 12-й армией и за мужество на фронте награжденный высшими наградами России, Франции, Англии и Испании, 8 апреля 1917 года был назначен генерал-квартирмейстером при Верховном главнокомандующем русской армией, а 12 мая – первым генерал-квартирмейстером (Исхаков С. М. Российские мусульмане и революция (весна 1917 – лето 1918 г.). М., 2004. С. 121).

Генерал-майором артиллерии был литовский татарин Степан Иванович Туган-Барановский («магометанского вероисповедания», похороненный на мусульманском кладбище в Москве). Сын его, Лев Степанович, полковник Генерального штаба, принимал активное участие в Февральской революции 1917 г. и стал одним из ближайших помощников главы Временного правительства, А. Керенского.

Прославился в ходе войны и Крымский конный полк. Татары составляли до 80% личного состава этого полка (всего около 800 всадников), в списках которого, между прочим, с 1908 г. состоял и Николай II. Несмотря на такое численное соотношение мусульман и немусульман, после Февральской революции командир полка поднял вопрос о создании отдельного крымско-татарского полка – по его мнению, это дало бы «возможность мусульманам служить вместе и соблюдать все правила религии».

Приведенный фактический материал позволяет убедиться в том, что из поколения в поколение татары-мусульмане России не мыслили себя вне Отечества и делали все возможное, чтобы сила Родины была сохранена и преумножена.

Ольга СЕНЮТКИНА

(Сборник материалов первого ежегодного научно-богословского семинара «Рамазановские чтения», проходившего в Нижнем Новгороде в священный месяц Рамадан в 2005 г).

[torkel]

[b]Татарские воины ВКЛ [/b]

[attachment=839697:685686.jpg]

Литовские татары в битве под Оршей

[attachment=839702:ivanIII_07.jpg]

Шведский король Карл Х Густав сражается с литовскими татарами под Варшавой в 1656 г.

[attachment=839703:Charles_X_Gustav_at_Battle_of_Warsa.jpg]

[torkel]

[b]Нижегородские мусульмане на службе отечеству — Приложения19.06.2009
Приложения

Приложение 1[/b]
[b]
«Именной список в Нижегородском рекрутском присутствии по 84-му набору 1 части» (1812 – 1813 гг.)
(цифра напротив фамилии означает возраст ратника, составлено по ЦАНО, ф. 1602, оп. 823, д.10а, лл.1-11)[/b]

[b]Пошатовская волость Сергачского уезда[/b]

Зюлькарней Аюпов – 31

Шеймурза Шафеев – 25

Аюп Мяндяков – 18

Абдряшит Сюрмаев – 24

Исмаил Юсипов – 31

яхимкул Арекулов – 25

Муллагул Яфареев — 26

Ахмяр Саитов – 30

Аюхан Бикмятев – 23

Ибрай Сейфуллов – 20

Абузяр Абдюшев — 39

Батырша Боязитов – 28

Бурханша Клявдин – 36

Зюлькарней Сеитбурханов — 20

Бакбулат Бухараев – 39

Абляз Биктимиров – 22

Султан Алюков – 23

Хабибулла Маллагулов – 18

Залик Токтаров – 20

Мадияр Бяширов – 36

Имангул Зиюков – 19

Тажетдин Муллагулев – 20

Абдулбахит Икусев – 27

Камял Абузеев – 21

Абидулла Тюкаев – 23

Аюп Муллагулев – 22

Зябер Салекаев – 39

Залюк Аббясов — 38

Аделбай Арюпов – 33

Мамекий Химбиков – 19

Абдюкай Мурметов – 39

Кудайберда Сюнеев – 23

Жалюк Бикбаев – 18

Бакбулат Карюков — 23

Кантемир Саперов – 22

Мавлихан Исянгулов – 19

Шехмурат Курамшин – 20

Шехмурат Бакбулатов – 32

Бикбай Сеитов – 33

Жемлихан Акбулатов – 27

Усман Аблязов – 20

[b]Грибановская волость Сергачского уезда[/b]

Али Абузеев – 32

Сюбай Рахманкулов – 29

Сейдин Абдулмалеев – 18

Хасим Биккинеев – 19

Карюк Кантюков – 39

Абдрюмин Баязытов – 20

Юмакул Аитов – 40

Иванаш Мансуров – 23

Имангул Алембиков – 24

Барис Сейфуллов – 26

Абдулхалит Сеитов – 22

Абдулхалит Мулеев – 18

Хасян Реимов – 20

Сеит Аббясов – 32

Абдрязяк Биккулов – 23

Равиль Рязяпов – 29

[b]Ключищенская волость Сергачского уезда[/b]

Амин Азиков – 36

Булат Ерьянов – 21

Осман Камурзин — 21

Абдряшит Ишмаметев – 18

Осман Карюков – 30

Ряхметулла Тюкаев – 23

Салям Вялишин – 18

Хамзя Чафяров – 18

Тохтар Батыршин – 24

Биктимер Резяпов – 33

Рахметулла Рехимов – 25

Фейзулла Ярмаханов – 34

Салих Абдулхаеров – 26

Ахмят Биккинин – 23

Булькай Биккулов – 37

Букай Вялишин – 28

Теминдер Камберов – 23

Шамшутдин Алембиков – 29

Кади Вялишин – 23

Таймураз Заитов- 39

Рахимкул Оскин – 26

Абдей Бактияров – 24

Фейзулла Салехов – 20

Амин Тохтаров – 18

Муся Шафеев – 19

Салимхан Мавлиханов – 27

Тамай Кантюков – 36

Ахтям Ахмяров – 34

Абушай Батеев – 26

Эксан Надеев – 19

Али Кадин – 25

Ишнияз Арсланов — 19

Кантемир Аднагусев – 20

Юрмай Аблязов- 27

Ряхимкул Аблязов – 25

Салям Искаков – 23

Мурзахар Динясов – 36

Губейдулла Абдуллов – 19

Осман Армеев – 30

Ряхмятулла Абдулсалямов — 24

Реим Масяутов – 32

Невмятулла Рызванов – 18

Али Тимербулатов – 19

Сяпук Абдреев – 34

Алюк Абдрязяков – 20

Оська Аитов – 28

[b]Татаро-Моклоковская волость Васильского уезда[/b]

Ислян Масаутов – 36

Аюхан Биккимеров – 27

Абдулхалек Селеков – 19

Хабибулла Масяков – 22

Мемеулла Касимов – 22

Хабибулла Канжеферов – 20

Максут Мамышев – 26

Байдулла Алюков – 25

Халит Бебиканов – 22

Латып Кантюков – 32

Манжуль Дярмумонов – 23

Аиткуль Букареев – 37

Тяминдяр Алтынбаев – 18

Айнетдин Ремонов – 24

[b]Русско-Маклаковская волость Васильского уезда[/b]

Шамкуддин Байкеев – 24

Калюкай Бухараев – 21

Муллякай Мевляшин — 28


[b]Приложение 2
Список рекрутов-мещан города Сергача, утвержденный Сергачским рекрутским присутствием 26 февраля 1861 г.[/b]

Хамидулла Базиханов – 18

Айнетдин Ряхметуллин — 18

Салахетдин Абдул Гафаров — 19

Шарафетдин Рахмятуллин — 19

Шамшетдин Мевлиханов — 19

Ахсян Шамшетдинов — 19

Сейфетдин Мягдеев — 19

Мавлихан Вялитов — 19

Халилулла Мухамяталимов — 19

Юсуп Хабибуллин — 18

Муся Камитов — 19

Мавретдин Абдул Мяжитов — 19

Айнетдин Абдряхимов — 19

Юсип Хабибуллин — 19

Хамидулла Мухамяталимов – 25

Мухамят Захир Абдул Насыров — 25

Курмуналей Зенюков – 26

Амин Абдул Сатаров — 25

Шарип Канюков – 23

Серажетдин Хасянов — 25

Якуп Абдряхимов – 24

Айнетдин Хамзин – 25

Серажетдин Сейфуллин — 25

[torkel]

[b]Нижегородские мусульмане на службе отечеству
19.06.2009
Приложения[/b]

[b]Приложение 3[/b]

[b]Список жителей деревни Андреевка Васильского уезда, находившихся на фронтах Первой мировой войны (по состоянию на 16 октября 1917 г.)
(знаком * помечены солдаты, оказавшиеся в плену)[/b]

Нурмухамят Сейфетдин – 21

Юсип Саберов – 21

Андержан Ислямов – 24

Адиятулла Абубякеров – 30(*)

Исмаил Исхаков – 21

Зиятдин Эскапов – 21

Сулейман Аббясов – 21

Юсип Салахетдинов – 23

Шарафетдин Гафуров – 25(*)

Арифулла Насибуллин – 22(*)

Мустафа Саберов – 21

Мубин Исмаилов – 21

Атаулла Феткуллин – 35

Муся Феткуллин – 25

Осман Феткуллин – 21

Мустафа Адбряхимов – 23

Фатех Закеров – 28

Юсип Шарафетдинов – 28

Юнис Шарафетдинов – 22

Али Шарафетдинов – 20

Шарибжан Магжанов – 21(*)

Мухамедия Муслиев – 32

Хасят Хамидуллин – 22

Хусеин Хамидуллин – 20

Идрис Юсипов – 43

Умяр Садеков – 28

Мустафа Идрисов – 22

Шагимердян Закеров – 30

Сунятулла Насибуллин – 21

Мустафа Садеков – 22

Фяттех Тимерханов – 35(*)

Султан Малеков – 21

Сейфетдин Абдюханов – 22

Сейфетдин Саляхетдинов – 21

Садретдин Зарипов – 25

Муся Мяркаев – 22

Кутдюс Закеров – 30

Бядретдин Эксанов – 38(*)

Шакер Эксанов – 35

Арифулла Хайруллин – 21

Аббяс Резяпов – 21

Билялетдин Невретдинов – 28

Андержан Невретдинов – 21

Саляхетдин Шарафетдинов – 27

Сытдик Шарафетдинов – 29

Адиятулла Шарафетдинов – 21

Али Хусяинов – 21

Сейфетдин Юнисов – 21

Жаббар Самдаров – 40

Сунятулла Аляутдинов – 21

Муся Садеков – 22

Ильяс Алимов – 30

Ахметжан Мухаметжанов – 21

Мустафа Шакеров – 35

Мухаметриза Мухаметжанов – 22

Хасян Фейзуллин – 31

Хасян Резяпов – 21

Бедретдин Садеков – 23

Муся Хакимов – 23

Зинятулла Рафиажанов – 23

Юнис Беюсов – 22

Юсип Хасянов – 30

Умяр Алиев – 22

Осман Алиев – 30

Якуп Аксянов – 40(*)

Камалетдин Феттяхетдинов – 21

Фейзрахман Фейсханов – 30(*)

Фясхетдин Фейсханов – 23

Калимулла Саберов – 40

Резяп Бешеров – 24

Муся Бешеров – 22

Юсип Садеков – 22

Абдулла Салахетдинов – 23(*)

Муся Бешеров – 25

Садек Бедретдинов – 21

Садек Юнисов – 21

Аббяс Идрисов – 21

Юсип Биляев – 40

Хусеин Бедретдинов – 21

Мустафа Ряхимов – 20

Ахметжан Хусеинов – 21

Садек Секамов – 25(*)

Андержан Юсипов – 21

Исмаил Низяметдинов – 22

Сулейман Айсин – 40

Кутдюс Севбянов – 21

Мухаметша Саляхетдинов – 21

Фяттяхетдин Ярмухамятов – 21

Фяттяхетдин Сибгатуллин – 27(*)

Умяр Османов – 21

Бядретдин Саляхетдинов – 24

Феттяхетдин Саляхетдинов – 21

Осман Садеков – 28

Шакер Закеров – 23

Фяттих Мерсияфов – 21

Абдулла Садеков – 21

Шагимердян Саберов – 27

Мушаметша Рязяпов – 22

Юсип Шарибжанов – 30

Ибниабян Шарибжанов – 27

Саляхетдин Салипов – 30

Исмаил Сабяров – 35

Суниятулла Калимуллин – 26

Садек Бахитов – 40

Арифулла Жаббаров – 24

Саляхетдин Шакеров – 40

Шарафетдин Шакеров – 32

Мухаметжан Шакеров – 28

Магсум Хафизов – 28

Мухаметша Хафизов – 25

Камалетдин Исхаков – 22

Хасян Исмаилов – 27

Баязит Исмаилов – 21

Ималетдин Бикзакдеев – 30

Мухаметша Сулейманов – 28

Мустафа Сулейманов – 21

Зеннятулла Невмятуллин – 21

Садек Аксянов – 43

Сунятулла Аксянов – 30

Закер Абдуллин – 38

Муся Аляутдинов – 35

Хаким Сулейманов – 21

Сеитбай Юсипов – 35(*)

Сейфельмулюк Юсипов – 30(*)

Магжан Идрисов – 30

Сейфетдин Жаббаров – 28

[torkel]

[b]Нижегородские мусульмане на службе отечеству
19.06.2009
Приложения[/b]

[b]Приложение 4

Список жителей деревни Ишеево Андреевской волости Васильского уезда, находившихся на фронтах Первой мировой войны (по состоянию на 16 октября 1917 г.).[/b]

Насифулла Хабибуллин – 30

Сафа Сейфуллин – 24

Хамзя Закеров – 21

Жафяр Даутов – 34

Адиятулла Хайруллин – 22

Авлия Юсипов – 41

Диян Хоснетдинов – 28

Бятретдин Мухаметжанов – 21

Жафяр Фатахетдинов – 21

Сунятулла Хамидуллин – 35

Хамзя Хамидуллин – 31

Исмагил Хамидуллин – 30

Малек Хамидуллин – 31

Калимулла Губейдуллин – 40

Айса Хабибуллин – 40

Муса Хабибуллин – 35

Сабер Феткуллин – 34

Мухамят Феткулин – 40

Шакер Давлетбаев – 34

Закер Давлетбаев – 37

Адиятулла Абидуллин – 22

Тажетдин Незаметдинов–27

Авлия Ибрагимов – 30

Айса Османов – 36

Сабер Юсипов – 20

Салахетдин Байретдинов – 33

Садертдин Байретдинов – 37

Фясхетдин Байретдинов – 28

Иматетдин Байретдинов – 22

Фахретдин Навретдинов – 28

Осман Севбянов – 27

Адиятулла Искаков – 20

Хусаин Юсипов – 20

Абдулла Махмутов – 22

Сулейман Арасланов – 37

Хамзя Арасланов – 21

Хасян Алламов – 22

Фяткулла Айзятуллин – 35

Садек Аляутдинов – 29

Садердин Абдуряхимов – 27

Саляхетдин Абдуряхимов – 29

Миняжетдин Гайнуллин – 23

Жафяр Бядретдинов – 30

Юсип Аксянов – 39

Садек Ислямов – 27

Зарип Ислямов – 25

Хасян Аксанов – 22

Ситдык Мавлютов – 27

Хамзя Рахитов – 20

Фаткулла Абузяров – 20

Алим Юсипов – 21

Хасян Сейтбатталов – 20

Садетдин Саберов – 30

Мубин Алимов – 20

Масум Шакеров – 33

Абдулла Шакеров –22

Малек Садек Самиуллин – 22

Талип Фатыхов – 23

Матиулла Юнисов – 38

Сабер Бядретдинов – 36

Салахетдин Бедретдинов – 22

Ягди Зарипов – 42

Башар Беюсов – 30

Сулейман Севбянов – 29

Ситдик Севбянов – 22

Садек Калимуллин – 35

Жамалетдин Бядретдинов – 24

Садетдин Османов – 31

Салахетдин Бядретдинов – 36

Садек Бядретдинов – 25

Касим Желялетдинов – 38

Садек Нурмухамятов – 31

Сулейман Саберов – 24

Арипжан Бядретдинов – 24

Хамзя Бядретдинов – 22

Фаттах Бядретдинов — 20

Салих Малеков – 23

Шиабетдин Мухаррамов – 26

Ислям Гафаров – 25

Аббяс Ряхимов – 36

Ханяфия Рахимова – 40

Башар Шарифетдинов – 41

Матиулла Арифуллин – 22

Исмаил Мухамятшин – 23

Юсип Невметуллин – 22

Сибгатулла Ахмяров – 25

Миняжетдин Мавлютов – 35

Сабера Хакимова – 20

Салахетдин Магжанов – 20

Сабер Мухетдинов – 40

Андержан Алиев – 30

Арибжан Самерханов – 26

Адиятулла Сияфетдинов – 25

Умяр Резапов – 25

Юсип Садеков – 24

Фатых Бядретдинов – 21

Адиятулла Садеков – 34

Рязап Садеков – 30

Миняжетдин Хайретдинов – 28

Закер Ислямов – 22

Мифтахетдин Рахматуллин – 40

Малек Садеков – 22

Мерсияф Рахматуллин – 36

Юнис Башаров – 23

Авлия Зарипов – 40

Алим Зарипов – 36

Адиятулла Ряхимов – 29

Мухамет Белялов – 42

Зарип Белялов – 30

Миняжетдин Шаипов – 20

Хусаин Сейфетдинов – 23

Хасян Сейфетдинов – 23

Мавлия Эксанов – 42

Забер Саберов – 30

Хамзя Саберов – 35

Адиятулла Хусаинов – 25

Исматулла Сейфуллов – 30

Шакер Жаббаров – 40

Закер Жаббаров – 35

Хасян Гафаров – 22

Салих Эксанов – 21

Исмаил Рахимов – 24

Адиятулла Насибуллин – 29

Ситдык Юсипов – 25

Зарип Хакимов – 34

Малек Айсин – 30

Ахметжан Арипжанов – 24

Миняжетдин Юсипов – 30

Зарип Фейзуллин – 24

Садетдин Юсипов – 20

Бядретдин Шерафетдинов – 32

[torkel]

[b]Нижегородские мусульмане на службе отечеству
19.06.2009
Приложения[/b]

[b]Приложение 5

Список жителей деревни Парша Андреевской волости Васильского уезда, находившихся на фронтах Первой мировой войны (по состоянию на 16 октября 1917 г.)[/b].

Хасян Алимов – 40

Саляхетдин Абидуллин – 42

Хусеин Ахмяров – 27

Бешер Азизов — 25

Юсип Аюпов – 20

Малек Аюпов – 28

Мявлетдин Ахмятов – 28

Шакер Абзалетдинов – 27

Абдулхаюм Аюханов – 20

Фатих Айзятуллин – 42

Кутдюс Алеев – 28

Малек Абралев – 24

Феттяхетдин Айзятуллин – 40

Султан Аллямов – 37

Садек Азизов – 25

Абдул Хаким Азизов – 23

Адиятулла Авлиев – 23

Садек Аляутдинов – 28

Феттяхетдин Ахмятов – 21

Билялетдин Беюсов – 28

Алимжан Бикзантеев – 25

Адиятулла Биксантеев – 36

Малек Бядретдинов – 42

Синятулла Гафуров – 30

Жафяр Дявлятханов – 40

Сабер Дявлятханов – 33

Юсип Дявлятханов – 28

Искак Дявлятханов – 30

Исмаил Дявлятханов – 23

Шакер Даутов – 30

Фатих Желялетдинов – 27

Юсип Желялетдинов – 34

Фяттяхетдин Жаббаров – 29

Абдулла Жалилов – 32

Баязит Жалялетдинов – 42

Фаттах Зарипов – 28

Сейтбаттал Зарипов – 40

Альмухамят Идрисов – 40

Юсип Имниязов – 21

Малек Ислямов – 28

Жафер Ибниабянов – 37

Абдулжалил Ислямов – 33

Ряхмятулла Исмаилов – 28

Шияфетдин Исмаилов – 28

Ахметжан Исмаилов – 23

Юсип Мусеев – 42

Бяшер Мусеев – 42

Мустафа Мулюков – 30

Адиятулла Мухамедияров – 22

Башер Мусеев – 25

Султан Мухетдинов – 30

Андержан Мухетдинов – 35

Камалетдин Мусеев – 40

Бяшер Рафияжанов – 21

Сандержан Рафияжанов – 35

Хайретдин Равилов – 32

Камалетдин Ряхимов – 35

Абдулкарим Ряхимов – 28

Абдулгани Ряхимов – 29

Абдулкаюм Сейтбатуллин – 23

Халимулла Сытдыков – 33

Искак Сейфетдинов – 35

Синяутдин Садеков – 28

Хусеин Самерханов – 23

Фаттах Садеков – 28

Зарип Садеков – 30

Али Самерханов – 22

Якуб Сатдинов – 30

Абдулжаббар Севбянов – 30

Исхак Тимерханов – 35

Шакер Тимерханов – 34

Ярмухамят Тимерханов – 35

Хасян Тимерханов – 23

Хайретдин Тимерханов – 24

Сайфетдин Тимерханов – 27

Якуб Фехретдинов – 26

Арифулла Фехретдинов – 24

Арифулла Хасянов – 23

Бядретдин Хасянов – 22

Саляхетдин Хусеинов – 38

Султан Хамидуллин – 27

Хабибулла Хасянов – 32

Абдрахман Хамзин – 40

Ярулла Хасянов – 41

Арифулла Хасянов – 36

Саляхетдин Шакеров – 40

Якуп Шакеров – 30

Аймалетдин Шарафетдинов – 24

Абдул Вяли Шарафетдинов – 23

Сейтбаттал Шакеров — 30

Осман Эксанов – нет данных

Аймалетдин Юсипов – 42

[torkel]

[b]Нижегородские мусульмане на службе отечеству
19.06.2009
Приложения[/b]

[b]Приложение 6

Список семейств запасных нижних чинов и ратников ополчения 1-го разряда деревни Урга Ургинской волости Васильского уезда, нуждавшихся в правительственной помощи (9 сентября 1914 г.).[/b]

Хафис Невмятуллин

Феттяхетдин Ишниязов

Феттяхетдин Хамидуллин

Шакер Мухаметжанов

Феттяхетдин Мавлиханов

Бадретдин Саберов

Феттяхетдин Сехаметдинов

Айся Мунбаев

Феттяхетдин Аляутдинов

Исмятулла Алимов

Исмятулла Жамлиханов

Хусеин Сетдеков

Юсип Изаметдинов

Жаббар Изаметдинов

Салахетдин Хасянов

Аксян Диньмухамятов

Закер Абубякеров

Бядретдин Нивмятуллин

Камалетдин Саитбаев

Хусеин Асфандияров

Беюс Жаббаров

Мустафа Алимов

Фяттяхетдин Севбянов

Садретдин Хайров

Хасян Латыпов

Сейтбаттал Хисяметдинов

Салахетдин Сатдаров

Изаметдин Османов

Садретдин Бядретдинов

Сафиулла Аляутдинов

Садек Хусеинов

Сибгатулла Саберов

Мустафа Шакиров

Исхак Сейфуллин

Арифулла Аляутдинов

Шарафетдин Хасянов

Идрис Фейсханов

Хасян Азисбаев

Фаттахетдин Хакимов

Хасян Хусинов

Атаулла Арифуллин

Хусиен Хасянов

Юсип Насибуллин

Хусеин Люкманов

Ниазбай Тажиров

Салахетдин Сетдеков

Алим Гафуров

Абдул Жаббар Мухаметжанов

Феттяхетдин Насибуллин

Жамалетдин Насибуллин

Сейфетдин Алеев

Сеитжан Сулейманов

Али Хасяметдинов

Малек Тавлиханов

[torkel]

[b]Нижегородские мусульмане на службе отечеству
19.06.2009
Приложения[/b]

[b]Приложение 7[/b]

[attachment=844566:pril1.jpg]

Сбор и путь движения Минина и Пожарского к Москве в 1612 г.

[attachment=844568:pril2.jpg]

Сабля
I. Эфес: 1) «яблоко»; 2) рукоять; 3) гарда; 4) скоба (чашка, гарда);
II. Клинок: 1) лезвие; 2) кромка лезвия; 3) дол;
III. Ножны.

[attachment=844569:pril3.jpg]

Лук со стрелами
I. Стрела: 1) устьице; 2) оперение; 3) древко; 4) наконечник;
II. Лук: 1)наконечник; 2) рог; 3) крюк («держало»)
III. Налучь: 1) мешок; 2) жесткий внешний каркас.
IV. Тул: 1) мешок; 2) жесткий каркас; 3) карман для «дежурной» стрелы.

[attachment=844571:pril4.jpg]

Вооружение татарского воина
I. Сабли: 1) сабля в ножнах; 2) тяжелая сабля; 3) крымская легкая сабля; 4) русская сабля; 5) кавалерийская сабля.
II. Копья: 1) конное; 2)пешее; 3) универсальное; 4) бердыш; 5) пика;
III. Лук со стрелами: 1)боевая стрела; 2) стрела для охоты; 3) стрела-гарпун; 4)срезень ; 5) бронебойная стрела.
IV. Щит, обтянут кожей и обит железом.
V. Плетки: 1) бич; 2) нагайка для конника; 3) когти;
VI. Ножи: 1) хозяйственный; 2) кинжал; 3) тесак; 4) кама.

[attachment=844572:pril5.jpg]

Служилый татарин на коне

[torkel]

[b]Участие в Полоцком походе[/b]

Абдиев Александр (ynaklich)
2006-11-01 09:44:00

[attachment=849688:8830679.jpg]

[b]Состав войска XVI век, беспристрастная иллюстрация того, кто помогал строить русское государство
1563 Полоцкий поход[/b]

Полки: Царский, Большой, Правая рука, Передовой, Левая рука, Сторожевой, Наряд, Ертаул.

«Со царем и великом князем в полку»:
Царь Александр и с ним 20 детей боярских
Бояр, окольничих и приказных – 41
Князей служилых, дворян, детей боярских, дворовых и городовых, московских городов – 2726 (2380)
Новгородских помещиков – 1436
С Немецких городов – 443
С разных городов «малых статей» – 200
Людей князя Воротынского – 160
Сборных людей - 1165

В Большом полку детей боярских с тремя воеводами, «опричь княжь Володимира Андреевича» - 2929 (2865)
Казаков – 1295
Татар -1629

В Правой руке: детей боярских ( с воеводой князем Иваном Федоровичем Мстиславским -748, с князем Андрей Ивановичем Ногтевым – 648, с князем Пертом Семеновичем Серебряным – 504, а всего 1922) – 1922 (1899)
«царевых Симеоновых детей боярских» -105
Казаков – 1009
Татар - 966

В Передовом полку: детей боярских – 1900 (1866)
Казаков – 1046
Татар – 260
Сборных людей -940

В Левой руке: детей боярских – 1900
«а со царевичем Кайбулою: кн. Ивана княж Федоров сын Борятинского, а казаков царевича 80 и русаков 28
Казаков – 605
Кадомских мурз и казаков - 625

В Сторожевом полку: детей боярских – 1855
Царевича Ибака – 60
Казаков – 569
Татар -1111

У Наряда: детей боярских – 1433 (1391)
Казаков – 1048
Татар - 343

В Ертауле: детей боярских – 1016 (1012)
Казаков - 482

Роспись по дополнениям к Никоновской летописи:

С царем и вк в полку царь Александр Сафа-Гиреевич. А в дворовых воеводах боярин Иван Петрович Яковля да князь Петр Иванович Горенский-Оболенский.

В Большом полку: князь Владимир Андреевич, а с ним царёвы и вел. Князя бояре и воеводы: князь Иван Дмитриевич Бельский, князь Петр Иванович Шуйский, князь Василий Семенович Серебряный, да там же князь Семён княже Дмитриев сын Палецкого, а с ним сеит и князи, и мурзы, и казаки Городецкие и Шигалиев двор и Темниковские и князи и мурзы и казаки.

В Правой руке: царь Симеон Касаевич Казанский, а сним царёвы и вел. Князя бояре и воеводы князь Иван Федорович Мстиславский, князь Иван Андреевич Ногтев-Суздальский, князь Петр Семенович серебряный, да там же Васелёк князь черкасский и с черкасскими людьми, а с ними Роман Плещеев, да там же служилые татары, а с ними Федец Федоров сын Нагого

Передовой полк: царевич Тахтамыш, да царевич Бекбулат. Царёвы и Вел. князя бояре и воеводы: князь Василий Михайлович Глинский, Иван Васильевич Шереметев Большой, Алексей Данилович Басманов, ногайские мурзы: Тахтар-мурза, Темир-мурза, Булат-мурза, Бебезян-мурза, Уразлыевы дети и иные многие мурзы и казаки ногайские и крымские, которые государю служат, а с ними Георгий Иванов, сын Нагово.
Да воевода князь Юрьи Петрович Репнин, а за ним казанские, свияжские и чебоксарские князи и мурзы и казаки горные и луговые.

В Левой руке: царевич Кайбула, да ц и вк бояре и воеводы княз Иван Иванович Пронский, князь Дмитрий Иванович Немой, Иван Васильевич Шереметев Меньшой, а со царевичем князь Юрьи княже Федоров сын Борятинского, да там же князи и мурзы и казаки кадомские, а с ними Елизар Ржевский.

В Сторожевом полку: царевич Ибак да ц и вк бояре и воеводы князь Петр Михайлович Щенятьев, князь Андрей Михайлович Курбский, Иван Михайлович Воронцов, а с царевичем Ибаком князь Александр Иванович Ярославов.

У наряду бояре князь Михайло Петрович Репнин да Михайло Иванович Вороново-Волынский, да там же Борис Иванович Сукин, а дьяк Шестак Воронин.

Ертаул: Князь Андрей Петрович Телятьевский, да Иван Андреевич Бутурлин, да ногайские татары, Бекчура со товарищи, да Астроханские князи, мурзы и казаки.

[torkel]

На фото 11 – кривой монголо-татарский меч XII-XIII веков. Он также внушительных размеров. Длина его – 1000 мм, длина клинка – 860 мм, ширина клинка у основания – 40 мм. Меч имеет небольшой изгиб, а передняя часть клинка не обоюдоострая, что говорит о том, что этот меч предназначен для всадника.

[attachment=850260:1287152105_foto_11.jpg]

Фото 11. Кривой монголо-татарский меч

[torkel]

Пишет Абдиев Александр (ynaklich)

[b]Доспехи татарского воина XVI век[/b]

Побывал в воскресенье в Касимове и осуществил давнюю мечту, сделал несколько снимков татарского воина в местном краеведческом музее. Первый раз я их увидел на 850-летие Касимова и был поражен, тому насколько они искусно изготовлены и насколько красиво смотрятся. Ведь с детства у всех стереотип - татарский воин - защищен в лучшем случае шкурой. Дикарь. А тут пожалуйте - тонкая работа.

Шлем

[attachment=850959:28370653.jpg]

Щит

[attachment=850960:28370731.jpg]

Все остальное

[attachment=850962:28370801.jpg]

[torkel]

[b]"Татарские роты" появятся в российских военных частях[/b]

[attachment=855496:335901.jpg]

Руководство Татарстана и Министерство обороны решило бороться с дедовщиной по признаку землячества, организовав в частях роты, сформированные по национальному признаку. Эксперимент пройдет в Оренбургской и Самарской областях, где появятся первые такие роты.

[torkel]

Простой татарский шлем.
Состоит из двух грубо склепанных частей и козырька.
XVI в. Музей Польди-Пеццоли в Милане

[attachment=864301:0032.gif]

[thalys]

Самое полное и подробное на сегодняшний день статья-исследование истории военного искусства Крымского хансвта.


[b]Военное дело крымских татар в конце XV - нач. XVII вв.[/b]

Распад Золотой Орды привел к коренному изменению политической обстановки и расстановки сил в Восточной и Юго-Восточной Европе. За доминирование в Восточной Европе вступили Великое княжество Литовское и Московское государство, но они были не одиноки в этой борьбе. Свои претензии на наследие Золотой Орды заявили и владетели сформировавшегося во 2-й половине XV в. Крымского ханства. Они подкреплялись не только происхождением рода крымских ханов от самого Чингис-хана, но и мощной военной силой, что находилась в руках Гиреев. Огромная роль, которую сыграли вооруженные силы в истории Крымского ханства, не вызывает сомнения. Нельзя сказать, что проблема изучения особенностей становления и развития вооруженных сил Крымского ханства не интересовала отечественных и зарубежных исследователей. В последние годы появилось несколько работ, посвященных этому вопросу. Однако изучение данной проблемы, как и в целом истории Крымского ханства, после долгого забвения находится в самом начале. На сегодняшний день мы не имеем более или менее ясного представления о том, что представляло из себя татарское войско конца XV – XVII вв. Бытующее в литературе представление о крымском войске как о «тьмочисленной» рати плохо вооруженных всадников, способных только на грабежи и избиение безоружных украинских и русских поселян, находится в явном противоречии с той важной ролью, которую играло Крымское ханство в истории Восточной и Юго-Восточной Европы позднего Средневековья – раннего Нового времени, в то время, когда реальный политический вес государства в системе политических отношений определялся прежде всего размерами его военного потенциала.
Приступая к анализу особенностей развития военного дела Крымского ханства в эпоху позднего Средневековья – раннего Нового времени, мы исходили из сформулированного американским исследователем С. Хантингтоном определения структуры военной мощи государства. Он писал, что последняя «…имеет четыре измерения: количественное – количество людей, оружия, техники и ресурсов; технологическое – эффективность и степень совершенства вооружения и техники; организационное – слаженность, дисциплина, обученность и моральный дух войск, а также эффективность командования и управления; и общественное – способность и желание общества эффективно применять военную силу …». С попытки определить количественные параметры военного потенциала Крымского ханства мы и начнем.

Трудно не согласиться с мнением А.Л. Хорошкевич, которая отмечала, что «…абсолютные цифры населения Крымского ханства восстанавливаются с большим трудом». Особенно это замечание относится к начальному периоду истории Крымского ханства, когда каких-либо переписей населения Крыма ханскими чиновниками, видимо, не осуществлялось. Лишь много позднее появляются некоторые сведения о численности населения ханства, но разброс мнений относительно того, сколько же проживало в Крыму жителей, все равно остается весьма существенным. Д.М. Исхаков, к примеру, полагал, что численность населения Крымского ханства при первых Гиреях колебалась в пределах от 300 до 600 тыс. чел. Ряд других исследователей, используя отрывочные сведения о переписях населения, производившихся при последних ханах и результаты ревизий конца XVIII в., полагают, что в нач. 80-х гг. XVIII в. под властью крымского хана находилось от 250-300 тыс. до примерно 430 или несколько более тыс. чел. Эти цифры представляются более точными, и могут быть использованы в качестве основы при дальнейших расчетах. Несомненно, что за три столетия существования Крымского ханства численность его населения должна была вырасти, и, учитывая, что к этому времени способ хозяйствования крымских татар существенно изменился по сравнению с начальным периодом истории ханства, можно полагать, что на протяжении большей части XVI в. под властью крымских ханов находилось вряд ли намного больше 250 тыс. чел.
Попытаемся проверить, насколько верно это предположение. В качестве основы для расчетов возьмем сообщаемые современниками данные о численности татарских армий в отдельных походах и предполагаемую продуктивность пастбищ как самого Крыма, так и Северного Причерноморья, а также известные нормы призыва мужчин в ханское войско.
Едва ли не общим местом в исторических сочинениях с легкой руки некоторых современников стало приписывание крымским ханам способности в случае необходимости выставить в поле армию чуть ли не в 100 тыс., а то и 200 тыс. всадников. Цифры более чем впечатляющие, но насколько они реальны? Предположим, что крымские ханы действительно могли выставить столько воинов и эти цифры могут быть использованы при расчете численности населения Крымского ханства. Нормы, по которым Гиреи набирали свое войско, известны. Османский писатель 2-й пол. XVII в. Хюсейн Хезарфенн отмечал, что когда крымский хан собирался в поход, «…то /каждые/ семь человек выставляют одного и выделяют пару лошадей…». Большинство современных специалистов сходятся на том, что для кочевников в случае тотальной мобилизации соотношение количества выставляемых воинов к общей численности населения составляло примерно 1 к 5. Следовательно, общее население Крымского ханства в XVI – 1-й пол. XVII вв. составляло никак не менее 500 тыс., а то и 1 млн. чел., что явно не соответствует действительности. Скорректируем эти данные, рассчитав биопродуктивность степи. Расчеты показывают, что при сохранении чисто кочевого образа жизни собственно крымская степь могла прокормить никак не более 25-30 тыс. кочевников.

Примечательно, что если применить к полученной цифре нормы призыва воинов, приведенные выше, то полученные данные практически полностью совпадает со сведениями, что сообщал венецианский путешественник и дипломат И. Барбаро. Он писал, что, что обитающие в степи на «острове Каффы» татары при необходимости могут выставить от 3 до 4 тыс. всадников. О недостаточности собственных ресурсов крымского хана в начале XVI в. косвенно свидетельствуют и материалы дипломатической переписки между Крымом и Москвой. Так, летом 1501 г., в разгар противостояния между Менгли-Гиреем и его главным противником, ханом Большой Орды Шиг-Ахметом, крымский хан потребовал от своего союзника, московского государя Ивана III, чтобы тот прислал к нему на помощь 10-тыс. войско. И поскольку Шиг-Ахмет располагал примерно 20-тыс. войском, следовательно, сам Менгли-Гирей имел сил значительно меньше и в одиночку сражаться с Шиг-Ахметом отнюдь не стремился. Поэтому ясно, почему в событиях 1501-1502 гг. Менгли-Гирей занял выжидательную позицию, не вступая в сражение с войском Шиг-Ахмета и почему Иван III в борьбе с Большой Ордой сделал ставку на крымского хана – он был менее сильным, а, следовательно, и не таким опасным противником, чем дети Ахмата.
Прошло примерно полстолетия, и литовский писатель и публицист Венцеслав Миколаевич (больше известный как Михалон Литвин), писал, что крымский хан при тотальной мобилизации всех мужчин, способных держать в руках оружие, может выставить войско в 30 тыс. всадников. При этом подчеркивал, что по сравнению с прежними временами численность населения Крымского ханства существенно выросла. И действительно, после того, как в упорной борьбе Менгли-Гирей в начале XVI в. нанес поражение Шиг-Ахмату, к победителю откочевала б/ч улусов, ранее подчинявшаяся его противнику. Вместе с первенством к Крыму перешла и большая часть земель и пастбищ, ранее контролировавшихся ханами Большой Орды. Применяя к новым владениям крымских ханов формулы расчета биопродуктивности пастбищ, получаем, что к концу правлении Менгли-Гирея число его подданных могло приблизиться к 200 тыс. чел., т.е. (с учетом неизбежных при такого рода расчетах погрешностей) в целом укладывается в приведенные выше нормы призыва.
В дальнейшем численность населения Крыма неизбежно должна была расти, тем более что при преемниках Менгли-Гирея наметился переход татар к полуоседлому, а затем и оседлому образу жизни. Соответственно, росла и численность татарского войска. Так, например, в ходе отражения в 1555 г. набега крымского войска во главе с ханом Девлет-Гиреем I московские ратники захватили ханский лагерь с обозом («кошем») и 60 тыс. лошадей. Известно, что каждый татарский воин, выступая в поход, вел за собой не менее 2-х запасных коней. Исходя из текста летописи, можно предположить, что направляясь со своим войском к Туле и предполагая встретить там русское войско, хан оставил в лагере лишних лошадей (вступать в бой, имея на поводу 1-2 запасных лошади несколько неудобно), то именно эти запасные лошади и были захвачены русскими. Отсюда следует, что в походе участвовало около 30 тыс. татарских воинов. И так как это был, видимо, обычный поход, не имевшей своей целью, как в 1571 г., тотального сокрушения неприятеля, то, скорее всего, хан набирал воинов по «обычной» норме, указанной Хезарфенном. Отсюда следует, что под властью хана находилось около 210 или несколько более собственно татар. Учитывая же, что у татар как обычных кочевников всякий взрослый мужчина был потенциальным воином, то можно предположить, что в сер. XVI в. крымский хан мог выставить в поле при тотальной мобилизации всех боеспособных мужчин до 40-50 тыс. воинов. С учетом же контингентов, выставляемых ханскими вассалами, крымское войско могло иметь и больше воинов.

Т.о., приводимая некоторыми авторами для 2-й пол. XVI – 1-й пол. XVII вв. цифра в 40-60 тыс. воинов (с учетом союзников и вассалов), которыми могли располагать крымские Гиреи в больших походах, представляется отражающей реальную действительность. Правда, вряд ли ханы реально могли поставить под свои знамена столько воинов. К примеру, русский посол Иван Судаков в мае 1588 г. сообщал, что хан «закручинился», узнав о том, что «Мурат-Кирей царевич з братьею однолично будет на сем лете на Крым войною, а государь московской дал им стрельцов и казаков полтретьятцать тысеч с вогненным боем да с Волги да з Дону казаков пять тысеч…». Т.о., 25 тыс. русских ратных людей с «вогненным боем», усиленных татарской конницей, вводили крымского «царя» в «кручину». И это в конце XVI в., когда Крымское ханство было многолюднее и сильнее, нежели в начале столетия! Следовательно, можно предположить, что 40-60 тыс. – это тот верхний предел численности крымского войска, который мог быть достигнут только при максимальном напряжении всех сил ханства. Реально же в походах участвовало, как правило, много меньше всадников – тот же Иван Судаков сообщал, что в феврале 1588 г. хан выступил в поход на Украину с войском общей численностью 18 тыс. всадников и 500 турецких янычар из Кафы.
Много это или мало? Для сравнения, общая численность московского войска при Василии III составляла около 90 тыс., из которых в поле могли быть задействованы одновременно до 50 тыс. ратников. В начале же 60-х гг. XVI в. полевая армия московского царя составляла (при условии, что она будет сконцентрирована на одном стратегическом направлении) максимум около 70-75 тыс. чел, а все войско – до 100 или несколько более тыс. ратных людей.


Теперь коснемся технологического аспекта военной мощи Крымского ханства. Сохранилось немало свидетельств современников относительно вооружения и внешнего вида воинов Крымского ханства. «Оружие их состоит в луке и стрелах; копье у них редкость…», – писал в начале ХVI в. имперский посол С. Герберштейн, и далее подчеркивал, что татары уклоняются от ближнего боя, не выдерживая его «…не имея ни щита, ни копья, ни шлема…». Спустя несколько десятилетий после Герберштейна Михалон Литвин, следуя античной традиции, в полемическом задоре еще более заостряет эту черту татарского воина. Он сообщал своим читателям, что последние, «….снаряженные по обычаю своему, а именно – многие безоружные, и едва ли у десятого или двадцатого из них был при себе колчан или дротик, а в панцирях было их еще меньше; но одни по крайней мере были вооружены костяными, другие – деревянными палками, третьи – с пустыми ножнами на поясе. Щитов и копий и прочего подобного оружия они и вовсе не ведают…». Интересно, что примерно в том же духе высказывался много ранее о вооружении воинов Большой Орды итальянец А. Контарини.
Прошло еще несколько лет, и англичанин Дж. Флетчер писал: «Они (т.е. татары – Thor)… все выезжают на конях и не имеют при себе ничего, кроме лука, колчана со стрелами и кривой сабли на манер турецкой… Некоторые кроме другого оружия берут с собой пики, похожие на рогатины, с которыми ходят на медведей. Простой воин не носит других доспехов, кроме своей обычной одежды… Но мурзы, или дворяне, подражают туркам и в одежде, и в вооружении…». Наконец, спустя еще полстолетия француз Г.Л. де Боплан, описывая облик татарских воинов, отмечал, что «…вооружены они саблей, луком с колчаном, снабженным 18-20 стрелами, за поясом нож… Только самые богатые носят кольчуги, остальные же, за неимением таковых, отправляются на войну [считай] голыми…».
Т.о, все современники подчеркивали чрезвычайную легкость вооружения рядового татарского воина и вместе с тем стремление знатных и богатых воинов следовать турецкой традиции в использовании доспехов. Очевидно, что крымские татары практически отказались от прямого следования позднеордынской военной традиции. Ничего подобного отрядам тяжеловооруженных конных латников на конях, также облаченных в доспехи, которые имелись в золотоордынском войске XIV – нач. XV вв., мы не встречаем. Немногочисленной у крымских татар была и «средневооруженная» (по классификации Л.А. Боброва) латная конница, столь характерная для средне- и центральноазиатских армий того времени. Судя по всему, крымско-татарский комплекс защитного и наступательного вооружения целиком и полностью укладывался в стремительно складывавшийся и в 1-й четверти XVI в. практически завершивший формироваться единый западноазиатский (русско-мусульманский – по мнению Л.А. Боброва) комплекс вооружения с той лишь разницей, что у крымских татар доспешная конница отсутствовала в сколько-нибудь серьезных количествах и основу войска оставляла легкая конница стрелков из лука. Стандартный комплект вооружения рядового татарского воина в это время составляли, судя по всему, саадак, сабля и нож, а для защиты использовались скорее всего мягкие, стеганые доспехи типа хорошо известного русского тегиляя и подобные же защитные наголовья. Знать и отборные воины из ее свиты вооружались, как было отмечено выше, по турецкому образцу. Возможно, что в отдельных случаях знатные и богатые воины могли использовать и конский доспех – стеганые попоны и маски.

[thalys]

Продолжение...


Облегченный комплекс вооружения татарских воинов, очевидно, возник не случайно. Первоначально, когда крымско-татарское государство еще только складывалось, ханы и знать неизбежно должны были столкнуться с серьезной проблемой обеспечения основной массы рядовых воинов качественными и вместе с тем дешевыми доспехами и оружием. Разгром Золотой Орды Тимуром и последовавшая за этим деградация ее городской культуры привела к существенному сокращению производства оружия и доспехов собственно в Орде (косвенно об этом свидетельствуют приведенные выше слова А. Контарини о качестве вооружения ордынских воинов в конце XV в.). Импорт оружия из-за рубежа носил, судя по всему, достаточно ограниченный характер. Процесс же завершения формирования Крымского ханства и формирования в нем собственной городской культуры с развитым ремеслом практически совпал по времени со стремительным развитием огнестрельного оружия и падением значения оборонительного доспеха. Это вело к его облегчению и полному исчезновению. Лучшей защитой от растущей огневой мощи главных противников татар, русских, поляков и литовцев, стала подвижность и маневренность крымских ратей, достигаемая всеми доступными средствами.
Огнестрельное оружие в рассматриваемый период не получило среди татар широкого распространения. Конечно, полагать, как это делает Дж. Горсей, что татары совсем не знали его, было бы ошибочно. Сражаясь с русскими и литовцами, они были прекрасно осведомлены о том, что такое пушки, аркебузы и мушкеты и в чем преимущество тех, кто ими обладает, над теми, у кого их нет. Уже при Сахиб-Гирее в состав ханской гвардии были включены отряды пехотинцев-«тюфенгчи», набираемых из рабов-черкесов и местного оседлого населения, общей численностью от 200 до 1000 чел. Они были вооружены и обучены по образцу и подобию турецких янычар (видимо, на службе крымского хана турецкая пехота появилась в конце XV в.). Подразделения наемных стрелков с этого времени стали обязательным компонентом войска крымских ханов. Примерно в это же время в состав ханского войска включается и легкая полевая артиллерия (Артиллерия у крымчаков появилась еще при Менгли-Гирее. Уже в 1502 г., снаряжаясь в поход против хана Большой Орды, Менгли-Гирей, по сообщению русского посла И. Мамонова, помимо всего прочего «…взяв с собою и пушки…». Правда, пушки эти, равно как и канониры, были, судя по всему, турецкими).

Правда, артиллерия, фитильные и колесцовые аркебузы, мушкеты и пистолеты, занявшие прочное место в армиях Западной, Центральной и Восточной Европы, были слишком громоздки, ненадежны, обладали неважной, по сравнению с традиционным луком, скорострельностью и не настолько превосходили его по пробивной мощи, чтобы можно было отказаться от его применения. Традиционный татарский лук по эффективности по меньшей мере ничуть не уступал, если не превосходил, ручное огнестрельное оружие. Во всяком случае, Г.Л. де Боплан отмечал искусность татарских стрелков, которые «…стреляют так метко из лука, что на расстоянии 60-100 шагов не дают промаха по своей цели», а при навесной залповой стрельбе посылают свои стрелы на дистанцию, вдвое большую, чем досягаемость козацких ручниц. Существенно выше была и скорострельность лучников, особенно в скоротечных схватках. Единственным на то время преимуществом мушкета над луком была возможность быстрее подготовить хорошего стрелка, тогда как для того, чтобы стать отменным лучником, нужны были годы упорного труда и регулярных тренировок. Но это не пугало татар, ибо к ним вполне приложимы слова М.В. Горелика, отмечавшего, что «…широкое использование лука, наличие большого контингента хороших лучников возможны прежде всего в обществе, в котором развита охота и пастушеское скотоводство, а общественные отношения отличаются достаточно высокой степенью свободы индивидуума от трудовых, требующих изнурительной работы, обязанностей по отношений к властям, что позволяло ему иметь досуг для тренировок, охоты и пр…».
Учитывая конный характер армии Крымского ханства, нельзя не сказать несколько слов и о строевых лошадях татарских воинов. Современники в один голос хвалили татарских коней за их выносливость и приспособленность к местным условиям. Правда, достоинства татарских коней были обратной стороной их недостатков. От европейских они отличались более низким ростом, и в силу этого были не способны нести на себе тяжеловооруженного, закованного в сплошные доспехи всадника. Хороших же, мощных коней у татар было немного. Так, в уже упоминавшемся эпизоде с захватом русскими воинами в 1555 г. ханского «коша» в их руки попало всего 200 аргамаков.

Проанализировав техническую сторону татарского военного дела, нельзя не остановиться и на его организационной составляющей. Структура крымского войска, судя по всему, оставалась вполне традиционной. Судя по всему, армия Крымского ханства включала в себя три основных компонента: личная ханская гвардия, в которую входили как османский контингент, так и рекрутированные из жителей Крыма отряды стрелков, и артиллерия; дружины бегов и ополчение, созываемое в случае большого похода из числа рядовых татар-мужчин в возрасте от 15 до 70 лет. К собственно татарскому войску добавлялись контингенты, выставляемые вассалами хана.
Какой была тактика крымских татар? Анализ доступных материалов показывает, что она была сложнее, чем обычно представляется, и вместе с тем удалилась от прежней ордынской модели XIV – нач. XV вв. Поэтому фраза С.А. Ищенко о том, что крымские ханы сохранили почти без изменений ордынские традиции, связанные со спецификой военных действий, представляется не совсем корректной. Изменения были, и они носили достаточно серьезный характер. Оттачивавшаяся веками традиционная схема действий кочевнической конницы на поле боя, включавшая в себя три основных фазы – лучный бой, шоковый удар тяжелой и средней конницы «в копья» и добивание бегущего противника холодным оружием, уже не работала, т.к. состав наступательного и оборонительного вооружения крымских татар изменился. В лучшем случае из трех фаз осталось только две – первая и последняя. Да и сама татарская конница, скорее всего, действовала на поле боя в смешанных боевых порядках – первую шеренгу боевого построения занимали лучше вооруженные и защищенные воины, а остальные татары строились за ними.
Вместе с тем под влиянием турок крымские татары в 2-й четв. XVI в. приняли на вооружение классический османский «Дестур-и-Руми» – боевой порядок, ядром которого был вагенбург-табор из повозок-«зарбузан арабалары», оснащенных легкой артиллерией (фальконетами-«зарбузан»), внутри которого находились стрелки-тюфенгчи. О размерах крымского обоза в больших походах дает представление следующая фраза из грамоты И. Мамонова. Русский посол писал, что, готовясь к походу против Большой Орды, Менгли-Гирей «…всем своим людем велел готовым быти,… и кони кормить, а у пяти б человек телега была, а по три кони у человека, а опричь иного корму, было бы у пяти человек по два вола…». Нельзя исключить, что этот шаг Сахиб-Гирей сделал под влиянием тяжелого поражения, которое потерпели крымские татары от ногаев в 1523 г.

Эти изменения привели к тому, что тактика крымских татар изменилась в сравнение с классической ордынской моделью и варьировалась в зависимости от противника, с которым предстояло иметь дело, и от цели похода. «Дестур-и-Руми» в 40-х гг. XVI в. с успехом применялся тем же Сахиб-Гиреем против ногаев и черкесов. Характерна фраза одного из черкесских князей, произнесенная им в 1551 г., когда он узнал о готовящемся походе Сахиб-Гирея: «Хан, говорят, идет грабить нас… Он силен своими пушками, а мои пушки и пищали – крутые горы и быстрые кони…». Однако попытки тех же ногаев и черкесов противостоять крымскому войску, имевшему пусть и немногочисленных (не более 1 тыс.), пехотинцев, вооруженных ручным огнестрельным оружием, и легкую артиллерию, неизменно заканчивались неудачей. Так было в 1545 г. во время похода крымского войска на черкесов, в 1546 г., когда татарское войско взяло Астрахань, и при отражении набега ногаев на Крым в 1548 г..
Вместе с тем в походах против русских, литовцев и поляков татары редко использовали пехоту и артиллерию, а если они и появлялась на поле битвы, то, как правило, терпели неудачу, как в 1541 и 1552 гг. Так, в том же походе 1552 г. хан имел 18 пушек, однако все ни были потеряны во время неудачной осады Тулы. Техническое и численное превосходство русских, литовцев и поляков, опиравшихся на намного более развитую промышленность, делало для татар бессмысленным соревнование в этих новых родах войск. Кроме того, османы привлекая татар со 2-й пол. XVI в. к участию в проводимых ими кампаниях, отводили им роль легковооруженных всадников-акынджи, в задачи которых входили прежде всего разведка и опустошение неприятельских территорий. Для этого «Дестур-и-Руми» и большой обоз были не нужны. Видимо, не случайно во 2-й пол. XVI в. ставка была окончательно сделана на скорость, маневр и изматывание противника при одновременном уклонении от рукопашной схватки до тех пор, пока неприятель не побежит.
Полагая главной своей целью опустошение неприятельских владений земель и захват ясыря и уклоняясь от прямого столкновения с врагом, татары большое внимание уделяли разведке – как предваряющей открытие кампании, так и во время самого похода. Об организации и проведении типичного татарского похода за ясырем на «север», на Украину или на Русь, сохранилось немало свидетельств современников. Об этом писали, к примеру, М. Броневский и Г.Л. де Боплан (описание татарского похода, сделанное последним, стало классическим).

Однако, если крымское военачальники чувствовали, что перевес на их стороне, местность благоприятствует действиям их легкой конницы и есть высокие шансы на победу (или же противник вынуждал принять татар бой), они решались на сражение. Однако и здесь они стремились действовать так, чтобы с наибольшей эффективностью использовать свои главные козыри – скорость, маневр и массированную стрельбу из луков. «Они очень смело вступают в битву с врагом издали; – отмечал С. Герберштейн, описывая характерные для татар тактические приемы, – это однакож бывает непродолжительно: они обращаются в притворное бегство и, улучая удобную минуту, пускают стрелы назад в преследующих неприятелей, потом, внезапно повернув коней, снова делают нападение на рассыпанные ряды врагов. Когда им доводится сражаться на открытом поле и неприятель находится на расстоянии полета копья, то они вступают в битву не стройными рядами, а кружатся около неприятельского войска, обхватывая его со всех сторон, чтобы вернее и свободнее метать в него копья. Они наступают и удаляются в удивительном порядке… Этот род сражения по своему сходству с танцами называется у них пляской…».
В этом отрывке прекрасно описаны главные и наиболее характерные тактические приемы татар. И если проанализировать свидетельства современников об организации походов и действиях татарских отрядов на поле боя, то от бытующего мнения о неорганизованности и беспорядочности татарского войска не остается и следа. Действительно, для того, чтобы маневрировать описанным выше способом на поле боя, необходимы незаурядная выучка и дисциплина как рядовых воинов, так и военачальников, начиная с десятников. Отход, перестроение и смена атакующих отрядов были необходимы хотя бы потому, что запас стрел в колчанах был ограничен. Во всяком случае, инструкции Тимура предусматривали, чтобы воин выступал в поход, имея в колчане 30 стрел. Дисциплинированность татар и их готовность подчиняться приказам своих начальников подчеркивали многие современники.

Но не только железная дисциплина превращала татар в опасных противников. Они, кроме, быть может, стрелков-сейменов, не знали регулярного военного обучения и муштры, что в это время постепенно внедрялись в европейских армиях. Однако отсутствие последних более чем компенсировалось большим опытом совершения регулярных набегов и «втянутостью» как рядовых татарских воинов, так и командного состава, в войну. Об этом ярко и образно писал, к примеру. Г. де Боплан, подчеркивая слаженность действий даже самих мелких отрядов татарских воинов. Именно эта «втянутость», «привычка» к войне, снижала опасное и снижающее боеспособность любого войска «общее трение», которое прусский военный теоретик К. фон Клаузевиц видел в несработанности военной машины и ее отдельных элементов.
Привычка к войне и дисциплинированность, огромный опыт, готовность переносить все тяготы войны, отличное умение владеть главным своим оружием, луком, отменные навыки верховой езды делали татар чрезвычайно опасным противником. К этому стоит добавить также, что сами татары жили в природной крепости. Сотни километров безводной и безлюдной степи были намного лучшей защитой для крымчаков от русских, поляков и литовцев, нежели крепостные стены и валы. Долгое время татары, а не их противники, выбирали время и место для удара, татары, а не их враги, владели инициативой и навязывали свою волю и свой рисунок боя неприятелю. И если крымчаки не допускали ошибок в развертывании и во время военных действий, то бороться с ними было чрезвычайно сложно. Как метко заметил Г.Л. де Боплан, в войне с татарами побеждал более хитрый, а не более сильный, а соревноваться в хитрости и умении вести малую войну с татарами было трудно.

И теперь о последнем, о способности и желании татарского общества эффективно применять военную силу. Воинственность татар, их желание и готовность воевать подчеркивалась всеми современниками. Основанное саблей, Крымское ханство поддерживало свое существование саблей же. Однако была ли воинственность крымских татар их врожденным качеством или же необходимым условием существования их общества и государства? Интересные наблюдения, позволяющие дать ответ на этот вопрос, были сделаны Н.Н. Крадиным, который отмечал существование определенной зависимости кочевников от земледельцев. На это же обстоятельство указывал и ряд других специалистов Между тем земледельческие общества, отличаясь от кочевых большей автаркичностью, самодостаточностью, не испытывали особого стремления вступать в экономические и иные контакты с миром номадов. Последние же, нуждаясь в земледельцах, рассматривали их попытки отгородиться от кочевого мира как стремление посягнуть на свою независимость, этническую и культурную самобытность. Учитывая же милитаризованный характер кочевых обществ и присущий им, как, впрочем, и многим другим народам на аналогичной, «варварской», стадии развития, характерный «варварский» этос, то предугадать поведение татар по отношению к соседям нетрудно. Набеги на последних, особенно северных, обеспечивали их тем, чего им не доставало, давали дополнительный доход, удовлетворяли их страсть к «хищничеству», способствовали выживанию татар в случае хозяйственного кризиса. Не стоит забывать и о том, что противостояние Крыма с Россией, Литвой или Польшей носило характер еще и религиозного противостояния. Все это придавало отношениям Крыма со своими северными соседями характер особо жестокой враждебности. Как отмечал видный русский военный теоретик и историк Н.П. Михневич, «…войны однокультурных народов всегда более или менее нерешительны; войны разнокультурных – всегда роковые…».
Такими представляются нам основные и наиболее характерные черты развития военного дела в Крымском ханстве в конце Средневековья – начале Нового времени. Крымским татарам как обществу, «организованному для войны» (по меткому выражению отечественного историка М.В. Нечитайлова, примененному им по отношению к средневековой Испании), удалось создать эффективную военную машину, которая вплоть до начала XVIII в. представляла серьезную угрозу для своих соседей. И только после того, как в результате военной революции в странах Европы появились массовые регулярные армии, прекрасно оснащенные модернизированным огнестрельным оружием и великолепно обученные, военная мощь Крымского ханства оказалась сломленной, а само ханство утратило свою независимость.

Литература:

1.Айбабин А.И., Герцен А.Г., Храпунов И.Н. Основные проблемы этнической истории Крыма // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. Вып. 3. Симферополь, 1993. С. 211-222.
2.Акты служилых землевладельцев XV – начала XVII века. Т. IV. М.: Древлехранилище. 2008.
3.Андреев А.Р. История Крыма: краткое описание прошлого Крымского полуостров. М., 1997.
4.Барбаро и Контарини о России. М.: Наука. 1971.
5.Барфилд Т.Дж. Мир кочевников-скотоводов // Раннее государство, его альтернативы и аналоги. Волгоград: Учитель, 2006. С. 415-441.
6.Бобров Л.А. Вооружение и тактика монгольских кочевников эпохи позднего средневековья (XVII в.) // Para Bellum. 2002. № 13. С. 93-98.
7.Бобров Л.А. Железные ястребы Маверанахра (комплекс защитного вооружения воинов Средне Азии и сопредельных территорий конца XV – XVII вв.) // Para Bellum. 2003. № 1 (17). С. 71-102; Para Bellum. 2003. № 2 (18). С. 43-80.
8.Бобров Л.А. «Ответный удар» (этапы «вестернизации» доспеха Передней и Центральной Азии в эпоху позднего средневековья и нового времени) // Para Bellum. 2004. № 2 (22). С. 85-106.
9.БобровЛ.А. Тяжеловооруженная конница номадов Центральной Азии и Южной Сибири в эпоху позднего средневековья и Нового времени (XV – первая половина XVIII вв. // Para Bellum. 2007. № 27. С. 73-83.
10.Боплан Г.Л. де. Описание Украины. М.: Древлехранилище, 2004.
11.Броневский М. Описание Крыма Мартина Броневского // Записки Одесского общества истории и древностей. Т. 6. Одесса. 1867. С. 334-367.
12.Виженер Б. де. Описание Польского королевства // Мемуары, относящиеся к истории южной Руси. Выпуск I (XVI ст.). Киев, 1890. С. 60-89.
13.Герберштейн С. Записки о московитских делах // Россия XVI в. Воспоминания иностранцев. Смоленск: Русич, 2003. С. 152-301.
14.Горелик М.В. Вооружение народов Восточного Туркестана // Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1995. С. 359-430.
15.Горелик М.В. Монголо-татарское оборонительное вооружение второй половины XIV – начала XV в. // Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины. М.: Изд-во МГУ, 1983. С. 244-269.
16.Горелик М.В. Оружие Древнего Востока (IV тысячелетие – IV в. до н.э.). М.: Наука. Издательская фирма «Восточная литература», 1993.
17.Горсей Дж. Записки о России. XVI – начало XVII в. М.: Изд-во МГУ, 1990.
18.Дмитриев С.В. Крымское ханство в военном отношении (XVI – XVIII вв.) // Тюркологический сборник: 2002: Россия и тюркский мир. М.: Восточная литература, 2003.
19.Исхаков Д.М. Тюрко-татарские государства XV-XVI вв. Казань: Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2004.
20.Зайцев И.В. Астраханское ханство. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2006.
21.Зайцев И.В. Между Москвой и Стамбулом. Джучидские государства, Москва и Османская империя (начало XV – первая половина XVI вв.). М.: Изд-во «Рудомино», 2004.
22.Ищенко С.А. Война и военное дело у крымских татар XVI – XVIII вв. (по запискам иностранных путешественников и дипломатов) // Северное Причерноморье и Поволжье во взаимоотношениях Востока и Запада в XII – XVI веках. Р.-на-Д.: Изд-во Ростовского университета, 1989.
23.Каргалов В.В. Московские воеводы XVI – XVII вв. М.:ООО «ТИД «Русское слово – РС», 2002.
24.Клаузевиц К. фон. О войне. Т. 1. М.: ООО «Изд-во АСТ»; СПб.: Terra Fantastika, 2002.
25.Кожевников Е.В., Гуревич Д.Я. Отечественное коневодство: история, современность, проблемы. М.: Агропромиздат, 1990.
26.Крадин Н.Н. Империя хунну. М.: Логос, 2002.
27.Литвин М. О нравах татар, литовцев и москвитян. М.: Изд-во МГУ, 1994.
28.Мадарьяга И. де. Иван Грозный. М.: Омега. 2007.
29.Мирхонд Мухаммед ибн Хондшах ибн Махмуд. Гаузат ас-сафа фи сират ал-аибия вал малик вал хулафа // Миргалеев И.М. Материалы по истории войн Золотой Орды с империй Тимура. Казань: Ин-т истории АН РТ, 2007.
30.Михневич Н.П. Стратегия. Кн. 1. СПб., 1911.
31.Некрасов А.М. Возникновение и эволюция Крымского государства в XV – XVI веках // Отечественная история. 1999. № 2.
32.Некрасов А.М. Международные отношения и народы Западного Кавказа (последняя четверть XV – первая половина XVI в.). М.: Наука, 1990.
33.Никоновская летопись // Полное собрание русских летописей. Т. XIII. М.: Языки славянской культуры, 2000.
34.Никоноров В.П., Худяков Ю.С. «Свистящие стрелы» Маодуня и «марсов меч» Аттилы. Военное дело азиатских хунну и европейских гуннов. СПб.: Петербургское Востоковедение; М.: Филоматис. 2004.
35.Остапчук В. Хроника Реммаля Ходжи «История Сагиб Герей хана» как источник по крымско-татарским походам // Источниковедение истории Улуса Джучи (Золотой Орды). От Калки до Астрахани. 1223-1556. Казань: Институт истории АН РТ, 2001. С. 391-422.
36.Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымской и Нагайской ордами и с Турцией. Т. I // Сборник Императорского Русского Исторического общества. Т. 41. СПб., 1884.
37.Пенской В.В. Военный потенциал Российского государства в конце XV – XVI вв.: количественное измерение // Отечественная история. 2008. № 1. С. 3-13.
38.Пинк И.Б. Осада Тулы крымским ханом Девлет-Гиреем в 1552 г. // Para Bellum. 2004. № 2 (22). С. 69-84.
39.Плетнева С.А. Половцы. М.: Наука, 1990.
40.Рославцева Л.И. Крымские татары. Историко-этнографическое исследование. М.: МАКС Пресс. 2008.
41.Рюссов Б. Ливонская хроника // Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края. Т. II. Рига, 1879.
42.Сенаи Хаджи Мехмед Кырымлы. Книга походов. Симферополь: Крымучпедгиз. 1998.
43.Скрынников Р.Г.На страже московских рубежей. М.: Московский рабочий, 1986.
44.Смирнов В.Д. Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты. Т. I . М.: Издательский дом «Рубежи XXI», 2005.
45.Статейный список московского посланника в Крым Ивана Судакова в 1587-1588 году // Известия Таврической ученой архивной комиссии. Вып. 14. Симферополь, 1891.
46.Тунманн И. Крымское ханство. Симферополь: Таврия. 1991.
47.Флетчер Дж. О государстве русском // Проезжая по Московии. (Россия XVI-XVII веков глазами дипломатов). М.: Международные отношения, 1991. С. 25-138.
48.Хазанов А.М. Кочевники евразийских степей в исторической ретроспективе // Раннее государство, его альтернативы и аналоги. Волгоград: Учитель, 2006. С. 468-489.
49.Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: ООО «Изд-во АСТ», 2003.
50.Хезарфенн Хюсейн. Телхис эль-бейан фи каванын-и ал-и осман // Османская империя. Государственная власть и социально-политическая структура. М.: Наука, 1990. С. 265-269.
51.Холл Т.Д. Монголы в мир-системной истории // Раннее государство, его альтернативы и аналоги. Волгоград: Учитель, 2006. С. 442-467.
52.Хорошкевич А.Л. Русь и Крым: От союза к противостоянию. Конец XV – начало XVI вв. М.: Эдиториал УРСС, 2001.
53.Хорошкевич А.Л. Россия в системе международных отношений середины XVI века. М.: Древлехранилище, 2003.
54.Яворницкий Д.И. История запорожских казаков. Т.1. Киев: Наукова думка, 1990.

[torkel]

[b]Состав войска XVI век
1563 Полоцкий поход [/b]

Полки: Царский, Большой, Правая рука, Передовой, Левая рука, Сторожевой, Наряд, Ертаул.

«Со царем и великом князем в полку»:
Царь Александр и с ним 20 детей боярских
Бояр, окольничих и приказных – 41
Князей служилых, дворян, детей боярских, дворовых и городовых, московских городов – 2726 (2380)
Новгородских помещиков – 1436
С Немецких городов – 443
С разных городов «малых статей» – 200
Людей князя Воротынского – 160
Сборных людей - 1165

В Большом полку детей боярских с тремя воеводами, «опричь княжь Володимира Андреевича» - 2929 (2865)
Казаков – 1295
Татар -1629

В Правой руке: детей боярских ( с воеводой князем Иваном Федоровичем Мстиславским -748, с князем Андрей Ивановичем Ногтевым – 648, с князем Пертом Семеновичем Серебряным – 504, а всего 1922) – 1922 (1899)
«царевых Симеоновых детей боярских» -105
Казаков – 1009
Татар - 966

В Передовом полку: детей боярских – 1900 (1866)
Казаков – 1046
Татар – 260
Сборных людей -940

В Левой руке: детей боярских – 1900
«а со царевичем Кайбулою: кн. Ивана княж Федоров сын Борятинского, а казаков царевича 80 и русаков 28
Казаков – 605
Кадомских мурз и казаков - 625

В Сторожевом полку: детей боярских – 1855
Царевича Ибака – 60
Казаков – 569
Татар -1111

У Наряда: детей боярских – 1433 (1391)
Казаков – 1048
Татар - 343

В Ертауле: детей боярских – 1016 (1012)
Казаков - 482

Роспись по дополнениям к Никоновской летописи:

С царем и вк в полку царь Александр Сафа-Гиреевич. А в дворовых воеводах боярин Иван Петрович Яковля да князь Петр Иванович Горенский-Оболенский.

В Большом полку: князь Владимир Андреевич, а с ним царёвы и вел. Князя бояре и воеводы: князь Иван Дмитриевич Бельский, князь Петр Иванович Шуйский, князь Василий Семенович Серебряный, да там же князь Семён княже Дмитриев сын Палецкого, а с ним сеит и князи, и мурзы, и казаки Городецкие и Шигалиев двор и Темниковские и князи и мурзы и казаки.

В Правой руке: царь Симеон Касаевич Казанский, а сним царёвы и вел. Князя бояре и воеводы князь Иван Федорович Мстиславский, князь Иван Андреевич Ногтев-Суздальский, князь Петр Семенович серебряный, да там же Васелёк князь черкасский и с черкасскими людьми, а с ними Роман Плещеев, да там же служилые татары, а с ними Федец Федоров сын Нагого

Передовой полк: царевич Тахтамыш, да царевич Бекбулат. Царёвы и Вел. князя бояре и воеводы: князь Василий Михайлович Глинский, Иван Васильевич Шереметев Большой, Алексей Данилович Басманов, ногайские мурзы: Тахтар-мурза, Темир-мурза, Булат-мурза, Бебезян-мурза, Уразлыевы дети и иные многие мурзы и казаки ногайские и крымские, которые государю служат, а с ними Георгий Иванов, сын Нагово.
Да воевода князь Юрьи Петрович Репнин, а за ним казанские, свияжские и чебоксарские князи и мурзы и казаки горные и луговые.

В Левой руке: царевич Кайбула, да ц и вк бояре и воеводы княз Иван Иванович Пронский, князь Дмитрий Иванович Немой, Иван Васильевич Шереметев Меньшой, а со царевичем князь Юрьи княже Федоров сын Борятинского, да там же князи и мурзы и казаки кадомские, а с ними Елизар Ржевский.

В Сторожевом полку: царевич Ибак да ц и вк бояре и воеводы князь Петр Михайлович Щенятьев, князь Андрей Михайлович Курбский, Иван Михайлович Воронцов, а с царевичем Ибаком князь Александр Иванович Ярославов.

У наряду бояре князь Михайло Петрович Репнин да Михайло Иванович Вороново-Волынский, да там же Борис Иванович Сукин, а дьяк Шестак Воронин.

Ертаул: Князь Андрей Петрович Телятьевский, да Иван Андреевич Бутурлин, да ногайские татары, Бекчура со товарищи, да Астроханские князи, мурзы и казаки.

[torkel]

[b]Александр Станиславский
ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В РОССИИ XVII в.[/b]

...В начале XVII в. рядом с русскими служилыми людьми — мелкими дворянами, пушкарями, стрельцами, казаками — в Мещере упоминаются многочисленные служилые мордвины и татары (последние составляли в Мордовии феодальную верхушку), жившие за счет эксплуатации местного мордовского населения или же не имевшие крепостных и близкие по положению к русским служилым людям «по прибору». Именно фактическая близость большинства служилых представителей нерусского населения Поволжья к русским казакам, стрельцам и мелким дворянам во многом предопределила их совместные выступления против боярского правительства царя Василия Шуйского. В конечном счете судьба этих сословных групп тоже была схожа — они смешались с феодально зависимым населением. В количественном отношении мещерские служилые татары и мордвины превосходили любую русскую дворянскую корпорацию, за исключением новгородской и рязанской: в росписи похода 1604 г. против самозванца упоминаются 450 касимовских, 537 темниковских, 542 кадомских татарина и 220 мордвинов из Кадома и Темникова.

[torkel]

1505-1700 г. г.

[attachment=1842733:воины пограничья.jpg]

[torkel]

Военачальник литовских татар, 16 век

[attachment=1843532:Военачальник литовских татар, 16 век.jpg]

[torkel]

Крымский татарин, начало 16 века.

[attachment=1845603:Крымский татарин, начало 16 века..jpg]

[torkel]

[b]Реконструкция вооружения булгарского воина на выставке художника Рустема Хузина.[/b]

[url="http://inkazan.ru/wp-content/uploads/2011/01/IMG_4560.jpg"][img]http://inkazan.ru/wp-content/uploads/2011/01/IMG_4560.jpg[/img][/url]
На открытие выставки приехали члены клуба «Витязь». Они привезли оружие и военное обмундирование, созданное на основе археологических и исторических источников. Даже показали в действии булгарскую амуницию, вырядив воином своего коллегу.
[url="http://inkazan.ru/wp-content/uploads/2011/01/IMG_4572.jpg"][img]http://inkazan.ru/wp-content/uploads/2011/01/IMG_4572.jpg[/img][/url]
[url="http://inkazan.ru/wp-content/uploads/2011/01/IMG_4577.jpg"][img]http://inkazan.ru/wp-content/uploads/2011/01/IMG_4577.jpg[/img][/url]
[url="http://inkazan.ru/wp-content/uploads/2011/01/IMG_4586.jpg"][img]http://inkazan.ru/wp-content/uploads/2011/01/IMG_4586.jpg[/img][/url]
[url="http://inkazan.ru/wp-content/uploads/2011/01/IMG_4597.jpg"][img]http://inkazan.ru/wp-content/uploads/2011/01/IMG_4597.jpg[/img][/url]
[url="http://inkazan.ru/wp-content/uploads/2011/01/IMG_4610.jpg"][img]http://inkazan.ru/wp-content/uploads/2011/01/IMG_4610.jpg[/img][/url]
[url="http://inkazan.ru/wp-content/uploads/2011/01/IMG_4619.jpg"][img]http://inkazan.ru/wp-content/uploads/2011/01/IMG_4619.jpg[/img][/url]
[url="http://inkazan.ru/wp-content/uploads/2011/01/IMG_46261.jpg"][img]http://inkazan.ru/wp-content/uploads/2011/01/IMG_46261.jpg[/img][/url]
Художник Рустем Хузин окончил Пензенское художественное училище, Российскую академию ваяния и зодчества в Москве и творческую мастерскую живописи Российской академии художеств в Казани. Живет и работает в Казани.
[url="http://inkazan.ru/wp-content/uploads/2011/01/IMG_4636.jpg"][img]http://inkazan.ru/wp-content/uploads/2011/01/IMG_4636.jpg[/img][/url]

[torkel]

''Гедимин, этот основатель могущества Литовской державы, умел снискать дружбу монголов… [b]Так уже в сражении 1319 г. с Тевтонским орденом участвуют и татары, составляя передовое войско Гедимина [/b](“Gediminus ita aciem instruxit, ut Russorum cohorte parte latera, parte extremam aciem firmarent: Litvani in medio consisterent: [b]Tartari frontem occuparent[/b]” Kojalowicz Historiae Litvaniae pars prior стр. 248, Стрыйковский стр. 389 1-го издания)… По всей вероятности, часть татар, служившая у Гедимина, осталась в его государстве и после войны и в награду получила во владения земли, что подтверждается свидетельством анналиста Францисканского ордена, который под годом 1324 пишет: «Наши братья, отправленные для обращения в христианскую веру литовских земель, нашли весь народ погруженный в язычестве, поклоняющийся огню, и между ними скифов, пришельцев из владений какого-то хана (Chani), и которые в своих молитвах употребляют азиатский язык» (Lucae Wadingi Annales ordinis Minorum ab anno 1208 ad an. 1540 Lugduni 1672, Том 1-й стр. 459). Именем скифов долго называли татар, упоминаемый же хан был Узбек-Хан, владетель Золотой Орды; и таких татар могло быть тогда довольно значительное число между жителями, когда монахи включили их в народонаселение Литвы. Они-то верно составили первые поселения татар в Великом Княжестве Литовском…

[torkel]

[b]Щит "Татарский"[/b]

[img]http://master-buka.moy.su/_ph/2/2/818973071.jpg[/img]

[torkel]

[b]ДОСПЕХИ И ОРУЖИЕ ТАТАР XIII-XVII v.[/b]
Щит 14 век - диаметр 75 см
[i][img]http://gorod.crimea.edu/librari/tatar/07.jpg[/img][/i]

[torkel]

[img]http://regionuralsib.narod.ru/oruz/3dshield21.jpg[/img]

В коннице монголо-татар 12-14вв. были распространены небольшие круглые щиты. Однако, они, по-видимому играли второстепенную роль, поскольку монгольские конники, следуя завету Чингисхана, в своих боевых походах полагались больше на быстроту своих коней, твердость луков и меткость стрел, нежели на прочность щитов. Недаром, на многих рисунках того времени монгольский воин неизменно изображен с луком и колчаном, полным стрел.

[torkel]

[b]Монголо-татарский щит[/b]
[url="http://fotki.yandex.ru/users/lakostereva/view/108513/?page=0#preview"][img]http://img-fotki.yandex.ru/get/2708/lakostereva.5/0_1a7e0_84249bb3_-1-L[/img][/url]